My newT life

Комнатка за стеклом ничем не отличалась от тех, что Томасу доводилось видеть ранее. Те же светлые стены, кровать, унитаз и раковина. Свернувшись калачиком, на белоснежной простыне лежало полностью обнажённое тело. «Нет, нет, нет! Ах… чёрт, как же больно! Я сижу, привалившись спиной к зелёной стенке туалетной кабины. Перед глазами всё плывёт. Кое-как мне удаётся поднять руку и закрыть засов. Внутри всё сжимается, органы сворачиваются вместе с лёгкими. Больно… Тяжело дышать. Я смотрю в сторону, хватая ртом воздух, будто рыба на льду. Только бы альфы не догнали, только бы! Новый приступ боли. И я складываюсь, прижимая руку к низу живота. Анус пульсирует, и эта пульсация отдаётся по всему телу, прокатываясь волнами мурашек. Я сгибаюсь и уже не разгибаюсь. Нет сил. «Ньют, послушай…» А? Эти слова… Этот голос… Он заставляет меня открыть глаза. Знакомый голос. Кажется, это тот альфа! Я хочу, хочу ответить ему, но не могу издать ничего, кроме сдавленного болезненного стона. Он продолжает говорить, но я уже ничего не разбираю. Меня скручивает всё сильнее и сильнее. Глаза концентрируются только на одной точке, размывая всё вокруг. Да и то даётся мне с трудом. Прижимаюсь лбом к стенке, стараясь дышать как можно глубже. В ушах звенит, картинка исчезает в сползающейся по краям темноте. Мне страшно. Очень страшно. Представьте, что вы засыпаете. Помните тот момент, когда вы ещё слышите разговоры, но не хотите шевелиться? Дальнейшее я помню, как сквозь такую же дрёму. Помню, как появились новые голоса. Уже спокойные и монотонные. Потом громкий звук, снова голоса. И вот, меня берут на руки. Берут и несут. Мне не нравятся эти руки, они грубые. Иногда мои глаза приоткрываются, и я вижу. Лежащий на полу альфа, тела в тёмном коридоре. Потолок скорой помощи. Потом белый коридор. Становится теплее. А потом холодно! И, наконец, температура устанавливается. В глаза бьёт свет свисающих с потолка ламп, кругом люди в белых халатах! Что они собираются со мной сделать? Нет, не собираются. Кажется, уже делают… Что? А… какая разница? Я всё равно ничего не чувствую… Я вижу нежные персиковые стены, свою руку на белой простыне. Вижу раковину и унитаз. Кажется, никого нет рядом. Ну и хорошо, ведь я так устал…» Томас прижался к стеклу ладонями и лицом, так, что его нос задрался и расплющился, превращаясь в поросячий пятачок. В худом изгибе костлявого тела и копне светлых волосы он узнал… — Ньют… — тихо проговорил Томас. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Несколько синхронных ударов обеими руками обрушались на стеклянную стенку. — Ньют! — повторил Томас уже громче. К его огромному удивлению, торчащие плечи вздрогнули, и лохматая голова медленно поднялась вверх. Сердце Томаса сжалось, как будто бы с него упал огромный камень. Бледное лицо с синяками под глазами казалось ужасно знакомым. Ньют приподнялся, опираясь на локоть, и внимательно посмотрел на своего гостя. Да, это действительно был тот самый, его альфа. Хотя… Почему это его? Морщась от неприятных ощущений, избегая сидячей позиции, Ньют поднялся. Потоки воздуха пробежались по влажным от смазки бёдрам, заставляя тело покрыться мурашками. Томас стоял, затаив дыхание, он не мог поверить в происходящее. «Но… течные омеги без метки не могут передвигаться самостоятельно!» Вопреки всем известным ранее фактам, блондин по ту сторону стекла обнял себя одной рукой, сильно ссутулившись. Так внутренности болели меньше, если их сжать. Сделал несколько шагов вперёд на полусогнутых ногах. Достигнув угла, где стекло входит в стену, Ньют прижался к нему боком и медленно сполз вниз. — Ньют, — Томас опустился на корточки и к своему огромному удивлению заметил в стекле три дырки диаметром сантиметров в пять, в сорока сантиметрах от пола. Пальцы альфы тут же проникли в них, цепляясь за стекло. — Послушай, Ньют, я… Томас не знал, с чего начать. Все эти дни он надеялся на встречу, и вот… Встреча. А дальше что? Том смотрел на спутанные волосы, падающие на измождённое лицо. Несчастный омега, которому столько всего пришлось пережить за последнее время. Томас совершенно не знал его. О чём он думает в данный момент, глядя в пустоту за стеклом? Том опустил голову, затем сел прямо на пол, привалился к стеклянной стене, не вынимая пальцев из отверстий. Глаза парня медленно изучали оборудование комнаты. — Я много раз посещал этот центр, — сказал вдруг он. — Каждый раз, как у новых омег начинались течки, отец приводил меня сюда. Ждал, наверное, что я наконец определюсь. И вот шли месяцы, а я… Все эти омеги вызывали у меня только отвращение. Но потом я случайно нашёл платок, и… — Томас выдохнул, вздрагивая от воспоминаний. — Этот запах преследует меня до сих пор. А потом я встретил тебя и… Я не знал, что ты омега. Но почему-то уже тогда мне казалось, что тот платок принадлежал тебе. И пусть я не могу почувствовать твой запах, я чувствую, что определился с выбором. Ньют сидел с отрешенным лицом и полуприкрытыми глазами. Было холодно, но этот холод приносил покой. Стекло охлаждало голову и мысли. В камерах содержания омег работала очень мощная вытяжка. Циркуляция воздуха была настолько быстрой, что запах омеги не выходил за пределы камеры. Даже эти отверстия в стекле, сделанные на случай, если вдруг система подачи воздуха выйдет из строя, не пропускали запах. Томас всё говорил и говорил, а Ньют думал, слушая того вполуха. «Жизнь уже никогда не будет прежней. Пора бы смириться с этим. Я теперь омега, и останусь им навсегда. Мне нужно как можно быстрее найти альфу, чтобы хоть немного утвердить своё новое положение в обществе. И пусть всё это вызывает у меня сильнейшее отвращение, выхода то нет. Тем более… этот альфа вроде ничего. Неспроста меня к нему так тянет с самой первой встречи… Не уверен, что я, говоришь?» Ньют опустил руку, проводя пальцами по внутренней стороне бедра. — Это всё так странно. И то, что произошло с тобой, и в целом. Я не знаю тебя, но почему-то мне кажется, мы могли бы найти общий язык, — Томас говорил уже скорее сам с собой, чем с Ньютом. Как вдруг пальцев коснулось что-то влажное. По коже пробежали мурашки. Томас поднял глаза. Ньют смотрел уже не в пространство, а на него. Полуприкрытые глаза и лёгкая улыбочка. Блики ламп отражались в прозрачной смазке на костяшках среднего и указательного пальцев. Томас вытащил руку из отверстия и поднёс её к лицу. В нос ударил приятный свеже-сладковатый запах пиона и яблока. Томас закрыл глаза, поскуливая от удовольствия. «Чёрт возьми, это и правда он! Ньют — тот самый омега!» Ньют смотрел на трепетно-счастливое лицо альфы, закрыв один глаз. «В любом случае, кажется, это лучший выход…» Прижимая ладони к стеклу, Ньют медленно поднялся, вытягиваясь в полный рост. Томас удивлённо наблюдал за его действиями. Ньют сделал несколько шагов вперёд, придерживаясь за стену, протянул руку и вдавил маленький рычажок в самом низу дверной ручки. «Да, я сразу заметил. Наверное, на случай пожаров. Чтобы омеги и сами могли выйти» Томас, сообразив, что происходит, быстро встал и дёрнул ручку на себя. Стеклянная дверь открылась без сопротивления. И Томас успел подхватить падающего Ньюта, прижав того к себе. В нос ударил умопомрачительный запах омеги. Такой сильный, что аж голова кружилась. Но неимоверное количество лекарств в крови альфы, введённых ему для остановки гона, не позволяли инстинктам взять верх. Придерживая светловолосого парня, Томас поспешно снял с себя белый халат, надел его на Ньюта. Затем подумал немного и стянул толстовку, укутывая в неё окоченевшую омегу. Ньют уткнулся носом в его шею. Ему нравился запах Томаса. Внутри зарождалось странное, не ведомое до этого чувство. Том поднял его на руки и огляделся по сторонам. Кровать вся была влажная от омеги, мягкий ковролин, где тот сидел ранее — тоже. Оценив обстановку, Томас сел на пол, привалившись к стене, устроил парня на коленях, обнимая обеими руками. Рядом с омегой было тепло и уютно. Невероятная волна спокойствия и уверенности окутывала всё тело. Казалось бы, никогда ранее Томасу не было так хорошо. Полное ощущение нирваны. — Меня, кстати, Томас зовут, — сказал он вдруг. — Томас… — повторил омега, приподнимая голову. Голова того уже слабо работала. А внутри всё сильнее и сильнее разгоралось непонятное желание близости. Ньют цеплялся пальцами за футболку Томаса, пытаясь дотянуться и посмотреть ему в лицо. Томас бросил взгляд на мягкие припухшие губы и медленно выдохнул, борясь с желанием. — Томми… — тихо произносит Ньют, заставляя того снова повернуться. Пальцы омеги коснулись гладко выбритой щеки. — Забери меня отсюда, Томми, — произнёс Ньют, и в карих, почти чёрных глазах появился нездоровый слезливый блеск. Сердце Скарсгарда сжалось второй раз. Он накрыл руку Ньюта, затем повёрнул голову и поцеловал ладонь блондина. — Обязательно, обязательно заберу! По ту сторону железной двери, ведущей в коридор, слышатся крики. Шкаф, коим Томас задвинул проход, сотрясается от ударов. — Что это, Томми? — Ньют испуганно вздрогнул. — Ничего, всё в порядке, — альфа провёл рукой по его волосам, скуле, затем взял за подбородок. Ньют не сопротивлялся. Наоборот, подался вперёд, подставляясь под поцелуй. Теперь он омега, и целоваться с парнями для него — естественное явление. Губы Тома тонкие, но очень умелые. Сдерживаться становилось труднее. Поцелуй из нежного перерастал в более страстный и глубокий. Джинсы постепенно пропитывались приятно пахнущей смазкой. Ньют поднялся, обнимая Томаса за шею и удобнее устроился на коленях. Отверстие пульсировало, требуя слияния. Благодаря обилию лекарств в крови Томас мог бы сдержаться, но не хотел. Не видел никакого смысла, а потому слепо шарил рукой, пытаясь расстегнуть ремень джинсов. Пальцы Ньюта сжимали волосы, а губы оставляли пятна засосов на шее. «Ого, какой страстный…» — подумал Томас. — Давай… скорее… — хрипло прошептал Ньют, чьё тело уже изнывало от тяги к альфе. — Да, я… Но в этот момент шкаф с оглушительным грохотом рухнул, и в проходе появились люди. — Что за хрень! — воскликнул кто-то, и в комнату влетел Билл Скарсгард. Он быстро оценил обстановку, но сохранил присущее ему хладнокровие. Только мелко подрагивающие руки выдавали волнение. — Томас, что ты наделал? — произнёс Билл, подходя ближе и прикладывая руку к стеклу. Том сдвинул брови, обнимая Ньюта обеими руками и прижимая к себе, будто старался скрыть от брата. — А что? — рыкнул Том каким-то звериным рыком. — Ты хоть понимаешь, что теперь будет? — Билл закрыл один глаз рукой, подавляя тяжелый вздох. — Мне плевать! Это мой омега! — слюна брызгала в разные стороны. Билл заметил, что голос брата стал намного ниже, а клыки обострились, да и глаза налились неприятным жёлтым цветом. «Неужели лекарства перестали действовать? Этого не может быть!» — подумал Скарсгард. — Что скажет отец, ты подумал? — Билл повысил голос. — Он же выбрал тебе омегу. Родовитого, знатного. А ты связался с этим… — Успокойся, Билл, — на торчащее плечо опустилась большая мощная рука. Билл вздрогнул под её тяжестью. Из-за его спины вышел сам Стеллан Скарсгард. Он был уже не в костюме, а в менее официальной синей рубашке и брюках. Лицо того было покрыто непривычной двухдневной щетиной, а глаза выдавали редкую для него усталость. При виде отца Томас замолк и часто-часто задышал. Его вид выражал полную готовность отстаивать свои интересы до самого конца. Ньют на руках Томаса прижимался к альфе, исподтишка наблюдая за происходящим. Адреналин, выделившейся в кровь, напрочь убил всё предыдущее желание. В принципе, парень знал, что происходящее его мало касается. А с другой стороны Ньют понимал, что причина происходящего — тоже он. И всячески надеялся, что удастся выйти из ситуации… пусть не сухим, но хотя бы живым. Стеллан медленно обвёл глазами сладкую парочку на полу. Взгляд его задержался на расстёгнутых штанах сына и влажных пятнах смазки на одежде. — Вот так значит, да? — отец вздохнул, глядя сыну в глаза. Томас не ответил, только прищурился, выдерживая взгляд. — Что ж… Билл! — Стеллан перевёл взгляд на старшего. — Да? — осторожно спросил тот. — Отзывай охрану. — Что? — и без того круглые светлые глаза стали ещё больше. — Вы не успели, а теперь уже поздно, — ещё один быстрый взгляд на парочку. — Пусть закончат свои дела. Покупкой дома я займусь сам. А ты распорядись выделить комнату для нашего нового члена семьи. И позвони в ЗАГС, пусть зарегистрируют союз побыстрее. — Но пап… — попытался возразить Билл. — Я всё сказал, — холодно отрезал глава семейства и прошёл мимо, удаляясь к двери и оставляя присутствующих в оцепенении. Билл в шоке смотрел на Тома, тот отвечал полной взаимностью. — Ты слышал отца, — хрипло сказал Томас. — Ты знаешь, что делать. — Я-то знаю, — Билл выпрямился, опуская руки в карманы, и посмотрел на младшего сверху вниз каким-то необычно спокойным и уверенным взглядом. — А вот ты — нет.