Баллада о высоком

      Утро выдалось туманным и зябким. Впрочем, солнце быстро начало пригревать через марево, и я согрелся, пока бегал к ручью умываться. Мы не стали разводить костёр и наскоро позавтракали. Возница впряг волов, и мы тронулись по еле заметной колее.       — К полудню будем в аббатстве. Дороги нынче ровные, лето сухое было.       Он решил пройтись пешком и семенил рядом с повозкой, подгоняя ленивых животных хворостиной.       — Скажи, а что ты везёшь?       — Это мыло. Из Заленфельца. При аббатстве есть медеплавильные мастерские. Бронзу отличную льют. Колокола, украшения. Заготовки для чеканки монет. До Заленфельца три дня пути. Там ярмарка каждый сезон. Сейчас многие туда-сюда ездят.       — Никого не встречал.       — Понятно, ты же берегом реки шёл. Здесь мало поселений — летом ведь обычно топи, дороги никудышные, товара на продажу нет. Тут мало кто ходит, хотя дорога и короче. Говорят, и оборотни есть.       — Да ну?       — Не удивляйся — говорят, все древние племена от животных произошли. Кто рыжие — от лисиц, почитай все южные племена. У нас, на севере, русые — от енотов, тёмные — от медведей. Совсем северные — от тюленей. Говорят, в тайге потомки зайцев есть, а совсем на юге, на островах, такие тёмно-зелёные, от ящериц, но я этому не верю.       — А оборотни тогда кто, если все всё равно от животных произошли?       — А, вот в том-то и дело, что оборотни — это те, кто от жизни природной, дикой не совсем отказались, кто просо не сеет, скот не пасёт. Они могут к лесному обличью возвращаться. Обряды древних исполняют. Жертвы приносят.       — Может, просто в шкуры рядятся и прохожих пугают? Чтоб чужаки не лезли.       — Может и так. Я сам не встречал. Но бывают странные вещи.       — Какие?       Он недоверчиво посмотрел на меня. Потом вздохнул и кивнул, как бы признавая, что мне доверять можно.       — Ну, бывает — разбойничьи шайки с запада приходят. Раньше вообще вторгались целые племена черноволосых на мамонтах…       — На мамонтах?!       — Ну да, там они крупнее местных, и спины не такие покатые. Каждый двух воинов несёт, один погонщик, другой метатель. С пращами ловко обращаются. Топоры из камня, как молоты боевые, только из гранита, а не из бронзы. Но как чёрную бронзу лить научились, мушкетоны и пушки понаделали. Больших нашествий не было. Только набеги. Так вот, года четыре назад шайка лихая зашла на речные земли, двадцать мамонтов и человек тридцать пеших было. Пограбили, убивать не стали никого, но на обратном пути на запад остановились в пойме. А утром только мамонты паслись, лагерь нетронутый был, и разбойников никого. Говорят, в тех местах волки-оборотни живут.       — Волки?       — Да, там крупные они, с медведя.       Это значит — размером с овчарку. Для местных — ужасные звери. Хотя мало ли каких верований придерживаются разбойники, может камлания какие не заладились, вот и бросили всё.       Дорога начала сильно забирать в гору. Круглые обкатанные валуны сменились прямоугольными плитами базальта, наполовину вросшими в грунт. Стали попадаться огромные ели, которые росли небольшими группами. Глиняная колея сменилась каменистой тропой, достаточно хорошо очищенной от крупных камней и кустарников.       — Кстати, путник, помощь мне потребуется, тут за пару вёрст до большой дороги обвал был, глыбы большие на тропе, может тебе по силам окажется расчистить.       — Посмотрим, помочь не откажусь, конечно. А этот, Гуллен… Аббатство, короче, в горах располагается?       — Гулленхайм. Ну как — в горах. Горы невысокие. Зато озёра красивые. Рыбы полно, дичи. Народ не голодает. Опять же рудники, прииски. Товар ценный есть. Источники тёплые, грязи лечебные. На зиму аристократы приезжают охотиться и лечиться.       — Интересно, а работать люди сюда не приезжают?       — Не. Южане ленивые, они в городах своих, в канавах сточных предпочитают жить и на бесплатные зрелища ходить, но к нам не перебираются. Единицы только. Церковники. Маркшейдер вот с семьёй приехал. Хороший мужик. А, смотри, вот завал.       Со склона, к которому прижималась тропа, скатились пористые серые камни и упала огромная ель.       — Смотри, я тут в ту сторону когда шёл, ель перерубил, её обогнуть можно, но камни мне не по силам, их по самому краю нужно объезжать, опасно.       — Давай так — ты костёр разведи, отвар завари, чтоб перекусить нормально можно было, а я дорогу расчищу и ещё дальше ствол перерублю. Топор-то есть у тебя?       — Держи.       Возница достал из-под тулупа, прикрывавшего тюки на повозке, довольно большой топор, похожий на лабрис. Двойное лезвие чёрной бронзы, хорошо заточенное, и массивная прямая рукоять. Для местных он, наверное, огромный, мне — в самый раз. Я обрубил нижние ветви у упавшей ели, и она немного просела. Мне как раз удобно рубить на такой высоте. Орудуя острым топором, я довольно быстро перерубил толстый ствол. Приятный запах еловой смолы раздразнил аппетит, но я принялся таскать камни к склону и складывать их в ряд, отгораживая тропу от обрыва.       — Лихо ты управляешься, — возница одобрительно покивал, заваривая травы.       — Мне к таким работам не привыкать.       — Заметно, такой ты мускулистый. Тебе бы разведчиком пойти, в тайгу, в степи ходить.       — Какой из меня разведчик? Меня за версту видно.       — Зато ты мамонта свалить можешь. Тебе парочку товарищей для дежурств ночных и можно в открытую ходить, никого не бояться.       — Возможно.       Я вспотел, поэтому снял верхнюю одежду и подставил тело неяркому, но достаточно приятному солнечному свету.       Дым от костра отгонял редких комаров. Было приятно сидеть, потягивая горячий отвар, заедая его медовой коврижкой, которую достал возница.       — Сколько нам осталось?       Он начал было отвечать, но внезапно вскочил и схватился за топор, прислушиваясь. Я не стал подниматься с пенька, но ноги, на всякий случай, подобрал. С востока послышался цокот подков по каменистой почве.       — Кто это может быть?       — Скорее всего, ратники, охраняющие прииски, но мало ли…       — Понятно.       Из-за поворота показались два всадника в кожаных нагрудниках, с копьями наперевес.       Позади них, важно усевшись в дамское седло, гарцевала статная пожилая дама в замшевом костюме для верховой езды. Всадники угрожающе направили копья на нас, мой спутник положил топор и протянул руки ладонями вперёд.       — Спокойно, свои. Фру Мирима… — он почтительно склонился.       Я неспешно поднялся, стараясь не делать резких движений. Кони копейщиков от неожиданности попятились, заставив понервничать своих седоков. Не мудрено — они привыкли считать себя крупными созданиями. Копейщики засуетились. Фру Мирима, аббатесса, спокойно соскочила со своего скакуна и подошла ко мне вплотную, не выказав ни капли страха.       — Ты — Ариандор. Не думала, что увижу тебя когда-нибудь, — она ткнула в меня пальцем.       — Фру Мирима…       — Да будем знакомы. Ты, я вижу, не бездельник, — она окинула взглядом расчищенную тропу, — я как раз направлялась сюда посмотреть, что можно сделать. Сили, — она обратилась к вознице, — спасибо, ты всегда заботишься об общем благе, я ценю это.       Возница — Сили — склонился ниже, бормоча слова благодарности.       Фру внезапно вскинулась и оглянулась.       — Мирай! — громко позвала она. — Поди сюда!       Из-за склона, грациозно шагая, появилась высокая девушка в простом шерстяном платье. Толстая тёмно-русая коса, перехваченная кожаными ремешками и перекинутая через плечо, доставала до середины бедра. Милое строгое лицо со следами детскости излучало нервную энергию. Но мой взгляд был прикован к её огромным, изумрудно-зелёным глазам. Мирай, боль моя, жизнь моя, зачем мы встретились?