Память

В глубокой задумчивости Франкенштейн наливает благородному горячего чаю. Раньше он был дорог Ноблесс, тому, кто был всё время один, а потом его, ещё совсем маленького забрали у Рейзел-нима. Франкенштейн не хотел оставлять его. Пусть даже кто-то будет против того, что он остаётся, он всегда хотел быть рядом. Впредь никто не должен их разлучить. Немного силы чёрного копья и в чашку упало несколько капель густой крови. Если он примет его кровь, он, всего лишь человек, будет следовать за ним, куда бы он не пошёл, и никогда не оставит одного. -Это твой выбор, Франкенштейн? — пригубив горячий чай, спросил Ноблесс, чьи глаза вспыхнули алым пламенем. — С этого момента между нами заключён контракт. -Да, Мастер, — преклонив колено и склонив голову, сказал человек, в душе ликуя, что его персональный бог принял его. Теперь их никто не разлучит, потому что теперь они связаны контрактом. Никто не встанет между ними. -Франкенштейн, подойди, — сказал Рейзел, ставя кружку на стол. -Мастер? — спросил человек, невольно садясь на пол в ногах Ноблесс. Холодные пальцы коснулись виска, отчего Франкенштейн вздрогнул и вопросительно посмотрел в алые глаза, что с нежностью смотрели на него. Прикрыв глаза, человек прижался к ладони господина, чтобы тут же поражённо распахнуть, видя, как в голове проносятся картинки. *** Маленький мальчик, крепко обнимая благородного за шею, тихо плакал, смотря, как горящая деревня отдаляется от них. Франкенштейн готов душу копью отдать, что это он сам. С трудом верилось, что это он, но его глаза не могут обманывать. «Не оставляй меня» — попросил мальчик. «Не оставлю» Картинка сменяется на другую. Ноблесс впервые за всю дорогу опустил его на землю, но вместо этого взял за руку. А он, тогда ещё маленький Франкенштейн, был только рад — в прохладную ладонь он вцепился двумя руками. «Вы планируете оставить его у себя?» — спросил Генджутель. «Да» У Франкенштейна была своя комната. Довольно большая для ребёнка, а ночью в ней стало очень страшно, ведь в особняке, кроме них никого не было. Спрыгнув с большой кровати, мальчик побежал к комнате, где был Ноблесс. Благородный лежал на такой же большой кровати, даже не удосужившись раздеться. Потеребив край ночной рубашки, Франкенштейн тихо подошёл к кровати Рейзела, однако стоило ему приблизиться, как Ноблесс сел, вопросительно смотря на него. «Мне страшно» «Иди сюда» — позволив себе мягкую улыбку, сказал Рейзел. Забравшись на колени благородного, Франкенштейн вцепился в рубашку Ноблесс. Через несколько мгновений вместо его рубашки появились чёрные брючки и блузка с чёрной лентой у ворота. «Мы же всегда-всегда будем вместе?» Ничего не ответив, Рейзел лёг обратно, крепко обняв маленького Франкенштейна, прижимая хрупкое тельце к себе. Не отпуская рубашки благородного, мальчик погрузился в глубокий сон. «Рейзел-ним, он не может больше здесь оставаться» «Почему?!» — возмутился Франкенштейн, которому исполнилось семь лет — в доме Ноблесс он жил уже два года. «Рейзел-ним, он должен расти среди людей — его место там» — Ноблесс отвернулся к окну. «Господин?!» — с отчаяние позвал мальчик. — «Ты же обещал, что мы всегда будем вместе!» Приблизившись, Рейзел легко щёлкнул Франкенштейна по лбу, отчего тот потерял сознание, оседая на пол. Вернувшись к окну, Ноблесс вновь устремил свой взгляд вдаль, а потому не видел, как Генджутель подхватил лёгкое тельце и унёс его.