***
Зависть. Себастьян свободно вошёл в тронный зал. Мраморные стены отчего дома больше не душили его своей тяжестью и малодушием, не гнали прочь родительским гнётом. Они приветствовали младшего сына семьи Ваэлей с любовью и уютом, так, как и должно было быть всегда. Так, как всегда и было. Вот впереди показался величественный трон королевского дворца, переливающийся серебром в ярком свете солнца. Марчанин покрутил по сторонам головой, заворожённый принадлежащей его семье красотой. Белые колонны тянулись вдоль ковровой дорожки и стен полосой голых деревьев. Всякий вошедший сюда отмечал, что тронный зал похож на мраморный лес, памятник погибшей от человеческих рук природе. В детстве Ваэлю казалось, будто выточенные из камня статуи львов однажды вырвутся из скорлупы золотой оболочки и отомстят людям за своё длительное заточение. Принц задержал взгляд на скульптурах нагих женщин у стен и мысленно про себя отметил, что их "свобождению" он был бы только рад. Работы мастеров казались ему тем краше, чем яснее Себастьян осознавал, что это всё великолепие достанется ему по наследству. — А вот и ты, наконец. Мы тебя заждались, — эхом по залу раздался до боли знакомый голос. — Не удел принцев опаздывать на обед! Кому как не тебе это должно быть известно? Непроизвольно лучник виновато склонив голову, покорно выслушивая очередной выговор. Так происходило всегда. Даже когда в юношестве Себастьян бросался на неё с криками и претензиями, проявляя свою бунтарскую натуру, его мать тонко чуяла бессилие своего сына, за какой бы уверенностью младший его не скрывал, и всегда ставила нерадивого отпрыска на место. — Мама… — осторожно бросая исподлобья взгляд, робко улыбнулся Себастьян. Это была аккуратная, высокая женщина. Наперекор орлесианской моде она носила строгое узкое синее платье длиною в пол. Волосы привычно были собраны в шишку, лишь две завитые пряди свисали вниз. Королева Старкхэвена отличалась гордой осанкой и пронзительным взглядом. На фоне смуглой кожи ярко, как два сапфира, выделялись голубые глаза. Эта женщина всем своим видом внушала непоколебимость и хладнокровие. Лишь при виде своего младшего сына её защита давала трещину, выраженную ответной улыбкой и теплым взглядом. — Твоя безответственность однажды навредит всему Старкхэвену, — кладя руку на плечо Себастьяна, покачала матушка головой. — Ну, как ты себя чувствуешь? Глаза принца искренне заулыбались. — Намного лучше. — Прости, что так вышло с твоими братьями. Нам с мамой следовало быть внимательнее, — глава семьи в черных одеждах спустился с трона. Мягкие черты рослого мужчины совсем не сочетались с присущей грубостью и жестокостью военного человека. Интерес его составляли карты, расстановка фигур в соответствии с разыгрываемой стратегией боя, а также посещение литургии всей семьёй. Особо сильно он любил старшего сына. Из-за той любви Себастьян не видел в нём ни наставника, ни отца, а иногда и вправду не замечал присутствия незнакомого ему с детства мужчины. Но сейчас, когда его братья лежат в могиле, сраженные своей гордыней и тщеславием, тот смотрит лишь на него. — До сих пор не могу поверить, что мои любимые сыновья действительно были способны на убийство. Это случилось недели две назад. Под покровом ночи два брата решили убить Себастьяна, приревновав его к материнской любви или же власти. Им удалось задеть лучника отравленным кинжалом, из-за чего Ваэль долго провалялся в постели под бдительным взором придворных лекарей и целителей. Теперь Себастьян, как единственный наследник, стал центром всего Старкхэвена. Его любили, обожали, лелеяли и жалели. — Не смей больше говорить на эту тему! У нас ещё есть то, чем мы можем по праву гордиться, — мать заключила лучника в крепкие объятия, скорее даже вцепившись в него. И принц ответил взаимностью, положив голову на её плечо. Щёки его вдруг обожгла влага. Ваэль так и не понял, почему он плачет. — Я не подведу. Теперь всё будет хорошо, — поклялся он им жарко. — Зал сейчас закрыт для посещений. Из эйфории Себастьяна вывел недовольный тон отца. Ваэль медленно отстранился от своей матери и поднял глаза на незваного гостя. Это был человек его роста, с ярко-голубыми глазами и светлыми волосами, цвета пшеницы. Судя по перьевой накидке — маг, ибо только маги, ещё со времён Тевинтерской Империи, носили на одеждах перья. — Смертный, — проигнорировав Его Высочество, обратился маг к Себастьяну. Голос у него был очень тяжелый на слух и резал как сталь, — ты помнишь, кто я? На лице принца отразилось явное замешательство, прикрытое добродушной улыбкой. И лишь смутившийся взгляд лучника выражал всё разом возникшее удивление. При этом ни слово, с которым незнакомец обращался к Ваэлю, ни его нечеловеческий голос, ни неестественная внешность — ничего из этого принца абсолютно не смутило. Смутило его лишь странное чувство дежавю, которое Себастьян испытал, впервые увидев этого человека. Они правда знакомы? Но тогда почему лучник не может назвать его имя? Если маг имеет доступ к тронному залу, значит он один из придворных целителей, иного быть не может. А, точно. Его зовут Андерс. — Дорогой, ты знаешь его? — не на шутку встревожилась мать. Себастьян считал, что после смерти двух сыновей ею овладела чрезмерная паранойя. — Семья, позвольте мне представить вам Андерса, — торжественно обвел он всех взглядом, — он выхаживал меня всю неделю. Я жив лишь благодаря его стараниям. Так что тебя привело сюда? — Я Справедливость. Дух-благодетель и друг Андерса, заточенный в его теле, — с нажимом в голосе надавил на него маг. — Мы знакомы. Ваэль ничего не понял, только ощутил, как тело его обдало волной маны, от которой голова пошла кругом. Себастьян схватился за переносицу, морщась от боли. Справедливость? Да, был такой персонаж. Ваэль до сих пор не мог побороть свой страх перед ним. Устроенная для Андерса засада в порту всегда казалась ему самоубийством. — Твоему другу стоит уйти, иначе об этом позаботится стража, — встал между Справедливостью и Ваэлем отец семейства, загородив собой лучника. — Я благодарен Вам за спасение моего сына, но, к сожалению, сейчас Ваше присутствие плохо сказывается на его самочувствии. Как целитель, Вы должны были это заметить. Голова перестала болеть, и Себастьян всё понял. Он резко распрямился, бросив на мага злобный взгляд. — То, что ты со мной делаешь, это ведь магия, да? Мама, зови стражу… Неожиданно положив руку на плечо короля, Справедливость грубо отпихнул его в сторону, да так быстро и свободно, будто бы только что отмахнулся от назойливой мухи. Шагнув прямо на лучника, маг схватил его за предплечье, прежде чем человек успел увернуться, и с силой дёрнул на себя. С родителями Себастьяна этот гость не говорил принципиально. — Ты спишь, смертный. Это Тень. Всё, что ты здесь видишь — лишь кажущееся, и нет в нём ничего реального. Кроме них, — гневно сверкнул глазами целитель, бросив взгляд в сторону короля с королевой. Ваэль его слов испугался, им не поверил и попытался вырваться, но хватка у мага была мёртвая. — Твои родители и братья были убиты Джоан Хариманн. Ты последний выживший наследник престола крупнейшего города Вольной Марки. Мы несли знамя правосудия и отмщения, спасая магов твоего города, пока на нашем пути не возник демон. Это ловушка Праздности, человек. Сейчас, здесь, демоны используют образ твоих предков, найдя их портреты в твоих воспоминаниях. Это глумление над памятью павших и ныне живущих! Издевательство над чужими страданиями не должно быть прощено! — Ложь! — сорвал в крике Себастьян свой голос, сопротивляясь из последних сил. Его лицо отяготило мученическое выражение. — Мои родители не могли умереть! Ища поддержки, лучник обратил взор на короля с королевой, но их лица вдруг потекли акварельной краской. Или так было всегда? — Этому смертному был предоставлен желанный мир любви и блаженства. Но вдруг являешься ты и обрекаешь его на неполноценность, — зашипело существо, в чём образе присутствовали черты его матери. — Это ты считаешь справедливым? Справедливость отпустил Ваэля, и тот упал на пол. Как только дух развернулся к демонам корпусом, он без промедления выставил вперед руку. Электрическая клетка разом захлопнула лже-Ваэлей в ловушку, подобно сжавшимся в кулак пальцам мага. Её частые прутья чистейшей грозовой энергии стремительно начали редеть. Стены двинулись со своих мест, сходясь. — То, что когда-то ело, само должно быть съедено, — озвучил добродетель свой приговор, и обратился к лежащему на полу лучнику. — Погоня за прошлым — неблагодарное занятие. Его легче порицать, чем исправлять. Хочешь подчинить себе других — начинай с себя. Лишь тот, кто в состоянии управлять собой, имеет право управлять другими. Лже-отец выругался, схватился за искрящийся металл. Заверещав нечеловеческим голосом, он обхватил себя обожженными руками, роняя на пол куски отслоившейся кожи, и точно намереваясь убежать от собственной раны, отскочил назад, сбив с ног не свою супругу. Себастьян с отвращением наблюдал за происходящим, с угасающей надеждой на то, что сон есть появление Справедливости. Предвидение рассыпалось на мелкие осколки с последней сценой: истинный облик двух демонов окончательно заставил Ваэля принять случившееся как должное. И он разозлился. Разозлился на собственную слабость и глупость. Разозлился на Справедливость, уничтожившего последнюю возможность Себастьяна стать желанным ребенком и любимым сыном. Разозлился на своих родителей, лишивших его счастливой жизни, а главное — разозлился на тех, кто воспользовался этой болью. Лучник быстро вскочил на ноги и, скаля зубы, потянулся к заветному оружию, дабы выплеснуть всю накопившуюся в нём желчь свистящей стрелой. Но лука за спиной не оказалось. — Что, сынок, не получилось прикончить своих любимых родственничков? — едкой насмешкой отозвался по залу голос матери. От её слов у принца затряслись руки. — Жаль. Ведь только об этом ты и грезил всё свою сознательную жизнь! Себастьян запустил пальцы в складки одежд мага, вцепившись в его мантию хищной птицей. Он развернул Справедливость к себе лицом, стиснул зубы, сдерживая крик, и очень сдержанно прошептал: — Просто… покончи с ними, наконец. А после — оттолкнул духа в сторону, уходя прочь. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Тишину всколыхнул демонический вопль, и от мерзкого скрипа заложило уши. Себастьян лишь поморщился, назад не обернулся. Вот зал королевского дворца развеялся, и явилась Тень. Когда Андерс с ним поравнялся, лучник задал всего один вопрос: — Что теперь? — Нам надо идти. Я чувствую, как бьётся вокруг нас эфир: Праздность разрушает твой разум изнутри. В конце-концов, смертный, связь твоего духа с телом ослабнет, и ты останешься в Тени, пока не станешь её частью. — А что, в таком случае, станет с Андерсом? Добродетель какое-то время смотрел в глаза Себастьяна, рассуждая, а после огласил: — Андерс – человек, такой же, как и ты. Ваш исход одинаков. Я есть отголосок этого мира, его частица, как есть и неотделимая часть Андерса. То Я, что есть этот смертный, уйдёт вместе с ним. Остальное… возможно Тень сможет принять меня обратно. — Но мы ведь этого не хотим? — холодно подвёл Себастьян к итогу. — Тогда давай не будем терять времени. Нам нужно вытащить отсюда Бриджет и серого стража. На его удивление, Справедливость качнул головой. — Я здесь лишь потому, что нас связал договор, человек. Смерть рыцаря-чародея будет торжеством справедливости, ибо её орден несёт людям лишь страдания. — О чём ты говоришь!? — возмутился марчанин. — Возможно ты забыл, но от её жизни зависит судьба Старкхэвена! — Мне жаль, но таков смертный мир. Он оказался покосившимися весами. Большой трагедии на смену всегда приходит правосудие. Убитые будут отомщены, а мне хватит времени, чтобы спасти тех, кто в этом ещё нуждается. — Ты начал понимать, что смертный мир — это сложно, здорово! — вспылил Себастьян, закипая. — Только это не тот случай, когда меньшим из зол является смерть одного человека. Мы говорим о городе, о сотнях невинных, которые должны пострадать из-за нежелания одного демона тратить время на их единственную возможность спастись! Ваэль понял, что взболтнул лишнего, лишь когда услышал, как захрустели кулаки одержимого. Он и моргнуть не успел, как дыхание его перехватил ядовитый жар. Дух оказался рядом непомерно быстро, и твёрдо шагнул навстречу принцу, словно беря его на таран. Тот испуганно попятился назад. — Не смей меня так называть, смертный! Я — оружие возмездия, сила, собранная в мощный кулак. Моя работа — бороться со злом. Бороться — значит уничтожать, выжигать каленым железом всю несправедливость, пока её не останется на белом свете! И я не успокоюсь, пока последний церковник не захлебнется собственной кровью. Я упьюсь их болью, опьянею от их страданий и только тогда гнев мой будет усмирен. У меня нет имени, нет названия, ибо его заменяет моя добродетель! Ослепительная лазурь фонтаном раскаленных капель брызнула в разные стороны. Человек зажмурился от яркого света, и резко выбросил руки вверх, чувствуя, как маг на него замахнулся. Но не ударил. Себастьян чуть приоткрыл один глаз. Справедливость глупо замер на месте и уставился на собственные ладони так удивленно, будто бы видел их впервые в своей жизни. Голос его вдруг сделался робким. Говорил дух теперь пристыженно-тихо: — Моя добродетель, она… отвернулась от меня? Я... ведь я извечно следовал своей природе, я не мог…! Это наказание? — он посмотрел по сторонам, ища ответ у Тени. — За то, что не сберёг свои корни и обрёл… противоестественную форму? Поэтому она изменила мне? Ваэль не поверил своим глазам. Справедливость был поражён до глубины своей души, испуган и разбит. — Ты знаешь, кто я? — едва слышно обратился к смертному маг. И Себастьян глубоко вздохнул. — Отголосок былой добродетели, тень того идеала, к которому стремится человечество или же просто искаженный смертным миром дух, заплутавший в собственных суждениях. В любом случае — ничего плохого. — с тяжелой одышкой примерительно начал он. — Я не сторонник справедливости, я сторонник свободы. Справедливость подразумевает, что некто будет оценивать что справедливо, а что — нет. Судить здраво, хладнокровно, возможно наивно, не без идеализирования. Но точно не вершить правосудие устами тирана, что облекает насилие в необходимую меру. Главное, что ты не такой, верно? Иначе та справедливость, которую ждёт от мира простой человек, веками вершилась тиранами. Принц затаил дыхание, в ожидании ответа. Справедливость молчал долго, пока взгляд его не потускнел, став вразумительным и твёрдым. — Ты ведь знаешь какого это, человек: думать, что служишь справедливости, а на деле — приумножать несправедливость. Я признаю твою правоту, — покорно кивнул добродетель. Отведя от Ваэля взгляд, он медленно побрел вперед. «Вот и поговорили,» — нервно выдохнул про себя лучник, ощущая жгучее желание поскорее обнять стеклянную бутылку крепкого алкоголя, и засеменил следом. Тень выглядела страшно и безвкусно. Мутное светло-зелёное небо своим движением вызывало тошноту. Здесь не было привычных людям облаков, вместо них по небу плыли острова, большие и маленькие. Как заметил Себастьян, от земли тут отрывалось абсолютно всё: камни, скалы, деревья, статуи и прочие вещи, которые в нормальных условиях не должны были летать. Мало того, лучнику на миг показалось, будто бы и он вот-вот потеряет опору под ногами. Его движения были легки, ибо ничего им здесь не противилось: не бил в лицо встречный ветер, под подошвой ничего не чавкало, не хлюпало, не заставляло человека липнуть или скользить. Вот в небе между островами Тени показался огромный черный силуэт. По спине Ваэля пробежали мурашки, когда он признал в нём очертание города. На ум бывшему послушнику сразу пришли строки из Песни Света, и его губы прошептали их против воли: — Но едва они сделали шаг к пустому трону, громкий голос вскричал, потрясая сами основы Земли и Небес: «Се чернеет Золотой Город с каждым шагом вашим в чертоге моём. Дивитесь же совершенству, ибо оно уходит! Вы принесли на Небеса грех, а в мир — проклятье». Справедливость, не останавливаясь, вопросительно на него посмотрел. — Это восьмой стих погребальных песен, четвертые и пятые строки, — объяснил Певчий спокойно. — Я знаю. Ваэль занервничал. — Так это правда? Добродетель покачал головой: — Сколько себя помню, этот город всегда был черным. О Создателе ни духи, ни демоны ничего никогда не слышали. Это люди принесли сюда свою религию. И лучник задумчиво хмыкнул ему в ответ. Шаг за шагом дух вывел Себастьяна к каменному пьедесталу. Дождавшись, когда мужчина с ним поравняется, Справедливость заговорил: — К сожалению, Праздность могущественен, а моя связь с Тенью не так сильна, как раньше. Единственный способ выбраться отсюда – убить демона, разорвав его контроль над вашим сознанием. Те, кто всё ещё будут в его подчинении – отдадут свою жизнь, питая его, — по одному лишь его выражению лица марчанин понял, что спасти каждого солдата им не удастся. — Ты отправишься за рыцарем-чародеем, человек. Тебе придётся вступить в открытое противостояние и одолеть слуг Праздности. Значит нужно оружие… Дух развёл в стороны горящие огнём руки, и в его ладони тут же упал полупрозрачный лук. Крепко сжав его, добродетель провёл над оружием пальцами. На глазах человека в толще призрачного дерева вырезались руны, наполняя оружие магической силой. Справедливость протянул его лучнику, поясняя: — В Тени понятие материи условно. Здесь нет, присущих вашему миру, законов и структуры. Совладаешь с ним? Лучник кивнул. Осматривая тот лук с большим любопытством, Себастьян по привычке закинул руку за спину, чтобы вытащить из колчана стрелу. Не обнаружив такового, Ваэль вопросительно глянул на мага, после чего попробовал натянуть тетиву. Снаряд, как в сказках, лёг в его руку из ниоткуда, и принц озадаченно нахмурился. — У этих стрел будет такая же траектория полета? Я не ощущаю их веса... — Здесь нет, присущих вашему миру, законов и структуры, — повторил дух сдержанно. Себастьяну от этого легче не стало, но Справедливость уже переключил своё внимание на пьедестал. — Это — ключ-проводник, связующее звено между кольцами единой цепи островов Праздности. Здесь ты встретишься с рыцарем-чародеем, — его рука поехала вверх по линиям пересечения каких-то символов, угодив в один из них слева. — Запомни, смертный – не говори с демонами. Они не нападут первыми, пока обман не будет раскрыт. Не делай опрометчивых поступков, иначе твой союзник обернётся против тебя. Когда задуманное свершится, отыщешь на острове пьедестал и направишься к центральной части Плана. Там нас будет ждать Праздность. Если серого стража удастся спасти – мы будем там вместе с вами. — Хорошо, — не слишком уверенно кивнул Себастьян. Вся это Тень… она была выше его понимания, выше его возможностей. — Ты готов? — Да. Добродетель схватил принца за запястье свободной руки, центром его ладони придавив налитую лириумом ячейку. Пьедестал вспыхнул. Себастьян ощутил, как его тело пронзил холод, точно множество магических иголок разом впились в кожу. Исчез стоящий рядом с ним Андерс, и мир вокруг завибрировал. Воздух стал рыхлым, зернистым, и затрясся крупой в дрожащем сите. Пространство вокруг билось, менялось, складываясь бумажным оригами в нечто новое, дивное, не всегда вразумительное. Человек испугался и закрыл глаза, желая чтобы всё это прошло мимо него, наконец-то закончилось…***
Гордыня. Красные свечи освещали высокие стены, едва ли вылавливая из полумрака образы расписного потолка. Лучи рассветного солнца лилово-розовыми пятнами пробивались сквозь витражи массивных окон, на каждом из которых были изображены сцены из жизни Андрасте. Первая школа магии, совсем не такая, как устаревшие Круги, была построена именно здесь, на родине Пророчицы. Суровый, подобно характеру коренных ферелденцев, климат сегодня был благосклонен. Весенняя погода радовала пришедших сюда людей звонкой капелью и ярким солнцем на безоблачном небе. Множество ферелденских магов и приезжих чародеев стояли в ряд и нетерпеливо чего-то ожидали, с огромным любопытством рассматривая зал. Была здесь и Великая Чародейка Фиона. Вот по толпе пошел слух, что там, за ширмой из тонкой антиванской бумаги, сидела сама Верховная Жрица, решившая взглянуть на плоды трудов своих детей. Все они стояли сбоку от ковровой дорожки, что, стелясь по мраморному полу, вела к трибуне, стоящей близ статуи Андрасте. Присутствовала здесь и Бриджет. Лёгкое, будто сотканное из паутины, белое платье, парадный нагрудник, сделанный из сильверита и расписанный чернёным серебром, собранные в пышную прическу пшеничные волосы — всё это было ей в диковинку, заставляло чувствовать себя немного неловко и самую малость стесненно. Массивные дубовые двери раскрылись, позволив солнечным лучам осветить зал. Холодный ветер шквалом ворвался внутрь, вмиг потушив все свечи. Послышался лёгкий ропот, перерастающий в шумный гул. То там, то здесь люди начали перешептываться, заглушив собой слова часового, оповещающего о прибытии гостей. Множество незнакомых Бет магов при виде Старшего Рыцаря-Чародея складывали руки на груди, склоняясь в учтивом поклоне, на что Аманда лишь кивала головой и улыбалась. Вскоре к её шествию начали присоединятся остальные члены ордена по старшинству. Настал черёд Бриджет. Медленно, будто боясь разрушить очарование этого момента, она вышла на ковровую дорожку, осторожно ступая следом. Ткань под ногами магессы скрывала стук её металлических каблуков. Задумавшись, Бет встревоженно покрутила по сторонам головой, вспоминая лицо одного единственного человека, родного ей, как сестра. О, как ей захотелось увидеть сейчас Рианну, услышать её голос, слова гордости! Но, увы, подруга не смогла сюда приехать. Во время войны магов и храмовников трущобы Денерима были полностью сожжены, что для многих и стало последней каплей. Особенно для Рии, потерявшей в том огне своего любимого брата. Лишь резкое, но такое нужное слово ордена и Церкви не дало этой войне выйти на новый уровень. Сегодняшнее собрание магов и храмовников должно официально скрепить их союз мирным договором, новыми правилами и свободами. Несколько метров, отделяющие её от статуи Пророчицы, были преодолены, и теперь, поднимаясь по мраморным ступеням, Бриджет нервно кусала губы. Сколько прошло времени с её первого задания как рыцаря-чародея, скольких малефикаров она победила, но эта дурная нервозность, казалось, никогда её не покинет. Стремительный подъём от рядового рыцаря-чародея до Командора церковного ордена удивил многих, заставив окружение Бет пересмотреть своё к ней отношение. И вот сейчас она была той, кто должен был стоять позади Старшего Рыцаря-Чародея, наблюдая за её триумфом. Ещё один шаг, и теперь, глядя на разделённую красным ковром толпу, Аманда подняла вверх обе руки, приветствуя собравшихся. Сердце Бриджет забилось с отчаянной силой. — Дамы и господа, — начала свою речь Старший Рыцарь-Чародей, — когда-то давно наш мир разделился на тех, кто мог создавать сны, и тех, кто мог их лишь созерцать. Война между простыми людьми и людьми, одарёнными касанием Тени, была бессмысленна и беспощадна. Но сейчас Создатель вновь улыбнулся нам, простив своих неразумных детей. Он дал нам шанс вновь объединиться, забыв о распрях и вражде. Отныне мы больше не будем жить в страхе. И здесь, на родине Андрасте, я с радостью объявляю Первую Магическую Академию открытой. Теперь это здание принадлежит вам, новые маги. Свободные маги. И да служит магия человеку, а не человек магии! Храмовники отныне перестали быть тюремными надсмотрщиками для заключённых в башне магов. Теперь они вместе с рыцарями-чародеями поддерживали мир и порядок, выслеживая тех, кто посмел пойти наперекор мирному договору. И это была безоговорочная победа Бриджет. — Командор, — за спиной Бет послышался тонкий, почти что детский голосок. Кто-то дёрнул магессу за рукав, заставив её выбраться из мира собственных мыслей в реальность. Речь Аманды к этому времени уже подошла к концу. Говорившей оказалась молодая девушка, ровесница Бриджет. Рыцарь-чародей сразу обратила внимание на её заостренные уши, кончики которых выглядывали из-под каштановых кудрей пышных волос эльфийки. Судя по символике на стальном нагруднике — новобранец ордена. — Божественный Рыцарь просит Вас к себе. Это срочно. — Веди, — кивнула ей девушка в ответ. Шли они недолго. Пара минут, и вот Бет прикоснулась к фанерной двери, слегка толкнув её внутрь. Её взору сразу открылась небольшая комнатка, посередине которой восседала пожилая Верховная Жрица. Во время войны между магами и храмовниками именно она стала гарантом спокойствия и залогом прекрасного будущего, поддержав план Бриджет, который привел их к заключению мирного договора. И сейчас, прибыв в суровый Ферелден, она лично могла убедиться в правильности своего решения. От неожиданности Бет запнулась и начала топтаться на месте. Но тут же осознав свою оплошность, рыцарь-чародей медленно подошла к Джустинии, упала перед ней на одно колено, склоняя голову к её коленям и целуя печатку с огромным алым рубином. — Это большая честь для меня, Ваше Святейшество, — тихий шёпот магессы, сорвавшийся с её губ, вмиг разрушил таинственную тишину. — А для меня большая честь видеть, как наставления Андрасте обретают форму, моя дорогая, — мягко ответила ей Верховная Жрица, прикасаясь к голове девушке и слегка поглаживая её волосы. — Но сюда пригласила тебя не я. Слегка приподнявшись в кресле, Джустиния повернула голову и указала своей сморщенной ладонью куда-то в сторону. Только сейчас Бет заметила, что там находился небольшой балкончик, сокрытый от посторонних глаз очередной витражной дверью. Человеческий силуэт, что стоял за ней, слегка пригнулся, наблюдая за копошением внизу. Магесса глубоко вздохнула, выйдя на лоджию. — Ты всё-таки решилась зайти сюда? — мягкий, но преисполненный силой голос, так часто звучавший в её голове, заставил Бет отдаться внутренней боли, ноющей где-то под сердцем. — Жан… — О, сколько раз она мечтала об этой встрече. Мечтала продемонстрировать ему, что она не "как все маги", что она не чудовище! Но сейчас, в заветный момент, что-то подкосило ей ноги, сделало беззащитной, и вместо гневной тирады, так часто прокручиваемой в её мыслях, Бриджет смогла произнести лишь его имя. — Я долго думал о том, что когда-то не смог себе позволить… — чуть запинаясь, прошептал храмовник, взяв девушку за руку. — Не… не стоит, — казалось громкое дыхание рыцаря-чародея могло заглушить собой даже самый отчаянный крик. Нервно, она легонько отодвинула от себя его ладонь. — Тогда… я не была той, кем являюсь сейчас. Бет замолкла, и подойдя вплотную к балконному бортику, облокотилась на него, склоняя голову вниз. Магесса без малейшего интереса рассматривала тех, кто прибыл сюда, к Морозным Горам, в место, что когда-то было первым святилищем Андрасте. Холодный ветер трепал её волосы. Бриджет вздохнула полной грудью и прикрыла глаза, наслаждаясь спокойствием. — Между прочим, я много слышала о тебе, самый молодой Божественный Рыцарь за всю историю ордена, — лёгкой насмешкой нарушила она повисшую тишину. — Да уж, — почесав затылок, невесело ухмыльнулся в ответ Жан, — и в этом стремлении всего достичь как можно быстрее мы с тобой похожи. — Что ты намерен делать дальше? — Останусь при Джустинии. Что ещё делать Божественному Рыцарю, учитывая, что храмовники стали парадными солдатиками? Аманда сказала, что делами магов должны заниматься сами маги, — последовал ещё один вздох. — А ты куда теперь? Бет немного нахмурилась: — Лейш. Признаться честно, я и места такого не знаю. Вроде бы это в Андерфелсе. Там собрались маги-лоялисты и храмовники-фанатики, решившие восстановить Круг по старым канонам. Придётся ехать и переубеждать. Жан промолчал. На том их разговор подошёл к концу. Отчего-то вдруг в присутствии храмовника рыцарь-чародей ощущала себя дискомфортно. Хотелось просто забыть всё это, задвинуть на самую дальнюю, самую пыльную полку в памяти и больше никогда не вспоминать. Хотелось перевернуть жизнь на новую страницу, и начать её заполнять, забыв о всём неприятном, что было в её прошлом. — Ну, я пойду, — подала голос Бет, когда гнетущая атмосфера тишины стала совсем уж невыносимой. Она отошла от бортика и подошла к витражной двери, намереваясь толкнуть её. — Да, конечно… — Жан кивнул, но тут же, будто опомнившись, крепко сжал руку уходящей Бриджет, приблизив девушку к себе. — Я… я не останусь у Джустинии, чтобы, подобно преподобной сестре, куковать всю жизнь в Церкви. В кои-то веки я хочу заняться поистине стоящим делом. Я хочу путешествовать с тобой, куда угодно, зачем угодно! Бриджет, я... — Жан, не стоит, — приложив свой палец к губам храмовника, мягко осадила его пыл рыцарь-чародей. Странно. Она всегда страстно желала его внимания, но теперь, когда он влюблён в неё по уши, ей больше не хочется связывать себя с этим человеком любовным чувством. Но и от одной мысли отпустить Жана, ей вдруг сделалось больно. Поэтому, разжав пальцы, Бет совсем по-дружески обняла Божественного Рыцаря, ухватившись за его храмовнические латы и уткнувшись носом в область плеча. — Прошу прощения, что прерываю ваше свидание, — вдруг прервал их чей-то голос, — но я вынужден украсть у Вас даму на пару слов. Обернувшись, Бриджет скорчила полное недовольства лицо, но осознав, кто стоит перед ней, тут же засияла от радости. — Ваше Высочество, я так рада, что Вы покинули свой город и приехали сюда, в Первую Магическую Академию Ферелдена. Просто безмерно рада, — отпустив храмовника, учтиво поклонилась девушка Ваэлю. Развернувшись лицом к Жану, она решила их предоставить друг другу. — Себастьян, это Жан-Морис, Божественный Рыцарь Ферелдена и человек, вдохновивший меня на свершения. Жан, это Себастьян Ваэль, король Старкхэвена. Он спас мне жизнь. — Король? Большая честь, — выразил своё почтение храмовник глубоким поклоном. Выпрямившись, он первым делом перевел свой взгляд, такой тёплый и застенчивый, на Бет, восхищенно молвя. — Смотрю, вокруг тебя одна аристократия пляшет. Ты всегда умела выбирать себе друзей. — Ты же знаешь, друзья обыкновенно выбирали меня, — лукаво подмигнула ему ферелденка. — О, где мои манеры! — Жан спешно протянул Себастьяну свою раскрытую ладонь. — Не сочтите за неуважение мою… невнятность. Будем знакомы! Но Его Высочество на неё даже не взглянул. — Бриджет, — вкрадчиво сказал он, — нам срочно нужно поговорить. — Стало быть дело не терпит отлагательств… — рыцарь-чародей грубо бросила руку храмовника, виновато ему улыбнувшись. — Прости, Жан, но раз Его Благородие просит, не стоит ему перечить. Поговорим потом. Мужчина нервно помял рукой, потирая в блестящих от пота пальцах воздух, пряча от Бет свой расстроенный взгляд. — Наверное… не стоит. Но как только девушка попыталась сделать твёрдый шаг в сторону, храмовник тут же её одёрнул. — Бет! — обратив на себя всеобщее внимание, Жан резко притих, потёр раскрасневшуюся шею широкой ладонью и исподлобья поглядел на рыцаря-чародея. К скулам его прилил едва заметный багрянец. — Я понимаю, это важно, но… у нас всё не выпадало возможности поговорить. Это… тоже важно. И, боюсь, смелости моей надолго не хватит. — Жан, девушка ясно дала понять, что ты ей не интересен, — встал между ними король Старкхэвена, демонстративно целуя её руку. Магесса покраснела. Себастьян всем обворожительно улыбнулся, поясняя храмовнику свою грубость. — Дорогой мой, я прибыл сюда из Вольной Марки лишь для того, чтобы повидаться со своей любимой подругой, а затем вернуться к королевским обязанностям. На это у меня есть ровно пара минут, так что оставь игры в робкую девицу и отпусти её на пару слов. Ответа от Божественного Рыцаря Ваэль не дождался. Крепко держа магессу за руку, он просто увел её прочь. И от этой страстной властности у Бет отчаянно забилось сердце. Быстрым шагом пройдя мимо задремавшей Джустинии они вышли в коридор, закрыв за собой дверь. — Вы бы ещё за меня на дуэли сразились, видит Создатель, — посмеялась девушка глупо, стремясь развеять сковывающую её стеснительность. — Прости за мою бесцеремонность, но на шутки у нас и правда нет времени. Бриджет его беспокойство немного напугало, и страх тот отразился в её голосе: — Что-то случилось? — Ситуация куда хуже, чем ты можешь себе вообразить. Давай попробуем начать издалека, — заговорил король осторожно, подбирая слова. — Тебе ничего не казалось… необычным? Не возникало никакого шаткого чувства сомнения? Ощущения, знаешь, будто всё должно быть иначе. Не так, как сейчас. Бриджет глупо на него посмотрела, не очень понимая, что Ваэль хочет от неё услышать. — Ну… Я считаю, что смерти брата Рианны можно было избежать, если бы Джустиния во время прислушалась к моим идеям. Это ты имеешь в виду? Чувство упущенного времени? Ощущение вины за потерянные жизни? — Нет, — выдохнул он разочарованно. — Хорошо, давай иначе. Что случилось, когда ты прибыла в Старкхэвен, расследуя убийство Божественного Рыцаря? — Мы столкнулись с организованной группой малефикаров, — пролепетала магесса, находясь в замешательстве. — После победы над ними и твоей коронации, я официально получила титул Защитницы Старкхэвена. Тогда мне подумалось, что такое счастье возможно лишь во сне. — В твоих словах куда больше истины, чем ты думаешь, — положил марчанин руку на плечо девушки, серьёзно заглянув в её карие глаза. – В этом мире всё подозрительно приближено именно к твоим идеалам, верно? Тебя окружают только те, кого ты любишь, всё происходит именно так, как ты этого хочешь… Словно лично Создатель, спустя века молчания, озарил пройденный именно тобой путь. Но не похоже ли это на манипуляции со стороны могущественного демона, как считаешь? — Ты только что сравнил Создателя с демоном? — удивлённо подняв левую бровь, спросила Бет, вопросительно глядя на короля. Сейчас он говорил как богохульник. — Посмотри, Себастьян: маги свободны, а храмовники освобождены. Мир, как никогда раньше, полон гармонии. Разве это похоже на замысел демона? Мужчина занервничал, возможно от нетерпения. — Могу представить, как это звучит с учётом всех обстоятельств, но я прошу хотя бы подумать над моими словами, проанализировать их как маг, имеющий крепкую связь с Тенью. Ведь я знаю тебя лишь как юного рыцаря-чародея, заблудшего в логово малефекаров на пару с серым стражем, выполняя ответственное поручение. Ты же, в свою очередь, знакома со мной как с последним выжившем наследником престола, трон которого был узурпировал кузеном, — когда Бриджет испуганно попятилась от сумасшедшего назад, Ваэль грубо схватил её за плечи, не отпуская ферелденку дальше расстояния вытянутой руки. — Всё, что ты здесь видишь — мечты, планы, цели, реализовавшиеся под чарами Праздности. — Но мы ведь победили его, Себастьян! — в истерической манере напомнила ему чародейка. От требовательного напора со стороны королевской особы Бет едва ли не заревела. — Срочное послание от Джустинии! — вовремя встрял в разговор запыхавшийся Жан, за спиной которого тихо скрипнула витражная дверь. Роняя на пол пожелтевшие листы бумаги, словно на ходу ещё отсеивая мусор и перебирая важные документы, он, не уследив за дорогой, зацепился носком за деревянный порог. Себастьян рефлекторно оттолкнул от себя Бриджет, увернувшись от летящего на него храмовника. Магесса ничего понять не успела. В какой-то момент Божественный Рыцарь просто схватил девушку за плечо и грациозно, с невиданной ранее проворностью, зашёл ей за спину, вмиг оказавшись позади. Никто и в себя прийти не успел, как голова Бет запрокинулась назад, а вперёд чуть выгнулась её хрупкая шейка. Два листа папируса, зажатые в свободной руке Жана, обернулись лезвием клинка. Ваэль, было, собрался действовать, как остриё ножа мягко легло на глотку заложницы. Демон несносно зацокал языком, смешливо качая головой из стороны в сторону, как бы не советуя Себастьяну хвататься за оружие. Глаза храмовника вспыхнули пунцовым светом, а их белки почернели. Сорвав кожу со спины и ног, из под шва человеческого костюма показался длинный хвост Желания. Демон довольно заулыбалась, сладко причмокнув: «Переговоры?» Голос Жана зазвучал совершенно иначе. — Говори, — хмуро бросил Желанию Ваэль, застыв на месте. И Бриджет вспомнила. Она всё ещё была магессой из Монсиммарского Круга, на свой страх и риск решившей в одиночку отправиться в логово малефикаров Старкхэвена. Она всё ещё находилась там. — Мне, моим братьям и сёстрам, нашим последователям и детям не выгодны последствия её смерти в той же степени, что и вам, Ваэль, — от растянувшейся на лице мужчины улыбки, на его щеках показались ямочки. — Но, к сожалению, смертные очень хрупкие. С твоего позволения я это исправлю, а ты получишь то, что желаешь. Глупая девочка так хотела горячей любви, но получив её, отвергла, найдя страсть подороже. Разве тебе должно быть её жалко? От этих слов у Бет сперло дыхание. По щекам девушки покатились горячие слезы, и сильная истерика сковала её тело судорогой. Ей хотелось закричать, что это всё обман, но губы её не послушались. Себастьян ничего не ответил. Он оценивающим взглядом посмотрел на Бриджет, словно всерьёз взвешивая все "за" и "против". Рыцарь-чародей испугалась его поведения, и, как смогла, закачала головой из стороны в сторону, невнятно воя: «Не надо». — Тшшш, у него идёт сложный мыслительный процесс, девочка. Не отвлекай умного человека, — прошептал демон магессе на ухо. Горячий язык Жана коснулся раковины женского уха. — Если тебе неудобно говорить с ножом у горла, только скажи мне. Ладушки? Ферелденка крепче сжала челюсти, сдерживая плачь. — И меня должна прельщать перспектива наличия в Тедасе ещё одного одержимого, чтобы я с чистой совестью соглашался на подобное? — фыркнул принц после минуты молчания. — Когда мы заключим договор, я вернусь в Монсиммар и отменю Священный поход. Мне будет под силу перестроить их орден изнутри, найдя для тебя человеческие ресурсы за оказанную мне любезность. А если все твои сомнения сводятся лишь к желанию отыметь чародейку, то мы можем обсудить и этот вопрос. Никогда ещё Бриджет не было так гадко и стыдно. — Не вижу гарантий, — принц вёл себя сдержанно и, как истинный политик, провокации предпочитал игнорировать. — Можешь дать мне бумажку, Себастьян, и я её подпишу. Но уже её рукой, — лукавила Желание. — Священный Поход погубит моих собратьев. А если я не сдержу своего слова – ты просто убьёшь меня. Вот и всё. — Какое желание овладеть телом рыцаря-чародея и такая готовность к самопожертвованию в случае моей прихоти! Но что на самом деле скрывается за этой целью? Мне казалось, демоны достаточно эгоцентричны, чтобы заботиться о благе себе подобных. — Если хочешь послушать лекцию о демонах, попроси об этом Андерса, — Жан довольно улыбнулся, когда на лице Себастьяна отразилось броское удивление, но тему эту развивать не стал. — Я раньше носила юного мальчика, однако теперь он кончился. Мне нужен новый сосуд. Мальчик? Теперь Бриджет узнала её! Это был Дирк, вернее то, что его наполняло. — Тебя ведь убил Праздность, верно? — озадаченно вскинул Ваэль вверх бровь. — Тогда почему ты здесь? Желание засмеялась, а после приложила указательный палец к губам, призывая лучника к молчанию. — Меня зовут Шанс, Себастьян, — её хвост-плётка звонко лязгнул по земле, — не упусти его, ведь время уходит. Сейчас или никогда. — Сейчас или никогда? — переспросил лучник, и, поглядев на Бриджет, продемонстрировал резкий кивок головой. Рыцарь-чародей сразу поняла, что тот имеет в виду. — Раз ты знаешь про Андерса, значит знаешь и то, что сделает со мной Справедливость, если я заключу с тобой договор. Так что вынужден отказаться. — Но-но-но, Ваэль, что не так-то? — пока Желание с ним говорила, Бет сбросила с ног каблуки, твёрдо встав на ноги. Острое лезвие ещё пару минут назад перестало лежать на её шее, держась на расстоянии. Ферелденке на миг подумалось, будто Шанс боится навредить ей. — Но раз так легли карты… печально в общем. Стало быть: ни тебе — ни мне. Хвост Шанса нервно заплясал из стороны в сторону, выбивая из воздуха задорный свист. Не успел демон нацелить его острый конец на поясницу девушки, как Бриджет дернулась назад, пытаясь затылком попасть в лицо Желания. На мгновение выбив противника из колеи, она оттолкнула от себя его руку и обмякла, упав на пол. Тут же выпущенная лучником стрела моментально достигла цели, позволив магессе откатиться в сторону. Острие духовной энергии чиркнуло по лбу Божественного Рыцаря, раскроив кожу, и попало в кость рога, отскочив вверх. Желание пошатнулось, невольно сделав шаг назад. Свету показались рога, непонятно как поместившиеся под парик Жана. Хлестнув себя по бокам хвостом, на манер раздраженной кошки, демон несносно фыркнул: «Нет так нет,» — и просто испарился. Иллюзия растворилась в воздухе, став частью истинной Тени. Размяв затекшую шею, Бриджет взглянула на Себастьяна с какой-то толикой благодарности и испуга. Одеждой вытирая с лица слёзы и сопли, она пристыжено поникла головой. — Это не правда. Забудь всё то, что она сказала. — На то они и демоны, — мягко улыбнулся принц, протянув руку девушке, помогая ей подняться с пола. Бет удрученно кивнула, надув щёки, а лучник продолжил. — Если тебя так сильно тревожит произошедшее, обсудим всё по возвращению домой. — Пожалуй… — как-то неуверенно произнесла она, прикоснувшись к затылку и покраснев. — Каков наш следующий шаг? Убрав лук за спину, Себастьян глазами пробежался по окрестностям: — Теперь мы найдём каменный алтарь и покинем это Создателем забытое место… Потом мы встретимся с твоей подругой и Справедливостью. — Справедливостью? — переспросила ферелденка, вспоминая то, что видела она во время боя в убежище Затмения. — А кто он? — Почти что Андерс, только хуже. Обнаружив цель, Себастьян подозвал девушку к себе. Лучник что-то нажал на пьедестале, и его руны вспыхнули синим огнём лириума. Испугавшись потустороннего прикосновения, Бриджет зажмурилась, крепко обняв принца за руку. Об одержимости Андерса она поговорит с ним позже.***
Слабость. Причал был крошечный даже для одной лодочки, со стороны озера его и вовсе нельзя было заметить. Да и причалом его можно было назвать с большой натяжкой: он представлял собой несколько подгнивших березовых досок, встык приколоченных к полузатопленным ящикам. Огромный месяц, формы двузубой вилки, крючком зацепился за небо, пуская по воде миллионы сияющих бликов. Небосвод был усеян звёздами, как луг цветами: их было так много, что ночь окрасилась в серебряный цвет. Окружившая озеро роща тихо трепетала березовыми и осиновыми листочками, наполняя воздух убаюкивающим шелестом и неповторимым ароматом свежести. Чистый прозрачный воздух, казалось, можно было черпать прямо горстями. — … а Доминику жена готовила супы только в хлебных горшочках. Крайне удобно: очень сытно выходит и посуду мыть не надо. Только дорого, пшеницы на это много уходит. Но Доминик на то и староста деревни, что… Риа, ты слушаешь? — Да.... тьфу ты! — девушка только-только смогла добиться ровного пробора, как налетевший порыв ветра свел на нет все ее усилия – будто пламя над причалом плеснуло. — Честное слово: обрежу я этот стог! — Давай помогу, — мягко улыбнулся ей Виктор, поднимаясь с досок. Обойдя подругу, он удобно устроился за её спиной и запустил пальцы в огненно-рыжие волосы. Рианна вздрогнула, когда мужчина коснулся горячими губами её затылка. — Так что случилось с Домиником? — спросила она тихо, от удовольствия вжимая шею в плечи и чуть выгибаясь в спине. — Мои родители, — посмеялся Виктор мягко. Его тёплые руки огладили закрытые плечи девушки, собирая длинные волосы Рии в хвост. Разделив его надвое, он бережно начал заплетать их в пышную косу, продолжая свой рассказ. — Мать угостила его запеченной с овощами ягнятиной в глиняном горшке, крышкой которого он и попытался закусить съестное. Не знаю, свистел ли он во время разговора до этого или нет, но щель между зубов тогда я разглядел знатную. Отчего-то ферелденка совсем не улыбнулась, хотя история ей показалась забавной. Да и слушать любимого мужчину было сплошным удовольствием. Каким-то образом ощутив ответную холодность, которую при всём желании увидеть на её лице Виктор не мог, он без промедления обнял девушку под грудь, крепко прижался к её спине и устроил на узком плече колючий подбородок. — С тобой всё хорошо? — участливо шепнул мужчина, коснувшись губами уха подруги. — После того, как мы сбежали из деревни, ты какая-то тихая. Ферелденка покачала головой из стороны в сторону, пожав плечами. — Просто привыкаю. — Привыкаешь к чему? — К свободе, — позволив себе растянуть губы в довольной улыбке, Рианна согнула руки в локтях, сладко потягиваясь, и во время этого действия плавно развернулась лицом к лицу Виктора, любовно боднув его нос своим. Только сил не рассчитала, тут же скривившись от резкой боли. Мужчина рассмеялся и поцеловал девушку в место ушиба, развеивая её плохое настроение и боль. Ему самому пришлось не сладко, но Виктор виду не подал. Он был невероятен: средний в росте, но на голову выше Рии, до одури харизматичный, умный, ласковый и хорошо сложенный, как и любой сельский мужик, приученный к тяжелому труду с детства. Мужчину красили усы и короткая борода формы лопаты, с полосой и пятном волос под нижней губой. Тёмные глаза и чёрные волосы достались ему от матери: она родилась после падения орлесианского ига и несла в себе кровь узурпаторов. А ещё Виктор был старше Рианны всего на пять лет и рос в одной с ней деревне. Не то что Дуглас Баркли, пятидесятилетний генерал в отставке, имеющий своё маленькое имение в округе Амарантайна. Родители Рианны продали её ему на ярмарке невест, намереваясь поднять свой социальный статус и вырваться из нищеты в бедняцкое положение. Он не был плохим человеком, не был и хорошим. Дуглас был чрезмерно бережливым и строгим, как и все ветераны ферелденско-орлесианской войны. С ним не о чем было поговорить, да и говорить он не умел — постоянно запинался, легко переходил с одной темы на другую, болтал много, но одно и то же и постоянно себя хвалил. Он искал красивую молодую и непорочную невесту, однако детей не хотел. Уверял, что пахать как проклятая на него и дворовой скот Рианна не будет, ибо обо всём позаботятся слуги. Был категорически против того, чтобы женщина шла работать, дарил дорогие подарки и сам назначил дату свадьбы - в свой день рождения. Если бы ферелденка не согласилась бежать вместе с Виктором, видит Создатель, она померла бы в имении нелюбимого человека от тошноты и скуки. Какое-то время влюбленные сидели молча, слушая плеск воды. Виктор положил голову на колени девушке и прикрыл красивые глаза. Коса Рианны упорно не желала держаться без завязок, расплетясь уже до середины. Ферелденка осторожно запустила ладонь в его короткие волосы, почесывая макушку. Если подумать, то всё вышло гораздо лучше, чем девушка могла предположить. Старший брат помог им сбежать и снабдил всем необходимым на первое время. В Ферелдене даже спустя несколько лет после Мора осталось множество заброшенных домов. На один из них, стойко перенесший отсутствие хозяев, молодые люди наткнулись во Внутренних землях. Крышу и крыльцо подновили, на смену рассохшихся рамам и дверям сколотили новые. Главное - очаг уцелел. Идеальное место: окрестные леса полны ягод и пригодны для охоты, ближайшее поселение слишком далеко, чтобы их нашли, но не настолько, чтобы, в случае чего, туда сложно было бы добраться. — А давай я лодку сколочу! — вдруг оживился Виктор, хотя ферелденке казалось, что он, пригревшись, задремал. — Рыбу удить будем. — Ты сначала причал сколоти, — насмешливо хмыкнула в ответ Риа без всякого ехидства или злобы. Никто из них не закончил бы диалог на этом месте, не упади на девушку огромная тень. Подняв глаза, Рианна увидела перед собой высокого мужчину со строгим выражением лица, по которому сложно было определить его намерения или настроение. Виктор приподнялся на локтях, освободив ноги возлюбленной. Ничего сказать он не успел: мужчину опередил незнакомец. — Страж? — Что? — глупо переспросила она, поднимаясь на ноги. Неприлично было оставаться так близко с Виктором при посторонних. — Простите… Вы владелец этого дома? Человек медленно качнул головой. — Риа, это место занято. Давай просто найдём другое, — с нажимом произнёс возлюбленный, насилу беря её за руку. Риа перепугалась ни на шутку и попыталась извернуться, ведь Виктор никогда не был с ней так импульсивен и груб. На миг девушке показалось, что её похищает абсолютно незнакомый ей человек. — Мне больно, отпусти! — вскрикнула она и вырвалась, обиженно потирая раскрасневшееся запястье. — Да что с тобой такое? Вы знакомы? — Он младший демон, смертная. Мы в Тени. — убедительно твёрдо произнёс незнакомец, стараясь держаться прямо перед Рианной, чтобы видеть её глаза. Казалось он не просто источает собой уверенность, но и отождествляет её. — Ты - серый страж, женщина. Член древнейшего ордена воинов, посвятивших свою жизнь борьбе с таким злом, как Порождения Тьмы. Я сам был Стражем. В обеих своих ипостасях. Девушка ничего не разобрала, но и в слова этого человека она не вслушивалась. Просто смотрела на лицо Виктора, силясь понять, что именно в нём заставляет волосы шевелиться на её затылке. И это "что-то" сделало любимого мужчину для неё почти неузнаваемым. Чужим. — Почему ты так на меня смотришь? Будто на мясо... предмет для утоления похоти и аппетита. Ферелденец молниеносно подскочил к ней сзади и обхватил девушку руками под грудь, оттаскивая её назад. Он делал так в глубоком детстве, когда они лазили в соседский сад за малиной и яблоками, а Рианна не замечала внезапного возвращения хозяев. — Что ты делаешь?! — возмутилась ферелденка, и обмякла, пытаясь выскользнуть из его рук. — Спасаю твою жизнь! — рявкнул он на неё раздраженно. — Не забудь потом опять сказать мне спасибо. Удивившись неописуемой силе Виктора, девушка попыталась вырваться, в знак протеста замахав ногами. Она глубоко впилась ногтями в руки мужчины, но тот, судя по всему, этого даже не почувствовал. От творящегося безумия на глазах Рианны заблестела влага. Что произошло? Помимо старшего брата Виктор был единственным человеком в деревне, который с нежностью относился к Рии и, зная о некоторых её особенностях, никогда не позволял себе задеть её эмоционально. Теперь ферелденке было дьявольски стыдно. Стыдно за то, что вся эта картина развернулась на глазах совершенно постороннего человека. Вспомнив о нежданном госте, девушка мотнула головой вбок, на секунду убрав часть застилавших ей взор волос, но на прежнем месте она его не нашла. Что произошло дальше Рианна понять не успела. Просто в какой-то момент Виктор замер на месте и раздался глухой хруст. По затылку девушки побежало что-то горячее, стекая на плечи и за воротник, сбегая по спине. Осознав, что это кровь, она в ужасе распахнула заплаканные глаза и забыла, как дышать. Тяжёлое тело грузно навалилось на ферелденку, но та, повинуясь инстинкту, вырвалась из объятий Виктора, отскочив от него вперёд. Сзади послышался глухой удар об землю. Застывшие на глазах слёзы скрыли от неё разорванное ледяным пиком тело возлюбленного, но Риа хорошо запомнила общие черты. — Это всё ты! — закричала она в сторону лазурных пятен, собравшихся в человеческий силуэт. Рианна вытерла глаза, и перед ней предстал Справедливость, но спустя полсекунды его образ вновь поплыл. — Зачем ты это сделал?! Серый страж вспомнила его, а самое главное — поняла, почему Виктор был… иным. Но от осознания того, где она находится, девушке стало только хуже. — Тебя разве просили?! — удушливо кричала она, захлебываясь слезами. Справедливость не просто не отвечал, он абсолютно спокойно смотрел на грязное лицо ферелденки и даже не моргал. Его сумасшедшая непоколебимость вывела Рианну из себя. Ватные ноги сами дотащили серого стража до духа, но как — она и сейчас припомнить не могла. Просто Риа в какой-то момент оказалась вплотную к Справедливости и, что что есть мочи, направила свой кулак в грудь Андерса. — Зачем…?! — выговорила она то, что смогла, сглатывая слёзы, капелью струящиеся по её щекам к губам. — Зачем ты припёрся сюда?! Быть может... я хочу остаться здесь! В том мире, где я не побоялась сказать ему "да"! Её выпад цели не достиг: духа защищало что-то невидимое, но вполне осязаемое, как тот барьер, что спас Рианну от Эдны. В ответ на это, внутри девушки рассвирепело нечто огромное и дикое, точно огнедышащий дракон. Вот чудовище выпустило столб пламени, сжигая ее изнутри. Вверх, к горлу, подступила удушливая волна жара. Риа испугалась и стиснула челюсти, сдерживая монстра внутри себя. На миг ей показалось, будто все внутренние органы, под действием напрягшихся мышц, свернулись в ниточный клубок, запутались друг в друге и отозвались распирающим ощущением в солнечном сплетении. Напряжение серого стража было так сильно, что лопнуло перетянутой струной. Цепь сорвалась, и чудовище вырвалось на свободу. Его рык слабым эхом сорвался с женских губ. Рианна ударила Андерса второй раз, третий. Барьер был тверд и неприступен, как каменная стена военного форта. К пальцам прилила кровь, покраснели руки, но жжение в костяшках сделало девушку лишь настойчивей. Под её кулаками колебалось пространство вокруг духа, расходясь, как круги по воде. В какой-то момент серому стражу почудилось, будто она приняла на себя ответный удар: в глазах резко потемнело и после вспышки острой боли словно в вихре закружилась голова. Риа отчётливо ощутила давление внутри черепа. Дурнота, наваждением покрыла все чувства. Осознание пришло ярким всполохом: точно бочка кунарийского пороха она взорвется, если не потушит сейчас горящий фитиль. Но жизнь без Виктора, в родительском плену и с фамилией "Баркли", сейчас, когда она попробовала иное, не стоила для ферелденки ничего. — Ты убил меня! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Уходи! — выкрикивала она с каждым новым замахом, пока дрожащие губы не перестали выговаривать слова, и девушка не замычала, корчась от внутренней боли, разрывающей её пополам. — Всякая злость происходит от бессилия. Я понимаю твою боль, смертная, — добродетель стоял неподвижно, точно каменная скала посреди беснующегося моря, невозмутимо разрезающая её яростные волны. Рианна уже и не видела, куда она бьёт — всё слилось в одно большущее пятно. Костяшки её рук закровили, и физическая боль, наконец-то, подавила собой сердечную. Огонь ярости перегорел. С тем же рвением она боднула Справедливость лбом, уткнулась носом в его грудь и обхватила руками мага. Серого стража охватил невыносимый стыд. Оказавшись к Андерсу вплотную, Риа невольно ощутила его напряжение. Дух робко затаил дыхание, не позволяя своей груди вздыматься и опускаться. Быть может он и хотел обнять её в ответ, но так этого и не сделал. Добродетель покорно ждал, когда серый страж успокоится. — Прости, — виновато шепнула она ему, устало прикрыв глаза. Ферелденка вцепилась в одежды Андерса, боясь упасть от сковывающей её тело слабости. Поток слёз стал реже, но плакать она не перестала. Было неловко. — Сейчас лишь время должно иметь для нас значение, — произнёс дух ровно. — Нам пора идти. Рианна потерла кулачком глаза, будто только отойдя от сна: — Куда? — Нас ждёт последний потомок королевского рода Старкхэвена и рыцарь-чародей, — Справедливость качнул головой, призывая Рию идти за ним следом. Девушка послушно повиновалась его воли. Тень проявилась в истинном виде, но особенности минувшей иллюзии отчасти в себе сохранила: редкие деревья, то всецело обнажённые, как после лесного пожара, то пышные, зелёные, располагались стройными рядами, были упорядочены. Глухую тишь прерывало лишь мелодичное позвякивание поющего лириума. Иногда под ногами лежали сухие сосновые иглы. Они очень напоминали собой настоящие, только не издавали хруста и рождали собой тусклый свет. Рианна молча шла позади добродетели, то и дело переходя на легкую рысцу: поспевать за широким шагом Справедливости было сложно. Всю дорогу она думала об одержимости мага и о его принадлежности к ордену серых стражей, пытаясь отвлечь себя от грусти, навеянной этим местом. Вдруг что-то проснулось в её памяти, и ферелденка, пытаясь собрать отголоски воспоминаний в целостную картину, задала всего один вопрос: — Давно ты в... Андерсе? — девушка чуть замялась, не сразу вспомнив имя мага, ведь он ей не представился. Дух на вопросе внимание не заострил, ответил спокойно и честно: — Семь лет по-вашему времяисчислению. В тот год, когда она познакомилась с Бриджет…. Теперь Рианне не терпелось поговорить об этом с Андерсом наедине. Вскоре туман болотного цвета развеялся, и впереди показался магический алтарь. Его дышащие лириумом жилы горели ярче рубцов на коже одержимого. Серый страж глазами заинтересованно изучала находку духа, поскольку близко к ней подходить опасалась. Справедливость положил на панель широкую ладонь и повернул голову в сторону девушки, молча протянув ей руку. Ферелденка осторожно приняла её. Мир вокруг изменился...***
Праздность. Когда пространство перед глазами Себастьяна прояснилось, он оказался в совершенно в ином месте. Здесь не было декораций и привычных человеческому глазу пейзажей, не было людей и животных. Даже демоны его не встречали. Перед ним предстала изнаночная сторона Завесы, всего лишь Тень. Холмистый контур края земли был похож на кудри на бараньей шкуре и пестрил воздушными завитушками. То тут, то там вверх тянулись носы кристаллов лириума, образуя целый лес, ростом чуть ниже человеческого. Минерал дышал магией и звучал голосами тысячи духов. Его пение завораживало. Если ему и можно было найти аналог в смертном мире, то этот звук напоминал собой детский хор под мягкий звон металлического треугольника. Справедливость и серый страж уже были здесь. Смерив Ваэля строгим взглядом, дух твёрдо ему кивнул и, не обременяя себя ожиданием спутников, уверенно пошёл дальше. На Бриджет он и вовсе не посмотрел, будто бы она была лишь иллюзией, очередным наваждением этого мира. — Очень красивые волосы, — искренне улыбнулась идущая недалеко от Себастьяна магесса, разговаривая с Рианной. — Не надо, Бет. Это не я, — ответила та напряженно. Они шли, пока не кончился лириум а впереди не показался пустырь, взятый в круг ритуальных камней. В центре стоял человек. Его густые брови, белые, как снег Морозных гор, угрюмо сдвинулись к переносице. Из-под капюшона незнакомца выпали пряди серебристых волос, собранные то ли в косы, то ли в дреды, туго перетянутые чёрными кольцами. Мужчина был сильно стар. Его исхудавшему больному телу, согнутому в вопросительный знак, длинные одежды магов были мешковаты. Большевато демону оказалось и человеческое тело: впалые глаза цвета мокрого камня утопали в складках свисающих со лба морщин. Вниз мешками тянулись синяки под глазами и жидкие подбородки дряблой слезающей лоскутами кожи. Сквозь неё клубком дождевых червей проступали вздутые вены. Судя по вялому выражению лица, визит незваных гостей не был для Праздности сюрпризом. И эта болезненная спокойность заставила Себастьяна занервничать. — Та-ак, та-ак, та-ак, — раскрылся его рот, изрыгая протянутые нараспев слова. Говорил демон тягуче-медленно, почти по слогам, и голос его не выражал никаких эмоций, вгоняя в тоску. — Справедливость. По какому праву ты вторгаешься в мой план, дух? Добродетель оскалился, выставив вперед раскрытую ладонь, и тут же на камнях, выложенных в круг, загорелись магические символы. Что за заклинание использовал Справедливость, Ваэль не знал, но ясно понял, что оно не сработало. — Твои деяния, демон, возмутительны, а по отношению к этим смертным, — обвел дух всех присутствующих рукой, — бесчестны! Праздность едва ли удивился, приподняв вверх морщинистую бровь. — А что на счёт твоего человека? Как тебе то, что он хочет? Себастьян пораженно уставился на мрачнеющее лицо Справедливости. Он и подумать не мог о том, что Андерсу была уготована своя ловушка. — Все люди ленивы и любопытны, Праздность. Добродетель состоит не в отсутствии страстей, а в управлении ими. Какими бы пороками не обладал этот маг ранее, в нём ныне вскормлено иное желание, далёкое от мирских соблазнов. — Это твоё желание дух, не мага. Неужто ты злишься, потому что в его плане не было тебя? — лукавый вопрос подразумевал собой ухмылку, но её не было. Демон не приложил ни малейших усилий, чтобы её продемонстрировать. Увидев искаженное яростью лицо одержимого, Праздность довольно хмыкнул и развел руки в стороны, раскрываясь. Предчувствуя беду, Себастьян схватился за лук, дав ему волю. Магическая стрела рассыпалась, как только приблизилась к демону. Камни, исписанные волшебными рунами, вспыхнули, символы на них заискрились багровым светом, и алая дымка магии заполнила собой поляну. Читая заклинание, Праздность чуть помедлил, торжественно обращаясь к людям: — Я мог бы дать вам жизнь, которую вы… грх! Его слова оборвались хрипом. Яркая кровь, чёрная, как сажа, фонтаном брызнула в разные стороны, заставив людей поморщиться. Со спины тело демона пронзил острый штык хитинового хвоста, и, сладко чмокнув, костяное жало вынырнуло из грудины не-человека, вытолкнув из его тела багровое мясо. Руны погасли, осел едкий туман. Праздность харкнул кровью, закашлялся, и невольно согнулся, хватаясь обеими руками за плётку-хвост. Взгляд его, такой ошеломленный, глупый, испуганный, уставился прямиком на штык, торчащий инородным телом из его груди. Любоваться им Праздности было суждено недолго. Влажно чавкая, плётка свободно выскользнула из его тела, оставив после себя сквозную рану. Желание вышла точно из-за его спины и мягко облокотилась на плечи демона, заставляя того медленно прогнуться к земле. — Привет, Гаанлиф. Как дела, солнце? — насмешливо улыбнулась ему рогатая женщина, и когда Праздность, под тяжестью её веса, опустился на четвереньки, грациозно села ему на спину, изящным движением закинув ногу на ногу. С нахальством городской девицы, она уставилась на собственные ногти, цокая языком. — Эдна сказала мне, что ты сегодня не в настроении, поэтому я привела к тебе новичков. Они очень хороши, не правда ли? Гаанлиф не ответил, корчась от боли. — Рад меня видеть? — поймав на себе внимание Ваэля, лукаво подмигнула ему Шанс. — Разве что самую малость, — фыркнул тот ей в ответ. Себастьян неуютно поежился, чувствуя на себе разгневанный взгляд Справедливости. — Ты заключил с ней пакт, человек? — К его же сожалению, нет, — опередила демон ответ принца, смешно морща носик. Из-под неё послышался сдавленный хрип: — Пришла убить меня? Всё… потеряешь... — Не драматизируй, Гаанлиф, — растянулась она на его спине мартовской кошкой, поджав к себе ножки. — Жить ты будешь ещё очень и о-очень долго. — Что такое? — вылезла вперёд серый страж, тихо обращаясь к Справедливости, пока демоны отвлекались друг на друга. — Почему она его не убьёт? — У демонов иерархическое положение определяется пространством Тени, которую он заполняет. Желание узурпирует План Праздности и каждого находящегося здесь, подчиняя его своей воли. — Дух повернул голову в сторону Себастьяна, обращая на себя его внимание. — Нам надо убить его. Немедленно. Ваэль с готовностью натянул тетиву. — Хватит одного точного выстрела или всё не так просто? — Праздность ослаблен. Если удар будет точный – это убьёт его. Но чтобы он достиг своей цели, необходимо разрушить каменный круг, — пространство вокруг одержимого задрожало. — Осторожно с Желанием: она сильнее, чем кажется. Упустим время — попадем под её влияние. — Тогда начинаем. Добродетель только выступил вперёд, как невидимая сила отбросила его обратно. Дух устоял на ногах, но за его стопами, по земле, потянулся рыхлый след. Он что-то злобно прорычал, и руки мага вспыхнули фиолетовыми искрами. Впрочем, ударить Справедливость не успел — тело Андерса сковала страшная судорога. Себастьян услышал, как хрустнули его кости. Адская боль пронзила насквозь само существо одержимого, сорвав с его губ мученический хрип. Пространства резко стало мало. Телекинетическая сила захлопнула мага в духовную клетку. — Мне очень нравилось то место, где ты стоял, — усмехнулась Шанс, встав на ноги. — Если обещаешь мне с него не сходить, я перестану делать тебе больно. Одарив разгневанного духа блистательной улыбкой, демон повернулась лицом к Ваэлю, медленно идя ему навстречу. — Себастьян, у нас с тобой есть одно незаконченное дело. Как думаешь: может пришло время пойти на взаимные уступки? Ваэль посмотрел в сторону испуганной Бет, и приготовился к выстрелу, но защищать себя ему не потребовалось: сдерживающее Справедливость заклинание разбилось, выпустив его на свободу. Шанс неприятно поежилась, однако позиции не сдала. Добродетель и шагу шагнуть не успел, как под ногами его засияла магическая руна, парализуя его тело. — Теперь это МОЙ План! — насупилась Желание, гордо вскинув вверх подбородок. — Ты не сможешь меня здесь остановить. Так она и замерла — раскрыв рот и широко распахнув глаза, глубину которых медленно но уверенно покидала былая уверенность. Сотворённая ею печать вновь была сорвана. Всё, что теперь оставалось демону — лишь задыхаться от возмущения, глядя в упор на приближающегося к ней духа. На её лицо упала тень ничем неприкрытого страха. Растеряв остатки самоконтроля, Шанс лихорадочно замахала в сторону добродетели рукой, истерически выкрикивая обрывки фраз: — Хватит!... Ты в моей власти!... Стой же! Воспользовавшись суматохой, Себастьян выпустил пару сияющих стрел в один из магических камней, но на нем и следа не осталось. Как ни кстати, последний, судорожный взмах руки Шанса заставил одержимого исчезнуть. По всей видимости, демону удалось изгнать Андерса из Тени. Ошеломленно оглядев свою руку, будто в действительности удивившись собственным возможностям, Желание вдруг ухмыльнулась. И всё вернулось в прежнее русло. Вновь она стояла, гордо распрямив плечи и надменно вскинув подбородок вверх, чуть покачивая бёдрами. — И какой же смертный согласился впустить в себя этого зануду? Боковым зрением Шанс заприметила искрящуюся магией стрелу. Грациозно крутанувшись на носке, она размашистым жестом обвела смертных рукой, как бы отчеркивая их от себя. Себастьян удивился, ничего не почувствовав. Он глазами поискал рядом с собой девушек, однако их и след простыл. Желание растерялась не меньше, чем принц. Она насупилась и взмахнула кистью ещё раз. Результат тот же. Сзади послышался кашляющий смех Праздности. Зрачки Шанса дрогнули, сжавшись до размера точек, поставленных в конце предложения. Камни магического круга взорвались победными фанфарами, открыв уязвимость Гаанлифа к магии. — Я скорее умру от рук человека, чем отдам то, что нажил. Ваэль сразу направил лук в сторону Праздности, готовясь отпустить стрелу. Шанс попыталась закрыть собой демона, но Себастьян не позволил ей это сделать, ехидничая: — Знаешь, мне очень нравилось то место, где ты стояла. — Намёк понят, — сохранила она лицо, послушно отступив. Приковав к себе внимание лучника, Желание мягко скользнула изящной ладонью по красивой груди, теребя цепочку золотого украшения на соске. — Может, просто поговорим? — Обожаю настойчивых женщин, — расплылся он в лукавой улыбке, ощущая полную власть над демоном. — Однако такое упорство вовсе не к месту. — Ты не знаешь и половины того, что происходит, Себастьян. — Так просвети меня. Хлестающий по бедрам хвост-плётка выдавал нервозность Желания. — Твои солдаты ещё живы. Если ты убьёшь Гаанлифа, то они погибнут вместе с ним. Но мы можем это исправить: сохрани ему жизнь, и я верну их тебе целыми и невредимыми. — Я ждал, что ты поведаешь мне, зачем тебе нужен План Праздности, — разочарованно хмыкнул Ваэль. — А так у меня пропадает весь интерес… Шанс скрестила руки у груди, и перенесла вес на одну ногу, чуть согнув в колене другую. — Для тебя, будущий король, ситуация не нова. Как тебе нужен твой город, так и я не откажусь от новых сфер влияния в Тени. Не в твоих интересах разбрасываться человеческими ресурсами, Себастьян. — Пытаешься шантажировать меня моими людьми и продолжаешь юлить, — лучник улыбнулся. — Знаешь что я на это скажу? Умереть за своего господина — есть высшая честь для солдата. С этими словами магическая стрела сорвалась с тетивы, поражая окровавленное тело Праздности. Вуаль тьмы накрыла глаза Себастьяна, и разум принца освободился от кошмара запределья.***
9:38. Старкхэвен. 30 число Первопада. Мрак был душен. Горячий пот, словно язык, облизал затылок, шею и плечи, пуская по спине липкие слюни. Человек поежился от нахлынувших на него волной неприятных ощущений. Было мерзко, так противно и грязно, что хотелось голыми руками сорвать с себя засаленную кожу. В воздухе повис ядовитый запах мертвечины, затрудняя дыхание. От дурно пахнущей гнили текли слёзы. Её дух витал в воздухе и был настолько густой, что ощущался кожей. Целитель коснулся носом холодного пола, ища в себе силы, чтобы подняться. Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Окончательно прийти в себя помогла боль. Она ворочалась под кожей, с каждым вздохом становясь отчетливее и острее. Мурашки поедали затекшее тело мага, будто термиты дерево. Вязкие капли крупными градинами побежали со лба, стекая на глаза и склеивая веки. Отступник смахнул их со своего лица и удивлённо уставился на испачканную багрянцем ладонь, потихоньку осознавая, что это был не пот. Позабыв об усталости, Андерс судорожно вскочил на ноги. Недалеко от того места где он лежал, на расстоянии вытянутой руки, распласталось тело черноволосого мальчишки. Крохотная шейка была перерезана и теперь едва ли справлялась с тяжестью его крупной головы. Кожа ребёнка стала серо-жёлтой, как пепел. По потухшим глазам, не прикрытыми веками, бегали мухи. Маг сильно удивился, увидев насекомых. Пытаясь определить, сколько времени он проспал по трупному окоченению, Андерс подошёл ближе и ножом разрезал одежды ребёнка, открыв свету небольшие синяки трупных пятен, нежно-розовые, как лепестки сирени. При смерти от острой кровопотери они возникают на более поздних сроках и не распространяются по всей площади кожи, соприкасаемой с полом. — Часов двенадцать, не меньше, — произнёс целитель вдумчиво, пытаясь согнуть кисть мальчишки. Полное окоченение. Где-то впереди послышался удушливый кашель: первой в себя пришла Рианна. Переступая старкхэвенских солдат, он направился к ней. Они были ещё живы: дышали слабо, но равномерно. Оттого целитель нервно поежился, нащупав взглядом у себя под ногами смердящее тело. Рвотный запах кислой меди ударил человеку в нос, заставив невольно отшатнутся назад. Дышать приходилось ртом. Маг приложил к лицу обгоревший рукав накидки, вдыхая через ткань. Лучник лежал с разбитой головой. Жёлтый до белизны, источающий особую вонь гнили и помёта, он набух изнутри и раздулся, подобно набитой ватой плюшевой игрушке. Перешагнув через него, маг оказался прямо перед стражем и опустился перед её лицом на колени, скрыв от девушки весь ужас минувших событий. Придя в себя, Риа взволнованно схватила его за руки: — Он в порядке? — пролепетала она испуганно. — Справедливость в порядке? Андерс, пораженный её беспокойством, лишь скромно кивнул серому стражу в ответ. Рианна успокоилась, и он смог её спросить: — Что было после того, как Желание выкинула меня из Тени? — Ничего. Она отправила нас за тобой следом. Одержимый тяжело вздохнул, сожалея лишь о том, что позволил демону заполучить острова Праздности. Ощутив запах разложения, Риа поморщилась и закрыла лицо руками, пряча нос. — Все мертвы?.. Для каждого, кто испил крови Порождений Тьмы из серебряного кубка, смерть стала верной подругой — Андерс знал это не понаслышке. Но это вовсе не означает, что сердца всех серых стражей превратились в камень. — Нет. Пока ещё нет… Девушка села, обхватив колени руками, и уткнулась лицом в ноги, шмыгнув носом: — Я не хочу видеть, как они умирают. Послышался ещё один душный вздох. Бриджет не успела открыть глаза, как её вывернуло наизнанку. Андерс судорожно подскочил к рыцарю-чародею, переворачивая её со спины на бок, чтобы та не захлебнулась в собственной рвоте. Девушка задрожала всем телом. Из глаз её хлынули горячие слезы: скорее от испуга, нежели от вони. Целитель снял с себя накидку, оставшуюся без перьев, и бросил её магессе в руки. Девушка, не поблагодарив его, вытерла тряпкой рот. — Выдержишь? — спросил её отступник сухо. Казалось Бет его не поняла. Она лишь моргала стеклянными глазами, глупо уставившись на лицо Андерса. Лишь спустя секундное замешательство, девушка вдруг решилась посмотреть по сторонам. Увидев усеянный телами пол, она вскрикнула. Бриджет стремительно забила ногами, пытаясь вскочить, но лишь споткнулась об очередного солдата, неуклюже приземлившись на бёдра. Новая волна страха и омерзения заставила рыцаря-чародея подавиться. Она утробно зарыдала, позабыв, как дышать. На сей раз магу помогла Рианна — схватив подругу за плечи, она крепко держала девушку на месте, позволяя Андерсу напоить её успокоительным. Под конец он мягко коснулся разума Бет магией, и она ослабла, прикрыв мокрые глаза. — Настойка крепкая, подействует минут через десять, — объяснил серому стражу маг. — Посиди с ней, а я пока найду Ваэля. Дождавшись её согласия, он отошёл в сторону, пытаясь высмотреть среди лежащих на полу старкхевенских лучников Себастьяна. Внешне все они были похожи: имели одинаковую одежду, загорелую кожу, одно и то же оружие. Перешагивая человека за человеком, Андерс вдруг остановился. На миг ему показалось, будто они перестали дышать. Целитель напрягся и, чтобы развеять сомнения, коснулся шеи лежащих рядом людей. Сомнений быть не может: пульса нет. — Что-то случилось? — раздался сзади обеспокоенный голос серого стража. Должно быть она заметила его испуг. — Все они… — Андерс подержал лёгкую паузу, ища объяснение случившемуся, — … умерли. — Как…? Одержимый растерянно качнул головой. Сбоку от него послышалось копошение. Маг обернулся. Ваэль наконец-то нашёлся и подал признаки жизни. Нетерпеливый взгляд Андерса укорительно черканул по Себастьяну, но тут же потеплел, не нащупав внутренним взором на нём демонический след. Целитель с заметным облегчением выдохнул, мимовольно положив раскрытую ладонь себе на грудь, переводя дыхание. Он медленно подошёл к, пребывающему в забытье, принцу и протянул руку, помогая тому подняться на ноги. — Ты заставил меня нервничать, — насмешливо хмыкнул отступник, с печалью во взгляде приветливо ему улыбнувшись. — Что случилось? Твои люди только что погибли... — Меня задержал Праздность, — бодро отмахнулся Ваэль. Казалось, представшая перед ним картина не только его не удивила, но и нисколько не опечалила. — С ним всё. Андерс благодарно ему кивнул, похлопав принца по плечу: — Ты отлично сработал. Выражение лица Себастьяна изменилось: мужчина вдруг перестал источать собой самолюбование и уверенность, на миг растерявшись. Осознав, что он позволил Андерсу себя обескуражить, Ваэль тут же закашлял, отойдя от мага в сторону. — Ну и ужас, — заключил он хмуро, оценивая то ли пол, усеянный трупами, то ли затхлый воздух. — Сколько прошло времени? — Не меньше, чем половина суток. Лучник ненадолго задумался. — Что-то не вижу обещанных тобой магов, Андерс. — Их здесь нет, — целительно болезненно поморщился. — Но, возможно, мы сможем найти записи, в которых будет сказано куда их отправили. Себастьян недовольно фыркнул, однако вслух ничего не сказал. Поиски длились недолго: сильная усталость и отвратительный душный запах не позволили им долго здесь находиться. Андерс бегло осмотрел кабинет Гаанлифа, но книг и записей здесь было так много, что перебрать их все он не смог бы и за целые сутки. Самое интересное маг снял с мёртвого тела Дирка: медный широкий медальон величиной с ладонь. В его центре полукругом блестела стекляшка, а внутри — настоящее глазное яблоко, чётко зафиксированное зрачком к стеклу. Как только отступник прикоснулся к украшению, он тут же ощутил мощный удар магии. — Хочешь взять это с собой? — поинтересовалась из-за его спины Рианна шёпотом. Целитель уверенно кивнул, на что серый страж скептически нахмурилась. — Не думаю, что это безопасно. — Судя по всему, медальон работает по принципу трансформатора. Как магический посох, преображающий ману владельца в силу определённой стихии. — И что во что оно преображает? Андерс невесело посмеялся: — Именно это я и хотел бы узнать. На улицу они вышли коротким путём — через основной тоннель — и очутились на западе Старкхэвена. Было два часа ночи. Дорога до владений сэра Верли по ощущениям заняла целую вечность. По возвращению домой Ваэль приказал страже найти место для девушек в гостевом домике, а сам заперся в своей комнате. Слуги принесли Андерсу домашние одежды и новую робу на замену сгоревшей. Они же проводили целителя до ванны, собираясь его омыть. Мягко отказавшись от их навязчивой помощи, он заверил эльфов, что со всем справится сам. Орлесианцы знали толк в комфорте: ванная Родольфа Верди оказалась целым произведением искусства. Это было огромное светлое помещение с высокими потолками и большими витражными окнами у дальней стены. Андерс осторожно переступил порог, освещая себе путь позолоченными канделябрами. Тёплый свет выхватил из мрака мраморный пол, белый с тёмными пятнами. Его отшлифованный камень блестел на свету и был настолько чистый, что отражал окружение, будто медное зеркало. Резная ванна из белого камня стояла посередине комнаты. Линии её краёв изгибались долгой дугой, заканчиваясь массивами завитушками. Барельефные образы, выточенные с внешней стороны, блестели золотом. Ванна была рассчитана на двоих, и стояла на ножках, как кровать. Целитель разглядел в их очертаниях лапы хищного животного. Над его головой заблестел металл неподвижного душа. Тумбочки и шкафы стояли далеко у стен. Рядом не было даже мыльницы. Центральная часть комнаты пустовала. Свободного места было предостаточно, чтобы трое-четверо слуг, омывающих господина, свободно передвигались по ванной. В воздухе повис сладковатый аромат трав и ягод. Горячая вода встретила истерзанное тело мага любящими объятиями. Выточенные изнутри гномьи руны засветились, окрашивая её в персиковый цвет. Огненные символы сохраняли тепло, не позволяя воде остыть. Андерс закинул руки за голову и прикрыл уставшие глаза, позволив себе расслабиться. В этом месте было больше покоя, чем у ног Создателя. На выходе мага встретил Себастьян. Судя по недовольному выражению лица, караулил он его давно. — Поговорим? — сухо произнёс Ваэль, не спрашивая, а утверждая. От принца душно повеяло крепленым вином. Ответа Себастьян не дождался: он тут же развернулся спиной к отступнику и уверенным шагом направился к своим покоям. Андерс устало закатил глаза на долгом выдохе. Последний раз промокнув голову полотенцем, целитель забросил его на край двери, уныло семеня следом. На сегодняшний день впечатлений ему хватило. Знакомая комната встретила одержимого мягким светом жировой лампы. Себастьян занял своё излюбленное место, легким жестом руки указав магу на его стул. Как заметил Андерс, за этот стол Ваэль больше ни с кем не садился вместе. На столе стояла открытая бутылка вина и два наполненных до краев бокала. Маг смерил их скептическим взглядом, свободно опустившись напротив принца. К алкоголю он не притронулся, боясь после уснуть, не дойдя до кровати. — Значит ты продолжаешь верить, не смотря на то, что знаешь, что Создателя нет? — нарушил Себастьян тишину пренебрежительным тоном. Религиозность Андерса всегда вызывала у него раздражение, и маг не мог найти этому объяснений, хотя интуитивно понимал, что причина всему — взрыв в киркволлской церкви. — Песня не о Создателе, Ваэль, она об Андрасте. И ты, как бывший преподобный брат, должен это знать, — маг даже не смог нахмуриться из-за усталости. — Андрасте — образ борьбы и свободы, которая вдохновляет людей, вроде меня. Создатель не вёл её за руку через испытания и не спас из огня. Хорошая мораль: рассчитывать можно только на собственные силы. Никто извне не поможет тебе на смертном одре, какими бы достоинствами ты не обладал. Себастьян скептически прищурился. — Однако Песня преподносит это иначе: пути Создателя неисповедимы, а судьба одна, и она предрешена изначально. — Просто выводы, которые делает автор Песни, надуманны и противоречат действию в ней. Не усложняй: история одна, а её толкований — множество. Церковь говорит так, как ей удобно. Это подменяет понятия андрастианства и порождает новые секты, но никак не касается подлинного вероучения. — Складывается ощущение, будто нас учили разной религии. Андерс уныло покачал головой: — Одной. В Круге детей заставляют знать Песнь Света наизусть. Я же попал туда в одиннадцать лет: убедить меня верить, а не думать, было уже невозможно. Ваэль задумчиво отпил вина из бокала, мрачнея в лице. — Касательно Круга… Что не так с Бриджет? — Конкретизируй. — Она сказала мне, что сегодня впервые испытала себя в битве и ни разу не видела одержимых до этого момента. Но, как я понял, за её спиной — ферелденский Круг, Круг Монтсиммара и подготовка рыцаря-чародея. — Ты хочешь, чтобы я начал критиковать систему ценностей, воспитываемую в Кругу? — истерической насмешкой поинтересовался у собеседника отступник. — Всё так плохо? — Ты и представить себе не можешь, насколько, — Андерс поднялся выше, коснувшись спинки стула, устраиваясь поудобней. Поднятая тема немного его разбудила. — Круг — тюрьма, и как любая тюрьма, она боится восстания. Магов не учат использовать свои способности в их полноте и многообразии, их учат контролировать эмоции и желания. Их не учат жить в реальном мире. В большинстве своём, маги Круга беспомощные, скудоумные и наивные люди. Бриджет — одна из многих. Она чувствует себя бессмертной, потому что вышла из искусственных идеалистических условий. Больше чем уверен, что она много проводила времени в библиотеке, читая сказки. В общем-то… иного досуга там нет. Себастьян был удивлен услышанным. — Но боевые маги и придворные целители... — У них специализированная подготовка, — перебил его одержимый. — Дай Бриджет ещё лет восемь, и она станет опасна, как все рыцари-чародеи. — Небольшой ум и огромная сила… — Основа любой политики. Колкость Андерса сильно обидела старкхэвенского принца. То хорошо было видно по его хмурому выражению лица: под действием вина лучник хуже скрывал свои истинные эмоции. — С этим мы разобрались, — свернул он тему деловито. — Теперь расскажи мне, что случилось со Справедливостью в Тени. Он выглядел потерянным и говорил что-то про... "противоестественную форму". Не смотря на то, что тема этого разговора была оставлена Себастьяном на конец, одержимый сразу понял, что Ваэль привёл его сюда именно за этим. — Когда Справедливость был заперт в мёртвом теле серого стража, Натаниэль, наш общий знакомый, предложил ему разделить тело с живым человеком, неся знамя правосудия вместе. Справедливость ответил на это… несдержанно. Дело в том, что подобное поведение свойственно лишь демонам. Он в это верил, по крайней мере, — Андерс позволил себе сделать небольшой глоток вина, ибо тема была неприятная. Мага охватило стыдливое волнение, и где-то там, внутри, всё сильно сжалось от досады. — Когда его тело начало рассыпаться на части, я предложил свою помощь. Сам видишь, что это за собой повлекло: он… переродился. Справедливость считает, что добродетель отвернулась от него, потому что он поступил не как дух, а как демон. — Так ты жалеешь о том, что сделал? Вопрос лучника застал одержимого врасплох. Андерс нервно посмеялся, привычно пряча за лживой веселостью боль, и отвел от Себастьяна взгляд, заинтересованно рассматривая алкоголь в стеклянном бокале. — Нет, Ваэль. Я спас друга от гибели, и теперь он даёт мне шанс спасти от смерти остальных, — ответил маг мягко, а после — печально улыбнулся, прикрыв глаза. — Вопрос лишь в том: не жалеет ли об этом он? Оставшееся время они просидели в полном молчании. Принц нервно крутил в руках бокал, пока Андерс лежал напротив него на стуле, закинув руки за мокрую голову и смотря в потолок. Тишина была напряженной, но прервать её им было нечем. — Время позднее, — очнулся первым Себастьян. — Пора и честь знать. Одержимый согласно кивнул, тяжело поднимаясь на ноги. Прежде чем покинуть комнату Ваэля, целитель задал всего один вопрос: — Ты… правда хотел убить их? Своих родных. — Тебя это удивляет? — едкой насмешкой отозвался по комнате голос принца. — Я грезил смертью своих братьев. Не из-за наследства или власти, хотя и этого, признаю, хотелось. Я мечтал отнять у своих родителей всё, чем они дорожили. Так, как они поступили со мной. Андерс не нашёл, что сказать. Секунду постояв в дверях, маг удрученно вздохнул, оставив принца наедине с собой.***
Утро следующего дня у Андерса началось после обеда. Он вымученно перевернулся с одного бока на другой, пряча за подушкой лицо. Яркий свет дневного солнца потоком расплавленного металла стекал в его покои, заливая всё золотом. Небо было чистым: ничто не могло противиться воле вездесущего солнца. Сдавшись его прихоти, Андерс открыл глаза. Комната у мага была настолько просторная, что он чувствовал себя в ней неуютно. Огромные книжные шкафы, толстенький комод для одежды, изящная туалетная тумбочка с высоким зеркалом из стекла, широкий письменный стол, массивная двухместная кровать — всё было выполнено из лакированной тёмной древесины и украшено изысканной резьбой. В основном художественные образы были бесформенные и рисовали объемные завитки растительного орнамента. Лишь иногда, как на верхней части зеркала, встречалось изображение льва. Это был излюбленный мотив орлесианцев, символизирующий силу императорской династии. Невесомая тюль, прозрачная, как паутина, украшала три огромных окна. По бокам висели занавески из плотной ткани холодного светло-зелёного цвета. Как и вся комната: она будто просматривалась через изумрудное стеклышко. Стены были лимонно-кремовые, пол скрыл нейтрального тона ковёр. И Орлей, и Старкхэвен очень любили светлые помещения. Андерс заметил, что самые богатые комнаты этого поместья обязательно выходили окнами в сторону солнца. Андерс попытался подняться, но его словно карета переехала: до того сильно ощущались слабость и боль во всём теле. Превозмогая себя, он с трудом встал на ноги. День пролетал со скоростью выпущенной стрелы, и Андерс страшно боялся пропустить его мимо. Первым делом он взял в руки найденный вчера медальон и сел за письменный стол. Часть бумаг пришлось отложить в сторону. Сонно поморгав, маг сосредоточился на его символах, образующих кольцо вокруг центра. Достав записную книгу, он обмакнул гусиное перо в чернила, перенося их на бумагу. Судя по манере письма, язык был Тевинтерский. Без переводчика Андерс мало что мог отсюда извлечь: он узнал только староимперскую тильду — знак Тени. Маг заключил текст в такой же круг, ибо не знал наверняка, где его начало и конец. Отложив книгу в сторону, он упёрся локтями в стол, внимательно рассматривая сердцевину медальона. Только сейчас Андерс заметил, что в зрачке глазного яблока его отражение искрились лазурью. Отступник перевернул амулет и приложил его к своему лицу, заглядывая во внутрь через прозрачный камушек. От увиденного волосы встали дыбом. Поначалу одержимый решил, что видит Тень, однако быстро смекнул, что он до сих пор наблюдает перед собой свою комнату, только с той стороны Завесы. Контуры привычных предметов поплыли, всё помещение засветилось болотным светом и мрак прекратил своё существование. Из однотонной каши однообразных предметов выбивались яркие искры. Андерс потянул руку к их источнику и с удивлением обнаружил, что подобный свет источало письмо, полученное им от Затмения. Поверху чернильного текста лежали буквы из жидкого эфира, сложенные в жуткое: «Я тебя вижу». В дверь постучали. Андерс непроизвольно дернулся, бросив амулет на стол: от испуга сердце ушло в пятки. Отступник судорожно завалил медальон макулатурой, как преступник, которому было что скрывать. — Входите, — изобразил он безразличный тон, поднимаясь со стула. Порог переступила Рианна. — Себастьян просил тебя разбудить, но, вижу, ты и без меня неплохо справился, — проговорила она весело, свободно падая в одно из двух небольших кресел, стоящих рядом с кофейным столиком недалеко от порога. — Для человека, который только что вышел из комнаты Ваэля, ты выглядишь очень жизнерадостной — съехидничал маг, составляя ей компанию. — Решился вопрос с фортом серых стражей? — Нет. Просто я несказанно счастлива оставить этого человека позади себя, — продолжила девушка колкость Андерса, а после — стала чуть серьёзней. — Мне интересно, почему ты его поддерживаешь. Как правило, такие люди, как вы, друг с другом не ладят. — Такие? — Жертвенник и эгоист, праведник и грешник, одержимый и король из Вольной Марки… Что-то вроде этого. Отступник чуть нахмурился, подбирая слова: — С его помощью я смогу воплотить в жизнь всё то, о чём маги в нынешнее время могли бы только мечтать. — Воистину путь к исполнению желаний тернист и зыбок, — грустно улыбнулась ферелденка, заглянув в чайные глаза целителя. — Что касается форта… Себастьян сказал, что поможет нам добиться разрешения на строительство у короля уже в этом году, если мы пообещаем ему помочь с захватом власти. Сама я подобное решение принять не могу, мне надо встретиться с остальными. Беда Ваэля в том, что он, видимо, думает, будто серых стражей в Старкхэве сейчас полсотни, когда нас — три человека. Андерс рассмеялся: — Ты ему об этом ещё не говорила? — Разумеется нет. — Тогда мой вам совет: соглашайтесь, пока правда не вскрылась. Возня с бюрократией перед строительством всегда занимает много времени. Если мы с Ваэлем погибнем завтра-послезавтра, вы просто зря потеряете этот год. Пусть дело идёт, а там видно будет. Риа благодарно ему кивнула с крайне серьезным и очень умным выражением лица, а потом — прикусила костяшку указательного пальца, пряча улыбку: — Знаешь, а Героиня Ферелдена очень любит делиться своими историями с серыми стражами. Я помню одну из них. — Какую? Девушка лукаво прищурилась. Она определенно заметила охватившее мага волнение. — Про духа из Тени, заключенного в тело погибшего в болотах серого стража. Он исчез в тот день, когда храмовники устроили засаду, пытаясь вернуть в Круг беглого мага. — Как мило, что о нас ещё помнят, — Андерс натянул на лицо милейшую улыбку, поднимаясь с кресла, словно всерьёз пытаясь убежать от этого разговора. — Итак. Ваэль сказал, зачем я ему понадобился? Рианна издала недовольный мычащий звук, встала прямо перед одержимым, упирая руки в бока и смотря на мага снизу-вверх. Вид у неё был сердитый. — Все серые стражи тогда погибли, и ты, как мы думали, тоже. Никто не знает точно, что произошло. Кусланд несколько лет пыталась добиться от храмовников признания и назвать командира, отдавшего приказ, но тщетно. А ты всё это время был жив и скрывался! Но почему, Андерс? Почему ты оставил орден именно в тот момент, когда он нуждался в тебе больше всего?! Отступник выдохнул, сохраняя шаткое спокойствие. Его лицо отяготило мученическое выражение. — Не думай, будто я не жалел о том, что сделал, и не пытайся внушить мне чувство вины за то, что случилось больше семи лет назад. Ты и понятия не имеешь, что там произошло. Я до сих пор стараюсь вычеркнуть этот момент из своей памяти. — Так расскажи! — Не могу, — Андерс осторожно, но твёрдо отодвинул девушку в сторону, словно ребёнка. Освободив себе путь, он спокойной поступью направился в сторону двери, оставляя ферелденку прозябать в досадной злобе. — И вот ещё что, — нарушил маг созданную им же тишину, остановившись на пороге, — не говори обо мне Кусланд. Мы были замечательными друзьями… Пусть она помнит обо мне только это. Рианна растерянно кивнула головой, и Андерс с чистой совестью прикрыл за собой дверь.***
Пару недель назад 9:38. Старкхэвен. 17 число Первопада. Нежная песня мёдом вливалась в уши. Её звучание наполняло окрыляющей легкостью, как послегрозовой воздух, кружа голову. Под мягкий звон, словно бутон розы, начало раскрываться сознание. Единственное, что сейчас мешало человеку взлететь, были мысли. Чтобы избавиться от лишней тяжести, пришлось полностью опустошить себя изнутри, позволив мелодии взять над телом вверх. Вот слабый ритм прошёл в грудь, и сердце человека взволнованно вторило его гулу. Мелодия пела женскими голосами и звоном крошечных колокольчиков. Она очаровывала и старательно успокаивала, как мать, убаюкивающая младенца. Но напряжение не сходило. Человек находился в постоянном страхе. Он боялся, что песня не примет его благоговейный трепет, оборвется и затихнет. Глаза Оуэна были совершенно пусты: храмовник только телом находился здесь и сейчас, когда его разум был далеко, блуждая по бескрайним просторам сознания. Капитан зачарованно шагал вперёд, сильно припадая на правую ногу. Свою хромоту мужчина в упор не замечал: в его движениях не было боли. Вот перед ним предстала жемчужина Старкхэвена — андрастианская церковь. Сэр Оуэн не обратил внимание на невероятную красоту здания, и не поклонился у его порога, прося у Создателя войти. Мужчина невидимкой прошёл внутрь, хотя и не скрывался. Внутреннее помещение церкви встретило человека хоровым песнопением: шла литургия. Оуэн недовольно поморщился, когда грубый голос преподобных братьев коснулся его ушей, перебивая дивный потусторонний мотив. Песня стала тише, шёлковой лентой ускользая вдаль. Гремя латами, храмовник бросился за ней следом, расталкивая встречающихся на пути людей. Они шатко отступили в сторону, но лишь за тем, чтобы вновь невозмутимо вернуться обратно. Взгляд прихожан был затянут пеленой, будто мёртвый рыбий глаз. Они даже не взглянули на храмовника, словно его и вовсе не существовало в этом мире. Мелодия порывом ветра тронула горящие свечи, облетела статую Андрасте, стоящую при входе в зал, и скрылась в её сомкнутых устах. Оуэн растерялся, оказавшись перед ликом Его невесты. Как в дурном сне храмовнику почудилось, будто Пророчица прокляла его, и тот зыбкий страх ужасом отразился на его бледном лице. Мужчина панически схватился за лежащие в ящике свечи, судорожно поджег одну из них о другую и поставил её на алтарь за здравие. Капитан пал ниц перед статуей, моля Андрасте лишь об одном: снова запеть для него. — Ну и крепко же тебе по башке пришлось… — раздался сзади насмешливый голос. Незнакомец подошел к мужчине со спины. Его широкие ладони грубо легли на голову храмовника. Последовал болезненный магический удар по вискам, и капитан пришёл в себя. — Спящая красавица проснулась? — незнакомый Оуэну мужчина навалился на него всем своим весом, свисая с него вниз головой и заглядывая прямиком в лицо храмовника. В повисшем мраке его внешность осталась загадкой. — Ты… — сбился мужчина на сдавленное шипение, ощутив необыкновенную боль в ноге. Оуэн зажмурился и стиснул челюсти, — … кто ещё такой? — Я тот, кто даровал тебе свободу, — голос у парня был неприятный. Интонационно он скакал от высокого тембра к низкому, то смеясь над капитаном, то давя на него эмоционально, как командир в полку. — А, тебе больно? Извини. Ты так бодро ковылял сюда, что я решил, будто ножка уже срослась. Зашуршали тканевые одежды и звякнул металл сильверитовых лат. Храмовник ощутил, как ушла придавившая его к полу тяжесть. Мужчина глубоко вздохнул, поднимая взгляд на незнакомца, и очень сильно удивился его небольшому росту. — Свободу от чего? — спросил он хмуро. Незнакомец захихикал, но не ответил. Он вольно облокотился спиной о статую Андрасте, и это богохульство, почему-то, осталось без внимания общественности. — Болезнь, боль и страдания — важнейшие источники религиозности. Знаешь почему, Эни? Потому что боги подобны тем, кто им поклоняется. И не зря наша Церковь основана на крови, кровью скреплена и кровью же расширилась. Какая восхитительная магия… не правда ли? — разразился он желчной ухмылкой. — Религия сопутствует лжи уже только тем, что противоречит здравому смыслу. Незнание естественных причин заставило человека создать богов, но именно обман превратил их во что-то грозное. Смертный род, во всех его ипостасях и проявлениях, пал жертвой священнослужителей; они назвали религией системы, изобретенные ими для покорения человека, воображение которого они пленили, рассудок которого они затмили, разум которого они стараются уничтожить. Вот ты. Ты религиозен, Оуэн? Мужчина поморщился, ощущая себя обескрыленной птицей. С ним играли, как с полумертвой добычей, путали, смущали и пугали. Оуэн беспомощно поглядел по сторонам, ища у прихожан помощи, но никто не посмотрел на него в ответ. Храмовника начало лихорадить. — Ну-ну-ну, Эни, не бойся меня, — будто прочитав его мысли, мягко посмеялся человек, сюсюкаясь с капитаном, как с ребёнком. — Обещаю: я всё объясню, но сначала… просто поговори со мной. Я не кусаюсь. Разве что нежно. Иногда страстно. Тебе как больше нравится? Над ним откровенно издевались, а всё, что мог сделать капитан в ответ — лишь боязливо отмалчиваться. Оуэн не злился: он словно проснулся, висящий над садом из мечей на тонкой нити, и совершенно не понимал, как он оказался в этом положении. Взяв себя в руки, мужчина поднялся, хватаясь за алтарь с погребальными свечами. Свободно стоять он мог лишь на одной ноге. — Нет. С недавних пор я не религиозен, — его голос звучал могильно низко. — Что повлияло на твоё мировоззрение, Эни? Оуэн зябко поежился. Эта тема была ему неприятна: — Моя дочка. Она принесла мне одну книгу… — "Затмение", — будто зная наперед о том, что Оуэн забыл её название, перебил его незнакомец, широко улыбаясь. Ту улыбку храмовник не видел, но ясно ощутил её всем своим нутром. — Откуда ты знаешь? — Я её написал. Капитан взволнованно опешил. — Знаешь почему ты не религиозен, Эни? Потому что ты — человек ума, опыта и логики, а не веры и интуиции. Затаскивая в постель портовую девку, ты склонен уже в процессе перебирать в голове имена знакомых целителей, а не надеяться на помощь Создателя. Впрочем… вера не подразумевает собой религиозность. Вы во что-нибудь верите, сэр Оуэн? — неожиданно перешёл тот на "Вы" и тон его голоса стал ниже. Храмовник всё никак не мог понять правила игры, по которым с ним забавлялись. — Да, — ответил он честно, и оттого тихо. — Я верю в мир между людьми и магами. — А почему ты в него веришь, Эни? — вернул себе парень былую несерьёзность. — Моя жена была магом. Теперь у меня есть дочь. Она вся в мать. — "Была" жена, — с поставленным на нужном слове акцентом повторил незнакомец. — Так что же с ней стало? Сердце храмовника заныло с такой силой, будто защищающие его сильверитовые латы пропустили ножевой удар. Отвечая, Оуэн постарался выдержать хладнокровный тон: — Её убили те, кто должен был защищать. — А дочка? Капитан мрачно нахмурился, смотря на незнакомца исподлобья: — Должна быть у вас. Парень разразился довольным смехом, одобрительно качая головой: — Какой же ты красавчик, Эни! Честно: ты мне очень симпатичен. Я даже не жалею о том, что для этого свидания выбрал именно тебя. Храмовник напрягся, собираясь уточнить у человека смысл сказанных им слов, но не успел: незнакомец выпрямился и шагнул на встречу свечам, позволяя Оуэну себя рассмотреть. Это был парень двадцати пяти лет, с прямоугольной головой, квадратной челюстью и широким подбородком с ямочкой посредине. Его большое лицо, не тронутое шрамами и татуировками, показалось храмовнику асимметричным. Незнакомец обладал небольшим сломанным носом с очередной ямочкой на кончике и кривой переносицей с горбинкой. Отличительной чертой его внешности были волосы: седые, практически белые, они стояли жёстко в растрепанной прическе. Лишь их корни имели цвет и были тёмно-русыми, подобно рваным клокам его бакенбард, пестрящим в разные стороны. Внешним видом он напомнил собой ободранного шакала, и нрава был соответствующего. — Моё имя — Ирэлли, сэр Оуэн. Я Мизинец на Правой Руке Затмения, — театрально представился он, поклонившись капитану в пол, будто всё это было частью какого-то выступления. Говоря с Оуэном, Ирэлли держался к нему строго левой стороной своего лица, ухмыляясь кривой улыбкой во весь рот. — И сегодня я Ваш проводник по событиям минувших дней. Скажите, пожалуйста, что было последним из того, что Вы помните? Капитан поморщился, силясь соединить воедино обрывки остаточных воспоминаний. — Как... Гордыня надел на себя тело Алана Хэмилтона. — Его зовут Абраал. Двадцать первого числа Жнивеня он прогнул под себя всё Затмение, тридцатого — убил Божественного Рыцаря, развязав между магами и храмовниками новую войну, а десятого Первопада всецело поработил твой орден, захватив тело рыцаря-командора Алана Хэмилтона, — говоря, Мизинец ходил вокруг Оуэна, двигаясь по часовой стрелке. Его правый глаз мёртвой хваткой вцепился в лицо храмовника и перестал моргать. — Сегодня семнадцатое число Первопада. Пока ты мирно выполнял его поручения под действием магии крови, я спасал магов из Прибежища Затмения. Сейчас небольшая их часть находится в надёжных руках и скоро отправится в Киркволл. Однако среди них нет твоей девочки. Оставшиеся маги заперты в храмовнических казематах. У нас есть время: Абраал очень любит устраивать кровожадные битвы за тела между своими братьями. По той же причине, пока не кончатся маги, серьёзная опасность тебе не грозит. Я отправил письмо в Монтсиммар: через пару недель сюда явится армия рыцарей-чародеев. До этого момента я планирую вытащить из под контроля Абраала как можно больше людей. Но для этого мне нужен ты. Оуэн внимательно его выслушал и помрачнел в лице. — Ты хотел сказать "моё тело", демон? Ирэлли громко засмеялся, закинув голову назад. Мягко крутанувшись на носке, он изменил направление своего движения, вновь наматывая вокруг Оуэна круги. — Эни-Эни-Эни, — зацокали он языком. — И как только такая бестактность смогла дослужиться до звания капитана? Да будет тебе известно: я дух. Дух выбора. Храмовники же знают, чем дух отличается от демона, не так ли? — Ты не похож на духа. — А ты не похож на храмовника, — широко улыбнулся Мизинец в ответ. — Тем не менее, мы есть те, кем являемся. Не тебе вешать ярлыки, мой дорогой. Капитан преградил Ирэлли путь своей рукой, чуть нагнувшись, чтоб заглянуть ему в глаза. — Ты не стал отрицать свою надобность в моём теле, демон. "Демон", потому что духу оно без надобности. — Потому что мне нужно твоё тело, но не так, как ты себе это представляешь. Никакой одержимости. Просто… приятная музыка в голове. Как та, что привела тебя сюда. — И что тебе это даст? — Мне нужен человек у Аллы под боком, который сможет достать для меня необходимую информацию и открыть нужные двери, — Ирэлли вдруг схватил храмовника за латы и притянул его к себе ближе, ехидно скалясь. — Иногда… я позволю тебе доминировать. А если ты окажешься хорошим мальчиком, то и мой контроль будет без надобности. Просто следуй тому, что я буду писать тебе в письмах. Храмовник дёрнулся назад и вырвался из хватки духа, но лишь потому, что тот отпустил его сам. Мизинец кинул ему в руки широкий медальон. Оуэн машинально поймал его, и только после заметил человеческий глаз, блестящий за стёклышком. — Что это? — Редкая, но любимая игрушка Тевинтерских Магистров во времена Древней Империи. Позволяет вести тайную переписку. Радуйся: тебе достался раритет, и при том — последний. — Почему именно я? — перевёл на него скептический взгляд капитан. — Как будто ты не понял: у тебя очень подходящая биография. Мне есть чем с тобой торговаться. — Стало быть, это официальная сделка? Выбор бодро кивнул: — Скрепленная кровью. — Я слушаю. Ирэлли показушно набрал в легкие больше воздуха, говоря быстро: — Ты вверяешь мне себя во временное пользование и надеваешь третий глаз. Я немного усовершенствовал его чары: теперь демоны не должны заметить следов моего вмешательства. Мы бы обошлись и без этого, но ты не сможешь умело притворяться очарованным. Я буду иногда давать тебе контроль над собой, и оставлять записки с планом действий. Когда придёт время, я дам тебе сигнал к отступлению. Внутри каземат есть ещё один… дух. Он на нашей стороне. В случае чего, я свяжу тебя с ним. Взамен, я обещаю воссоединить тебя с дочкой. Договорились? — Я лишь одного не могу понять: зачем ты стараешься ради этих магов? — Ты книгу мою читал? — нахальным тоном спросил он у Оуэна. — Читал. Я сентиментальный дух, который заботиться о благе по эту и ту стороны Завесы. Хобби у меня такое: людей из задницы вытаскивать. Если бы не это, я бы пустил тебя в расход, не спросив на то разрешения. Мужчина глубоко вздохнул, на секунду прикрыв глаза: — Твоя взяла, дух. Мне нечего терять. — Никогда не говори так, Эни, — предостерегающе протянул Мизинец. Он развернулся к человеку всем корпусом и чиркнул лезвием о руку, пустив кровь. Багровые капли окропили белую плитку пола. Ирэлли хитро прищурился, протянув Оуэну окровавленную ладонь. — Пакт заключён. Осталось скрепить договор... дружеским рукопожатием. Храмовник ответил на его жест без промедления. Кровь Выбора вдруг иглами пронзила плоть, войдя в сосуды Оуэна. Дикая боль вскружила голову и заставила человека согнуться пополам. Капитан попытался вырваться, но ему это не удалось. — Ах да. Совсем забыл сказать… — насмешливо цокнул языком демон, осенённо ударив себя ладонью по лбу. — Если ты вдруг не сдержишь своё слово, то умрёшь. Но разве это что-то меняет? Оуэн стиснул зубы, и Ирэлли резко отнял руку от храмовника. Его ладонь внезапно оказалась чистой, без ран и шрамов на коже. — Не переживай, первый раз всегда больно, — съехидничал он, нависнув над лежащим на полу капитаном. — Честно, мне очень приятно иметь с тобой дело. Надеюсь, когда-нибудь мы повторив эту ночь. А сейчас, бывай! Капитан несогласного закачал головой, махнув руками, но разум его вдруг померк под действием таинственной Песни...