Джефф
Я шёл вдоль улицы сопровождаемый лёгким северным ветерком. Не знаю куда, просто следовал по прямому пути тротуара, привычно скрыв своё лицо капюшоном и не думая ни о чём. Изобразив фрагмент брейк – данса на льду, для вида присыпанным песком, тихо выругался, удержав равновесие. Мать вашу, русские люди – идиоты! Какого чёрта чистить дороги от снега, если под ним лёд? Чтобы падать? А песок, видимо, чтобы испачкаться при этом. Прирезать бы всех этих дебилов, бесят даже больше, чем проститутки... Остановившись на краю тротуара, ближе к зданию, задумался над тем, как весело здесь убивать: эти мольбы, слёзы, предложения забрать всё то, что я смогу забрать, после их смерти, но больше всего веселят цепочки. Кресты на шее тех, кто только что убил или ограбил! Отвратительно и мерзко находиться рядом с такими слабаками. Ха, как глупо ждать помощи от всевышнего, смотря в глаза своей смерти, отвечая за содеянное... Я здесь уже вторую неделю и все жертвы, за единичным исключением, убитые в этом городе – носят нательные кресты. Учитывая то, что они преступники... Я не считал, просто замечал, когда убивал. Это правда весело! Наверняка, многие молятся, надеясь на помощь бога, но какого их разочарование, когда они понимают, что бога – нет? Ангел не снизойдёт, он развлекается, смотря за карой с небес. Хех... Нет ни рая, ни ада, только ты сам. Один посреди пустоты и напротив себя же! Посреди невесомости собственных грехов, собственных поступков, собственных ошибок, собственных доводов и мыслей! Никто никому не поможет! Всем плевать! Все жертвы жизни и смерти, и никто не заслуживает пьедестала!... Я убиваю, но не боюсь собственной смерти, потому что знаю, что убиваю тех, кто это заслужил! Справедливо. Я смотрел в разные глаза, включая саму тьму, будучи под прицелом, смотрел в глаза, будучи на грани пропасти, но каждый раз тьма ломала зубы, пытаясь проглотить меня. Эти священные писания, иконы, библия, церковь... Служат как стимул, не более, бог не спасёт, когда человек на пороге смерти. Даже там, откуда я родом – не так много верующих. Однако... Этого крестика не было у Хоуми... Не местная или не верит в эту блажь? Неужто хоть за что – то стоит её уважать? И этот смешной бзик... Хах, приказывает мне! Выбрать смерть или жизнь. Не знает, хочет ли жить. Я знаю, что хочет. Никто не хочет умереть! Мне ничего не стоит перерезать это доступное горло и с удовольствием пронзить её бьющееся в неровном темпе сердце, но что – то в ней есть... Мучения, на которые мне нравится смотреть, эта сила. Сила, которую не сломать. Много людей необдуманно кидались на мой нож, начитавшись сайтов, с надеждой на то, что мне будет неинтересно их убивать, но я видел в их глазах страх. В её глазах не было и тени от него. Они полуживые, отрешённые от мира, лишь на шаг за гранью жизни и не на пороге смерти. Я могу решить куда ей пойти, словно бог... Чёрт, от одной только этой мысли хочется смеяться! Бог... Так я выгляжу в её глазах? Но этот вопрос словно унизил меня, задел прошлое, убил настоящее... Вопрос, как табличка «Error 404» высветилась перед глазами, заставляя забыть всё, о чём я думал до этого, и поникнуть.«What is Lew?»
«Кто такой Лью?»
Я сказал ей твоё имя, будучи не в себе? Я осмелился произнести его перед ней... Глупец, позволил ей услышать слабость и напомнить! Наверняка, тебе сейчас было бы смешно. Если подумать, то мне не за что её убивать и я не намерен развлекаться с ребёнком, мне просто интересно смотреть, интересно властвовать. Я уйду, как только этот фильм потеряет краски, или убью, чем поставлю в фильме точку. И... « Какая безалаберность, Джефф. Самому то как? Напоролся на собственный нож, неудачник! » Я прекрасно помню, кто такой Лью... Мой дорогой и бесценный братец... Я ненавидел, любил, и снова ненавидел, словно бегая по замкнутому кругу, в надежде найти выход из него, а ты... Ты всегда любил меня, даже когда злился, чувствовал мою обиду и ненависть, искренне любил братской любовью, поддерживая во всём и всегда, называя братишкой или братиком. Я был лентяем каких свет не видывал, обычным человеком, но потом мне стало скучно... Даже после того, как я появлялся пьяный дома или под кайфом терял сознание на пороге, всё равно любил. Этот твой голос. Голос, который я много раз слышал, оставаясь в пустой комнате один на один со своими страхами и этими голосами в голове. Как мне тебя не хватает, брат, ты был единственным, кто не бросал меня, когда я нуждался в помощи! Мог бросить работу, лишь бы убедиться, что я в порядке, несмотря на то, что я не работал, жаль, что в тот роковой день тебя не оказалось рядом. Ты и сейчас не бросил, просто... Просто наши дороги разошлись, чтобы когда – нибудь вновь сойтись. Я никогда ещё не любил кого – то так сильно, как тебя, я вообще не к кому не питал чувств, зная про ложь и фальшь, но эта девочка... Вы так похожи! Чёрт возьми, почему я сейчас не могу уйти!? Просто уйти, оставить её в покое и навсегда, как когда – то тебя? Меня ничто не держит, но ей тоже сложно, она тоже слышит эти голоса... Блядь, с какой стати мы так похожи? Взгляд случайно падает на непримечательный магазин сладостей и в голове отчётливо звучат нотки детского смеха. Остатки прошлого, на которые приходится наступать вновь и вновь. Как давно это было? Лет пять назад? Ты помнишь, младший брат?... Прикрыв глаза, позволяю воспоминанию окутать сознание в тёплый и мягкий шарфик, такого сладкого на вкус, и прекрасного на вид, прошлого. Осенний вечер. Парк Нью – Джерси. Мне было тогда где – то двенадцать, точнее не вспомню. Оделся я не по сезону, но особо не волновался на этот счёт. Я сидел на лавочке и смотрел перед собой, в собственное отражение посреди мутной лужи. Около неё летали, словно в причудливом танце, разного цвета и формы листочки, падая с могучих деревьев, пока один из них, ярко – пламенный, не коснулся мутной глади воды, нарушив её равновесие. Мысли о том, кем стоит быть в будущем, увлечённые рассуждения о жизни, детская философия, отрывки психологии рушатся в тот момент, когда листочек оказывается в моей руке. Огненный листок великого клёна как завораживающий билет во что – то новое, неизведанное. — Brother! (Братишка!) — на лавочку с разбега запрыгиваешь ты, Лью, радостно улыбаясь и садишься рядом, болтая ногами. Ты одет уже значительно теплее, в куртку и шарф, который незамедлительно снял, чтобы накинуть на мои плечи. И это ещё я старше тебя на три года. — Mom said you'd be cold. Is something wrong? (Мама сказала, что тебе будет холодно. Что – то не так? ) Улыбка. Невесомая и лёгкая улыбка, здоровыми, на то время, щеками, далась мне легко. — Everything is normal. (Всё нормально). — ответ был лишь для отвода глаз, ветер. — Lew, tell me, what do you want to be when you grow up? (Лью, скажи, кем ты хочешь стать(быть), когда вырастишь?) — I'll be a writer!(Я буду писателем!)— смело заявил ты, не отпуская улыбки с лица, словно зная своё будущее. Эта улыбка дорогого стоит, жаль, что тогда такие моменты были не больше, чем « здесь и сейчас ». — Want me to write about you? (Хочешь, я напишу о тебе?) — That would be wonderful. Can you do that? (Это было бы замечательно. Ты можешь это сделать?) — ответил я, искренне улыбаясь, но не успел и пикнуть, как в руке оказался разноцветный леденец в форме петушка, а волосы растрепались в разные стороны от того, что их «погладили». — For the best brother in the world me do not feel sorry for anything and all under the force! You know what... I will call this book – «My most best brother in the world»! What do you think?(Для лучшего в мире брата мне ничего не жалко и всё под силу! Знаешь что... Я назову эту книгу – «Мой самый лучший в мире брат»! Что думаешь?)— радостный голос, который я могу слушать бесконечно до сих пор. Тогда я был безмерно рад, молча заключив тебя в крепкие объятия, к которым ты успел вовремя подготовиться и не уронить свой леденец в лужу. Я не хотел тебя отпускать, готов был обнимать хоть вечность, вдыхая этот запах шоколада. Да, ты любил шоколад, в отличие от меня. Я же предпочитал шоколаду клубнику, когда она была в доме, но когда мы делились – отказать было невозможно. — Sounds great! Thank you, brother, I will co – author. (Звучит здорово. Спасибо тебе, братик, я буду соавтором.) — довольно громкий ответ с моей стороны. Люблю тебя. Безумно люблю, брат! Эта осень, эти листы, всё вокруг меняется, когда рядом близкий человек, готовый посвятить тебе хоть целую книгу. Тогда, много лет назад, мы были близки как никто другой. — I will remember. Jeff, who are you going to study for? On the confectioner? (Запомню. Джефф, на кого ты собираешься учиться? На кондитера?) — Лью, ты улыбался, показывая на голубой леденец в своей руке, который уже благополучно успел облизать. Приходится отпустить, пока эта сладость ненароком не испачкала мою ценную толстовку. — I haven't thought about it yet, but no. Want to be an actor... Picking a herbarium? (Я ещё не думал об этом, но нет. Хочу быть актёром... Собираешь гербарий?) — я неуверенно протянул листочек, который до сих пор не выпустил из рук. Твой взгляд был удивлённым. Лью, ты удивился, но не как все, удивился именно глазами, в которых мелькнуло несколько маленьких искорок. С тех пор я чаще смотрел в твои глаза, пытаясь понять, что именно ты думаешь. — A wonderful find, Jeffy! Let's get him together! (Чудесная(замечательная) находка, Джеффи! Давай соберём его вместе!) Всё тает в обширном потоке мыслей о том времени. Больные воспоминания. Они лечат и, одновременно, обжигают. Это событие просто один из осколков прошлого, всплывший со дна памяти, благодаря непримечательному магазину. Книга, посвящённая лучшему старшему брату, так и осталась в прошлом, уж не знаю, написал ли ты её или не захотел это делать. Я был бы рад, если бы Лью её написал, плевать, что я не фанат чтения. Было ли мне больно, когда я остро ощутил, что ты уже не протягиваешь мне руку и мне приходится хвататься за неё? Безумно... А знаешь что больнее? Чувствовать, что ты не отталкиваешь, что тебе всё равно. А сейчас я даже не могу произнести твоего имени, не зная, как реагировать на него. Ненавидеть? Уважать? Любить? Что я отвечу Хоуми на вопрос, если вернусь? И... Вернусь ли? Я должен ответить, а не убегать! Но как, ведь я не хочу, чтобы имя Лью ассоциировалось с моим врагом или отцом. — I don't know how to react... (Я не знаю, как реагировать...) — тихие мысли вслух перед тем, как продолжить идти. Я не должен себе этого позволять, хотя бы потому, что я нереален! Я – выдумка! Я – ожившая фантазия больных! Я – безумный Джефф – убийца! Фак, кого я обманываю? Я человек, пусть и придуманный, пусть сейчас живой, лишь потому что наполовину персонаж, но... почему всё... так болит? — Save me! (Спасите меня!) — я не знаю, кому предназначен этот позорный тихий зов о помощи в пустоте, просто зов, просто кому – то. Волк, попавший в капкан, воет так же тихо, истекая кровью. Жаль, что сейчас в крови не руки, а внутренняя хрень. Постойте, я... Я плачу? Что это? Почему глаза слезятся? — Jeff, are you okay? Where've you been? (Джефф, ты в порядке? Где ты был?) — тогда, весь вечер мной был проведён в баре, и по возвращению домой я был дико пьян, потому что меня бросила «моя самая любимая девушка». Хотя, когда я – трезвый выходил из дома – у меня не было ни девушки, ни подруг, только кассеты с порно*. Впрочем, Льюис знал это и не был удивлён этим словам, поскольку это было не первое моё нетрезвое состояние. Однако первое, когда я не рассчитал допустимое количество. Увидела бы меня мама, не признала бы, не говоря о кошках*, которые спешно спрятались: одна за диван, другая за шкаф. Ты приоткрыл окно, в то время ты столько не пил, хотя восемнадцать тебе исполнилось буквально несколько месяцев назад. — Did you know that I love you more than her? (Ты знал, что я тебя люблю больше, чем её?) — после высказывания о том, что девушка действительно была ещё той мразью, выдал пьяный до нельзя я, чем удивил. Не новостью было то, что выпитый алкоголь подействовал, плохо то, что обнял брата я весьма неудачно для него и удачно для себя, потому что кофе вылилось на нас обоих. — Oops... (Упс...) — виновато и с характерным акцентом проговорил я, поймав на себе твой взгляд. Когда я лизнул тебя в щёку, то выяснил, что кофе ты пьёшь тоже с сахаром. — Sweetly. Help you change? (Сладко. Помочь тебе переодеться?) — In the bathroom together we go and at the same time? (В ванную вместе пойдём и одновременно?) — хмыкнул мой братец, чем обрадовал и вогнал в краску, кажется. — How much did you drink? (Сколько ты выпил?) — однако, после заманчивого предложения, меня несильно толкнули в грудь. Упрёк за сокращённую дистанцию. — Does it matter? (Это имеет значение?) — мои глаза горели и я это знал. Определённо, тогда тебе нужно было что – то делать, иначе до своего следующего дня рождения Лью с нормальной ориентацией мог не дожить, уж я то тогда это мог гарантировать сразу. Тем более, я хорошо помнил даже под действием алкоголя, за какими фильмами ты смог застать меня несколькими днями ранее. — Jeff, my only and older brother... (Джефф, мой единственный и старший братишка...) — тогда ты лишь улыбнулся, привычно погладив меня по волосам, растрепав их. С детства я уже привык к этому жесту, поэтому не любил расчёсываться и если он так не делал, то на то была серьёзная причина. Даже когда я признался, ты сохранял спокойствие, будто я сказал, что люблю как брата. — You're drunk, go take a shower and go to bed. I will take care of myself, okay? (Ты пьян, иди, прими душ и ложись спать. Я сам о себе позабочусь, окей?) Да, это слёзы! Я прекрасно помню этот вечер, братишка... Ты просто позволял мне быть рядом, несильно сжимать в объятиях, ощущать себя нужным. Не чувствовать вины за проступки. Снова я не хотел тебя отпускать, но чуть позже всё изменилось. Прости меня, Лью! Прости! Я... я вёл себя как идиот! Я не хотел тебя терять, но осознаю это только сейчас. Можно ли ещё всё исправить? Слёзы мешают продолжать путь, приходится остановиться и смахнуть их рукавом... Даже в тот день, ты сказал мне то, что я должен был и не хотел услышать – «Джефф, ты становишься монстром. Это неправильно!». Потом, когда в порыве ярости я схватил со стола нож и хотел зарезать твою бывшую девушку, ты запретил мне это делать и сказал, что если я её убью, то мы перестанем быть братьями. Тогда я не понимал, но сейчас... Сейчас понимаю, почему. Ты не хотел тоже становится убийцей, как бы сильно ненавидел своих врагов и не хотел бороться с преступностью.« Jeff, stop! »
« Джефф, остановись! »
Остановиться? Я не смог! Я не смог остановиться вовремя, я чуть не убил собственного брата, который даже не обиделся, я действительно... Монстр? Безопасно ли мне находится рядом с кем – то похожим? Я могу потерять её... Помнишь наше расставание? Эта ладонь, которую ты пожал на прощанье, та улыбка, которую ты подарил. Уже другие объятия, я хотел тебя оттолкнуть, уйти, а не прижаться и остаться. Ты не винил, зная, что меня не удержать. Спокойно отпустил. И, при этом, когда – то я был ещё тем лентяем, доставляющим тебе лишь проблемы...« See you later, brother. Remember, wherever you are and whatever you do, I'm your brother. You can always rely on me. »
« Увидимся позже, братишка. Помни, где бы ты ни был и что бы ты ни делал, я твой брат. Ты всегда можешь положиться на меня. »
Положиться? Но мы так далеко... Мне плохо, я... запутался! Я не знаю, что происходит! Почему я не могу забыть твоё проклятое имя? Почему там... внутри... всё болит!? ...« Так просто всё понять и заново начать. Так просто... Любить и уходить, всё снова повторить, Так просто...»
Когда я зашёл в привычную квартиру, то внутри было тихо. Три ночи. Все спят. Иду в комнату, куда когда – то принёс девочку, и застаю её в кровати с капельницей. Ночнушка уже другая, рана перевязана, но повязка на голове настораживает. Я так сильно её оттолкнул, что она ударилась затылком? Надеюсь, амнезию не получила. Осторожно приближаюсь, стараясь не создать и шороха, внимательно всматриваясь в лицо. Бледная кожа, как будто это уже труп, который не отважились похоронить. Когда она спит, дыхание спокойное и равномерное, почти незаметное, что выглядит очень даже мило. Спокойна и расслаблена, как когда – то ты, Лью. В такие ночи я мог спать рядом, оберегая как верный пёс без ошейника. Тишину нарушают лишь капли в прозрачном пакете капельницы. Значит, её родители не такие уж и твари. За окном ещё темно, светает лишь ближе к пяти, зима. Подхожу к окну, словно в трансе, разглядывая спящую улицу Москвы. Прекрасно... Никого, лишь фонари, в такое время я обычно и возвращался домой. Меня особо никогда не ждали, но бывали моменты, которые вылетали из памяти бесследно. — Lew? Brother, are you asleep? (Лью? Братишка, ты спишь?) — я несильно подёргал одеяло. Ты вздрогнул, приподнявшись на локтях, но успокоился, заметив меня рядом с кроватью. Серо – зелёные глаза были окутаны пеленой сна, спокойные, как всегда, так на меня мог посмотреть только ты. — Jesus, Jeff! You scared me! (Господи, Джефф! Ты напугал меня!) — с улыбкой проговорил ты, зевнув. — I'm not sleeping, but I want to sleep, so talk fast. (Я не сплю, но я хочу спать, так что говори быстро.) — Can I sleep next to you today?*Please... (Могу я поспать рядом с тобой сегодня? Пожалуйста...) — тогда я был похож не на убийцу, не на монстра с кровавой улыбкой, а на ребёнка, которому приснился кошмар. — Is that what you woke me up for!? (Это то, ради чего ты меня разбудил!?) — тогда твои глаза возмущённо загорались, однако оповещать весь дом о ненормальности брата ты не стал. — Of course. You can lie next to me.(Конечно. Ты можешь лечь рядом со мной). Я до сих пор просто помню этот эпизод из нашей совместной жизни. Совсем недавно, брат... Незадолго до того, как я ушёл. Борьба с преступностью утомляет, не знаю, сколько ещё мне нужно прирезать бандитов, чтобы вылечиться от этого. Почему так трудно всё забыть? Неужели я так сильно к тебе привык? М!? От размышлений отвлекло лезвие, блеснувшее под рукой. Мой нож? Неужто она его отмыла? Хех, стало страшно избавляться или она настолько глупа? Не проходит и секунды, как оружие оказывается в моей руке. Хех. Глупо! Очень даже, сейчас она ничего мне не сможет сделать, а я смогу убить её... Убить? Да, именно так, она же давно этого хотела! Но хочу ли я этого? Нужно ли оно мне? Не стараясь вести себя тихо, возвращаюсь обратно к кровати. Кап, кап... Разбудить? Кап. Кажется, так я ничего не добьюсь, кроме как простою тут с ножом всю ночь. Кап. На удивление крепкий сон. Кап, кап. Стоит ли вообще прикасаться к ней? Кап. Чёрт, меня бесит эта капельница, сбивает своим капаньем, но, если я сейчас что – то с ней сделаю – лучше не станет. Что бы я сделал, будь это ты, Лью? Даже не знаю, но не убил бы, во всяком случае, не сейчас, когда тишину нарушает лишь размерный звук каплей препарата. Кап... Кап... Кап... Снова и снова, как заевшая пластинка. И почему мне, наблюдая за Хоуми сейчас и здесь, становится так весело? Ах да, сколько я уже видел этих тел... Тел, не способных на сопротивление с перерезанным горлом. Некоторые из девушек надеялись на счастливую жизнь рядом со мной, надеялись до последнего, что сталь не окажется у горла, но все они ошибались. Раз за разом жизнь просто покидала их тела. Зачем мне преступница? И, тем более, зачем мне семья? Затем, чтобы, когда я умер – остался наследник. Это так забавно, смотреть, как кровь стекает с горла на асфальт, как глаза теряют прежнюю живость. Ощущение живого объекта исчезает, а глаза становятся просто зеркалами, в которые можно смотреть бесконечно, наслаждаясь этим. Кровь с ножа, падающая на асфальт, уже давно стала привычным и успокаивающим звуком. Если бы меня вообще интересовали чужие люди...« Кап, кап, слёзы по щекам, по щекам, Сладкие мечты разбиваются да по кускам... »
Улыбаюсь, молча наблюдая. Никто не мог вот так расстроить меня и сразу же развеселить как эта девчонка. За ней можно смотреть бесконечно, не зря, тогда, проходя мимо, я захотел развлечься. Кто знал, что эксперимент станет чем – то... Чем – то таким... Завораживающим и развлекательным зрелищем без арены цирка! Лью, а ты мне говорил, что не убитая жертва может быть куда лучше. Теперь я согласен... Куда лучше! Гораздо! Что же будет завтра и наступит ли оно вообще? — I'm impressed... You really give me pleasure, Houmie. How do you manage that? (Я впечатлён... Ты действительно доставляешь мне удовольствие, Хоуми. Как тебе это удаётся?) — шёпот тает в окружающей нас тишине, девочка и не думает просыпаться, даже во сне не боится. Я хотел сделать сейчас здесь кое – что ещё, кое – что, что точно развеселит меня, но не сегодня. Сегодня никто не умрёт, мне нравится состояние девчонки. Когда она молчит и расслаблена – просто крышу сносит! Жаль, что кожу попортили синяками и порезами. Стоп... Порезы? Раньше их не было. Но да ладно, на это можно закрыть глаза, всё равно смотрится ничего. Чуть позже... Я потерплю ещё немного, мне стала интересна эта семейная жизнь! А ведь недавно, этим днём, меня сильно расстроил лишь один незначимый вопрос. Только она... Только эта девка смогла это сделать! Развеселить, расстроить, и снова развеселить. Такая непредсказуемая. Чёрт, я только сейчас понимаю, что мне становится страшно... Пугает... Неужели? Она и на это способна? Вдруг, после того, что я сделаю – она станет смотреть на меня ненавистным взглядом? Вдруг моему веселью придёт конец в тот самый момент, когда я это сделаю? А дальше что? Что я буду делать? Хех... Увижу... Не буду бояться раньше времени. Ждать. Я просто должен подождать и смотреть этот фильм, не мотая вперёд. Смеюсь про себя, улыбаясь шире. Даже для меня это уже становится интригой. Что же ты выкинешь, зеленоглазка? Что же сделаешь со мной в следующий раз? Это правда... ОЧЕНЬ ВЕСЕЛО!