***
Его разрывали мысли. Гнев, забота, тревога, надежда, безысходность, нежность — столь противоречивые чувства расплывались по всему тему. Сначала он просто злился на Хром. Потом, стал переживать. А что теперь?.. Спустя столько времени, которое было и хорошим и плохим, спустя столько совместных миссий, на которых ему хотелось просто открутить этой девчонке голову, спустя столько курьезных ситуаций, после воспоминаний от которых хочется смеяться и плакать, у них отношения были на грани дружбы и вечной бессмысленной вражды. Словно вместо придурка-Ямамото Гокудера теперь соперничал с глупышкой-Хром. И плевать, что эта девчонка кидалась на амбразуру ради Десятого, что она неоднократно собственным телом закрывала Хранителей от удара, просто потому что «не успела создать иллюзию». Где это видано, чтобы хрупкая миниатюрная девчушка закрывала своим телом крупного мужчину, ловила за него пули, стилеты и сюрикены…***
Звуки взрывов и запах пороха. Докуро была рада всему этому как никогда. Ей работать рука об руку с Ураганом Вонголы нравилось, чтобы там подрывник не говорил. Когда ее отправляли работать с ним, она знала — будет жарко, будет бой. А еще вместе эти двое не имели разве что пламени Неба. Бой проходил хорошо. Побиты были обе стороны, но Вонгола явно выглядела бодрее, чем шайка наркоторговцев. Гокудера раз за разом посылал куда-то в сторону Хром счастливые оскалы и яростно наносил удары на последних Облачных рядовых. Докуро же разбиралась несколькими Грозовыми и Дождевыми. В момент, когда голова последнего Грозового коснулась земли, иллюзионистка сплюнула желчь вперемешку с кровью и оглянулась на Хаято. Тот все еще сражался с двумя Облачными. Преодолевая боль в теле, Хром сделала несколько шагов в сторону подрывника и последней иллюзией, на которую только хватило сил, отвлекла Облачных от атаки Урагана. Обернувшись на девушку, Гокудера увидел, как она падает на землю, а по ее подбородку течет желто-красная слизь. Пересаженные почки отказали девушке в середине битвы.***
Первый раз, когда Хроме очнулась и была в сознании, она была крайне поражена открывшейся ей картине. В палате, куда ее перевели, было очень уютно, стояла куча цветов Хару, справа от нее стоял столик с какими-то книгами, которые ей, скорее всего, одолжил Кея или Рёхей, а слева от ее кровати стояло кресло… в котором спал Гокудера, низко склонив голову и придерживая руками младенца, который блаженно спал в слинге*. Чуть поодаль от кресла стояла молочно-белая колыбель, которую Докуро вместе с Ямамото выбирали в каком-то молодежном магазине для будущих родителей, где их с Такеши приняли на молодоженов, какая глупость. Приподнявшись на руках, иллюзионистка подавила в себе желание пискнуть. Послеоперационные швы неприятно заныли, напоминая о себе. Выдохнув, девушка подложила подушки под спину и полулегла на них, не отрывая взгляда от Хранителя Урагана с ее сыном на руках. Ей в жизни бы в голову не пришла мысль, что Хаято будет так относится к ней и ее сыну, что он будет в принципе уделять им время, если участь все те перепалки, все те не совсем удобные моменты их предыдущей жизни. Вспомнить только момент их знакомства и то, как сильно она выводила Гокудеру из себя… Девушка тихо усмехнулась. Он легкого шума подрывник проснулся и обеспокоено глянул на ребенка — тот мирно спал. — Доброе утро, Хаято.***
— Докуро! Докуро, твою мать, не смей отключаться! — он кричал это громко и даже как-то надрывно. Они шли уже больше десяти минут, но за это время Хранитель Урагана уже проклял всех Святых, Мертвых, Живых, помолился всем Богам, Дьяволам, Людям, выругал Хром, Мукуро, Вендиче, Аркобалено. Иллюзионистка то теряла сознание, то приходила в него, нещадно прося прощение за свой грёбанный организм. А Хаято лишь огрызался, в душе коря себя за то, что не заметил ее состояние раньше, за то, что так сильно был увлечен боем, что не заметил ее бледность, ее состояние. — Чтоб Шамал облысел. Его операция такая же бездарная, как и его флирт. И Верде тоже. Посмотрев на состояние Тумана Вонголы, подрывник словил ее легкую полуулыбку. Но она, почему-то, совсем не обнадеживала.***
— Докуро? Как ты себя чувствуешь? — смахивая с лица сон, спросил мужчина и еще раз взглядом проверил ребенка. — Давно пришла в себя? — Нет, недавно. Гокудера-сан, вы давно здесь? Как сейчас Рэй себя чувствует? — Рэй? Это. это имя твоего сына, верно? — Мужчина встал с кресла и, одной рукой отстегнув слинг, передал младенца в руки матери. — Его сердцебиение нормализуется. Десятый оставил меня здесь до твоего полного выздоровления. — Оу… Приняв ребенка на руки, Хром чувствовала такую бурю эмоций, что у нее невольно заслезился глаз, который она не спешила зажмуривать. Она смотрела на ребенка, своего сына, у которого были чудные волосики, от чего-то торчащие с одной стороны и прилизанные с другой, чуть вздернутый носик, пухлые розовые щеки, пушистые темно-русые, почти черные реснички, влажные тонкие губы. Улыбнувшись, девушка губами прижалась ко лбу мальчика и, наконец, закрыла глаза. — Ты обязана поправиться.***
— В чем дело, Бьянки? Какого дьявола она отключилась? Ее органы трижды исчезали за время возвращения сюда! Его это злило, калило, доводило до горячки. — Пересаженные ей почти отказали. Они не прижились, а травмы только усугубили положение. Хаято, ей нужна операция и отдых. Его это злило, калило, доводило до горячки. Но он никак не разумел, почему.