Баллада о высоком

      Мирай сидела на высоком стуле, закусив губу и невидяще уставившись вдаль. Дети затихли. Нюки тихо перебирала струны, Нара гладила клавиши, извлекая из инструмента таинственные басы. Мирима многозначительно смотрела на меня. Да понимаю я, хитрая лиса. Понимаю. Только не лезет в голову ничего. Молчание нарушил Шееле:       — Ариандор, я слышал, ты хорошо поёшь, — тихо сказал он.       — Только не знаю, что бы спеть.       — Спой, пожалуйста, — не вставая с места, попросил Гирсан.       Пришлось подняться и пройти на помост. Аббатство, конечно, немаленькое, и гости здесь бывают часто, но учитывая местную специфику, ко мне особое внимание. Пятиструнная кифара оказалась на редкость качественная, я немного подкрутил колки, подстраиваясь под басы Нары. Наверное, какая-нибудь наивная баллада подойдёт. Расскажи о мечтах своих, Мне твой голос — как пение струн. Слышишь, даже ветер утих, Он влюблён в тебя, старый шептун. Я пришёл тропою ночной, Ты светила мне яркой звездой, Чтобы поговорить с тобой, Чтоб просить остаться с тобой. Я приму ответ любой, Но надеюсь, что ты поймёшь, Если не позовёшь с собой, Это будет, как в сердце нож. Раскажи о мечтах своих, Мне твой голос, как сладкий сон. Слышишь, сердце моё стучит, Я всегда был в тебя влюблён.       Две последние строки в каждом куплете повторялись дважды, поэтому у слушателей была возможность подпевать. Опытные исполнительницы легко подхватили незатейливый, размеренный экосез.       Похоже, я не зря выбрал умеренно грустную песню, она не пошла вразрез с общим настроением, но финал с намёком на счастье несколько развеселил публику. Нара выскочила из-за клавесина и плюхнулась на скамью рядом с Гирсаном. Она сидела, отвернувшись в сторону, с видом «я здесь случайно». Мальчик нервно теребил рукава куртки и беспокойно оглядывался. Я поймал его взгляд и кивнул. Глаза Гирсана сделались круглыми, но он решительно положил руку на ладонь Нары. Девочка выпрямила спину и замерла, отвернувшись, но руку не отдёрнула. Гирсан бросил на меня растерянный взгляд. Пользуясь тем, что ужин за столами перешёл в фазу дружеской болтовни, и никто ничего не замечал, я скорчил поощряющую мину и сделал короткий жест ладонью, приказывая мальчику придвинутся ближе к Наре. Он смешно выдохнул, как будто собирался нырять в прорубь, и, обняв забияку-басистку второй рукой, притянул её к себе. Даже в сумерках мне стало видно, что Нара покраснела, она стала напоминать спелый персик с чёрной косой и бровями — жутко смешно и трогательно одновременно.       Мне на плечо легла лёгкая рука.       — Так и надо, — тихо сказала Нюки, отняла руку и подошла к Мириме.       Что это? Что она имела в виду? Что я правильно подтолкнул парочку малолеток к сближению? Или, что так и надо поступать вообще? С кем? Кого конкретно она имела в виду? Мирай так и не сдвинулась с места во время моего выступления, она взяла пару каких-то местных погремушек и очень деликатно вела ритм-партию, а сейчас сидела, положив погремушки на колени. Она практически скопировала позу забияки «я здесь случайно», только в своей отстранённой манере. Понятно, заразная болезнь под названием «романтика» начала выводить из строя слабые детские мозги.       Я огляделся. Судя по тому, что Шееле уже покинул трапезную, и дети начали расползаться, ужин окончен. Значит можно предаться куртуазным развлечением. Я встал, шагнул к Мирай, и протянул ей руку ладонью вверх.       — Будь добра, покажи мне территорию аббатства, я так и не разобрался, где здесь что.       Улыбка облегчения осветила её лицо. Я — гений-изобретатель оправдательных предлогов. Её долг, как представительницы аббатиссы, помочь гостю сориентироваться. Заодно я снял с неё напряжение по поводу неопытности в отношениях. Как бы ничего такого и не происходит. Когда мы выходили во двор, Мирима напоминала лису, которую запустили в курятник.       — Сначала пойдём наверх.       В роли экскурсовода моя дама чувствовала себя уверенно.       — С края военной площадки хорошо видны окрестности. Пока не совсем темно, я покажу тебе город и озеро.       Лестница, достаточно узкая для двоих, прижала нас друг к другу, поэтому я пропустил Мирай на ступеньку вперёд, перехватил её ладонь левой рукой, а правую осторожно положил на талию. Она не отстранилась, и мне пришлось её чуть-чуть подталкивать. Эдакий завуалированный вариант ношения на руках. У девочки скрытый талант. Я помогаю вырастить монстра. Властного монстра с замашками любимой жены. Наверху она с видимым сожалением отлипла от меня, зато с силой сжала пальцы и поволокла к краю площадки мимо вкопанных брёвен.       — Вот, — внизу открывался потрясающий вид, — смотри, как у нас красиво!       Уже при первой встрече я заметил её страсть к красивым видам. Мирай замерла в шаге от обрыва. Запад всё ещё был освещён, гладкая поверхность озера отражала оранжевые блики. На востоке несколько огромных звёзд начали своё движение по небосводу. Волшебный, умиротворяющий пейзаж должен был вдохнуть в меня силы — я обожаю безмятежные виды, но фигура замершей девушки вносила столько мятежности, что становилось не по себе. Сколько у неё времени? Скорее мало, чем достаточно. И какие варианты у меня в этой ситуации? Только два. И оба плохи — либо обман, либо жестокость. Причём обман предполагает жестокость по отношению ещё к кое-кому. Но жестокость предполагает жестокость практически ко всём, кроме меня любимого. По крайней мере я не вижу других вариантов.       Лёгкие дуновения вечернего ветра трепали локон, выбившийся из аккуратной косы Мирай. К вечеру коса немного растрепалась и стало заметно, что её русые волосы сильно вьются. Она, не моргая, смотрела на домики внизу и, похоже, совсем забыла о роли экскурсовода. Выбираю обман. Я положил руки ей на плечи. Мирай вздрогнула и неуклюже подалась ко мне, чуть не упав. Я поддержал её и обнял, положив руку ей на живот. По её телу пробежала дрожь. Она собственническим жестом схватила мою ладонь и прижала к груди. Лён тонкий, белья нет, кошмар.       — Это не обязательно, — выдохнул я, погрузив лицо в растрепавшуюся косу.       — Обязательно, — тон, не допускающий возражений.       Властный монстр с задатками королевы. Интересно, кто она по происхождению? Не удивлюсь, если из аристократии. Она прижалась ко мне всем телом, поощряя ласки.       — Не спеши, — шепнул я ей в ухо, — у нас достаточно времени, я же тебе обещал.       Мирай развернулась ко мне, обхватила за талию и заревела, уткнувшись мне в грудь. Рубаха мгновенно промокла.       — Я боюсь, что завтра умру, — выдохнула она в меня.       — Точно не завтра, — я погладил её по спине и поцеловал в макушку, — и не послезавтра. И не в этом году. Ты не должна спешить. С этого момента я за тебя отвечаю.       Я шептал ей глупые слова утешения, но смысл фраз был совсем не важен, она кивала в такт моим словам, тыкаясь лбом мне в грудь. Постепенно бурные рыдания сменились жалобными всхлипываниями. Я немного отстранился и заставил Мирай посмотреть на меня, она часто моргала и тряслась. Я прижался губами к её губам, она сразу ответила, неумело, но энергично. При этом она пыхтела и сжимала меня руками, прильнув всем телом. Такая смешная. Я отлепил её от себя, она попыталась прижаться обратно.       — Мирай, — она дёрнулась, когда я произнёс её имя, — не всё сразу. Завтра губы будут болеть.       — И что?         — Девочки целый день будут тебя доставать.       Какой хороший, взрослый аргумент.       — Мне наплевать.       — А мне нет. Я хочу целовать прекрасную девушку, а не маленькую девочку с потрескавшимися губами и красными глазами.       Такая оглушительная логика лишила её уверенности. Мирай начала суетливо оглядываться, пытаясь подобрать слова. Я подхватил её на руки и отнёс к деревянной скамье, у которой складывали во время занятий свёртки с одеждой.       — Ай! Что ты?! Зачем?       — Привыкай, любимых принято носить на руках.       — Эх… Я… Эт-то… Ну…       Я сел на скамью, усадил её к себе на колени и прервал поток междометий поцелуем. Она снова ответила и опять слишком энергично. Тогда я поцеловал её в шею.       — Ой.       Сегодня, видимо, всемирный день междометий. Я поцеловал нежную кожу над ключицей       — Ууу. А.       Вокалистка, блин. Провёл рукой от плеча по предплечью и ладони.       — М…       Гладил по волосам. По телу. Целовал глаза. Шептал нежные слова. Мирай издавала смешные звуки и ластилась ко мне, подставляя лицо и тело для поцелуев. Потом я долго держал её на руках, немного покачивая, пока не почувствовал тяжесть. Она заснула и растеклась по мне, громко сопя.