Жена Пеннивайза

      - Завтра мне исполнится восемнадцать, да ты и сам знаешь. Полгода, и я закончу школу. Всего полгода, и прощай, Дерри, я уеду отсюда. Гарвардское приглашение - это один шанс на миллион, возможность исполнить свои мечты, достичь всех своих целей. Пенни, понимаешь, я скоро уеду....       - Ты всегда можешь сюда вернуться.       Серебряные глаза печальны, высоко нарисованные брови нахмурены. Всю жизнь Пеннивайз был один, скитался в мучительной тоске, никому не нужный, всеми гонимый. Так продолжалось не один десяток лет, не один цикл, а потом неожиданно появилась ОНА. Та, кто зажгла свет в его жалком демоническом существовании, смогла развеять эту тоску.       Да, это было ново, странно, непривычно, по-своему даже пугало его, Пеннивайза, само воплощение ужаса. Но он не бежал трусливо от этого, нет. Наоборот, он шел навстречу, принимая всё происходящее, словно бесценный дар. И вот теперь им предстоит расстаться, возможно, навсегда, а это значит, всё построенное за последние восемнадцать лет может вмиг разлететься, словно разбитое вдребезги стекло.       Альба протягивает руку и осторожно касается шершавой из-за обилия грима клоунской щеки, проводит по ней пальцами, пачкаясь в белой краске, смущенно улыбается, стесняясь своей, как ей кажется, чрезмерной нежности.       - Ты был рядом всю мою жизнь. Мой первый и единственный близкий друг. Друг, да.... Мне трудно представить свою жизнь без тебя, Пенни.       Клоун накрывает девичью ладонь своей, обтянутой шелковой, словно украденной у Микки Мауса, перчаткой, по его лицу пробегает сильная судорога, и вот Пеннивайз преображается. Лицо всё то же, только на нем нет никакого грима, вместо рыжих торчащих пучков - копна пышных золотисто-каштановых волос; нарисованные брови превратились в натуральные, умеренно густые и темные. Глаза остались те же - огромные, слегка вытаращенные, цвета расплавленного серебра.       Истрепанный клоунский камзол сменяется современной молодежной мужской рубашкой и светлыми джинсами известного бренда. В общем, ни дать ни взять, самый обычный парень с соседнего двора. И притом довольно привлекательный.       - Слишком долго тебе приходилось смотреть на мое уродливое лицо. Настало, наконец, время увидеть другое, более приятное.       В ответ Альба яростно мотает головой.       - Пенни, ты никогда не казался мне уродливым, вовсе нет. Мне твое лицо всегда нравилось, ты мне всегда нравился.... Пусть сегодня ты будешь таким, но только сегодня. Но потом больше не вздумай меняться! Конечно, я приму тебя любым, но все же ты - мой Пеннивайз, мой танцующий клоун.       Лицо Пеннивайза неуловимо светлеет. Он мягко обнимает девушку за талию, придвигая к себе, чуть склоняет голову, и в этот момент случается нечто: губы Альбы и Пенниваза соприкасаются, сливаясь в их первый и столь долгожданный поцелуй! Просто удивительно: чудовище, живущее одними убийствами, питающееся страхами, ненавистью, болью, вдруг ощущает что-то, что круто отличается от привычного чувства наслаждения чужой смертью, чужими страданиями.       То, что происходит, просто восхитительно! Тепло мягких девичьих губ приятно до одури, сладкая дрожь волнами пробегает по телу. Это невероятно, но кажется, будто он, существо из другого мира, из совершенно иной вселенной, испытывает то, что присуще человеку!..       - Кажется, я люблю тебя, Пенни, - прерывисто шепчет Альба, отрываясь от мужских губ.       И клоун, обнимая девушку еще крепче, буквально слышит отзвуки ее колотящегося сердца, вдыхает тонкий дурманящий запах ее стройного хрупкого тела, трепещущего под его руками. Новые ощущения, они так волнующе хороши, ни за что не хочется отпускать их! Конечно, бессмертный, обреченный на вечность, знает, как называется у людей то, что происходит сейчас с ним и Альбой, но никогда раньше не думал, что сам когда-нибудь испытает нечто подобное.       - Голова кружится, - едва слышно сообщает Альба, осторожно касаясь губами ямки на шее Пеннивайза.       - У меня тоже. И мне это нравится.       Водоворот небывалой нежности внезапно целиком поглощает того, кто всегда испытывал лишь ненависть и ярость. Того, кто мог и жаждал лишь убивать и пожирать. Того, кто внушал исключительно страх и ужас. Впервые за все время своего существования и обитания здесь, в Дерри, монстр Пеннивайз, как ему кажется, познает любовь, и то представляется ему самым прекрасным чувством на свете. Чувством, перед которым оказалось не властно даже чудовище...       В ту ночь, несмотря на отсутствие интимной близости, они впервые уснули вместе, в одной кровати. Точнее, спала только Альба. Пеннивайз просто лежал, вперив свои демонические рислинговые* глаза в густую тьму, которую не разбавлял даже отсвет уличных фонарей. Такая же снежная холодная ночь, совсем как и восемнадцать лет назад, когда Альба появилась на свет.       Тогда Пеннивайз вышел из спячки, нарушив привычный цикл. Клоун не мог слышать крика младенца - не настолько же тот был мощный, чтобы преодолеть километры от родильного отделения больницы до логова существа глубоко под Пустошью. Но казалось, что этот крик раздается буквально в голове Пеннивайза. Громкий, настойчивый и... раздражающий. Не в силах больше его терпеть, клоун открыл глаза. Он был зол, крайне зол и исполнен решимости сейчас же найти источник этого гадкого звука и расправиться с ним. Но уже в роддоме, увидев малышку, почему-то сразу выделив ее среди других детей, Пеннивайз вдруг осознал: он этого никогда не сделает, не тронет ее.       Правда, ярость от резкого и несвоевременного пробуждения всё еще бушевала, и, чтобы унять ее, клоун таки утащил одного ребенка, мальчика, рожденного на день раньше Альбы, который некстати проснулся и захныкал, увидев Пеннивайза. Таким образом Альба, сама того не подозревая, невольно обменяла тогда свою жизнь на чужую, но была ли в том ее вина?       Если и да, то ее следует искупить. Совсем скоро истечет срок его "покоя". Голод уже постепенно начинает пробуждаться, хотя и не ощущается еще так явственно, но всё же заставляет, нет-нет, да и бросать иногда жадные взгляды в сторону тоненькой белой шейки девчушки, мирно спящей сейчас в его объятиях. Мерный, слышимый только для его клоунского уха стук пульсирующей вены звучит отчетливо, отчего Пеннивайз то и дело невольно сглатывает слюну. Вот же она, такая беззащитная, рядом, только поверни голову, распахни свою кровожадную пасть! Девчонка и не пикнет, не успеет. И то будет желанная добыча, желанная пища.       Но тем не менее рассудок пока остается не столь затуманенным, он всё еще ясный, а это означает, что Альба в безопасности. В конце концов, это же его девочка, его малышка! Как он может причинить ей вред или боль?! Нет, этому никогда не бывать!       - М-м-м, - заворочалась во сне Альба, словно в ответ на мысли своего друга. - Пенни....       Клоун проводит рукой по растрепавшимся воздушно-белым волосам девушки, баюкая ее, как и прежде.       Пусть будет так: он позволит себе любить. Но только ее, только одну. Другим всё-равно пощады не будет! Остальные дети, остальные неосторожные и трусливые жители Дерри предназначены стать его пищей как бесконечное наказание за трусость, за малодушие. Таково проклятие Дерри, его вечный крест....       Надо сказать, Пеннивайз не волновался, что произойдет, если девочка вдруг узнает о его делах, о его зверствах - об этом позаботится магия, что годами существует в маленьком и самом загадочном городке Новой Англии, что не дает появиться панике, не выпускает тайну за пределы Дерри. Та же магия не допустит, чтобы Альба обо всем прознала, чтобы раскрыла его истинную сущность и... испугалась его. Обманом Пеннивайз собирается оградить девушку от грядущих кошмаров, которые вот-вот обрушатся на город. Что ж, ложь привычна его существу, в ней монстр определенно достиг мастерства. Но все-таки, если хоть на мгновение предположить - вдруг что-нибудь изменится, и Альбе откроется правда? Что тогда будет?