На острие

— М? Девушка обернулась. И не надень она куртку с зияющей надписью «Russia», Юрий бы даже и внимания не обратил. Поняв, что поступила она более чем глупо, зная, что находится с королем гопарей в одном городе, фигуристка ударила себя по лбу. — Везение… — Че? — Ниче, блин! Какого фига тебе еще от меня надо? — Такого, представь себе. — Воображение плохое, уж прости. — О, так у нашей фигуристочки еще и голова об лед отбита? — От кого слышу, феюшка. Юрий стиснул зубы и сжал кулаки. Нервно рассмеявшись, он хотел было продолжить, но… Желание ударить девушку было куда сильнее, чем пара слов, брошенных на ветер. И возможно, он бы это сделал, не будь парк все еще заполнен людьми. Плисецкий с лютой ненавистью глядел на Дарью, которая с абсолютной апатией смотрела на него в ответ. — Кхм, — кашлянул Юрий, понемногу приходя в себя. — Че случилось то? Ты так и не сказала. Блондин засунул руки в карманы куртки, не сводя глаз с собеседницы. Это был единственный в истории случай, когда ему было не наплевать на абсолютно левого человека… Потому что слабости противника подогревали интерес. Так было бы проще разделаться с девчонкой… Девчонкой, которая не имела никакого отношения к фигурному катанию среди мужчин. Но и затмить собой Юрия она была не должна; но куда ей было тягаться с восходящей звездой? — А тебе-то какое дело? — Такое. Отвечай. — Сейчас уже все равно. — Да ну? — Что за привычка лезть к людям? — наконец-то сдалась брюнетка, отвернув голову в сторону и стиснув зубы. — Все нормально. — Ага. Ток сопли чет до колена, не замечаешь? — Отвали.

***

С момента их встречи прошло уже несколько дней. Плисецкий проклинал вселенную за то, что у него под рукой не было какого-нибудь колюще-режущего предмета или ствола для приличия на тот момент. Так сильно он, пожалуй, мог ненавидеть только Виктора. Исполняя программу «О любви: Агапе» в гордом одиночестве, находясь в Ледовом Дворце Хасецу, Юрий прокручивал в голове тонну неприятных мыслей. «Сначала Виктор смылся в Японию, какую-то свиноту, видите ли, тренировать. Затем этот поросенок встал мне поперек горла. А дальше че? Баба, ну охренеть!». Вновь он стиснул зубы; четверной сальхов, тройной тулуп, касание рукой льда. «Как же я себя… Ненавижу.» «Я не проиграю какому-то япошке! Не должен…» Он поднялся. Как бы ни было больно падать, Юрий вставал. Он не хотел улетать из Японии без Виктора, по уши в грязном позоре. Фигурист, который целыми днями и делал, что тренировался до боли в мышцах, до нервного тика и изнеможения, отдавая все свое тело только тренировкам, не мог проиграть. И чем усерднее он занимался, тем сильнее становилось желание взять это чертово первое место. Четверной тулуп. Блестяще. За ним дорожка шагов, наигранное исполнение агапе, комбинированное вращение, медленный подъем. Когда он не загружал голову, то выходило просто великолепно. Победа. Тяжело дыша, он сцепил руки в замок и поднял их вверх. Пот градом стекал со лба. — Как всегда…  — Ч… — фигурист был не в состоянии удержаться на ногах после пятого прогона программы и, желая повернуться назад, к своему удивлению все-таки упал. — Вот черт… Ты что здесь делаешь?! — Виктор позвал. Извини, что отвлекаю. Пока Юрий, потирая ушибленный бок, медленно вставал на ноги, Волк наклонилась чуть вперед за бортик, наблюдая за этим действом. Ей самой было тошно находиться в одном помещении с Плисецким. Но раны прошлого так и не зажили, чтобы девушке стало настолько плевать на парня. Некие разногласия между ними так и не нашли решений. — Смотрю Агапе откатываешь… Не твой стиль совсем. — Будто я не знаю! — зло воскликнул тот. Юра выглядел довольно потрепанным, а плюс ко всему, тяжело дышал от усталости и ненависти, растекающейся по всему организму. — Чтоб этого Виктора… Даша молчала. Она медленно подняла голову и посмотрела на потолок, глазами очерчивая замысловатую конструкцию. «Виктор всем палки в колеса понаставил?». Тем временем, Юрий недовольно фыркнул и рукой вытер пот со лба, так же убирая прилипшие к лицу волосы. — И давно ты тут торчишь? — Да только пришла, а что? — поинтересовалась брюнетка, вытаскивая из кармана пачку жвачки. «Значит, вряд ли видела, как я чуть с треском не проломал этот гребаный лед… Тоже мне, блин. Бесит.» — Че, язву захотела? Мазохистка чтоль? — поставив руки на бока, поинтересовался Плисецкий при виде того, как брюнетка отправляет половину пачки себе в рот. — Привычка, Юрий, привычка. Вместо еды беру. — Боишься разожраться? — Ага. Опять молчание. В России бы сказали, что где-то родился мент. Здесь же рождалось только раздражение, недопонимание и куча оскорблений, из-за чего рот превращался в помойную яму. Юрий по натуре был жестоким подростком, но плывущим при виде представителей семейства кошачьих. Дарья же отличалась тотальной ранимостью, сводя это все на шутку и оскорбления. Но чувствовали себя оба погано. — Прости. — Че? — Да ниче блин! Может волосы собирать начнешь в хвост хотя бы, раз такая мощная звукоизоляция?! — Фигли ты орать приперлась?! — Да я не ору! И опять замолкли. Поняв, как глупо это звучало, Юрий покачал головой и тихо хохотнул. Девушка лишь тяжело вздохнула, отводя взгляд в сторону. — Ладно, прощаю. Но взаме… — Борзеешь. — Тогда нет. — Феечки ответ. — Да завались уже! — лицо Юрия приобрело бордовый оттенок. — Вы все, Ваше высочество Эльза? — закинув за плечо рюкзак и оборачиваясь к Юрию спиной, спросила Даша. — Да что-о-об… А че? — Нич… Кхм. Идешь? — Волк из-за плеча устало посмотрела на Плисецкого, который не знал, куда бы себя деть от этой надоеды. — Куда? — В гостиницу, куда… — А, ща. Одной дойти ножки отвалятся или боишься, что изнасилуют? — Нет, боюсь, что тебя, дорогая моя, украдут, — скептически пробубнила Дарья. — Завались!