Сенатор

      После второй ночи со Скайуокером истерики у меня не случилось, хотя чувство стыда на этот раз грызло ещё сильнее. Не столько оттого, что делали со мной, и не оттого, что делал я, а от той степени удовольствия, которое я при этом получил. Никуда не делись и мысли, которые я, казалось бы, прогнал от себя в прошлый раз. Напротив, они становились гораздо отчётливее и настойчивее. Мне хотелось заняться любовью с женщиной. Да, я понимал, что чисто технически это будет лесбис, но что поделать, если для моего разума интерес к девушкам – нечто естественное и нормальное, а к мужчинам – наоборот? И год с лишним, проведённый в женской оболочке со всей её анатомией, физиологией и гормонами, решительно ничего не изменил. По вечерам, ложась спать, я всё чаще прокручивал в памяти поездку на Мандалор, вспоминал нежные прикосновения герцогини, её прощальный поцелуй на грани фола. Это будило фантазии, вызывало сладкое томление во всём теле. Больше того, в полусне воображение рисовало на месте Сэтин других знакомых женщин. Пару раз я просыпался, не успев полностью заснуть, и долго лежал с бьющимся сердцем, чувствуя, как горят от смущения щёки. Срам и позор, короче говоря. Взрослая девица, двадцать шесть лет, а веду себя, как пацан среднего школьного возраста, пускающий слюни на старшеклассниц. Ладно Рийо, ладно Кин, да и Айла тоже куда ни шло, но когда начинают сниться поцелуи с собственной фрейлиной… Хорошо, хоть Осоки в этих снах не было. Рассматривать её в качестве предмета обожания я себе запретил строго-настрого: ещё два года ни о каких глупостях и думать не сметь! Пока, вроде, действовало. Чтобы пореже мечтать о романтических отношениях, я попробовал больше заниматься сенатскими делами, однако, спустя неделю понял, что способ неудачный. Всё время думать о политических вопросах – верный способ повредиться умом. Некоторую надежду вселял Старший Инженер, он уже в третий раз приглашал меня испытывать заказанный агрегат. Устройство было почти готово, оставалась окончательная отладка, чтобы сервоприводы нигде не клинили, и регулировка обратной связи. Так это называлось, на деле же больше напоминало обследование у невропатолога: «Так чувствуешь? Хорошо. А здесь? Нет? Секунду… А так? Отлично.» Каждый сеанс Ник возился с настройками по несколько часов, пока не замечал, что я начинаю терять терпение. После чего предлагал продолжить в другой раз. То, насколько всё это непросто, я понял на третьей «процедуре», когда, казалось бы, уже отлаженные приводы вновь начали цепляться в нескольких местах.       — Ишь ты, — бормотал Старший Инженер, подкручивая что-то в механизме тонкой отвёрткой, — а по образу и подобию не всегда выходит. Сейчас-сейчас… Вот так должно двигаться свободно, а? Ну-ка… Великолепно.       Так как два следующих дня у меня планировалась работа в сенатских комиссиях допоздна, мы договорились, что я приеду накануне выходного. Ник заверил, что следующая «процедура» будет окончательной, и я, наконец-то, смогу забрать заказ. Настроение у меня сразу резко улучшилось. Теперь-то не надо будет думать, чем заняться после Сената, наоборот, времени может даже не хватать. Ничего, будет надо – сбегу с заседаний, где не требуется выступать, а Сабе меня подменит. В тот момент я ещё не знал, что на следующий день в Сенатской ротонде случится довольно опасное, а кое для кого и трагическое происшествие.              Они ворвались в здание Сената во второй половине дня. Действовали дерзко, нагло. Сенатских гвардейцев расстреляли с большого расстояния, переодели в их броню двух дройдов-командос, оставив их прикрывать тылы, а остальная группа двинулась внутрь, выполнять основную часть плана. В это самое время прилетевший утром Скайуокер сидел у меня в офисе, развалясь в кресле, а ноги закинув на журнальный столик. И убалтывал на десятидневный отпуск где-нибудь в уединённом месте, где можно будет позабыть, что я сенатор, а он джедай. Я, в свою очередь, старался отбрыкаться, одновременно пытаясь вникнуть в документ, открытый на панели компьютера. Во-первых, сейчас у меня действительно было очень много срочной работы в Сенате. Во-вторых, я подозревал, что весь отпуск Анакин предпочтёт проводить, преимущественно, в постели, а такого марафона моя нежная психика может и не выдержать. Поэтому я рассуждал о важности того, что делаю, о долге, ответственности. Скайуокер – обижался, говорил, что вот для него, например, нет ничего важнее чувств ко мне. Другая, более наивная девушка, может, и поверила бы, да я-то знал, чем могут закончиться эти «важнейшие чувства» спустя год с небольшим, на Мустафаре. Если я не постараюсь и не преломлю ситуацию, а для этого нужно очень много работать. Он, конечно, почувствовал мой настрой. Поднялся, подошёл и… неожиданно всучил мне свой меч: вот, дескать, меч – это душа самурая, в смысле, джедая, так возьми, доверяю её тебе. Ничего не поделаешь, пришлось с ним целоваться и надеяться, что продолжению кто-нибудь да помешает, как бывало довольно часто. Этим кем-то оказался Бэйл. Он поведал, что сенатор Файло затеял в кулуарах дискуссию по поводу одного закона, кстати, как раз, о вторжении в личную жизнь. Да-да-да, в столь важной дискуссии непременно надо было принять участие! Стараясь даже мысленно не выдавать слишком явного облегчения – джедаи, как известно, настроение собеседника чувствуют довольно хорошо – я поспешил за Органой. Скайуокер остался в офисе, меч – у меня в рукаве.       Тут-то и прихватили нас террористы во главе с Кэдом Бейном. Сенатор Файло – чванливый самовлюблённый гран – отнёсся к ситуации совершенно неадекватно и, обогнув Бейна, просто направился к выходу. За что был тут же застрелен, просто и буднично, как нечто само собой разумеющееся. Сенаторы, исключая, пожалуй, Бэйла, были в шоке. Сдавленно охнула Кин, Рийо, отступив назад, мёртвой хваткой вцепилась в мою ладонь. Террористы, между тем, принялись отбирать у нас средства связи. Дойдя до меня, Бейн ухмыльнулся:       — Ну, здравствуй, милашка. И кто же ты такая?       — Я Падме Наберри Амидала, сенатор от Набу. И я требую отпустить нас немедленно. Галактический сенат не потерпит произвола.       — А не слишком ли ты молода и красива для сенатора? — Бейн сощурил красные глаза. То, что стоящая рядом Рийо ещё моложе и не менее красива, ему странным не показалось, должно быть, принял её за секретаршу. Может, можно это использовать? Развить мысль мне не дали. Орра Синг с неизменной снайперкой за плечами усмехнулась и произнесла:       — Ты поосторожней с ней, если не хочешь остаться без клешни. Она девка боевая, даже мне не поздоровилось.       — Вот интересно мне, как ты так быстро оказалась на воле? — бросил я.       — На Альдераане, дорогуша, прекрасные судьи. Их легко убедить, что не представляешь угрозы для их планеты, а дальше всё просто.       — Вот как, сенатор Органа, — процедил я. — Мы берём преступника, твои напудренные дураки их отпускают, и в итоге…       — Судебная власть у нас независима, — Органа явно стушевался.       — Если переживём этот день, независимостью ваших судов займётся контрразведка Республики, — пообещал я.       — Переживёшь, не волнуйся, — сказала Синг. — Веди себя спокойно, и останешься невредима. Мне за твою голову так и не заплатили.       В этот момент террористы заметили на галерее Скайуокера. Двое бросились за ним. Ах, как же мне хотелось прикончить Бейна, он стоял ко мне спиной, почти вплотную, один короткий укол… С дройдами-охотниками я бы тоже разобрался, но оставалась Синг. До неё сразу было не достать. Пришлось смириться. Пока они гонялись за Анакином, пока выяснили, что меча у него нет, и сумели-таки взять его в клещи, мы, словно предметы интерьера, сидели посреди зала. Оглушённого Скайуокера притащили Синг и бандит-виквай, бросили к нам. Рийо уложила его голову к себе на колени, я, наплевав и на Бейна, и на всё остальное, присел рядом и попытался привести его в чувство. Основной целью дуроса были не мы, это поняли уже все из его переговоров с канцлером. Он стремился, прикрывшись нами, выторговать свободу для хатта Зиро. Разумеется, Палпатин уступил.       — Отлично! Приступайте к сюрпризам, — распорядился Бейн. Террористы принялись расставлять на колоннах взрывные устройства. После чего, наконец, покинули зал, направляясь на посадочную площадку. Ух, поубивала бы всех до одного! Мы остались в кольце лазерных лучей, связанных с взрывателями.       — Отчего такой грустный вид? — слабым голосом произнёс Скайуокер. Нет, он, всё-таки, неисправим.       — Этот головорез приказал сидеть здесь, — заметил Ондо Фарр, этот старый трусишка тоже оставался в своём репертуаре. — По-моему, надо остаться.       — По-моему, идея неудачная, — возразил Скайуокер, с нашей помощью поднимаясь на ноги.       — Он может взорвать заряды дистанционно, — предупредил Органа.       — Можешь дотянуться до моего комлинка, вон там? — я указал Анакину на кучку комлинков, брошенную Бейном у дверей. — Мне, кажется, кто-то звонит.       Голос в комлинке был сильно искажён модулятором:       «Леди, мы на позиции. Видим террористов. Что можем сделать?»       — У дуроса должен быть пульт управления зарядами, — ответил я.       «Вижу, есть. Устройство на руке.»       — Сможешь сдёрнуть заряд, не нарушив ориентации? — я посмотрел на Анакина.       — Есть способ лучше. Меч, надеюсь, у тебя?       — Да, держи.       — Давай своим команду.       — Прима, огонь! — произнёс я в микрофон.       «Обезврежен! Они бегут!»       Скайуокер сделал то, что хорошо умеют все джедаи. Вырезал дыру. Прямо в полу под нами. И уронил нас на технический уровень. Ох, как больно-то… Весь бок отбила. И локоть.       — Ваши гвардейцы просто молодцы, Сенатор! — Анакин помог подняться на ноги сначала мне, потом Рийо. Органа, тем временем, вскочил сам и поднял с пола Кин.       — Они стараются защитить меня, — улыбнулся я.       В общем, всё хорошо, что хорошо кончается. Единственный неудобный момент получился, когда Скайуокер подобрал брошенный Бейном наруч – толку в этом предмете больше не было никакого, он наполовину расплавился.       — Это кто же из твоих ребят умеет управляться с рилотским ружьём? — поинтересовался он.       — Тише! — шикнул на него я. — У нас, политиков, тоже есть свои секреты.       — Да-да, и курьерская компания у тебя занятная.       — Ещё слово, — нахмурился я, — и придётся тебя убить. В целях сохранения тайны.       — Меня нельзя, мне ещё Бейна ловить.       — Ладно, живи, — разрешил я. — Хотя Бейна, подозреваю, полетит ловить кто-то другой.       Скайуокер умчался. А нас взяли в оборот медицинские дройды сенатского медпункта. Осмотрели, обработали ушибы и ссадины. За это время другие машины успели почистить нашу одежду, перепачканную пермакритовой пылью. Мне при этом слегка попортили юбку: при падении ткань порвалась, дройд заварил разрыв, но на этом месте остался видимый след.       — Лично я сегодня напьюсь, — заявила Кин Робб, поправляя перед зеркалом островерхий тюрбан. — Девочки, не хотите поучаствовать?       — Нет, я лучше в бассейн, — отказалась Мон Мотма.       — Я тоже нет, — сказала Рийо.       Из медпункта мы вышли вдвоём.       — Меня до сих пор немного трясёт, — призналась Рийо.       — Знаю отличный способ резко повысить настроение, — с улыбкой сказал я.       — Шопинг? — лукаво прищурилась она.       — Шопинг, — кивнул я. И указал на свой подол: — Тем более, есть повод.       — Поддерживаю Ваше предложение, Сенатор, — Рийо изобразила подобие лёгкого реверанса. — Пора исправлять сложившуюся нетерпимую ситуацию.       — Что конкретно Вы имеете в виду, Сенатор? — таким же светским тоном спросил я.       — Ну, как же. Мы с тобой столько времени подруги и ещё ни разу вместе не ходили по магазинам. Ты вот с другими своими приятельницами ходишь?       — Чаще с помощницами. Хотя, если подумать… — я припомнил, какие выходы в город у меня были за этот год. — С Мон несколько раз, с Кин пару, даже с Терр однажды ходили.       — Вот и я со всеми. Кроме Осоки, но она в отношении покупок полный, хм… джедай. «У меня всё есть, мне ничего не нужно».       — Мне однажды удалось её вытащить, — похвастался я.       — Серьёзно?? — широко раскрыла глаза Рийо. — И как? Купили ей что-нибудь?       — Один наряд сверху донизу, городской, чтобы не выделяться.       — Это, видимо, сказался твой авторитет как девушки её наставника, — покачала головой панторанка.       Я на пару минут заскочил к себе в офис, сменил юбку и туфли на галифе и сапожки, предупредил Дорме, и мы отправились за покупками. Нет, не так. Шопиться, это будет более правильное слово. Потому что сами покупки, конечно, тоже имеют значение, но они – дело второе. Гораздо важнее сам процесс, он доставляет намного больше удовольствия. Удивительное дело, как я прежде этого не понимал? Помню, в детстве я терпеть не мог ходить по магазинам с мамой, для меня это каждый раз было настоящим мучением. Немного странно для девочки, правда? Или я тогда ещё не был девочкой? В последнее время в голове всё так перепуталось. Я одновременно помнил себя-Падме и себя-себя, свой дом, родителей, школу, приятелей-мальчишек, наши сложные взаимоотношения, игры и ссоры… Оба ряда воспоминаний были одинаково чёткими, яркими. Временами они причудливым образом смешивались, особенно во сне. Я вдруг вспоминал, как сидел на уроках в коричневом школьном платье и форменном фартуке, как пришивал с мамой белые манжеты и воротнички взамен испачканных. Вспоминал свои длинные косы, подвязанные на кончиках цветными резинками, и как мальчишки постоянно норовили подёргать меня за них. Как эти паршивцы задирали нам, девчонкам, юбки, поддевая подол проволокой или раздвижной ручкой-указкой. И как из-за их дурацких выходок я рыдал от обиды в женском туалете, а подруги меня утешали. Бывало и с точностью до наоборот. Мне снилось, как на Набу меня учат носить платья и парики, я не хочу, а мама Джобель и сестра Сола уговаривают, мол, надо, сынок, надо, братишка, ты у нас теперь королева и должен соответствовать. Особенно сильно озадачил – и смутил – один сон, про то, как мы с моей фрейлиной, ехидной блондинкой Эритае, целовались под душем. Во сне я видел себя парнем, но, возможно, это было и на самом деле? В общем, каша полная…       — А? — переспросил я, сообразив, что идущая рядом Рийо задала какой-то вопрос, а я, задумавшись, его не воспринял.       — Спрашиваю, с чего начнём? — повторила она.       — Да хоть бы вот отсюда, люблю этот магазин. Кстати, с Осокой мы были именно здесь, — я понизил голос, — только я в тот раз была не я, меня загримировали под её соплеменницу.       — Что, под тогруту?? — шёпотом воскликнула панторанка. — И рога сделали??       — Да, вот такие большие. Красивые. Придёшь ко мне, покажу.       Продавщицы встретили нас радушно, как всегда, они одинаково любезно обращались и с постоянными покупателями, и с теми, кто заходил первый раз. Мне хотелось проверить, не узнали ли они меня в прошлый визит: агентура полковника Голека в Министерстве Разведки проверила по моему заказу обеих девушек и собрала только положительные отзывы, им вполне можно было довериться. Рийо меня опередила. Изучая новые поступления на вешалках в зале, она болтала с Гвен о том, о сём, и ненавязчиво перевела разговор на другие разумные виды. Гвен с Лилой охотно принялись рассказывать, что к ним заходят представители не только базовой линии, но и прочие хуманы, фигуры-то у всей группы видов примерно одинаковые. Вопросы возникают, разве что, с воротниками, потому что у некоторых головы имеют рога или другие «украшения». Да вот недавно одна тогрута приводила в магазин племянницу… Вот тут я услышал несколько интересных моментов. Например, что «племянница» на провинциалку совсем не была похожа, поскольку у неё великолепный столичный прононс, как и у «тётушки», приезжие тогруты разговаривают иначе. И что «тётушка», скорее всего, важная персона, хотя она и старалась держаться запросто, осанка выдаёт. Мадемуазель Гвен Себастьян, дочь адмирала Себастьяна, ветерана Республиканских Сил Правосудия, оказалась исключительно наблюдательной особой.       — Я действительно такая важная и зажатая? — спросил я с интонациями Кветы.       Гвен ахнула, затем расхохоталась.       — О, Сенатор… — сказала она. — А мы с Лилой потом целый час гадали, где могли Вас встречать раньше, да так, чтобы обе сразу. Нет, обычно Вы совсем не зажатая, вот сейчас, например. А в тот раз… Теперь я склонна думать, что это от непривычной конструкции на голове. Вы словно боялись повернуть шею.       — Наоборот, как раз, старая привычка. В бытность королевой мне приходилось носить очень массивные причёски, и меня учили всегда держать прямую спину, а поворачиваться всем корпусом. На будущее учту, спасибо. Кстати, девочки, к вам можно будет иногда заходить переодеться?       — Безусловно. И вы сами, Сенаторы, и ваши служанки, если потребуется. Можно даже оставлять у нас лишнюю одежду, в кладовой свободны два больших стенда, вот таких, — Гвен указала на ряд длинных рам с продольными трубками, на которых был развешан основной ассортимент магазина. — И из магазина есть целых три выхода, все на разные улицы.       — Гвен, да Вы просто клад! — всплеснул я руками.       Не откладывая в долгий ящик, девушки продемонстрировали нам запасные выходы. Один из них выводил в крытый служебный проезд, встроенный между двумя соседними домами, к грузовым турболифтам, площадке для транспортных спидеров и мусорке. Второй открывался на балкон соседней улицы, прямо у лестницы, по которой можно было подняться и спуститься на соседние уровни. Через него мы с Рийо и покинули магазин.       — Чуть не забыла! — спохватился я. — Порекомендую вас своим приятельницам, двум баронессам с Рилота. Они недавно переехали в столицу, активно выходят в свет и обновляют гардероб.       — Конечно-конечно, я всё поняла, — улыбнулась Гвен.       — Вот и отлично.       — Удивляюсь я, Сенатор, Вашей потрясающей способности даже из отдыха сделать работу, — проворчала Рийо, когда мы прошли по балкону с полсотни метров. — Огромное тебе спасибо за знакомство с этими милыми девчонками, но давай, всё же, больше не заниматься делами?       — Всё-всё-всё, ты права, извини. Между прочим, мы только что пропустили ювелирную лавку. Непорядок?       — Вопиющий!       Описывать подробно наш поход по торговому кварталу – все пять часов – не имеет смысла. Где-то в середине марафона, утомившись, мы отослали покупки по домам курьерским дройдом, зашли в ресторан, пообедали. Затем продолжили. Отправляя вторую партию купленного, решили, что, пожалуй, хватит на сегодня. Посидели немного в кэфе у входа в Ботанические сады и больше в торговые ряды уже не вернулись. Отсюда, по аллеям садов, можно было попасть прямиком к границе между Фобоси и Правительственным блоком, а там и до дома рукой подать. Давно мне не было так хорошо и легко. Наверное, с самого момента попадания. Можно на время отложить дальнейшие планы, не думать ни о чём серьёзном, просто идти рядом с одной из самых замечательных девушек в Галактике, смеяться и трещать без умолку обо всяких пустяках. Я изо всех сил старался, чтобы Рийо было со мной не скучно. Поддерживал интересные ей темы, а стоило теме иссякнуть, рассказывал что-нибудь весёлое, очень внимательно слушал, если рассказывала она, уточнял, переспрашивал… Вроде бы, всё получалось неплохо. То, что после столь долгого шопинга Рийо с удовольствием со мной гуляет и ещё не устала от моего общества, о чём-то да говорило. В первую очередь, о том, что в следующий раз она так же охотно согласиться пойти куда-нибудь вместе. Однако, как гласит теоретическая мерфология, а если быть совсем точным, второй закон Чизхолма, «если всё идёт хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем». Так и поизошло. От души посмеявшись над очередной моей шуткой, Рийо стрельнула на меня взглядом золотистых глаз и вдруг огорошила неожиданной фразой:       — Падме, ты временами ведёшь себя, как парень.       Чёрт… Сообразив, что уже некоторое время держу её за руку, я поспешно разжал пальцы. Спросил смущённо:       — Это так бросается в глаза?       — При внимательном взгляде.       — И давно ты стала это замечать?       — Часа два назад.       — А, то есть, это не всегда, именно сегодня? — переспросил я, чувствуя, как гора сваливается с плеч. Я-то было решил, что она стала догадываться, что я не та Падме, которую она знала полтора или два года назад.       — Конечно, нет, о чём ты говоришь! И я вовсе не манеры имею в виду или что-то в том роде. Просто… — она пристально посмотрела мне в глаза, — сегодня у меня такое чувство, будто… ты за мной ухаживаешь.       Золотые глазищи панторанки гипнотизировали, я чувствовал, что тону в них, и неожиданно для себя произнёс:       — Так и есть. Потому что ты мне нравишься.       Господи, что я говорю?! Дура!       — Прости… — пробормотал я, краснея. — Знаю, это выглядит как-то… И у меня есть парень… Но ничего не могу с собой поделать.       Нежные пальцы мягко сомкнулись на моей ладони.       — Мне очень приятно твоё отношение, Падме, — тихо сказала Рийо. Сердце у меня замерло. За подобной вежливой фразой могло последовать всё, что угодно. Например, «но». Секундная пауза показалась вечностью. Рийо сделала глубокий вдох и единым духом выпалила: — И, да, мне совершенно безразлично, что у тебя там с Анакином. Вот.       Я облегчённо улыбнулся. Она – в ответ. Сказала:       — Давай сядем на бегунок? Ноги устали.       — Хорошо. Я, вообще-то, тоже сейчас спотыкаться начну, — признался я.       Цепочка бегущих по треугольной ферме узких вагончиков, в которых сидишь боком, лицом к выходу, передвигается значительно медленнее магнитки, но в данном случае это не имело особого значения, проехать нам требовалось совсем немного. Я вышел на той же остановке, что и Рийо, сказав:       — Пожалуй, провожу тебя, а потом дойду, так будет быстрее, чем пересаживаться на линию 31.       — Да, плюс там ещё лестница дурацкая, — кивнула она. И вдруг предложила: — Может, поднимемся ко мне? Посидим, попьём каф. Я, вроде, и устала, а поболтать ещё хочется.       — С удовольствием.       Вестибюль, кабина турболифта. Едва закрылись двери, я ласково положил руки ей на талию, легонько привлёк к себе, не чувствуя никакого сопротивления:       — Рийо…       Она судорожно вздохнула и сама потянулась ко мне губами. Поцелуй растянулся почти на весть подъём, мы буквально не могли оторваться друг от дружки.       — Так, тихо! — шёпотом скомандовала она, когда кабина остановилась. И продолжала в полный голос: — Прошу, проходите, сенатор Амидала. Вы ведь, кажется, ещё не были у нас?       — Нет, всё как-то не складывалось, — отвечал я тем же тоном.       — Рада, что сегодня нашли время зайти.       Кивнув офицеру охраны, я прошёл вслед за подругой в широкий коридор. Направо стена была прозрачной, за ней находилось довольно большое светлое помещение.       — Здесь у нас гостиная, — продолжала она, — напротив – служебные помещения, а тут, за гостиной – мой кабинет. Прошу Вас, дорогая, будьте, как дома.       — Уютно у тебя.       — Спасибо, стараюсь, — Рийо сбросила ботинки, сразу сделавшись на десяток сантиметров ниже, потянула меня за собой: — Идём в мою личную комнату. Дверь вот тут, за панелью.       Войдя в спальню, панторанка первым делом мазнула пальцами по настенному пульту, и окно тотчас стало непрозрачным, а в комнате сгустился полумрак. Рийо запрокинула голову, позволяя себя поцеловать, что я тут же и сделал. А вслед за этим почувствовал, как её пальцы касаются моих волос и одну за другой выдёргивают шпильки, удерживающие на голове декоративную «корзинку». Ощущение было просто потрясающее. Я и не догадывался, что эту процедуру можно проделывать так нежно и приятно. Я тоже принялся медленно, локон за локоном, разбирать причёску подруги, пока в какой-то момент вся пушистая масса её волос не рассыпалась мне в ладони. Металлическое украшение с копьевидными подвесками по бокам соскользнуло с головы девушки и упало на ковёр. От неожиданности я ахнул, мы оба засмеялись.       — Обожаю твои волосы, — прошептал я.       — А я – твои, — ответила она, снимая «корзинку». Ладони её ласково скользнули по моим волосам вниз, коснулись плеч и тем же плавным движением потянули вниз болеро, снимая его с меня. Я прогнулся, отводя назад плечи, чтобы ей было удобнее. Ах! Лёгкий толчок, и я оказался на кровати навзничь, а Рийо – сверху.       — Попалась! — выдохнула она.       — Ты даже не представляешь, насколько давно я попалась, — я провёл ладонями по спине и талии девушки, туго обтянутой тонкой голубой водолазкой, сверху вниз, затем обратно вверх, стаскивая её с подруги. Закончить задуманное помешал поцелуй, и я продолжил после него. Отбросив водолазку прочь, Рийо расстегнула на мне ремень, просунула ладони под мой топ снизу, немного растягивая эластичную ткань, чтобы было удобнее снять через голову. Мне оставалось лишь закинуть руки вверх и слегка потянуть за верхний край. Устранив преграду, Рийо придвинулась ко мне совсем близко. Секунда – и наши груди соприкоснулись. Удовольствие было настолько внезапным и острым, что я застонал, выгибаясь дугой. И снова поцелуй, жаркий, долгий, сладкий. В какой-то момент я перекатился на бок и теперь уже сам оказался сверху. Так, честно говоря, было намного привычнее. Я ласкал её податливое голубое тело плавными движениями рук, Рийо гладила мне грудь, плечи, шею, постепенно заводя меня всё сильнее и сильнее. Раньше я никогда о подобном не задумывался, но сейчас мне хотелось растянуть удовольствие от ласк как можно дольше. К чему спешить, как на пожар, когда у нас уйма времени? Рийо, кажется, вовсе не возражала. Иногда, я, всё же, немного торопился, и она слегка придерживала мои руки своими. Прошло довольно много времени, прежде чем мы сообразили, что неплохо бы избавиться и от брюк тоже. Свои просторные капри девушка сбросила двумя движениями бёдер, а у меня возникла заминка. Новые сапожки с тянущимся верхом плотно сидели на ноге и так просто не снимались. Рийо пришла мне на помощь. Вслед за сапогами она сдёрнула с меня брюки и трусики, вновь скользнула в мои объятия. Я перевернулся, подминая её под себя. Ох, чёрт, совсем забыл, что я уже не… Впрочем, отсутствие одного весьма полезного органа привело меня в замешательство лишь на пару секунд, дальше я о нём уже не вспоминал, всё и так великолепно получалось. По сравнению с этим всё, что было до, казалось приятной игрой, не более того. Наслаждение длилось, длилось, то накатывая, то немного отступая, словно морской прибой, и снова накатывая. У меня мелькнула мысль, как же жаль будет, когда всё закончится, мелькнула – и растаяла, потому что ничего и не думало заканчиваться. Несколько раз жар внутри меня взрывался, захлёстывая с головой, по телу пробегала сладкая судорога, казалось, вот уже и финал, но нет, ничего подобного. Возбуждение стало понемногу спадать лишь тогда, когда мы оба до отвала насытились ласками и начали уставать физически. Однако, и после этого мы долго ещё расслабленно гладили друг дружку, уютно устроившись рядышком на широкой кровати.       — Падме, — тихо сказала Рийо. — Ты будешь со мной встречаться? Анакину мы ничего не скажем.       — Конечно, буду, — я приподнялся на локте. — По-хорошему, после того, что произошло, я вообще должна на тебе жениться.       — Было бы неплохо, — засмеялась она. — Представляешь, полететь куда-нибудь на отдалённую планету, переодеть тебя мужчиной и обвенчаться… Но, пожалуй, это будет уже перебор. Нам ведь мужчины тоже нравятся.       — Ну… да, — кивнул я. Не объяснять же, что к мужскому полу испытывает влечение моё женское тело, а как личность я интересуюсь исключительно женщинами.       — Между прочим, у меня это первый раз, — сообщила она.       — К-ак первый??       — Я имею в виду, с девушкой. Когда я училась в интернате, мы встречались с одной девочкой, она была на два года старше. Целовались, но больше ничего. Потом она окончила школу и улетела, а я снова влюбилась в парня.       — Снова?       — Да. До Тейли, так звали ту девочку, я была влюблена в другого мальчика, но он у нас вообще никого не замечал. После выпуска выяснилось, что у него с детства была дама сердца, соседка по поместью в городе, откуда он родом. Потом они поженились.       — Романтично, — сказал я.       — Не очень. Разошлись через два года. Гораздо больше ему повезло со вторым браком. Его жена – Зив.       — Певица с Иридонии?       — Да-да, она. Кстати, очень приятная девочка, умная, параллельно с гастролями учится в университете на дистанционном.       — А он сам чем занимается?       — Техник по энергоблокам, орбитальные маяки обслуживает. Падме, а у тебя сколько парней было?       — М-м… Про Раша ты, конечно, в курсе?       — Про него, думаю, все были в курсе.       — Ну вот, до него ещё двое. Пэло, он потом стал известным художником, и ещё один, до того, как меня избрали королевой. Первая любовь, в средней школе.       — А девушки? — не унималась Рийо.       — Как тебе сказать… — задумчиво произнёс я. Вопрос был сложный и деликатный. В моей собственной, земной жизни женщин было, скажем так, что-то среднее между «несколько» и «много». За кем-то я ухаживал, но так и не добился, с кем-то были отношения. Ладно, сколько мне сейчас лет? Двадцать шесть? Тогда можно считать, что остальных ещё не было.       Рийо ждала ответа.       — Если совсем подробно, — сказал я, — то влюблялась я три раза. Одна девочка была в курсе, но я её не интересовала, другая, скорее всего, даже не знала, что она мне нравится. А с третьей мы встречались всерьёз, довольно долго.       — Понятно.       — Сенатор Чучи, извините, что задаю бестактный вопрос, но… Вы не голодны? — шутливо поинтересовался я.       — Немного. Ужасно хочется сладкого, — призналась она. — Надеюсь, ты останешься поужинать?       — Честно говоря, на это и намекаю.       Быстро ополоснувшись в душевой, тут же, за стеной спальни, мы стали одеваться. Рийо помогла мне вновь закрепить на голове «корзинку», а себе соорудила на темени шиньон по типу балетного, только более крупный.       — Везёт тебе, Рийо, — завистливо вздохнул я. — На вашей планете обычаи допускают короткие юбки. А я, если надену, хотя бы, до колена, рискую прослыть бесстыдницей.       — Дурацкие предрассудки, — согласилась она. — К слову, твои эксперименты с длиной мне понравились очень. И мужчинам-людям в Сенате тоже.       — Я и сама заметила, — засмеялся я. — Буквально шеи сворачивают.       — А хочешь, надень сейчас одну из моих юбок? Посмотрим, как на тебе. У нас с тобой должен быть один размер. Сейчас, подберу в тон. Вот эта, например.       Видеть в зеркале себя в мини было довольно забавно и одновременно немножечко грустно. Потому что в таком костюме я стал до боли похож на обычную офисную сотрудницу какого-нибудь земного учреждения, ну, разве что, причёска выглядит чересчур выпендрёжно. Дорого бы я дал за то, чтобы отдохнуть сейчас дома недельку-другую от всей этой галактической кутерьмы – политики, светской жизни, заговоров, шпионажа… Хоть бы и в теле Падме, неважно. А потом можно снова в бой, спасать Галактику.       — Выглядишь просто потрясающе! — воскликнула Рийо.       Я только удручённо вздохнул.       — Нет-нет, не снимай, раз нравится, — замахала руками панторанка. — У меня тебя никто не увидит. Идём лучше к столу.       За ужином снова болтали о разной ерунде.       — Послушай, Падме, а когда ты переодевалась тогрутой, ты в чём была одета? — спросила Рийо.       — Не знаю, видела ли ты это платье. Такое тёмно-синее, в крупных ромбах по всему полю…       — Видела, как же. Ты в нём однажды дома была, когда мы с Мотмой и Танийл к тебе заходили.       — Ну, вот, оно самое. А к нему жилетка с отделкой и вышитый пояс с их орнаментом.       — Стильно, — одобрила она. — Я к тому, что тогрутой ты могла бы носить и короткое, если хочешь. Так будет даже лучше с точки зрения маскировки. Вообразить тебя в таком наряде никому и в голову не придёт.       — Спасибо за совет, — сказал я. И, не утерпев, добавил: — Я надеюсь, что в ближайшие дни смогу маскироваться не только под тогруту. Но пока помолчу, чтобы не сглазить. В любом случае, ты увидишь первая.       — Заинтриговала.       С лёгким шелестом открылась дверь в коридор. На пороге стоял офицер госохраны. В панторанском представительстве они выполняли функции адъютантов, а охрану несли бойцы планетарной погранслужбы: на Панторе, за неимением монарха, не существовало королевских гвардейцев.       — Сенатор, — доложил он, — поступил вызов из представительства Набу. Госпожа Советник интересуется, у нас ли сенатор Амидала.       — Ответьте, что да, и переведите сюда звонок.       «Сенатор Чучи, добрый вечер, — произнесла возникшая перед нами голограмма Дорме. — Сенатор Амидала, у Вас всё в порядке? Мы начи… — помощница запнулась, увидев меня сидящей за столом в мини-юбке, да ещё ногу на ногу, но быстро взяла себя в руки: — начинаем волноваться.»       — Всё хорошо, Дорме. Собираюсь домой примерно через четверть часа. Пришлёшь спидер?       Я возвращался домой в великолепном настроении. Проблемы с личной жизнью, начинавшие не на шутку меня тяготить, разрешились, и довольно удачно. Конечно, с формальной точки зрения случился сущий ужас и позор: сенатор Амидала завела себе любовницу! Однако, желания извиняться перед настоящей Падме я не испытывал ни малейшего. Мне казалось, она меня поймёт. Вот она сама: полюбила и тайно вышла замуж. А я… Ну, что я могу поделать, если девушки меня привлекают больше? К тому же, интрижка с женщиной – это, вроде как, и не измена вовсе. По-моему, у мужей от этого даже рога не растут. Хотя с полной уверенностью не скажу, там видно будет.