Сенатор

      Не успела схлынуть в Голонете первая информационная волна о мандалорских событиях, как с Набу прилетело сообщение, что мне направляют новую помощницу. Так сказать, на декретную ставку. Я, признаться, надеялся, что они забудут: не очень хотелось вводить в курс дела нового человека, а жить, скрывая часть информации от одной из сотрудниц, тоже невозможно. Не забыли. К счастью, «новенькая» оказалась вполне себе старенькой. Фрейлина по имени Моте работала у меня на втором королевском сроке, то есть, знал я её даже дольше, чем ту же Дорме. Сразу по прилёте я познакомил её с секретными сотрудниками, показал базу. Пройдя по помещениям, Моте внимательно посмотрела на меня и задала только один вопрос:       — Мы точно не заговорщики?       — Нет, — абсолютно честно ответил я. Разве можно назвать заговором разоблачение предателя, какой бы высокий пост он ни занимал?       — Думаю, нас можно назвать частной контрразведкой, — добавила присутствующая здесь же Кои.       Только я закончил экскурсию для Моте, как прилетело сообщение из офиса Верховного Канцлера. Владыка желал меня лицезреть, желательно, прямо сегодня вечером. Что такого могло произойти? Я вновь отправился в здание Сената. Палпатин принял меня в большом кабинете, в присутствии сенатского спикера, рогатого Маса Алмедды.       — Сенатор Амидала, — ласковым голосом начал он. — Сожалею, что придётся оторвать Вас на несколько дней от законотворческой деятельности, но мне необходима Ваша помощь во Внешнем Кольце. Миссия чисто представительская, однако, обстоятельства вынуждают направить именно Вас. Дело в том… — и старый пройдоха начал излагать суть дела.       Задача заключалась вот в чём. На одной из планет вблизи Перлемианского торгового пути археологическая экспедиция Корусантского университета обнаружила древний бункер. Он был законсервирован более пятисот лет и, предположительно, сохранил оборудование, утварь и другие артефакты времён Гриссматской династии. Жители планеты не возражали против раскопок, но потребовали присутствия «заслуживающего доверия» официального представителя из столицы Республики. Ибо в недавнем прошлом уже возникал прецедент, когда из партии древностей до Корусанта долетело меньше половины, остальное бесследно исчезло. Сама планета имела весьма богатую историю. Четыре тысячи лет назад её колонизировала Третья Экспедиция Гризмальта, она же впоследствии открыла нынешний административный центр сектора, систему Меридиан. Не случайно последняя правящая династия суверенного Меридиана именовала себя исковерканным словом «гризмальтцы»… Теперь становилось понятно, о каких таких обстоятельствах говорил Палпатин в начале беседы. Набу тоже заселили выходцы с Гризмальта, более того, наш королевский двор унаследовал и геральдику, и многие церемонии планеты-прародительницы.       — Теперь понимаете, дитя моё, почему именно Вы? — продолжал канцлер. — В обществе Старожилов глубоко почитают древние корни, Вас они примут с восторгом и будут полностью доверять. В этом плане даже сенатор Ташрикам был бы менее подходящей фигурой.       — Да, Вы правы, — согласился я. — Насколько я помню историю, колонизация Набу была прямым следствием Революции Длинных Шестов. Королева Эльсинор ден Тасия фактически бежала с Гризмальта, хотя отъезд двора и был обставлен подобающим образом…       — Совершенно верно. А на самом Гризмальте после переворота многое было предано забвению. Когда можете отправиться?       — На завтрашнее утро намечено голосование в третьем чтении, поэтому я просила бы Вас разрешить мне присутствовать. В час пополудни буду готова к отлёту.       — Нет-нет, это вовсе не так срочно, дорогая моя! — взмахнул рукой Канцлер. — Собирайтесь спокойно. Мас, передайте в университет, чтобы подготовили корабль к восемнадцати часам.       — У меня есть свой.       — Да зачем же? Изыскательский корвет – посольской серии, он достаточно комфортабелен, и на нём же можно забрать найденные предметы старины.       — Вы предусмотрительны, как всегда.       — Надеюсь, что так. В качестве сопровождения я распорядился выделить Вам группу клонов-специалистов, среди них есть высококлассный компьютерщик и опытный минёр. В бункере на бывшей тюремной планете весьма вероятны ловушки. Прошу, не рискуйте ни собой, ни учёными, они порой бывают так беспечны! Пусть вначале клоны проверяют каждое помещение.       — Я прослежу, чтобы всё делалось с максимальной осторожностью.       — И ещё одно. На планете находится объект Республики, начальник охраны капитан Шрайвер предупреждён. Он выделит Вам наземный транспорт, а при необходимости – дополнительных солдат. Свяжитесь с ним сразу по прилёте и поддерживайте постоянный контакт с дежурными офицерами.       — Благодарю, — слегка поклонился я.       При моём появлении они не вскочили, как простые пехотинцы, встали не спеша, с достоинством, приняли привычную строевую стойку. Все четверо были одинаково темноглазыми и горбоносыми, на этом сходство заканчивалось. На обычного клона был более или менее похож только один из них, очевидно, командир. Правда и у него были неуставно длинные волосы, которые он носил перехваченными кожаной лентой. Мне сразу подумалось, что он косит под индейца, хотя и не подозревает, что это такое. Второй был выше на полголовы и примерно вдвое шире в кости, на него даже смотреть было немного боязно, до того огромный. Третий при почти нормальном телосложении отличался худым бледным лицом со впалыми щеками и серым цветом волос – то ли красил их, то ли правда уже седой. Последний, такой же светлокожий, в массивных круглых очках-консервах, на фоне остальных выглядел мелким и щуплым. Не иначе, компьютерщик.       — Ваше Королевское Высочество, — поприветствовал меня командир. Ого, ему известен правильный титул для бывшей королевы? А он довольно образованный, оказывается.       — Сержант, — в тон ответил я.       — Разрешите представиться. Командир группы 99, моё имя Охотник. Мои ребята: Крушила, Целик, Тех. Направлены в Ваше распоряжение на текущую миссию.       — Вольно. Надеюсь, вступать в боевые действия нам не придётся, мне будут нужны профессиональные навыки. Кто какие машины водит?       — Все, мэм. То, что ездит, плавает, летает. С космическим кораблём справится Тех.       — Кто специалист по разминированию?       — Я, мэм. Знаю также электронные сторожевые устройства и запоры, но по ним у Теха опыт больше.       — Превосходно. Распорядитесь, чтобы дройды погрузили на борт ваше снаряжение, старт через четверть часа.       — Прошу прощения, мэм, мы всё поднимем сами, — возразил Охотник. — Грузчики слишком криворукие.       — Хорошо. Вас, сержант, жду в рубке.       Название планеты, к которой лежал наш путь, имело разночтения из-за архаичной записи. Те, кто видел его только на письме, обычно читали «Нам Чориос», хотя правильный вариант – «Хориос». Я давно не мог взять в толк, почему республиканское Бюро Мер и Весов за тысячу лет спокойной жизни не привело в порядок топонимику Галактики. Ведь для «ч» и «ш» в аурбеше имеются отдельные буквы. Ещё есть «крент», который не используется в сочетаниях и всегда читается как «ха». Знак «J», «джент», в тех немногих случаях, когда он должен означать «й», можно заменить на «Y». Затратно? Но на изменение летоисчисления средств у Республики хватило! Причём, Ресинхронизация не просто обнулила отсчёт, объявив первым 964 год по Руусану, но и сдвинула начало года на два месяца, отчего и сейчас, пятнадцать лет спустя, все постоянно путаются, отпуская в адрес БМиВ самые нелестные эпитеты.       Центральное светило системы, Нам, относилось к спектральной группе B, бело-голубая звезда главной последовательности. Вблизи звезды, в зоне сильного лучевого давления, планеты не образовались, там вращались рассеянные астероидные пояса. На следующей орбитальной позиции находился расплавленный каменный шар размером примерно с три Корусанта, дальше, в области, где могла уже существовать жидкая вода, вращались жаркий Педдуцис, Хориос и газовый гигант Брахнис, два спутника которого тоже могли поддерживать жизнь. И снова каменный пояс, по сравнению с которым солнечный Пояс астероидов показался бы пустым пространством. Именно из-за него университетский корабль «Просвещение VII» вышел на досвет высоко над плоскостью эклиптики системы. А вот и сам Хориос. Основным элементом ландшафта на нём были сланцевые поля, бежевые и серые, с бурыми и ярко-коричневыми вкраплениями. Из этих каменных пустынь то тут, то там торчали группы изломанных скал, иззубренные горные хребты, среди которых стеклянным блеском сверкали кристаллические россыпи. В одном из полушарий виднелись явные следы существования крупных водоёмов, очевидно, мелководных морей с характерными полосами обкатанных камешков вдоль бывшего побережья. Дальше, в более глубоких местах, белели, словно грязноватый подтаявший снег, гигантские солончаки. И снова берег, снова горы и кристаллические россыпи, сливающиеся в полосы, как будто остатки мощёных дорог Волшебной страны. Зелень – крошечные островки среди безжизненного сланца – виднелась лишь в умеренном поясе планеты. М-да, довольно неуютное местечко. При дальнейшем приближении на поверхности планеты проступила сеть небольших точек, охватывающая всё пространство до видимого горизонта.       — Зенитные роботы, — произнесла стоящая за спинкой моего кресла Кои. — Видели их когда-нибудь, госпожа?       — Только на снимках, — ответил я.       — Старая конструкция, разработана ещё до Руусанского договора. С тех пор ничего кардинально не менялось, изменения претерпевали лишь управляющие системы да пару раз за тысячу лет – сами орудия. Объём башни не герметичен, она не рассчитана на живых операторов. Примерно такие же установки стоят на склонах ущелья Набата.       — Какой у них калибр и скорострельность? — поинтересовался я. Калибром бластерных установок на жаргоне именовали энергию выстрела, исчисляемую в тэргах, по-нашему, в десятых долях мегаджоуля.       — Сто шестьдесят на ствол и сто выстрелов в минуту.       Неплохо. После одного-двух попаданий из крыльевой установки истребитель или бомбер обычно разваливался на куски, а здесь мощность в полтора раза больше. Эх, где теперь те крыльевые…       — Плюс инкапсуляторные насадки, досягаемость в атмосфере до десяти кликов, — добавила твилека. — Входим в зону поражения.       — Башни в населённом секторе планеты давно деактивированы, моя леди, — сообщил командир корвета. — Однако, отдаляться от безопасной зоны на летающей машине крупнее «прыгуна» смертельно опасно.       — Это столица впереди? — спросил я.       — Да, Сенатор, Хвег Шуль, единственный город планеты. Пригороды, — капитан пошевелил большим пальцем на рукоятке штурвала, приводя в действие «качалку» манипулятора, и указал курсором вперёд и вправо, — доходят до этих пределов, дальше сельскохозяйственные земли. Раскоп находится примерно вот здесь, в горе.       — А где расположен военный объект?       — Вот он, — курсор метнулся левее того места, куда двигался корабль, и уткнулся в пологий холм там, где жёлто-зелёные пятна растительности сменялись серым камнем.       — Спасибо, капитан Дэмерон.       Посадочная площадка представляла собой выровненную каменную поверхность в полукилометре от крайних усадеб частного сектора, между ней и горным хребтом, где проводились раскопки, расстилался Хвег Шуль. Небольшие горбатые дройды, оборудованные одной цилиндрической щёткой и парой круглых на кронштейнах, чистили лётное поле. Лишь тогда, когда «Просвещение» завис над участком, где заканчивалась нарисованная на переднем экране решётка глиссады, уборщики брызнули в стороны. Это у них, что, прогиб перед начальством так выглядит? Однако, спустившись по трапу, я понял, что уборка имела вполне практический смысл. Пыль. Ветер, вроде, не бросал её пригоршнями в лицо, однако, прошло всего пять минут с момента, как площадку покинули уборщики, а сероватый налёт уже змеился по ровному камню, словно мелкая-мелкая позёмка, собираясь в полосы, волны и завитушки. Цвет пыли… Трудно было судить. Свет местного солнца имел очень странный оттенок. Обычно кислородные планеты возникают в системах звёзд классов F, G и K, их жёлто-оранжевые лучи кажутся нормальными большинству близких к человеку видов. Здесь освещение, по идее, должно быть более «холодного» голубоватого тона, однако, на деле и окружающий ландшафт, и маленький ослепительно-яркий кружок звезды в небе приобретали какой-то стеклянно-перламутровый оттенок. В этом свете моё чисто-синее платье поблёкло, а шитьё на подоле, напротив, засияло ярче на фоне ткани. Для первого появления на Нам Хориосе я выбрал наряд, который мои модистки окрестили «четыре ткани». Воротник платья был выполнен в виде объёмной шали из пушистого бархата, лиф – из гладкого чандрильского шёлка, юбка, состоящая из восьми заглаженных клиньев, была матовая, в нижней части каждого клина вышит замысловатый узор. Четвёртую, почти прозрачную ткань сразу не разглядеть, из неё состояли вставки между клиньями, полностью скрытые, когда стоишь. Из-за этого при быстром шаге низ платья как бы распадался на восемь частей, позволяя желающим рассмотреть туфли и щиколотки. Впрочем, в данный момент я спускался медленно, стараясь изображать лёгкость и изящество. На самом деле, идти по наклонному трапу вниз на таких каблуках – настоящая эквилибристика. Я бы с удовольствием надел другую обувь, но подол не должен был касаться земли, иначе терялся задуманный девчонками эффект. Ступив, наконец, на камень площадки, я облегчённо вздохнул и поднял взгляд на встречающих. Дюжина мужчин, все в возрасте, кто с усами, кто с аккуратно подстриженной бородой, одеты в рубахи из тонкого полотна и более плотные брюки, на некоторых – ещё и жилетки, обувь лёгкая, но без сквозных отверстий, окошки в кожаном верхе закрывались сетчатыми вставками. Две присутствующие здесь же женщины носили юбки по щиколотку и высокие ботинки, наполовину сделанные из такой же тускло поблёскивающей сетки. Вряд ли они были поклонницами «Амидала стайл», как окрестили мои укороченные юбки столичные модные критики, просто скромная и удобная в здешних условиях длина. Во всей этой группе резко выделялись трое: коротко стриженый брюнет от сорока до пятидесяти лет в обычной одежде, характерной для Центральных Миров, и двое учёных. Последних легко было узнать по таким же столичным костюмам и висящим на нагрудных карманах миниатюрным боксам из сверхпрочного оранжевого композита, за транспаристиловыми окошками виднелись характерные глазки объективов протокольных голокамер. Одного из научных работников, забрака, я знал лично. Декан факультета Сравнительной Истории Каз Троп.       — Сенатор Амидала, мы рады приветствовать Вас на Нам Хориос! — торжественно произнёс один из местных, похожий на состоятельного отца семейства из индийских фильмов. — Позвольте представиться. Председатель Чарсел Евхари. Это директор центра связи Ханнес Бош, ну, а профессора Тропа Вы, я, так понимаю, знаете.       Забрак принял протянутую ему руку обеими ладонями, изобразил головой короткий поклон:       — Здравствуйте, дорогая госпожа Сенатор! Очень рад, что Верховный Канцлер прислушался к моему мнению и попросил прилететь именно Вас. Это серьёзно упростит нам задачу.       — Да, — подтвердил Евхари, — наши фермеры весьма чувствительно относятся к передаче любых древних артефактов за пределы планеты. Коррупция и всё такое… В то время как Ваше непримиримое отношение к мздоимству известно всем.       — Постараюсь не обмануть доверие жителей Нам Хориоса, — сказал я. — Однако, я понимаю, сокровища ещё надо достать?       — Наш инженер пока не смог открыть магнитные замки.       — Ничего, подключим военных специалистов, со мной прилетели разведчики.       — Прошу в спидер, — пригласил Евхари, — доставим вас в базовый лагерь.       Летающий автобус старой модели поднялся над домами и, мерно гудя, понёс нас по кратчайшему пути над центром города. Несмотря на провинциальный статус планеты, Хвег Шуль выглядел вполне достойно. Добротные частные дома из пермакрита, обнесённые натуральными каменными заборами, ближе к центру – тоже пермакритовая панельная застройка в четыре-шесть этажей. Особенностью частного сектора были плоские прозрачные крыши, наклонённые в направлении экватора, на солнечной стороне многоэтажных домов виднелись знакомые мне по Альдераану блестящие окошки световодных систем освещения. Только один крупный квартал невдалеке от лётного поля разительно отличался от других районов города. Дома в нём были подняты на сваях выше человеческого роста, будто жители боялись наводнения. На этой-то безводной планете? Странно. Я задал вопрос Евхари.       — А-а, это дома Понаехавших, — махнул рукой он. — Таким образом они стараются защититься от поверхностных гроз. Никак не могут взять в толк, что лучший защитник это чистота. Вы ведь помните из школьного курса физики, что пермакрит и керамика это диэлектрики, заряды не могут течь по ним, если на них нет токопроводящего слоя, то есть, в нашем случае, пыли…       — В домах мы убираем постоянно, — недовольно проворчал Бош. — А держать дополнительных уборщиков, чтобы каждый час чистить дорожки во дворах, чересчур расточительно. Лучше защититься расстоянием.       — Разные культуры – разные подходы, — миролюбиво заметил коллега Тропа, судя по цвету кожи – фондорец.       Базовый лагерь представлял собой блок из пяти частных домов между двумя улицами. Заборы между участками были частично разобраны, обеспечивая свободные проходы, один участок целиком покрывали керамические плиты быстросборного покрытия, на которых размещалось экспедиционное имущество. Тут же стояли вездеходы, не летающие, как наземные и воздушные спидеры, а традиционные FW-RT и FW-LT, какие использовались ещё Силами Правосудия на равнинных планетах. Они напоминали помесь багги и лунохода. От багги у них были рамы с трубчатыми каркасами безопасности, от лунохода – ажурные колёса с самоамортизацией, установленные на качающихся рычагах. Разведывательные машины опирались на две пары колёс в углах рамы, транспортные – на три, равномерно расположенные по её длине.       — Капитан Шрайвер точен, как всегда, — заметил Евхари. — Сенатор, вот те две машины возле ворот военные доставили специально для Вашей группы.       Капитан Уго Шрайвер не являлся образцом идеального флотского офицера, поскольку не отличался ни высоким ростом, ни атлетичным телосложением. Маленький, ростом примерно с Сабе, и совершенно веретенообразный. Впрочем, он обладал прекрасными манерами, держался учтиво, но без подобострастия, много шутил. Улыбка то и дело появлялась на его добродушном круглом лице. Такой обыкновенный тыловой офицер, хороший хозяйственник и светская личность… если бы не цепкий внимательный взгляд маленьких тёмных глаз. Капитан избегал подолгу смотреть собеседнику в глаза, и менее наблюдательный человек не обратил бы внимания, я же, при моём опыте общения с самыми разными субъектами, такие вещи замечал сразу. Удивляться не приходилось, если знать, чем в действительности является «военный объект»: секретной тюрьмой, о которой ничего не известно даже Сенату. В подобное место милягу-парня руководить не назначили бы. В общем, не нравился мне этот весельчак… О! Весельчак У, так и будем именовать его в дальнейшем.       — Комлинки настроены на экспедиционную волну, вторая кнопка – внутренний канал, третья – дежурный офицер объекта, — объяснил он. — Советую выбрать время и проехаться за горную цепь, на Западную Равнину, получите ни с чем не сравнимое удовольствие. Только не увлекайтесь, по Равнине можно проехать три тысячи кликов и не заметить.       — У меня довольно плотный график, но попробую выбрать время и воспользоваться Вашим советом, — вежливо ответил я.       Весельчак улыбнулся и откланялся.       — Хотите взглянуть на бункер? — спросил Троп.       — Обязательно. Не будем терять времени. Быстро переоденусь, и выезжаем. Сколько туда ехать?       — Около получаса. До заката два сорок, то есть, полтора часа у нас будет.       — В вечернее время не работаете?       — Ни в коем случае. Ночью активизируются дрохи, это местные кровососущие насекомые. Их укус безвреден, но довольно болезнен.       — Я полагала, исконная фауна планеты вымерла, — удивился я.       — Термин «местные» весьма условен. Скорее всего, дрохи завезены сюда во времена Гриссматской династии с Меридиана несколько столетий назад. В тёмное время суток они питаются кровью хуманов и домашних животных, в светлое – преимущественно прячутся. У них интересные повадки. Когда дрох нападает в освещённом месте, он старается забраться под кожу жертвы, чтобы укрыться от света. Но организмы высших млекопитающих разлагают их буквально в течение нескольких минут без следа.       «Что за бред!» — хотел сказать я, но предпочёл промолчать. Возможно, я недостаточно разбираюсь в биологии? Надо будет уточнить, если не забуду.       — Запрос нашему компьютерщику, шеф? — наклонилась к моему уху Кои. С того момента, как мы прибыли в университет к кораблю, она не снимала с головы покрывала, кожа её была обесцвечена и подкрашена до нормального человеческого тона. Поэтому никто не обращал на твилеку особого внимания.       — Да, отправь, пожалуйста, — кивнул я. — Никогда о таком не слышала. Иммунитет, конечно, может творить чудеса, но он не настолько силён, чтобы поглощать паразитов без остатка. Кстати, баронесса… Из тебя просто идеальная помощница, мысли читаешь.       — О, думаю, твои штатные не хуже, — улыбнулась она.       Я только головой покачал. Не припомню, чтобы хоть одна из них, даже Сабе, реагировала просто по выражению моего лица.       К нам подошла женщина из экспедиции, судя по простоватому лицу и инструментальному поясу, она принадлежала к техническому персоналу. Сказала:       — Прошу пройти со мной, Сенатор, я покажу отведённые Вам покои.       — Спасибо. Распорядитесь, чтобы вот этот чемодан погрузили в большую машину, остальные – в комнаты.       Два вездехода сразу нам не потребовались, все шестеро прекрасно разместились в шестиколёсном «пикапе». Целик уселся за руль, я рядом с ним, Охотник и Кои – за нашими спинами, Тех и Крушила расположились у заднего борта. Машина учёных, едва пересекла линию городской черты, обозначенную металлической аркой, начала прибавлять ход и через пару минут неслась к горам со скоростью больше ста километров в час.       — Не отставайте от них слишком далеко, — сказал я. Целик кивнул, прибавил тягу, и из-под колёс вылетели облака пыли, быстро сошедшие на нет, как только скорость установилась.       — Видимо, на здешних дорогах резкие манёвры нежелательны, — заметил Тех. — Когда колёса проскальзывают, они поднимают тучу пыли.       — Странно, что они так мало пылят при равномерном движении.       — Тонкий слой самой пыли и отсутствие обода, мэм. Песчинки почти не задерживаются на колесе из тонких дуг.       — Как думаете, материал колёс диэлектрический?       — Это стандартные машины. Диэлектрические только рычаги подвески и приводы. Колёса изготовлены из металла с высоким сопротивлением.       — Надеюсь, этого хватит в случае поверхностной грозы.       — Более чем. Спасает от электромагнитного заряда, и живых, и электронику.       Мы миновали пояс фермерских полей, разделённых двойными каменными брустверами с дорожками в середине. Наружная, объездная дорога была шире, на ней могли разъехаться три таких машины, как наша. Дальше расстилались дикие луга, чем дальше от полей, тем более чахлой становилась трава на них, по-видимому, истончался слой плодородной почвы. Последней зеленью на границе каменной пустыни были жёлтые языки и отдельные пятна чего-то похожего на мох. Дорога к этому времени превратилась в «направление», обозначенное редкими продолговатыми маячками – основание из хорошо различимого днём белого металла, верх прозрачный, двухцветный, чтобы справа по ходу водитель видел зелёную сторону, слева оранжевую. Весельчак У был прав, лететь по бескрайней каменной равнине под мерное жужжание моторов и дробный звук грунтозацепов было… захватывающе. Я взглянул на приборную панель. Сколько? Жидкостный указатель в трубке перевалил за отметку 200. Не будь ветрового стекла в обвязке передней рамы, мы бы ощущали на себе все прелести скоростного напора. Осторожно высунув пальцы за пределы аэродинамической тени, я сразу их отдёрнул: на такой скорости мелкие частички пылевой взвеси ощущались как прикосновение к наждаку. Горы, между тем, приближались. Они не были особенно высокими, напоминая по размерам хорошо знакомый мне Ежевичный хребет, метров 600-700 до самых высоких точек. Насколько я мог видеть, на скалах отсутствовали следы какой-либо органической растительности, росли на них лишь прозрачные кристаллы, отражающие странный свет местного солнца ещё более странным отблеском. Их, собственно говоря, тоже можно было считать формой жизни, только неорганической. Когда мы остановились на площадке рядом с другими машинами археологов, я увидел признаки жизненного цикла кристаллов. Они росли друзами, сростками, как грибы опята, самые большие и старые мутнели, трескались, затем рассыпались горкой сверкающих обломков. Ветры разбрасывали их вокруг друзы, перемалывали, и затем из этого кристаллического песка образовывались новые, молодые кристаллы, сначала один, потом вокруг него ещё несколько.       Чтобы добраться до входа в старый бункер, нам пришлось пройти около сотни метров по узкой тропе между скал. Скорее всего, когда-то здесь была прямая дорога, затем её завалили взрывами, маскируя бункер.       — Вот туда, Сенатор, — Каз Троп сделал приглашающий жест. — Внешние двери мы разминировали и вскрыли, верхние помещения принесли достаточно много находок, однако, вход на минус третий уровень по-прежнему блокирован.       — Сколько времени работает экспедиция? — спросил я.       — Восьмую неделю. Надеюсь, будет над чем поработать подольше. От династии Гриссматов так мало сохранилось. Обождите немного. В бункере освещение менее интенсивное, пусть привыкнут глаза.       Миновав слабо мерцающую силовую завесу, мы остановились под сенью портала, сразу за вторыми внешними воротами, за которыми начинался наклонный ход вниз, к основному ядру бункера. Интересно, они заливали этот объём углекислотой, как военные? Троп, тем временем, потоптавшись немного возле меня, доверительным тоном произнёс:       — Кстати, Сенатор, когда мы улетали, я получил информацию, что Учёный совет Сообщества факультетов принял автореферат Вашей протеже, госпожи Лонти-Тано. Рассмотрение её диссертации назначено на текущий месяц. Впрочем, Вам, должно быть, это уже известно от неё.       — Нет, неизвестно. Мы избегаем говорить о работе, есть более интересные темы. Полагаете, диссертацию сочтут достаточно интересной, чтобы пригласить автора в столицу?       — Моё личное мнение – да. Многие коллеги, думаю, согласятся, однако, результат голосования предсказать сложнее… Уже хорошо видите вперёд? Тогда пойдёмте.       После дневного света Нам Хориоса искусственное освещение просто ласкало глаз. Археологи – их я насчитал примерно два десятка, в основном, млекопитающие – и более многочисленные дройды сканировали внутренние помещения, демонтировали предметы интерьера и укладывали в контейнеры. В коридоре возле входа их скопилось довольно много, ещё больше пустых стояло вдоль противоположной стены, один в один, чтобы занимать меньше места. Крышки, скреплённые замками в пакеты, лежали отдельно. Троп и фондорец вели нас всё дальше вглубь бункера. Вот и межъярусная лестница с двумя перпендикулярными пролётами. Промежуточных площадок она не имела, и, спустившись вниз, мы оказались между раздвинутыми створками, ведущими на второй отрицательный уровень, и закрытой дверью продолжения лестницы.       — Охотник, Тех, осмотрите, пожалуйста, — обратился я к спецназовцам.       — Слушаюсь, — кивнул Охотник. Достал детектор, медленно повёл по комингсу двери. Спросил через плечо: — Господин профессор, какие ещё пути есть с яруса на ярус?       — Их три. Вторая лестница, симметричная этой, в юго-восточном крыле. Лифты возле главного входа. Разборные секции перекрытий в центральном коридоре.       — Лестницы выводят к аварийным выходам?       — Только эта, офицер. Вторая глухая.       — Тогда вскрывать надо её, — детектор издал двойной писк, и Охотник добавил: — Здесь уже что-то имеется. Тех?       — Замок куатского производства, индивидуальный заказ. Придётся повозиться, но аккуратно открыть можно. Я с такими заказами сталкивался, изобретательно делают, паршивцы, каждый раз новая схема.       — Зато и бабло поднимают нехилое, — прогудел из-под шлема Крушила.       — Как водится, — хмыкнул я. — За уникальную вещь отчего бы не заломить, раз покупают.       — Распорядитесь, чтобы нам не мешали, — попросил Охотник.       — Да. Профессор, дайте указание вашим людям не заходить в поперечный коридор.       — Ещё одно, — Охотник повесил сканер на пояс. — К моменту, когда будем открывать дверь, люк между этим и верхним ярусом должен быть снят, чтобы было куда уйти ударной волне.       — Сейчас же подвесим лебёдку и займёмся, — произнёс фондорец.       — Крушила, помоги им. Учёные мужи обычно пренебрегают спортом, а их худосочные дамочки и подавно.       Здоровяк хохотнул и затопал вверх по лестнице.       Пока Охотник и Тех возились с дверью, а археологи и Крушила наверху разбирали пол в проёме, предназначенном для перемещения между этажами габаритного оборудования, Троп показал нам с Кои уровень. Сначала – лифты. Не «турбо», обычные, с внешним двигателем и подвесными тросами. Они могли вместить человек по восемь, не более, поэтому и был предусмотрен разборный пол. На уровне нашего этажа обе шахты перекрывали две откидные створки, снабжённые простым механическим приводом. Они были заблокированы снизу прочными засовами и, несомненно, заминированы. Затем мы зашли в резиденцию начальника. Сектор, где она находилась, отличался более богатой отделкой интерьеров, экраны и пульты управления помещались в изукрашенных бронзовых рамах, углы помещений представляли собой не просто грубые квадратные контрфорсы, а закруглённые пилястры с резными капителями, весьма неплохо исполненными, хромали лишь пропорции между колонной и навершиями. Я с самого начала экскурсии по бункеру не мог отделаться от впечатления дежа вю, а здесь оно прямо-таки кричало. Отделка, несомненно, была похожа на Набу и другие арийские планеты, только более аляповатая и безвкусная. Один стол начальника в кабинете чего стоил.       — Режет глаз, — заметил я. — Они, безусловно, были наследниками той же культуры, но изрядно подрастеряли вкус и чувство меры.       — О, да, — согласился забрак. — Я бывал у вас на Набу и на Ильмене, вот где архитектура выглядит гармоничной. Вы видели реконструкции ратуши в Старой Варне на Дубраве? От неё мало что осталось, но очевидно, что колонисты также были из ваших. — Троп посмотрел на часы, сказал: — Скоро закат. Пора собираться в обратный путь.       Я включил комлинк:       — Охотник. Как успехи?       «Заряды мы обнаружили. Готовы обезвредить. С замком понятно ещё не всё.»       — Разминируйте. И закончим на сегодня. Профессор Троп, пока они занимаются зарядами, предлагаю погрузить уже опечатанные контейнеры на машины и забрать их с собой в базовый лагерь. Теперь, когда я здесь, местные жители не будут возражать.       — Всё не увезём. Потребуется три ходки минимум.       — Свяжусь с Весельчаком, возможно, у него есть ещё транспорт.       — Простите, с кем?       — С капитаном Шрайвером.       — А, да, весёлый парень. Только почему-то временами от его шуток холод до костей пробирает.       — Я пообщалась с ним пару минут, и то заметила. Увы, выбор у нас невелик.       Дежурный офицер моментально соединил меня с начальством. Весельчак, сама любезность, выслушал и немедленно выслал к нам два вместительных колёсных грузовика FW-MT. На дорогу и погрузку ушло некоторое время, поэтому в город мы вернулись, когда светило уже скрылось за горами, и на город опустились странные сиреневые сумерки. С крыши дома, где находились отведённые мне комнаты, я наблюдал, как включилось уличное освещение и одновременно вспыхнули шторки силовых полей в дверных проёмах ближайших домов. Поле затянуло и арку выезда из города, а по верхней кромке внешних заборов зазмеились красноватые сполохи. Всё это я наблюдал краем глаза. Внимание моё было приковано к двум пятнышкам света, быстро перемещающимся по каменной пустыне в направлении чётко различимых на горизонте квадратных корпусов военного объекта. Чем темнее становилось, тем лучше они были видны, несмотря на расстояние. Водители-клоны Весельчака отказались оставаться на ночь в городе, сославшись на приказ, и погнали машины обратно на базу.       Подул зябкий пронизывающий ветер. В отсутствие морей климат должен быть резко континентальным, и к утру, скорее всего, наступит настоящий колотун. Убедившись, что обе машины благополучно поднялись на холм, высветив прожекторами участок стены, я посмотрел в сторону центра города. В многоэтажных домах светились окна, на перекрёстках мелькали огни проезжающих лэндспидеров и колёсников. Иногда пролетали воздушные машины. Вот одна из них устремилась прочь из города, снизилась и приземлилась среди освещённого участка одной из ферм километрах в десяти от городской черты. Нормальная жизнь провинциального галактического города, если забыть, что здесь единственное цивилизованное место на планете. А всё остальное – пятьсот миллионов квадратных километров – представляет собой безжизненную пустыню, покрытую плотной сетью из мириад автоматических зениток. Судя по данным Министерства Разведки, там проживали не более двадцати тысяч человек – представители культа Теранских (или Феранских, в зависимости от произношения знака «теш») Слухачей. Они утверждали, что умеют слышать мысли кристаллов и проповедовали пришедшие к ним откровения среди фермеров. Кое-кто из молодёжи, поддавшись романтике тайных знаний, бросал всё и уходил к сектантам. Большинство возвращалось обратно спустя год-два, заросшие, нечёсаные, покусанные паразитами, и больше в пустыню не стремились. Но некоторые оставались там…       — Госпожа, идите вниз. Или, по крайней мере, накиньте шаль, — сказала, выглядывая из проёма люка, Кои.       — Иду.       — О чём ты там задумалась? — спросила твилека. В комнате, кроме нас, никого не было, снаружи нас тоже услышать не могли, и необходимость в формальной вежливости отпала.       — Я впервые на планете, где жизнь есть только в одном-единственном месте. Даже Татуин и тот населён более или менее равномерно.       — Да уж, населён… Полторы души на сотню кликов.       — А вот тем не менее.       — Наверное, я существо более приземлённое, мне подобные мысли в голову не приходят, — улыбнулась она.       — Ты не приземлённая, ты более практичная. Потому что гораздо опытнее меня. К тому же, у тебя дочь.       — Да, с ребёнком – далеко не то же самое, что одной. А опыт… Знаешь, у каждого он свой. Я умею выживать. Ты большой специалист в политике.       — И мы друг друга дополняем.       — Давай, я разберу твою причёску.       — Да, пожалуйста. Где ты научилась так ловко обращаться с волосами?       — А, была служанкой у одной. Мерзавка, но волосы роскошные.       — Расскажешь?       — Легко. Только ты меня останови вовремя, завтра твоя милость распорядились рано вставать.       Я пообещал. И не смог сдержать обещание. Впервые мы с баронессой так долго находились наедине, впервые она была со мной откровенна, прерывать её было бы верхом бестактности. В итоге она спохватилась сама.       — Ну, вот, уже полночь! Падме, ты же обещала!       — А я забыла, — чуточку слукавил я. — Мне было интересно.       Утром мы поднялись чуть свет. Я успел умыться и одеться, прежде чем ожили другие коттеджи: учёные тоже были ранними пташками, но, всё же, не настолько. Быстрый походный завтрак – и по коням! На сей раз четверо из нас разместились в разведывательном багги, Тех и Крушила поехали на пикапе. Перед нами шла машина Тропа, сзади – остальной экспедиционный транспорт. Всё важное, что успеем найти за день, следовало забрать сразу, не зря владельцы бункера поместили эту часть имущества под двойную защиту.       — Приём, — внезапно произнёс Охотник, сидевший за рулём. — Понял, есть. Сенатор, сработал датчик Теха на наружном затворе.       Объяснений не требовалось. Накануне, когда мы покидали бункер, закрытием внешней двери занимался Тех. Конечно, он мог потихоньку поставить на неё сторожок, на всякий случай.       — Похоже, кто-то проснулся раньше нас и решил порыться в бункере, — хмуро прокомментировала Кои.       — Поднажмём! — приказал я. Связался с Тропом, передал информацию ему. Головная машина, выбросив хвост пыли, тоже увеличила скорость. Пикапы, к сожалению, имели предел 210 километров в час, и стали отставать. Через несколько минут, когда на горизонте виднелась уже не только верхняя часть хребта, но и предгорье, на поясе Охотника коротко звякнул сигнал.       — Хатт их задави, они открыли дверь третьего уровня! — выругался сержант.       — Разве вы вчера раскодировали замок? — удивился я.       — Никак нет. Видимо, хаттовы мародёры знали код.       Я мысленно обозвал себя последней дурой. Время сэкономить хотела… Сэкономила, блин! Нет бы получше подумать куриными мозгами! Как дезактивировались башни? Видимо, посредством кодов. А вот сапёров среди местных могло и не найтись, поэтому они и не забрались в бункер.       — Целик! — коротко сказал Охотник. Снайпер расчехлил винтовку, присоединил к прицелу гибкий световодный кабель, затем закрепил оружие на верхней дуге машины.       — Вижу площадку, — доложил он. — Два лэндспидера, пустые.       — Разрешите стрелять на поражение, Сенатор?       — Нам нужно не уничтожить, а задержать их, — ответил я. — Бей тех, кто попытается сесть в машины.       — Есть, мэм! — произнёс Целик.       — И докладывай дистанцию каждые двести метров.       — Четыре восемьсот! Шестьсот… Четыреста… — забубнил снайпер.       Наша машина пробегала двести метров примерно за три секунды, всего минута, и мы будем там. Только я это подумал, как из-за обломка скалы выскочили две маленькие фигурки и бросились к спидерам. Хлопок лазерной винтовки, будто почти одновременно защёлкнули две гигантские одёжные кнопки, и один из воров, взмахнув руками, повалился на камень. Второй решил, что успеет. Не успел. Однако, следом за первыми из прохода между камнями выскочили ещё пятеро. Один, прежде, чем рухнуть от очередного выстрела, размахнулся и закинул в спидер то ли мешок, то ли контейнер размером с небольшой рюкзак. Следом за ним получили своё ещё двое, но остальным удалось перевалиться через борт. А затем из-за каменных обломков засверкали бластерные выстрелы.       — Держитесь! — Охотник добавил ещё несколько слов, но смысловой нагрузки они не несли, только эмоциональную. Затормозил, подняв целую завесу пыли, крутанул руль, выскакивая из-за пегого облака в неожиданном направлении. Спидер воров уже набирал скорость, а вместе с ним пришёл в движение второй, пустой.       — Дистанционное управление! — предупредил я, сообразив, что происходит.       — Будут использовать как таран, — бросил Охотник, делая резкое движение рулём. Стрелки в камнях по нашей движущейся машине ещё не пристрелялись, а вот один из двух гуманоидов в спидере открыл прицельный огонь. Относительно него наша угловая скорость равнялась нулю, попасть проще простого. Благодаря своевременному манёвру, плазменный болт свистнул мимо вдоль левой стороны рамы. Второй ушёл правее. Ответные выстрелы Целика били точно в корпус машины похитителей, но толку от этого было немного.       — Сними тех, что у входа! — крикнула Кои, расстёгивая чемодан. Внешне он не отличался от прочей сенаторской поклажи, но имел два отделения. В верхнем находилась всякая всячина, в нижнем же… Вот вставлен в ствольную коробку приклад с баллоном тибаны, надет на дульный срез ребристый кожух ускорителя, повёрнут запорный кран муфты.       — Мать моя пробирка! — ругательно восхитился Целик.       — Стреляй, умник, они сожгут нас в угон!       Изогнувшись на сиденье, клон несколько раз выстрелил назад и влево. Кажется, количество летящих в нас болтов резко сократилось. Приближалась другая опасность. Дистанционно управляемый спидер описал дугу и теперь стремительно шёл нам наперерез.       — На плечо мне! — выдохнул я, хватая плазменное ружьё за ствол. Кои довернула оружие, раздался негромкий скрип, и в то же мгновение все волосы у меня на теле встали дыбом от электрического заряда. Спидер взорвался. Увы, на этом мы потеряли драгоценную скорость, двое воров на первом спидере сумели оторваться больше чем на километр.       — Догоняй, сержант, мне нужно девятьсот! — рявкнула твилека.       — Максималка одинаковая! — огрызнулся тот.       — Мне сойти? Облегчить машину? — ласково спросил я.       — Извини, — одновременно ответили оба.       Ситуация вновь изменилась. Откуда ни возьмись, параллельным курсом появились два мощных свупа. На каждом восседало по двое. А, ясно, это те, что прятались в камнях. По узкой тропинке на свупе вполне можно проехать, вот они и не стали оставлять их на площадке. Как оказалось – весьма дальновидно. Целик открыл по ним огонь, но водители были отличные, маневрировали, как зайцы. Лишь один импульс попал в цель, и пассажир свалился с седла замертво. Уцелевшие, продолжая двигаться зигзагом, обогнали нас и устремились за подельниками. Так, а что это такое у нас впереди? Небольшой зелёный островок, какие-то руины… Ах, да, такое тут встречается, Троп вчера говорил, это остатки бывших барачных поселений. Вода многие столетия продолжала вытекать из треснувших труб и испорченных кранов, поэтому растительность не засохла, а процветала. Воры неслись полным ходом прямо на этот оазис.       — Ребята, а ведь мы их догоним, — сказал я. — Если это их убежище, они остановятся, если же нет…       — Тогда повернут, — подхватила Кои.       Так и получилось. Выпущенный с предельной дистанции плазменный болт не разнёс спидер на гайки, поскольку потерял силу от трения о воздух, но машина потеряла ход, пропахала брюхом камень, рассыпав снопы искр, и загорелась. Водитель и пассажир бросились к растительности. Седоки свупов с разгону перемахнули ближние кусты и остатки стены и скрылись в развалинах.       — Охотник. Кои. Заезжайте слева. Крушила и Тех пусть объедут справа, — распорядился я, доставая бластер. — Мы с Целиком идём за ними. Нужно зажать их здесь, если увезут мешок на свупе, мы их не достанем.       Первый выстрел хлестнул по нам, когда мы миновали первые кусты и оказались метрах в тридцати от осыпавшегося от времени пролома в стене. Я упал за ближайшее укрытие – заросший мхом обломок пермакритовой плиты – и открыл ответный огонь. Целик выстрелил дважды и начал осторожно смещаться влево. Пока я отвлекал вора, снайпер сумел занять выгодную позицию. Длинный хлопок его винтовки – и человек, одетый как местный житель, мешком выпал из-за стены, голова его с крупными залысинами ярко выделялась в солнечном свете. «Прикрой», — сделал я знак Целику и рывком преодолел оставшееся до пролома расстояние. Проверил пространство по диагонали. Пусто. Эх, гранату бы, да где ж её взять? Подозвал снайпера. Когда он тоже прижался боком к стене по другую сторону пролома, я кувырком преодолел пролом, перекатился… и тут понял, что совершил ошибку. С внутренней стороны почти к пролому примыкала другая стена. В ней был дверной проём. И за этим проёмом, в полутени, угадывалась фигура в одежде, совсем не характерной для Нам Хориоса. Ствол бластерного ружья был направлен мне в грудь.       — Замрите оба! — дрянной вокодер передавал речь с дребезжанием, но достаточно разборчиво. — Ну, что, Сенатор-заноза-в-заднице-Амидала… Понимаешь, что тебе конец?       Конец не конец, а ситуация получалась аховая. Дверной проём прикрывал бандита, не позволяя стрелять снайперу, голову его защищал шлем, выставленное плечо и торс – бронеэлементы. Из моего бластера не пробить.       — Следом за мной и ты труп, — ответил я, стараясь не выдать дрожь голосом.       — Не факт. Пока падает твоя худосочная тушка, я скроюсь в тени. А умру, так что же… Слава твоего убийцы стоит смерти.       Ружьё шевельнулось. Теперь чёрное отверстие ствола смотрело мне точно в лицо.