История Пайи

      Моё путешествие началось, однако, совершенно обычным способом. Вместо удивительных походов по неизведанной земле или незабываемых поездках сквозь чащу леса на гордом скакуне, я отправился в ближайший к нашей деревне город, в который мама и Мэлли ездили раньше каждый месяц. Много раз я пытался уговорить их взять меня с собой, но постоянно слышал одно и тоже: «Пайя, ты ещё слишком маленький и можешь потеряться, а следить за тобой постоянно мы не сможем».       Так рано утром, сразу после встречи с Мэлли, я, заведомо зная об отправлении каравана из нашей деревни, отправился к нему. Конечно, на тот момент я не знал, как можно схитрить и проехать, не потратив ни монеты, поэтому я заранее оплатил место в одной из повозок. Я сел в самую последнюю из них, где хранились разные сорта фруктов и овощей. Поначалу у меня даже был соблазн попробовать хоть одну штучку, но затем меня заворожили мелькающие виды: леса, окрашенные в густо-зелёный цвет с животными, что пугались звука колёс мимо проезжающих повозок; поля, на которых росли то цветы, то картофель, то пшеница; дым, выходящий из трубы маленького, но уютного домишки; уже работающие с раннего утра крестьяне. Всё это сопровождалось сиянием оранжевых лучей солнца, которое только-только просыпалось ото сна. Возможно, мне бы удалось ещё много удивительных вещей повидать, но меня настолько сильно потянуло в дрёму, что я просто не мог противостоять этой пленительной силе мечтательных сновидений.       Очнулся я, когда меня уже покачивал за плечо купец, приговаривая: «Вот ведь крепко спит, заморыш! Просыпайся, кому говорю!» Нехотя, я слез с повозки и, протерев глаза, лицезрел ошеломляющую картину. Город предстал передо мной во всей своей красе. Меня удивляло в нём всё: дорога была вымощена красным камнем, вида которого я не знал; здания казались мне пристанищем скорее для гигантов, чем для людей, а фасад был украшен либо цветами всевозможных сортов, либо вывесками магазинов, которые так и зазывали к себе посетителей своими изящными названиями, надписями и подписями. Но больше всего меня удивили в этом месте сами люди. Их были толпы. И они постоянно ходили из одного угла в другой, делая это настолько часто, что я призадумался, не делают ли они это специально. Всё было настолько живым, что, если бы не прощальное слово от купца, который меня подвозил, я бы так и остался на одном месте, заворожённый этим видом и потоком жизни, что движет всеми людьми.       Первым делом я тут же отправился туда, где культура города выражалась больше прочего - на рынок. Именно в этом месте всегда можно было найти и местную еду, и одежду, и другие подобные вещи. Здесь каждый продавец, будто наделяя каждый свой товар особенной и необыкновенной душой, привлекал покупателей по-своему: хозяин рыбной лавки с равнодушным видом у всех на глазах искусно рубил на части какую-то недавно пойманную добычу; девушка демонстрировала новейшую разработку то ли ее отца, то ли какого-то ученого, выжимая сок из спелых наливных яблок и наслаждаясь им после его переработки, и кричала: «Попробуйте новый сок из свежих яблок по новому рецепту! Только сегодня полцены!» Несколько бабушек продавали фрукты или цветы, а возле них, чаще всего, красовались или молодые мужчины, или красавицы-женщины, которые занимались торговлей кувшинов, посуды, платьев и прочее.       Смотря на все это, я медленно продвигался сквозь толпу и, заглядевшись на подобную живность людей, случайно столкнулся с непонятной мне фигурой. После удара я открыл глаза и увидел перед собой огромного мускулистого мужчину средних лет, окруженного ящиками и раскатывающимися в разные стороны мандаринами. Лицо, несмотря на густые чёрные брови, которые ярко выделялись на нём и лежали, как гусеница на листке, не выглядело страшным. Его глаза были карего цвета и смотрели на все вещи с таким тёплым чувством, будто он влюблён в этот мир. Мужчина был одет обычно: бледно-жёлтая бандана, поношенная и серая от старости майка, мешковатые штаны и потёртые башмаки. Он почесал в районе поясницы, а затем не глядя сказал: - Эй! Смотреть нужно куда прёшь!.. – после чего я, конечно же, немного испугался, потому что никак не ожидал, чтобы подобный человек имел настолько громкий голос. Однако затем, после непонятной паузы, он добавил. – А... Извини... Я не хотел тебя напугать.       Потом он осмотрелся и, тяжело вздохнув, стал собирать разбросанные мандарины. Я немного замешкался, но понял, что это произошло, отчасти, по моей вине, поэтому через несколько секунд поспешил помочь этому мужчине.       Он собирал мандарины под прилавками, точнее то, что уцелело, а я старался проползти между ног покупателей и аккуратно подобрать другую часть на дороге. Когда я закончил и подошёл к нему с кучей оранжевых фруктов в руках, чтобы узнать куда их деть, мужчина ответил: - А... Тебе не стоило утруждать себя. - Но, ведь, это моя вина. - Нет, нет, что ты! Это я не смотрел, куда иду. - И всё же, я уже собрал часть. Так что нужно их во что-нибудь положить. - Хорошо, хорошо. Я тебя понял. Можешь положить их обратно в ящик, – сказал он и кивком головы указал на деревянные доски, лежащие посередине улицы.       Я посмотрел на ящики, которые уже явно не являлись таковыми, и обратно на мужчину. Я думаю: каждый может представить подобное лицо, выражающее не грусть от утраты вещи, а равнодушие. К таким лицам ещё можно наклеить бумажку, где написаны их мысли, которые можно прочитать на нём: «Это случилось опять. Снова придётся слушать поучающую речь от хозяина, а затем заказывать новую партию у столяра». Именно таким образом он смотрел на останки своих ящиков. - Видимо, тебе придётся отнести их ко мне в дом, – сказал он чуть погодя. – Только подожди, я тоже сейчас достану тот последний.       Он ловким движением достал своей длинной рукой мандарин из-под прилавка, поднялся, и, подав одобрительный знак кивком, мы отправились с кучей этих фруктиков на руках в сторону его дома. - Ой, я ведь даже и не представился. Я Рэнди. Ты можешь просто звать: дядя Рэнди. – сказал он. - Хорошо. - А ты, я вижу, не местная? Откуда занесло?       «Не местная»? Он считает меня девчонкой? – думал я. – Даже при том, что я говорил от мужского лица? Видимо, он просто игнорирует. Значит, нужно сказать это ему напрямую.» - Послушайте... – начал было я. - Можно без «те». Просто говори: послушай, постой и так далее. Поняла? - А, да, но я хотел сказать, что... - О, да мы уже пришли! – вновь перебил он меня и стал подниматься по лестнице ко входу.       Хоть здание и было большим на вид, но на самом деле «домом» дяди Рэнди являлась только пара комнат. Зайдя внутрь я тут же обратил внимание, что эти две комнаты абсолютно разные. Будто ими владеют совершенно разные люди. Одна из них была полностью убрана, каждая вещь имела своё место в этом престижном уголке здания. А другая имела противоположный характер. Мешки разбросаны повсюду: один на другом; из некоторых были высыпаны их содержимое. - Оставь здесь. Да, сюда, – я высыпал все мандарины из рук в корзину, и дядя Рэнди пригласил меня в чистую комнату. – Ну, ты, кажется, что-то хотела сказать. - А, да... Дядя Рэнди, я мальчик, поэтому не обращайтесь ко мне, как к девчонке...       Он рассмеялся и погладил своей широкой ладонью меня по голове. Я тут же отпрянул от него, уставив свой взгляд на его лицо. - Ты чего? – продолжая усмехаться, спросил он. – Я просто хотел таким образом сказать, что буду тебя называть так, как хочешь. Мне не впервой. - Просто, на моей родине подобный жест очень интимен, поэтому это очень непривычно. - Вот оно что... Точно, я так был увлечён работой, что и забыл спросить твоё имя. - Я Пайя. - И с какой целью ты здесь, Пайя? – спросил дядя Ренди. - Я путешествую. - Ого! Путешествуешь, значит?.. Наверно, денег у тебя не много, а знакомых здесь нет, поэтому, если хочешь, можешь пожить у меня. - Правда? Спасибо огромное! - Да тебе не за что меня благодарить. Но учти, пока не определишься с целью, будешь мне помогать. Считай это оплатой за крышу над головой.       Я кивнул.       С этого момента я помогал дяде Ренди с лавкой. Сейчас, будучи уже взрослым и понимающим лином, вся эта ситуация кажется очень подозрительной. Но какой ребёнок обратит на это внимание? Я был безгранично счастлив, что у меня появился новый дом, человек, который почти стал моим вторым отцом, и новые друзья. И, наслаждаясь всеми этими яркими красками, я просто не хотел возвращаться в мрачную реальность. Но она такова, что если ты не примешь её, то тебя насильно бросят туда, причём настолько глубоко, что любой в дальнейшем появляющийся проблеск света кажется ложью, фантастикой. Это и произошло со мной.       В один прекрасный день, когда дядя Рэнди попросил меня принести ему ящик с мандаринами, я обнаружил люк, на котором не было замков. Мне, конечно же, стало очень любопытно, что там находится, поэтому открыл его и, прихватив свечу, стал спускаться в темноту. Помню, как сильно ожидал увидеть там собственную комнату, но меня остановил запах. Пахло чем-то гнилым. Я стал медленно идти вперёд и освещать вокруг себя пространство. Чуть пройдя, я услышал какой-то звук, а точнее всхлипы. Кто-то плакал в этом месте. Мне стало очень жутко, и я побрёл назад, но наткнулся на что-то спиной. Обернувшись, я увидел широкий стол, на котором лежало огромное количество каких-то орудий пыток, облитые уже затвердевшей кровью. Тогда я понял, что зря решил спуститься в это место. Бросив свечу, я скорее унёс ноги оттуда, и вернулся с ящиком в лавку. Однако, мысль о подвале не давала мне покоя, и я решил утвердиться, что мне показалось, спросив об этом у дяди Рэнди, когда мы были уже дома. - Ты спускался в подвал, Пайя? – спросил он ничуть не удивлённым голосом. – Что ж, тогда, думаю, время пришло. Дай мне свою руку.       Не поверите, но да, я был настолько доверчив, что дал её. Этот человек с силой сжал руку и загнул за спину. Мы вместе спустились в подвал, и там он зажёг свечи. Зрелище было очень ужасным. Вдоль всей правой стены лежали эти ужасные орудия, в конце комнаты стояла клетка, в которой сидело несколько маленьких линов, на вид, женского пола. Слева на кандалах висела ещё одна, но на смерть забитая, девочка-лин. - Ты очень редкая, Пайя. Твою красоту очень оценили купцы, поэтому я теперь буду богат, а ты до конца своих дней будешь чьей-то игрушкой. Мне, конечно, очень жаль, что ты покидаешь меня, хотя я даже не успел позабавиться с тобой, но это того стоит, правда. К тому же, у меня есть они. – сказал Рэнди, указав на клетку с линами.       Он провёл меня к умершей девочке, где были, оказывается цепи, которые он и надел. Пока я всё ещё не мог прийти в себя, Рэнди развлекался с линами. Он заставлял их лизать себя, трогал их уши, насильно пихал им в рот мандарины. После такого я стал их ненавидеть. Этот цвет, запах. Само их существование вызывает у меня отвращение. Затем он подошёл к той, что висела рядом со мной. Своей рукой Рэнди бил её по лицу, приговаривая, что он не разрешал ей умирать. Но меня ещё более ужаснуло то, что она открыла глаза. Как после всего, что с ней сделали, эта девочка не захотела отправиться в мир иной. Подобная жизнь – хуже смерти. Нет. Это не жизнь, а ад. Я не выдержал и зарыдал, поэтому Рэнди резко переключился на меня. - Видишь? – говорил он полуживой линке. – Это она из-за тебя так плачет. А ведь, если её душа пострадает, ты будешь в этом виновата. Поэтому прекрати это делать сейчас же!       После этих слов он побил её плетью.       На следующий день она уже не открыла глаза.       Ещё через день Рэнди отдал меня другим людям. Я не пытался бежать. Отчасти, мне было всё равно, но в то же время, я понимал, что сделай я так, всё стало бы только хуже. Поэтому я просто стал плыть по тому течению, что несло меня куда-то в даль.