История болезни

Два года назад. – Расставание не стоит грусти, Хлоя. Говоря о любви, все лгут. Не существует ни ее, ни Судьбы, которая якобы дарит каждой твари по паре. Все, что было между нами, – всего лишь химия и временное помутнение рассудка. Адриан Агрест стоял перед ней, аккуратно приподняв ее подбородок. С каким-то болезненным умилением смотрел в ее голубые глаза, подернувшиеся дымкой неверия и страха. В его неестественно увеличенных угольно-черных зрачках, почти скрывших изумрудную радужку, стояла безлунная ночь. Заглянешь – пропадешь и погибнешь. Он отвернулся, собираясь уйти, но девушка заключила его лицо в ладони. Их такие разные глаза снова встретились. – Посмотри на меня, Адриан! И, отпустив, отодвинула край рукава розовой блузки. Она не любила этот цвет, он всегда приносил ей одни неудачи. Но почему-то все равно носила. Пчела и белый кот с блестящими аметистами глаз играли на тонком предплечье. Агрест нахмурился и покачал головой. – Я не твой соулмейт. – А я тебе не верю! Покажи! – отчаянно воскликнула Буржуа. В этот раз отточенное годами мастерство прятать настоящую себя под маской холодного безразличия подвело ее. – Нет, Хлоя. Уже поздно об этом думать . Он развернулся и сделал первый шаг прочь. Ее осенила страшная догадка. Хлоя схватила его за руку. – Ну и кто она? Адриан вздрогнул, молча вырвал руку и, даже не посмотрев на Буржуа, ушел, блеснув золотыми волосами. Когда Хлоя успела потерять его? Изменения начались давно, с тех пор, как погиб Агрест-старший. Адриан будто стал менее живым. Его сердце замерзло. Но Хлоя предпочитала ничего не замечать. А сейчас они стали чужими. Но она не хотела принять это. Не могла. С самого детства Адриан был для нее всем. Только рядом с ним она позволяла себе искренне улыбаться. Только вместе с ним у нее получалось чувствовать себя счастливой. Он был ее единственным другом, а она – его единственной подругой. Потом они попытались сойтись еще ближе… Но даже тогда, когда между ними еще не было стены отчуждения, он стал скрывать свою соулметку. Все стало совсем не так, детство кончилось. Сейчас она не помнила, какой рисунок украшал его запястье. А он не собирался открываться ей. Хрупкий стеклянный мирок робкого счастья, построенный ей за то время, пока они были вместе, разрушился, разлетелся отравленными осколками. Она всегда получала все, что хотела, но только до тех пор, пока хорошо вела себя. Для семьи важнее всего была карьера ее отца, поэтому хорошее поведение означало – не создавать проблем взрослым. Ее родители просто откупались от нее. Сколько себя помнила, она была птицей, запертой в золотой клетке одиночества. Но сейчас она была не совсем одна. В ее сердце, израненном равнодушием, жила маленькая запуганная девочка. И Хлоя была бы рада избавиться от нее. Но не могла. Ведь она была ею. Любовь – борьба. Хлоя Андреа Буржуа проиграла эту битву. Настоящее время. Редкое для осени и уже остывшее солнце танцевало на платиновых волосах. За небольшим туалетным столиком сидела девушка. Она была очень красива. Слегка вздернутый нос. Пухлые розовые губы. Идеальная кожа. Но ее глаза... выцветшая пленка зимнего неба. Всего лишь жалкое отражение живой мятежной зимы глаз Маринетт Дюпэн-Чэн. Хлое разонравились ее голубые тени, которые делали ее глаза еще более бледными. Эта синеволосая девчонка… Кулаки сжались. Тонкие полоски крови выступили под идеальными розовыми ногтями Буржуа. Дурацкая привычка, возвращающаяся каждый раз, когда она начинала думать об Агресте. Она бездумно уставилась на свои царапины. Хлоя Буржуа – дочь бывшего мэра, не удержавшего место, но сохранившего приличное состояние, влияние и полезные связи. Его уход в отставку никак не отразился на ее жизни. Ее продолжали приглашать на светские рауты. Она по-прежнему оставалась завидной невестой. Для всех. Но не для Адриана Агреста. Упрямец! Ее упрямец. Ее судьба. Плевать, что на грандиозный прием на самой вершине Париж-Сити он идет не с ней, Хлоей, как пророчила госпожа-мэр. Хотя кого она обманывает… В этом мире надо быть честной хотя бы с самой собой. Нет, не так. Не хотя бы, а только. Обида и ревность пробежали холодной, но жгучей волной по позвоночнику и отдались болезненной резью в зарубцевавшемся сердце. Острые ногти опять вонзились в исцарапанную кожу. Придется нанести крем в два слоя. Эта Дюпэн-Чэн рушит все. То, что она и Адриан соулмейты, не может быть правдой. Очевидно, ее соулметка – подделка. И плевать, что три высших судьбоносных закона, которые знает каждый школьник, отрицают возможность этого. Мысли вернулись к давнему разговору с мадам Агрест. – Ты самая достойная кандидатура на роль невесты моего сына. Умна, образованна, воспитанна, дисциплинированна. – А что вы думаете о соулметках и соулмейтах? – девушка решилась задать давно мучающий ее вопрос. – Соулметка моего сына… – женщина махнула рукой, словно отгоняя осу. – …не важна. Любовь и пресловутое единение душ – дело наживное. К тому же, даже Мать-Судьба может совершить ошибку, слепо разбив идеальную пару. Такую, как ваша с Адрианом. Затем в памяти загорелись наставления отца. «Хлоя Андреа Буржуа, ты не должна упустить эту наивыгоднейшую партию. Это шанс укрепить позиции и вернуть былое величие семьи Буржуа. И если ты не справишься, у нас больше не будет дочери». И ее собственные смелые фантазии, в которых Адриан спасает ее от всех невзгод, унося на руках к восходящему солнцу их совместного счастья. Но нельзя вечно жить в мечтах. После каждого погружения возвращаться в реальность все труднее. Сложнее распутывать паутины грез, врастающих в сознание. Это больно. Это ломает. Но Агрест и сейчас любит ее. Просто пока не знает об этом... Тяжело быть идеалисткой. Жизнь – не сказка. Здесь принцессам приходится бороться за своих принцев. Хлоя наденет лимонно-желтое платье и возьмет свое.