***
Болезненная тяжесть наполняла все мышцы. В голове стоял нестерпимо громкий звон, будто внутри черепа били в гигантский колокол. Бонни через силу открыла глаза. Комната постепенно начала приобретать ясные очертания. Высокие сводчатые потолки. Тяжёлые бархатные портьеры, закрывающие огромные окна. Картины на стенах, стопка книг возле прикроватной тумбы. Убранство комнаты казалось знакомым. Бонни заставила себя приподняться на мягких подушках и осмотреться. Старинный особняк — последняя локация Сумеречного Измерения. Нечто зашевелилось рядом, и девушка повернула голову. На краю кровати сидел Кай. С рассеянным видом он крутил между пальцев что-то чёрное и прямоугольное — игральную карту со змеей, кусающей себя за хвост. На ней алым светом сияли витиеватые строчки. От ужаса у Бонни пересохло в горле. — Лоренцо… Господи! К горлу подступили рыдания. Бонни почувствовала внезапный прилив сил от шока и, дав волю слезам, в исступлении начала колотить кулаками по подушкам. Энзо больше нет. Осознание этого приходило мучительно медленно, разрывая самообладание на куски. Внутри Бонни проснулся монстр, который безжалостно, с садистским наслаждением раздирал острыми когтями её душу. Она захлёбывалась слезами, вырывалась из стальных объятий Кая, который пытался её успокоить, выкрикивала проклятия. Девушка сходила с ума. Она уже сошла с ума. — Нет! Этого просто не может быть! Нет!.. Внезапно Беннет обмякла в руках Хозяина Измерения. В дальнем уголке её подсознания билась мысль, что нельзя успокаиваться, пока виновные в этой трагедии не окажутся на том свете, но Бонни потеряла все силы. Ещё никогда она не осознавала свою ошибку так явно, как сейчас. И чувство вины нарастало с каждой секундой. Вместе с отчаянием и болью оно крушило ставшую такой хрупкой психику. — Ты ничего не могла сделать, — прошептал Кай, поглаживая Бонни по растрёпанным волосам. — Это было последнее желание Энзо. Никто бы этого не изменил. Несомненно, Хранители примут решение в мою пользу. Два человека, любящих тебя больше собственной жизни и свободы, стоят гораздо дороже, чем десять тысяч чужих игроков. — Джереми… Джереми… — Он в безопасности. — Хранители придут за ним… — сквозь рыдания прошептала Бонни. — Не придут. Обещаю. Я позабочусь об этом. Беннет почувствовала лёгкое головокружение, но смогла поднять голову и посмотреть Каю в глаза. Его серые глаза отражали обычное холодное безразличие, но в глубине равнодушного взгляда таилась невыносимая боль. Сколько мог выдержать человек? Сколько боли должен вытерпеть, чтобы больше не чувствовать? Сколько слёз должен выплакать, чтобы больше никогда не плакать? Нисколько. Бонни на собственной шкуре поняла, что человек способен выдержать любой удар. Но что, если ты не человек? Кай глубоко дышал, сжимая девушку в объятиях. Взгляд невольно скользнул по её приоткрытым губам. — Тебе с Гилбертом нужно бежать отсюда. — Как? — Как сбежали твои родители, — тихо произнёс Кай. — Здешний выход открыть нельзя, пока не закончена Игра. А когда часы пробьют одиннадцать минут седьмого, то и вовсе невозможно. Но можно использовать клятву в качестве ключа. Тогда вы вернётесь домой. — А ты? Бонни не подумала о вопросе, задав его по инерции. На протяжении Игры не было времени разбираться в себе, в своих чувствах, в отношении к Хозяину Измерения. Существовали только ненависть и ярость, без которых выжить в смертельной Игре не представлялось возможным. Бонни стала каким-то монстром, поглощённым лишь негативными эмоциями. Только сострадание помогало не забывать о том, кто она есть. «А правда такова, что ты изменилась. Теперь ты другая, Бонни», — пришли ей на ум слова Энзо. Беннет больше не хотела обманываться. Она устала прятаться и лгать. Особенно ему. — Что будет с тобой, Кай? — повторила девушка. — Не имеет значения. Хозяин Измерения встал и отошёл в дальний угол комнаты. Но побыть в одиночестве не получилось — через несколько мгновений Бонни, вытирая наворачивающиеся слёзы, встала за его спиной. Напряжение нарастало. Воздух готов был заискриться от накала невыраженных чувств и эмоций. Сложно было отпускать человека, которым дорожишь. Ещё сложнее расставаться с тем, кого любишь. И почти невозможно покинуть того, кто стал частичкой тебя. Особенно, если это произошло вопреки твоей воле. Не зря существовала мудрость: любят не за что-то, любят вопреки… — Что будет с тобой? — более настойчиво повторила вопрос Бонни. — Я продал свою Вечность. — И? — У Хозяина Измерения есть вечная жизнь, — очень тихо проговорил Кай. — Но рано или поздно находится более сильный игрок, который и становится новым Хозяином. Никто, кроме Хранителей, даже понятия не имеет, что случается с проигравшим. Нас не убивают. Не ссылают в небытие. Не возвращают домой. Проигравшие лишаются Вечности. Лишившиеся Вечности становятся… Хранителями. Бонни в ужасе посмотрела на Кая. Эгоистичный Хозяин Измерения пожертвовал не просто своей безграничной властью над Игрой, а фактически подписал себе смертный приговор, лишив себя возможности когда-нибудь вернуться к человеческой жизни. Добровольно. Кай добровольно обрекал себя на существование в обличие настоящего монстра. Монстра безжалостного, который будет наслаждаться, упиваясь болью, страданиями и страхом ни в чём неповинных людей, попавших в эту смертельную Игру. Монстра, с которым не договориться и от которого не спастись. — Стану Хранителем… — ухмыльнулся Кай, словно прочитав мысли Бонни. — Присоединюсь к своей семейке. Буду таким же, как они. Видимо, это моя судьба и предназначение — гнить в этих девяти Измерениях даже после смерти. Зато, в отличие от других, я буду первым и единственным Хранителем, которого не смогли победить в Игре. И это не может не тешить моё самолюбие, так уязвлённое тобой. Кай не умел просить. Он совершал ошибки и расплачивался за них сполна. Он причинял боль и чувствовал вину. Это делало его человеком. Потом Кай стал Хозяином смертельной Игры, и Хранители открыли ему множество невероятных тайн. Они могли получить удовольствие из боли, превратить пытки в наслаждение, сделать человека рабом его собственных фантазий и заставить страдать. Рано или поздно любой Хозяин Измерения проигрывал, лишался Вечности и становился Хранителем. И Кай всегда понимал, что его ожидала эта участь. Это лишь вопрос времени. Хозяину Игры нельзя было чувствовать. Нельзя было привязываться к кому-то. Оба этих «золотых» правила Кай нарушил. И ничего не мог поделать. Вовремя появившийся в комнате Джереми избавил Кая от необходимости отвечать на дополнительные вопросы Бонни. Беннет хотела перебить младшего Гилберта, который старался до неё докричаться. Джереми пытался объяснить, насколько им важно как можно быстрее придумать клятву. Кай наблюдал за горячими спорами из тёмного угла. Мысль о том, что совсем скоро придётся навсегда расстаться с самим собой, медленно его убивала. Хранители знали только боль, существовали благодаря боли и питались болью. Они не были людьми, но и не были мертвецами. И невозможно представить более отвратительных существ… — Ни в коем случае, — отрезал Джереми. — Другого выхода нет, — прошептала Бонни, в который раз бросая беглый взгляд на притаившегося в темноте Кая. — Нужно придумать что-нибудь ещё. Я никогда не соглашусь с этим. — Это моё решение. — Да замолчи уже! — разозлился Джереми. — Неужели ради этого погибли Стефан, Елена, Деймон и Кэролайн? Ради этого пожертвовал собой Энзо? Перестань быть эгоисткой и послушай меня хоть раз! Хозяин Измерения не сдержал усмешки. Бонни заскрипела зубами от злости, но промолчала и, воспользовавшись моментом ссоры, подошла к Каю. Ироничная улыбка на губах которого успешно скрывала душевную боль, разраставшуюся внутри подобно ядовитому сорняку. Момент приближался, и даже в бесстрашном Хозяине Измерения просыпалась тревога — что будет дальше? — Уходи с нами, Кай, — проговорила Бонни. — Ты же можешь покидать Измерение. Беннет неожиданно для себя вспомнила, как Кай как-то назвал себя «бродящий между мирами». Значит, проблем с тем, чтобы сбежать из Измерения у него возникнуть не должно. — Да, я могу надолго оставаться в чужом мире, но не навсегда, и только для поиска новых игроков. Сама понимаешь, по щелчку пальцев они не находятся. И я всё равно должен буду вернуться обратно. Если останусь без магии Измерения, например, в твоём мире, представляешь с какой скоростью меня «догонят» все мои года? Даже пикнуть не успею, как превращусь в мумию. Плюс ко всему, я даже в таком виде всё равно вернусь обратно сюда — опять же в качестве очередного Хранителя Измерений. — Но ты же говорил, что я могла забрать тебя отсюда. Значит, это возможно. — Было возможно… до того как я продал на Аукционе свою Вечность. Теперь я привязан к этому Миру, и эту связь разрушить трудно. На это сейчас нет времени. Уже поздно. — Никогда не поздно. Хранители не достанут тебя. Можно попытаться всё исправить… — Нельзя убить двух зайцев одним выстрелом, Бонни, — напомнил Кай. — Если хочешь попрощаться, сейчас самое время. Без колебаний Беннет сделала шаг вперёд и прижалась к Каю. Её холодные дрожащие пальцы сцепились за его спиной. По лицу вновь потекли слёзы: горячие, безудержные, от которых становилось только больнее. Неожиданно для себя Кай улыбнулся. Ради таких ощущений, которые он испытал, можно было даже продать душу дьяволу. Внутри неистовствовала буря: грусть, надежда, радость, отчаяние, удивление, досада… Для того, кто никогда не испытывал столько эмоций одновременно, наступивший момент был настоящим подарком. Кай стёр с лица Бонни каждую слезинку. Беннет подняла на него взгляд. — Представь себе, что Дьявол спокойно занимался своими делами — и вдруг увидел девушку, которая заставила его забыть обо всём. Вокруг него было много похожих на неё девушек, таких же добрых и отзывчивых, но она была особенной. Она была той, которую он хотел заполучить больше всего на свете. — Чтобы разрушить? — Нет. Чтобы лелеять. Чтобы согреть своё ледяное сердце. Даже бедный Дьявол может иногда помечтать. Девушка стала светом в его кромешной тьме, хотя ненавидела Дьявола больше всего на свете. Он мучил себя вопросом — почему же именно она? И только в самый последний момент решил спросить об этом девушку.[1] — И что же она ему ответила? — тихо спросила Бонни. — Любовь — как дерево; она вырастает сама собой, пускает глубоко корни во всё наше существо и нередко продолжает зеленеть и цвести даже на развалинах нашего сердца.[2] Только девушка умолчала о том, что чувствовала сама. Дьявол засмеялся и ответил ей другой мудростью: жизнь устроена так дьявольски искусно, что, не умея ненавидеть, невозможно искренне любить.[3] Бонни улыбнулась сквозь слёзы. Иногда легче помочь кому-то постороннему разобраться в чувствах, чем понять самого себя. Она ненавидела Кая. Невозможно было простить того, кто без сожаления убил всех твоих друзей и своими поступками сделал тебя другим человеком. Но другая часть разума говорила о том, что она чувствовала к нему что-то необъяснимое. Кай заставил её по-другому взглянуть на жизнь. Бонни мечтала о приключениях, опасности и непредсказуемости — и получила их. Кто виноват, что она не задумалась о последствиях?.. Беннет закрыла глаза и немного подалась вперёд. Что-то внутри подталкивало к этому, разжигая замечательное ощущение лёгкости. Прошло множество мучительно долгих мгновений. Наконец, Кай накрыл губы Бонни долгим и невероятно нежным поцелуем, который был настолько же восхитительным, насколько и горьким. «Он прощается со мной», — пронеслось в мыслях Беннет. От неуверенности и страха не осталось и следа. Что плохого было в прощальном поцелуе? Бонни безропотно погрузилась в океан необузданных фантазий, покоривших её разум с самой первой встречи с Каем. А он просто перестал контролировать себя. Безумство, страсть, вожделение — они захлестнули, затопили его изуродованную душу. Желание раствориться в этом кратком моменте сводило с ума, посторонние мысли исчезли. Кай и Бонни потеряли связь с реальностью. Чем дольше они целовались, тем сильнее Беннет ощущала себя одинокой. Она потеряла любимого человека. И вот-вот потеряет того, к кому тоже что-то чувствует. Спустя ещё несколько мимолётных секунд, казавшихся мучительно долгими, Кай заставил себя отстраниться. Снаружи послышались грозные раскаты грома. От сильного порыва ветра затрещали оконные рамы и жалобно зазвенели стёкла. Небо заволокли чёрные грозовые облака. Кай отпустил Бонни и быстро подошёл к окну. Триумфальная буря. Когда сверкнула молния, сквозь пелену туч показалась наливавшаяся кроваво-красным сиянием луна. Предзнаменование — знак рождения нового Хранителя. — Время пришло.***
— Это единственный вариант! — в отчаянии воскликнула Бонни. — Только через мой труп! — рявкнул Кай. Мрачные тучи рассеялись, снова являя Сумеречному Измерению лунный диск, уже налившийся кроваво-красным светом. Вдруг темнота зашевелилась. В наступившем мраке появились шесть силуэтов, чьи плащи зловеще развевались по ветру. Медленной, торжественной поступью Хранители приближались к старинному особняку. Джереми попятился прочь от окна, с ужасом понимая, что закрытые двери их вряд ли защитят. Оставались считанные секунды перед началом истинного кошмара. В замочную скважину двери-портала уже был вставлен ржавый металлический ключ, но проблема с клятвой оставалась. — Нужно немедленно убираться отсюда, — выдавил из себя Джереми. — Я клянусь… — начала Бонни. — Нет! Кай грубо схватил девушку за плечи, встряхнул и зажал её рот своей ладонью. Снизу послышался негромкий стук. Хранители пытались открыть двери особняка. — Быстрее! — крикнул Джереми. — У нас нет выбора! — закричала Бонни, вывернувшись, и вцепилась в кожаную куртку Кая. Он посмотрел сначала на ржавый ключ в замочной скважине. Затем перевёл взгляд на полную решимости Бонни и перепуганного Джереми, а потом — обратно на ключ. Неожиданно по дому разнёсся оглушительный грохот и треск — парадные двери особняка пали под натиском Творцов Измерений. Время неумолимо утекало сквозь пальцы. Клятва должна была быть жертвой, но выбор Бонни не устраивал Кая. Он лихорадочно пытался придумать что-нибудь другое. Но эмоции и поджимающее время плохие советчики. Заскрипела лестница. — Кай, пора! — Хорошо. Хозяин Измерения ринулся к двери. Он провёл рукой по деревянному покрытию, которое в мгновение ока превратилось в металлическое. Щели исчезли, появилось около десятка крепких замков и петель, надёжно удерживающих дверь. Бонни и Джереми на пару секунд оказались захвачены этим зрелищем, но угрожающий скрип ступеней старой деревянной лестницы вернул их в реальность. Они одновременно схватились за ключ. Бонни набрала воздуха в грудь. — Клянусь вернуться в Сумеречное Измерение по первому требованию его Хозяина. — Клянусь вернуться в Сумеречное Измерение по первому требованию его Хозяина, — слово в слово повторил Джереми. Ключ самостоятельно повернулся в замке — дверь мгновенно распахнулась. Мощный порыв ледяного ветра ворвался в комнату. Внезапно с потолка посыпалась штукатурка. Хранители пытались попасть в комнату. Железная дверь противно заскрежетала. Спустя мгновение портал между мирами полностью открылся — на той стороне возник образ гостиной дома Беннетов. Гилберт схватил Бонни за руку и потянул за собой, но она неожиданно остановилась. — Сначала ты, Джереми. Несколько замков поддались. Кай навалился на железную дверь, создавая новые запоры. — Уходите немедленно! Быстрее, Бонни! — Иди, Джер, я следом за тобой, — пообещала девушка. Гилберт подошёл к порталу и шагнул навстречу родной реальности. Бонни вытащила из замочной скважины ключ и положила в карман джинсов. Железная дверь снова содрогнулась от натиска магии Хранителей. Кай из последних сил удерживал оборону. Бонни подбежала к нему и снова поцеловала. Быстро, буквально за долю секунды. Она вложила в этот поцелуй все чувства, которые не смогла объяснить, в надежде, что Хозяин Измерения сможет понять их сам. Кай отстранился первым и протянул руку. На его ладони из ниоткуда появилась маленькая бархатная коробочка. — Подарок на юбилей, — подмигнув, прошептал Кай. — Сегодня ровно год, как мы впервые встретились. Железная дверь мучительно заскрежетала. Замки разом сломались. Кая отшвырнуло на кровать. Он перекатился по простыням и, увлекая за собой россыпь подушек, с жутким грохотом рухнул на пыльный пол. Одного взгляда на Хранителей Бонни хватило, чтобы инстинкт самосохранения возобладал над невыносимым желанием помочь Каю. Она ринулась к порталу. Вдруг что-то схватило её за ногу прямо перед порогом и попыталось оттащить назад. Джошуа, лежавший на полу, яростно вцепился в штанину джинсов Беннет. Бонни вырывалась и пинала его второй ногой, но хватка отца Кая была поистине железной. Кай скинул с себя подушки и поднялся с пола. Всё его тело болело, а незажившие до конца раны вновь начали кровоточить. Кай взмахнул рукой. Взрывной волной Джошуа резко отбросило в стену — разбилось зеркало. Получив свободу, Бонни подняла с пола бархатную коробочку и подошла к двери. Её тут же втянуло в портал. Бешеный вихрь закружил Беннет, увлекая за собой обратно в настоящую реальность. Сквозь громкий свист слышались душераздирающие крики. Из глаз Бонни брызнули слёзы, и она зажмурилась. Через несколько секунд таинственный смерч отпустил её. Тяжело рухнув в гостиной на пол, выложенный мексиканской плиткой, Беннет застонала. Лодыжка чертовски болела. Девушке даже на мгновение показалось, что она её сломала при падении. — Бонни! Бон, да очнись же ты! Бонни! — Джереми… Беннет нашла в себе силы приподняться и тут же наткнулась взглядом на Гилберта. От растерянности, увиденной на его лице, Бонни испугалась. — Что случилось, Джер? Ты в порядке? — Что произошло, Бонни? Я ничего не помню, — прошептал Гилберт.