Дыши

Хоуми

      — Нет, пожалуйста, Джефф! — разбудил меня, что весьма странно – мой же надрывной крик, после которого я рефлексом попыталась сесть и осмотреться, широко распахнув глаза, но вышло лишь чуть прогнуться как при конвульсии и упасть обратно, не до конца понимая: что происходит, где происходит, и когда происходит. Лёгкая сдавленность в районе живота после этого сразу пропала, именно эта преграда не дала сесть, и кровать слегка скрипнула. Сон успел вылететь из головы, за исключением того кадра, от которого я заорала на всю квартиру и нескольких несущественных обрывков фраз. Какого же было моё удивление и облегчение, когда обнаружился хозяин имени, который умудрился чуть ли не «сверкнуть» глазами в тусклом свете ещё встающего только солнца, как кот, вздыбивший шерсть на холке. Но во взгляде едва ли можно было уловить отголоски испуга, ещё бы, такое резкое обращение прямо в начале утра, как минимум, должно было вызвать что – то подобное. От осознания того, что все это лишь сон, как гора с плеч съехала. Последнее, что точно помню точно из этого мира — расплывающаяся игла у кожи и боль в затылке.       — Прости, сама испугалась. — невинно улыбаюсь смотря в сторону мало что понимающего, или просто прикидывающегося таким, киллера. Вопросительно наклонив голову к плечу, тот как – то странно улыбается, слушая отменную брань родителей за стенкой. Папа... проснулся... Оба в порядке, не радость, но всё же – никто не мёртв. Вместо того, чтобы встать и меня прибить, слышится звук битого стекла о стену и недовольное ворчание. Плохи мои дела, меньше надо было рядом с ним находится. У кого ещё плохие родители? Точно не у меня. После того, как брань стихает, раздаются более лёгкие шаги и щелчок выключателя, зажигая свет, позволяет рассмотреть «маму» на пороге комнаты. Хотя, эту женщину мне сейчас уже сложно назвать матерью, в гневе она как была ведьмой, так ей и осталась, а тут я хорошенько её разозлила, судя по всему. С чего бы ей вообще вспоминать, что у неё есть дочь? Раньше, неделю назад, у моих родителей было два состояния: первое – полное безразличие ко мне, второе – отменное и ненормальное внимание. Сейчас больше походило на второе.       — Доча, что за дела? Что за Джефф такой вынудил меня проснуться ни свет ни заря? — гневно интересуется женщина, ставя руки в боки и пиля взглядом. За то время, что мы не пересекались – она немного изменилась. Словарный запас увеличился, мата в мою сторону сейчас не последовало, зато выражение её лица и взгляд очень сильно изменились. При взгляде на неё меня охватило странное чувство. Такое, когда прекрасно знаешь всей душой и существом, что не виноват в этом, а страшно так, как будто это именно твоя вина и кто – то умер по твою душу. Зато, судя по лицу и обращению, она несомненно бы заняла первое место в районном конкурсе на ужасную мать года.       — Кошмар. Ик. Приснился... — боязливо произношу я, натягивая одеяло на себя, точнее, пытаясь натянуть одной рукой, потому что оно напрочь отказывается натягивается по той причине, что на нём расселось килограммов пятьдесят, не меньше. И этот кто – то, собственно, напрягся, забыв на время о ноже, который уже успел забрать с подоконника. Неважная деталь, но всё же успеваю её заметить прежде, чем женщина сдвигается с места. Не сомневаюсь, что сейчас будет смеяться.       — Кошмар? Я тя серьёзно, скотина такая, спрашиваю! Что ещё за парни в твоём возрасте, а?       Мой тихий ответ перебивает знакомый истерический смех психически больного, который в следующую же секунду падает обратно на кровать лицом к стенке, не в силах себя контролировать. Кошусь в его сторону, переворачиваясь на бок спиной к его спине, хотя это бесполезно, ибо кровать одноместная и большую половину и так он занял. Это было абсолютно предсказуемо, но совершенно не понятно, что его могло так рассмешить. Сначала в ванной мысли не удержал, потом над тем, как меня к твоим ногам бросили в стиле «Забирай, нам не нужна», а теперь то, что его ко мне в парни моя собственная мама записала? Слушай, я всё понимаю, но ты мне, собственно... кто? Сейчас стоит над этим хорошенько подумать. Кроме садиста, убийцы, психопата и не самого лучшего спасителя суицидников, конечно. Если бы я сказала сейчас правду, то прозвучал бы ответ как – то так:       « Мама, познакомься, этого парня зовут Джефф. Он серийный убийца из Америки, старше меня лет на десять, а ещё психопат с ножом, который прирезал всех близких, и может случайно тебя тоже, так что будь осторожней. Несмотря на то, что он меня спас от верной смерти, ему нравится калечить окружающих... О, и чуть не забыла – прирождённый оптимист, потому что почти всегда его очень легко заставить смеяться! Здорово, не правда ли? ». И моя мама упадёт в обморок, потому что не увидит его, пока он сам не захочет, а рисковать как - то... В психушку не хочется, я, пока что, всё контролирую. Хотя уже, порядком, устала.       — Он мой дру.. Ауч! — предложение срывается на шипение, от неосторожного обращения с рукой. Тут же хватаюсь за повреждённое место, в надежде на то, что это поможет. Ну вот, кровь опять пошла. Почему я не мазохист? Почему мне постоянно причиняют боль, и эта боль никак не может стать привычной и приятной!? Может, именно поэтому тогда с крыши хотела спрыгнуть, а не вены перерезать, когда была возможность?       — Меньше придуряться будешь! — фраза женщины напрочь сбила смех, после чего последовал кашель. Подавился собственным смехом. А ещё это про меня что – то говоришь.       — Тебе это вообще брать кто разрешал? Надо спрашивать! В твоём случае – отец дома был. Что ещё за друг!?       — Отец спал! — эти слова буквально выкрикиваю, игнорируя усмешку за спиной. Свежая царапина на руке неприятно саднит, но находится поверх вен, ибо вначале игла выдернулась правильно. Простое везение.       — Лучший друг... — после этого слова воцаряется молчание, которое можно описать множеством троеточий со всех сторон. Шорох простыней подтверждает то, что темноволосый ради такого аж голову повернуть попытался. Лучший друг? Хорошая идея, а сама то я в это верю, интересно. Активное копошение сзади, шикарно, так перевернулся, что теперь в шею почти дышит. Но, что странно, так то, что это дыхание в шею совсем не напрягает.       — Ай, ну и хрен с тобой. Ещё раз услышу – спать будешь на улице, поняла меня!? — последняя фраза, которую бросила моя близкая, была именно такой. Просто забрала капельницу и ушла, ведь в одно мгновение ей стало наплевать на то, что у меня «парень» уже появился или лучший друг, а мне же только четырнадцать... Актуальненько, однако, могло быть и хуже. Порез лениво заполнился кровью, поверхностный, не суть важно. Молча киваю и смотрю в след удалившейся особе, переводя взгляд за спину насколько возможно. Ты же рядом был да?... Ты хоть в курсе, что рядом с тобой снятся кошмары? Хотя, нормальный бы человек орал не твоё имя, а имя близкого. Ты убийца, но всё же... Почему я уверена в том, что без причины ты не тронешь. Ладно хоть не «Джефф – убийца» вырвалось, а просто имя, иначе бы мама точно спросила, откуда эта кличка нарисовалась.       — I'm your best friend?... — вопрос, произнесённый шёпотом, разрывает наступившую тишину. Мама забыла выключить свет от чего заглядываюсь на волосы, которые удачно попали в ту область, которую я могу видеть. А они не чёрные... как цвет коры дуба, только ещё чуть темнее, из – за чего, если не приглядываться, незаметно. Адекватной реакцией было бы хорошенько так пнуть по ноге, чтобы не трогал, но просто лень что – либо делать и не хочу опять засыпать после того, что приснилось. Вот ведь ты виноват, а даже не смущаешься и плевать на извинения хотел. В следующее мгновение глаза накрывает чужая рука, другая ловко пробирается под бок и обнимает, прижимая. Я не против, но то, что ты спросил потом, напрягло.       — Or boyfriend*? — после понятной мне фразы следует менее понятная. Для моей мамы и меня ты мой лучший друг, зачем переспрашивать, если сам всё прекрасно слышал? Не вижу в этом смысла. И, к тому же, ты знаешь, что в английском я не очень. А «лучший друг» и «парень друг» чем – то друг от друга отличаются? Насколько я помню: «boy» – мальчик или парень, а «friend» – друг. Разве нет? Что ещё за выражение такое «парень друг»?       — В чём разница? — глаза закрыты, поэтому не могу взглянуть ему в глаза, но понимаю, что псих и самоубийца в одном – тут один человек по имени Хоуми.       « У тебя точно все дома, леди. Ты хоть понимаешь, что есть разница? ».       « Женщина, если пояснишь, то пойму! » – никогда раньше не пыталась отвечать, зная игнорирование, но в этот раз перешагнула через себя. Я не знаю – они не знают. Хотя, казалось бы, вертится всё близко да около. Ответом служит смех, эхом отдавшийся в ушах. Разноголосый, как будто большая семья: множество женских, словно мать и её подруги, три мужских, будто это отец, его друг и какой – то певец. На заднем фоне смех детей. Смеётся довольно взрослая девочка и смеётся шестилетний мальчишка. Все они стараются смешать это в один смех, сплести единый из множества, но вот кто – то отступил и постепенно затихли остальные. Последней был задорный мальчишеский смех. Я знаю все голоса, что живут в голове, иногда приходят новые, но, зачастую, они никогда не возвращаются.       Не понимаю я разницу, что очень печально... Какая тут может быть разница? Откуда ей взяться? Я и моя шизофрения определённо не понимаем друг друга. А тут ещё и третий есть, собеседник от галлюцинации, который, если бы мог, только шире улыбнулся от спектакля, что сейчас своим иностранным и устроил. Мне не нравится, когда меня жалеют, тем более такие же, как я. Внешность не главное, и плевать, насколько мне больно. Но почему задумываюсь об этом сейчас?... Уж не знаю, насколько жалко выгляжу, запутавшись в выражении мыслей, но я сама себя замотала до того, что решила ответить первое, что пришло в голову в стиле « а – ля, да будет со мной удача ». Тем более смех достаточно сбил.       — My best boyfriend, Jeff. — эти слова слетели со страхом, ведь я поняла, что что – то в них не совсем так, как должно быть. Стоило лишь совместить два его предложения и получился этот уникальный, мало того, ещё и непонятный мне, ответ. А как это переводится, я только догадываться могу, тебе виднее. Если это не « Мой лучший парень друг, Джефф », то каковы шансы дожить до утра целой и невредимой рядом с ним в пяти миллиметрах? А, к чёрту, я же его смех тоже не всегда понимаю и кто сказал, что он так уж опасен? Рука, обнимающая живот, ослабевает, как будто это и было переводом моего предложения.       — You... — вопрос обрывается не успев и начаться, со второй попытки у тебя получается гораздо лучше, улыбаюсь над его маленькой победой. Так интересно, неужели этот малообщительный человек вдруг решил что – то у меня спросить? Да и запнулся ещё, определённо мой успех.       — You think you are talking, Houmi? — вопрос озвучен далеко не спокойным, милым или дружеским тоном, каким общаются друзья или влюблённые, а примерно таким, каким он смеётся. Думаю над тем, что рассказываю? Ну, да, думаю обычно, только вопрос некорректно задал.       — Understand? — шёпот неприятно приходится прямо по уху, обжигая.       « Даже он переспросил! Понимает ли, что она мелет? Я думаю, нет. Что же ответит наша лапушка? » – женский голос в голове тут же мной был послан в четыре неприличный буквы на подсознательном уровне. Из всех голосов именно она всегда занимала первое место по извращениям.       — No. — ответ вводит в заметное замешательство, это определённо шок для него и непонятки для меня, но даже сейчас его рука закрывает мне глаза. А смысл? Я в глаза ему посмотреть не могу и от этого страшно. Что – то точно мне говорит, что в конечном итоге он меня убьёт. Не знаю, что такого я сказала и к чему вопрос «понимаешь?», но ответила я честно. Не до конца поняла, что сама сказала. Тебе так сложно уяснить, что «my English is very veery veeery Bad» и говорить на русском в русской стране? Говорим об одном и том же, что смешно, а понимаем по разному. Это как... Каждый думает то, что хочет думать, вот так. Понятия не имею, как так быстро у него это получилось, но в конечном итоге я оказалась на спине, а он сверху, оперевшись руками по бокам от моей головы буквально в двух сантиметрах. Кажется, рысь также зажимает кролика, когда прыгает из засады. Этот взгляд не выглядит ни злым, ни добрым, буквально никаким, как просто зеркало моих собственных, ведь даже твой цвет глаз с моими как две капли воды схож. Мне стоило бы бояться сейчас, если бы я имела в виду не обозначение друг, потому что иногда кажется, что так вглядываются в глаза тех, кто совершил преступление и не желает в этом сознаваться. Расстояние между лицами сократилось до сантиметра, и тут глаза напротив уже позволили показать своё разочарование в перемешку с яростью, которая, впоследствии, отразилась на голосе. Я не боюсь, не пытайся состроить из себя дикого маньяка.       — Damn! — слово, которое он произнёс крайне недружелюбно, больше походило на ругательство. Потом он, как обычно, улыбнулся, но не ртом, а глазами, как бы странно не звучало. Такой момент, когда смотришь человеку в глаза, и чувствуешь, как они буквально заглядывают в душу, а весь мир на миг замирает. Искорки его в глазах пронеслись, если уж описывать точно так, как наяву. Поняв, что от моих глаз и выражения лица ничего не изменится, выдохнул, отступил. А запах изо рта тоже изменился, пахнет чем – то клубничным, если не ошибаюсь. Где ты успел клубнику достать? Или я просто раньше этого не замечала, поэтому сейчас считаю за открытие? И чистая одежда... Никого не убил, наверное. Да тебе Оскар нужен, впервые пришёл в чистой одежде.       — Best friend, silly... — больше похоже на поправку, чем на пояснение. Лучший друг. Да, всё правильно. Значит лучший друг!       — We can be best friends? — улыбаюсь, спокойно принимая сидячую позу. В этот момент вспоминается кадр из сна, заставивший разбудить всех вокруг.       Джефф убил отца, а отец его. Одновременно... В этот момент я просто растерялась, поскольку не знала, к какому именно телу мне бежать. Кидаться к серийному убийце или к родному человеку. Ненависть полыхнула только к отцу, за всё, но и возникла лёгкая печаль за то, что он мёртв. Я ведь не желала его смерти... Да, он только что убил единственного, кто заговорил со мной не с целью унизить и, ранее, мать, но не заслужил ТАКОГО наказания. А винить Джеффа за это я просто не смогла бы, ведь... он выполнил свою работу, не более. Убив мою маму, папа стал преступником, и наказать его за это было справедливо. В итоге, как ни крути, крайним в истории вышел именно Джеффри, который, всего то, помочь миру хотел. Пусть на меня ему в тот момент всё равно было, он хотя бы просто так родителей не тронул. Поэтому я больше возненавидела отца и предпочла выкрикнуть не его имя. И кровь... Смотрю на свои ладони сейчас, понимая, что они были в этой крови. Чёрт, если был бы шанс, я бы спасла его, в любом случае, даже если бы он попытался меня убить. Пусть это и был всего лишь сон я правда испугалась. Испугалась, что потеряю в итоге всё, что имею. Кстати о крови... Рана уже не так кровоточит, но ночнушка и одеяло я успела испачкать. Вандалка, что ещё о себе сказать? Задумавшись, дёрнулась, когда к руке прикоснулись. Когда ты успел сходить за бинтом и вернуться? И свет тоже выключил? Ещё и пугать нравится? Ах, да, задумалась над сном, где все, кроме меня, умерли.       — Спасибо. Так что на счёт быть лучшими друзьями?       Молчание в ответ. Что, не согласен, или уже ответил? Молча смотрю за тем, как бинт постепенно от запястья движется дальше, к плечу. Затянули ткань лишь у начала плеча, та же участь постигла и другую руку, которую я пыталась спасти, отдёргивая и говоря что – то в роде «эта не болит, не стоит», но, когда её уже поймали, сделать ничего было нельзя. И как это понимать? В конечном итоге обе руки были в бинтах по плечо, создавая ощущение, что я обе их сломала, только подвязок через шею не хватало.       — Go to sleep, Houmi.       — Постой, но я не... — попытку сказать отрицание пресекло чистое и слегка затупленное лезвие у горла. Не зря отмыла, наверняка таким приятней убивать будет, чем кровавым по рукоять. Неправильно, но преступления это тоже неправильно... То есть «я не хочу», сейчас не прокатит? Но с чего вдруг так решил меня внезапно спать загнать?       — Just go to sleep... — прежняя фраза, но уже немного перефразированная. В таком случае, у меня нет выбора, либо спать, либо умереть. Ну или, если не умереть, то пострадать от тупого ножа, хотя руки и так только что перебинтовали. Вздохнув, молча укладываюсь спать, натягивая одеяло, которое Джефф, на этот раз, отпускает. Просто кошмар, с кем не бывает?