История Одного Короля

      «Да, необычная сегодня погода…»       Симба, стоя на уступе скалы Предков, тревожным взглядом наблюдал за небом, таким спокойным и безмятежным, которое еще до заката разразится громом и молниями. Зазу уже принес королю тревожные вести: с востока шла гроза. Сильнейшая гроза из всех, что когда-либо видела саванна. Это не сулило ничего хорошего. Лев уже сказал всем львицам прайда, чтобы они сегодня не задерживались с охотой и пораньше возвращались на Прайдрок. Но все же что-то очень сильно тревожило его. Отвратительное предчувствие скорой беды. Ох, хоть бы поскорее прошел этот шторм!       – Все в порядке, любимый? – произнес мягкий голос из-за плеча короля.       От неожиданности Симба вздрогнул и обернулся. Сзади него стояла Нала, добро улыбаясь, устремив на него ласковый взгляд своих прекрасных голубых глаз. В очередной раз поймав себя на мысли, что готов утонуть в них, лев ответил:       – Ничего особенного, дорогая. Просто… Погода меняется.       – Да, я знаю, – потершись мордочкой о шею мужа, сказала львица. – Но ничем страшным это не грозит, ведь так?       – Да, конечно же, – лизнув возлюбленную в щеку, ответил Симба. – А… Где Копа? Я думал, он сейчас спит вместе с тобой.       – Нет: он убежал искать Сараби; хотел рассказать ей про сегодняшнюю выходку Тимона и Пумбы.       – А, ну да, – лев улыбнулся, вспомнив, как сегодня его приятели смешно подшутили над Зазу, подкараулив того во время облета и изобразив, будто Копу, который согласился посодействовать парочке, укусила ядовитая змея. Ох и панику же поднял мажордом! – Скажи, а как там твой братец?       – Нюка? – удивилась Нала. – Все хорошо. Он как раз… – диалог короля и королевы прервал странный стон.       Посмотрев вниз, лев увидел, как к Прайдроку, еле передвигая лапы, подходит львица. Он еще не мог определить, кто это, однако вид охотницы привел короля в ужас: все ее левое плечо было залито кровью. Развернувшись, Симба бросился вниз, одним прыжком покрывая несколько метров. Не прошло и минуты, а лев уже подбежал к соплеменнице. Подняв глаза и увидев его, несчастная на секунду испытала облегчение, но уже мгновение спустя потеряла сознание и с глухим стуком упала наземь.       – Симба! Что с ней? О Айхью! – воскликнула Нала, увидев состояние своей подруги. Наклонившись, она лизнула ее в щеку и слегка потрепала за здоровое плечо. Веки Руни дрогнули, и она тяжело открыла глаза. Переводя туманный взор с Симбы на Налу и обратно, она прошептала: «Помогите».       – Кто? – глухим от ярости голосом спросил лев. – Кто это сделал?       Руни посмотрела на него, будто не видя, и еле слышно прошептала:       – Убийца. Там, у источника, – и вновь провалилась в беспамятство.       Симба ошарашенно посмотрел на Налу. Он был удивлен, сбит с толку, напуган. В ее взгляде он прочел то же самое. Но как король, он обязан что-то предпринять! Растерянность медленно отступала, оставляя место безграничной ярости. Едва сдерживая себя, он сказал:       – Помоги мне.       Нала ничего не ответила. Только кивнула в знак согласия. Она помогла Симбе взвалить на спину тело Руни и шла рядом с ним, когда он поднимался по камням к пещере, следя, чтобы львица не упала. Дойдя до входа, король увидел Зазу, тихо дремавшего в тени грота.       – Зазу! – громовым голосом сказал лев.       От неожиданности мажордом подпрыгнул и, распушив все перья, заголосил:       – Если вы, чертовы тунеядцы, еще хоть раз посмеете так меня напугать, я… – и тут он заметил, что перед ним стоит Симба. – О! Сир! Простите, ради Айхью! Я просто решил, что это опять эти двое…       – Немедленно собери весь прайд! – железным тоном приказал Симба. – Пусть все бегут к источнику немедля. А потом лети к Рафики и скажи, что у нас ранили львицу.       – Что? Ранили? Кого? Кто? – посыпал вопросами мажордом.       – Нет времени! Я сказал: живо! – прикрикнул на Зазу король. Птица пару секунд удивленно смотрела на него, а после взмахнула крыльями и взмыла в воздух. Лев же, аккуратно положив Руни в тень пещеры, повернулся к Нале и сказал:       – Пусть Копа и Нюка останутся с Сараби. Мы пойдем к источнику. Он не мог далеко уйти.       Львица, хоть и была в ужасе от происходящего, все же сумела сохранить хладнокровие. Коротко кивнув, она развернулась и вместе с Симбой бросилась из пещеры в сторону источника. Ни король, ни королева не увидели, как кто-то пятнистый, прятавшийся до этого в тени большого дерева у подножья Прайдрока, неуловимо быстро скрылся за поворотом тропы, ведущей на маленький уступ. Тот самый, где некогда жил Скар…       Погода действительно менялась. Обычно в полдень никогда не было сильного ветра, но уже буквально через час начинал дуть легкий ветерок, освежающий саванну после жары. Однако сегодня все было иначе. Воздух, спертый и душный, будто предвещал неприятности. И хотя небо пока что было чистым и сияло девственной голубизной, откуда-то с крайних пределов, с востока, надвигалась черная громада туч.       Сараби, отдыхая от дневной жары на маленьком уступе, нахмурилась, смотря на приближающийся фронт.       – Сегодня будет гроза, – тихо проговорила она.       – Что, мам? – переспросил молодой лев, отвлекшийся игрой с маленькой мышкой. Точь-в-точь как его отец много лет назад. Посмотрев на своего приемного сына, львица улыбнулась. Нюка очень сильно изменился с момента их первой встречи, однако она все еще помнила тот крохотный комочек, прижавшийся к ней и тихо всхлипывающий от горя. Теперь же это был вполне сформировавшийся молодой лев. Маленькая челка успела превратиться в полоску черной гривы, идущую от макушки вдоль по хребту; взгляд же ярко-красных глаз, унаследованных от матери, навсегда запечатлел в себе скорбь и печаль. Как же не повезло этому львенку!       – Я говорю, Нюкки, что сегодня будет гроза, – ласково улыбнувшись, ответила Сараби.       – Мам! Ну сколько раз я просил тебя так меня не называть! – взорвался лев.       – Что такое? Малышу Нюкки не нравится его имя? – спросил чей-то высокий голос. Из-за поворота тропы выбежал совсем маленький львенок. Копа, сын Симбы и Налы, очень быстро рос. И был таким же непоседой, как и его отец в детстве. Прошло чуть больше месяца с момента его рождения, а он уже успел причинить немало забот и родителям, и бабушке. Да что там – всему прайду!       Тряхнув головой, чтобы смахнуть ниспадающую на глаза челку красных волос, которую он уже гордо именовал гривой, львенок радостно поздоровался:       – Привет, бабушка Сара… – но договорить он не успел.       В этот раз Копа просчитался. Ему, конечно же, еще не рассказали о прошлом Нюки – мал он еще для таких историй. Однако в прайде никто так остро не реагировал на пустяковые обиды, как сын Скара и Зиры, и это уж маленькому принцу надо было бы знать. Одним прыжком подскочив к малышу, он с силой прижал его лапой к земле и прорычал, оскалив белоснежные острые клыки:       – Если ты, никчемный маленький шерстяной ошметок, еще хоть раз посмеешь меня оскорбить, я тебя…       – Нюка! Быстро прекрати! – гневно воскликнула Сараби.       – Он первый начал! – обиженно ответил лев, однако львенка отпустил. Копа, отряхиваясь от пыли, в страхе попятился назад. Ему никто и никогда еще не давал столь решительный отпор. Он уже живо представил себе, как Нюка перегрызает ему горло и зло хохочет над его маленьким телом.       – Малыш, – ласково проговорила Сараби, бросив на приемного сына укоризненный взгляд, – не бойся. Нюка просто пошутил. Иди ко мне.       Копа, хоть и дрожал от страха, все же подошел к львице, не сводя полного ужаса взгляда с молодого льва. Нюка же, презрительно фыркнув, лег на землю у самого края и устремил взгляд вдаль. Он слышал, как Сараби нежно приласкала львенка, и в его душе, подобно яду черной мамбы, стала разливаться ревность и злость. Нет, она никогда не полюбит его как собственного сына. Даже внук для нее значит больше, чем он. Слезы, неприятно защипав глаза, покатились по его щекам. Неужели он мало вынес в этой жизни?       Сараби, хоть и утешала своего внука, все же не сводила глаз с Нюки. Ее сердце разрывалось от боли, когда она увидела, что он плачет. Тихо, очень ласково и нежно, она позвала:       – Ню, подойди сюда.       – Не хочу, – еле сдерживая всхлипывание, ответил лев, упорно продолжая смотреть на пейзаж саванны.       – Я знаю, – ответила львица. – Но все же очень прошу: подойди ко мне.       Лев не отвечал. Он нехотя поднялся на лапы и, избегая взгляда Сараби и Копы, подошел к ней:       – Ну что?       – Ляг, пожалуйста, рядом, – с улыбкой проговорила охотница.       – Не хочу.       – Пожалуйста… – львица протянула лапу и, повернув голову приемного сына, заглянула в его ало-красные глаза. Нюка, завороженно глядя в прекрасные светло-карие глаза Сараби, сам не заметил, как лег и прижался к ней, уже не стесняясь всхлипывать.       – Тшш… Тише, мой маленький. Все хорошо. Я люблю тебя, – ласково поглаживая сына по голове, прошептала львица. – Копа, – обратилась она ко львенку, который, широко открыв глаза, изумленно смотрел, как обычно такой бесчувственный и брутальный Нюка превратился в сентиментального котенка, – я тебя очень прошу, не задирай его, ладно? Ты видишь, как он расстроен?       – Я… – растерянно проговорил Копа. – Я... Хорошо. Больше не буду… Нюка, – обратился он к молодому льву, – прости меня, пожалуйста.       Черногривый лев, не поднимая головы, пробурчал что-то вроде: «Ладно. Ты меня тоже». Сараби улыбнулась и крепко обняла двух львят. Нюка прижимался всем телом ко львице, желая быть как можно ближе. Копа же уютно устроился между ее передних лап, позволив ей вылизывать его. Они полностью посвятили себя друг другу и потому так и не заметили, что за ними наблюдают.       – Как трогательно, – произнес чей-то тихий, но оттого не менее грозный голос из-за спины львицы.       Сердце Сараби, еще мгновение назад исполненное теплотой нежности, будто окунулось в источник ледяной воды. Бросив взгляд на Копу и Нюку, она увидела, что те, замерев, с ужасом смотрят на кого-то. Медленно, не делая резких движений, она встала и обернулась. Прямо перед очередным поворотом тропы сидел огромный леопард. Хитрая ухмылка, играющая на его морде, периодически обнажала острые белоснежные клыки. Взгляд ярко-зеленых глаз не отражал ничего, кроме хладнокровия и безжалостности. Мощные передние лапы венчались четырьмя черными, как ночь, когтями, которые убийца то выпускал, то снова втягивал. Яркое солнце будто освещало его изнутри, играя и переливаясь на великолепной оранжевой шкуре, обходя тем не менее черные пятна.       – Кивули… – ошарашенно проговорила львица.       – Не делай вид, будто удивлена, Сарри, – закатив глаза, ответил леопард. – Ты ведь уже давно знала, что это я.       – Что ты тут делаешь? – оскалив клыки, прорычала охотница. – Предупреждаю: если хоть волосок упадет с Нюки или Копы…       – О! Обязательно упадет! Только вот ты этого не увидишь…       – Не смейте угрожать моей маме! – подал голос Нюка. Хоть он и дрожал, но все же встал в боевую стойку, загородив Сараби от незнакомца.       – Не делай глупостей, малыш. Я не желаю тебе зла, – «добродушно» улыбнулся браконьер. – Уйди с дороги.       – Убирайтесь прочь! – прорычал лев. – Я знаю, кто Вы такой! Вы убийца! Изверг! Вы…       – Довольно! – тут же изменился в лице леопард. Один удар могучей лапы, и Нюка, будто невесомое перышко, отлетел в сторону, тяжело ударившись головой о скалу, и больше не шевелился.       – НЮКА! – в ужасе завопила Сараби. Ей в одно мгновение стало все равно, кто противник и какие у нее шансы на победу. Она лишь видела тело своего сына, бездвижно лежащее рядом. Отомстить. Больше ничего. Заставить этого выродка страдать так, как ему и не снилось. – ТЫ! Мерзавец! Умри!       Сжавшись на миг, львица выбросила вперед свое изящное тело в невероятном прыжке, оскалив зубы, обнажив когти. Невыносимый страх затуманивал взор, неописуемая ярость пожаром горела в глазах. Убить! Убить его! Но заветному желанию не суждено было сбыться…       Сараби, будто Нуума много лет назад, видела, как Кивули молниеносно отступил к скале с довольной улыбкой и со всей силой ударил ее, еще не успевшую приземлиться, мускулистой передней лапой. Дезориентированная, потерянная, Сараби даже не успела понять, что происходит. Только уступ, стремительно поднимающийся куда-то вверх, и полет длиною в жизнь. А земля все ближе, ближе, ближе… Один удар: и больше ничего, кроме всепоглощающей темноты и боли.       Кивули равнодушно смотрел, как прекрасное стройное тело львицы разбилось о твердую землю. Крови не было, лишь передние лапы неестественно вывернуты, да хребет в одном месте сместился чуть в сторону. Красивая смерть. Пусть и не обязательная.       – Жаль… – без тени грусти сказал леопард и обернулся.       Нюка так и лежал возле скалы, оглушенный. Из небольшой раны на голове тоненькой струйкой вытекала кровь. «Зира меня убьет» – с грустной улыбкой подумал леопард. Оглядевшись, убийца увидел маленького львенка, который, в ужасе от происходящего, прижался к скале и дрожал, как одинокий лист на дереве в бурю. Кивули не боялся, что он убежит – Копа сейчас парализован шоком. Он, наверное, даже забыл, как его зовут. Да, о нем можно не беспокоиться…       Услышав тихие шаги, убийца обернулся. Из-за поворота вышла Руни, целая и невредимая, за исключением нескольких царапин на плече. Трюк удался. Теперь оставалось только ждать.       – Ты берешь Копу, а на мне Нюка, – сказал ей Кивули. Та лишь кивнула и, подойдя к дрожащему львенку, взяла его в пасть. Как и думал леопард, он не возражал. Он вообще сейчас вряд ли понимал, где находится. Львица тем временем скрылась за поворотом, рысью бросившись в сторону Слоновьего Кладбища. Кивули уже собирался взвалить себе на шею тело Нюки и последовать за ней, как вдруг его внимание привлек тихий стон. Изумленно оглядевшись, убийца подошел к обрыву и посмотрел вниз. К его искреннему удивлению, он увидел, что Сараби открыла глаза. Значит, она жива! Пока… Довольно ухмыльнувшись, браконьер бросил взгляд на Нюку. Времени еще предостаточно. Ему надо закончить начатое дельце.