***
Каве выглянула в окошко иллюминатора, чуть ли не впервые за весь многочасовой полет оторвавшись от книги, оказавшейся просто каким-то кладезем невероятно полезных знаний. За окном, к небольшому удивлению девушки, только вставало солнце. Да, в Сиднее сейчас ещё и восьми утра нет, хотя в ее родном городишке выходит почти что полночь.«Тем лучше, значит когда я приеду к родителям, для них будет утро, хотя разница во времени просто чудовищна».В самолете Каве повезло с местом, так как сидела она хоть и в конце воздушного судна, но зато одна и у окошка. Так что она могла читать книгу, абсолютно не боясь, что ненароком взглянувший на ее содержание сосед, сочтёт ее за экстремисту или поднимет дикий вопль по всему салону. Кстати о книге, с одной стороны Каве была рада такому объёму новой информации, которую она разумеется запомнит, так как старалась вчитываться в текст и запоминать все от корки до корки, но с другой стороны глаза у молодой ведьмы просто слипались от долгого и почти безостановочного чтения, не принёсшего ей никаких знаний, способных решить ее проблему, хотя безусловно расширивших ее кругозор. Но вот, пилот объявил о начале снижения самолета, и Каве, находящаяся в смешанных чувствах, убрала книгу обратно рюкзак и пристегнулась, все ещё глядя в окно иллюминатора, и наслаждаясь картиной рассвета, открывшийся ей в таком необычном для неё ракурсе.***
Выйдя из здания аэропорта, Каве зажмурилась, борясь с ярким утренним свет, сильно резанувшим ей глаза. Такси девушка поймала быстро, и с истинно британским акцентом, появившимся у неё во время учебы в Англии, назвала адрес по которому проживали ее родители. Оказалось, что ехать до туда ей придётся никак не меньше чем полтора часа, так как ее родители купили особняк, расположившийся в каком-то небольшом посёлке у моря, подальше от шума города. Пока они ехали, Каве с удовольствием рассматривала живописные пейзажи за окном, быстро сменяющиеся друг другом. Водитель включил какую-то спокойную и приятную мелодию, появившуюся видимо совсем недавно, так как Каве чувствовала сильное ее отличие от того стиля, который был популярен пять лет назад. Но все же девушка сочла подобную музыку, хоть и немного странной, но весьма приятной и чуть было не заснула, но вовремя вспомнила о том, что надо было бы придумать,что она скажет родителям, объясняя своё почти пятилетнее отсутствие. Увлекаемая такими мыслями, девушка не заметила, как машина остановилась напротив довольно таки не маленького особняка, построенного в современном стиле. Стены были выполнены из красного камня, а окна на втором этаже доходили от пола до потолка. Крыша была сделана из незнакомого девушке материала и слегка свисала с левого края, установленная под довольно острым углом. Вообщем для Каве, привыкший за последнее время к постройкам, а-ля замок, видеть подобное творение современных архитекторов было в новинку. Расплатившись с водителем, молодая ведьма вышла из машины, и вдруг разнервничалась. Какое-то не очень хорошее предчувствие наплыло будто из неоткуда и абсолютно не желало оставлять юную особу. Девушке потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки и наконец подойти к невысокому, плетёному забору, полностью обвитому виноградом. За ним виднелся сам дом и несколько деревьев, хотя разглядеть что-то конкретное было невозможно. Возле крохотной дверки, сперва даже незаметной висела аккуратная белая вывеска, указывающая точный адрес, который полностью совпадал с тем, который Каве выучила ещё в пятнадцатилетнем возрасте, клятвенно пообещав матери никогда его не забывать. «А ведь я и вправду сдержала обещание,— невесело, даже как-то нервно усмехнулась девушка,— не забыла. Помню». И Каве, скрипя душою как только могла, нажала, на висящий чуть ниже адреса звонок. После довольно неприятного звука, сломанной скрипки, раздавшегося на всю округу, Каве принялась ждать хозяев дома, попутно осматривая территорию вокруг. Рядом с домом ее родителей стояли особняки похожих типов. Также двухэтажные, но зачастую выполненные в более классическом стиле. Дорога, состоящая из двух полос, туда и обратно, была явно новая, и свежепокрашенная. На любом участке виднелось как минимум пара деревьев, как максимум, не виднелось ничего, кроме деревьев. Вообщем район довольно зелёный и явно не бедный. И вот, наконец Каве услышала звук, открывающегося замка, и обратила все своё внимание на дверь. Волнение до этого немного отошедшее на второй план из-за разглядывания местных красот, вновь накрыло девушку с головой, выдавая самые худшие варианты предстоящей встречи с родителями. За те несколько секунд, которые потребовались хозяйке дома чтобы открыть дверь, Каве представила все варианты разговора с родителями, начиная от жуткого скандала, и заканчивая слезами обоих родителей. Девушка накрутила себя до такого состояния, что казалось она сейчас просто развернётся и убежит, дабы избежать встречи. Каве уже действительно хотела развернуться и побежать вдоль дороги, как дверь всё-таки открылась, представляя взору молодой ведьмы загорелую, невысокую немного морщинистую женщину с русыми волосами и зелено-карими глазами, смотрящими с просто нечеловеческим теплом и заботой, на названную гостью. Каве была так счастлива вновь увидеть мать, что слезы подступили к ее глазам. Девушка не могла произнести и слова, и больше всего желала просто броситься на шею к столь любимому и дорогому человеку, рассказать все что накопилось, все что с ней произошло. Ей так хотелось чтобы все стало как в детстве, и мама нежно обняла ее, аккуратно гладя по головке, и шепча, что все хорошо, и что она ее любит, что добро всегда победит и все будут жить долго и счастливо, что она всегда будет рядом. Каве затопила такая щенячья нежность, восторг и любовь… Любовь к этой женщине девушка не смогла бы ни описать словами, не передать жестах. Юная ведьма чувствовала такое бесконечное счастье и была так благодарна судьбе за семью, что забыла обо всех проблемах, о боли и вновь на несколько секунд стала маленькой доверчивой девочкой Таней, не знающей о мире магии, не видевший смерть, и не участвовавшей в государственном перевороте. На несколько секунд она стало просто счастливой дочерью, вновь встретившей свою мать после долгой разлуки… Но то были секунды, секунды полнейшего счастья, разлетевшегося, разбившегося как осколки стекла, и навсегда врезавшиеся в нежное сердце девушки, ломая ее окончательно, причиняя боль, и смертельно раня ее и без того окровавленное от едва заживших шрамов сердечко. Счастье разлетевшегося от таких простых слов: — Здравствуйте, Вы чего-то хотели, юная мисс? «Нет. Нет! НЕТ! Так не может быть! Это нечестно! Так не правильно!— видимо весь ужас осознания ситуации отразился на лице девушки, потому что хозяйка дома спросила с явными нотками волнения в голосе: — Мисс, с Вами все хорошо? У Вас что-то случилось? Каве не могла, нет не хотела верить. Ее родители не могли забыть собственную дочь! Каве всегда знала, что мама узнает ее из тысячи, по изумрудным глазам и абсолютно золотым волосам, доставшимся от отца. Она не могла не узнать ее, если только… Каве прикоснулась к браслету, проникая в сознание матери, моля все богов, чтобы наткнуться на блок, закрывающий матери память об ее драгоценной дочурке. Любой блок можно снять. Она сильная ведьма, она сможет. Сейчас Каве даже забыла о слабости своего браслета, так как какая-то сила и внутренняя уверенность твердили ей, что она сможет, только бы это оказался блок. Если ее просто стёрли из сознания родителей, она этого не перенесёт. Каве забралась так глубоко, что увидела воспоминания о детстве ее матери, но никакого блока не было. Ее больше не было. Нельзя вернуть утраченные воспоминания. Никак. Ведьма знала, что только очень сильный маг мог полностью стирать воспоминания людей, зачастую они просто блокировались, но тут… Не за что было даже уцепиться… Идеальная работа. И Каве знала только одну ведьму, которой было выгодно полностью стереть память ее родителям. Только она одна смогла бы провернуть подобное. Только эта старая карга могла забрать у неё последнее право на счастье, только она могла поступить столь жестоко. «Прабабка. Марьяна. Тварь. Стерва. Ненавижу,»— и вся нежность, вся любовь, все счастье, что девушка только что ощущала от столь долгожданной встречи с матерью медленно, но верно начало перетекать в ненависть. Жуткую, страшную, почти животную ненависть. Никогда Каве никого так сильно не ненавидела, ни Лютогора, ни Вордака, никого. Казалось эта ненависть просто въедалась в кожу, заставляя ведьму сжать кулаки, чуть потрясываясь от напряжения. — Мисс?— вновь подала голос женщина, которая когда-то звалась ее матерью. — Прошу прощения, — едва выдавила из себя Каве, всеми силами стараясь не сорваться на крик. Слез больше не было, только ярость, только ненависть. Но она должна попробовать, должна попытаться в последний раз,— Скажите госпожа Окрайчик,— переходя на русский, как можно спокойнее спросила Каве,— у Вас когда-нибудь была дочь? — Нет, — уже настороженней спросила женщина, так же переходя на русский, — откуда Вы знаете мое имя? — Ваш муж сейчас дома? — Каве все же захотелось хотя бы увидеть отца. — Нет, сейчас на пляже и вернётся только через час. Но Вы не назвали своё имя? Это связано с работой моего мужа? — Кэвелин Лизард. Нет. Мне жаль. Прощайте,— после этих слов Каве вновь проникла в сознание матери и с ювелирной точностью вырезала фрагмент их разговора, остановившись на самом первом вопросе заданном матерью,— Нет, простите я ошиблась адресом. До свидания. Женщина улыбнулась и сказала: — Ничего страшного. До свидания,— а затем закрыла дверь. Каве просто стояла и смотрела на дверь за которой жили самые дорогие ей люди, не помнящие ни ее имени, ни вообще ее существования. Сильно плакать, кричать или истерить уже не было. Казалось внутри девушки что-то оборвалось, что-то что заставляло ее держаться и стойко переносить все невзгоды, прощание с любимым мужчиной, ослабление ее магической силы… все. Накатила какая-то апатия. Захотелось просто банально поспать и забыть все, что произошло в последние три дня. Или четыре? Несмотря на абсолютное безразличие ко всему Каве буквально физически ощущала, как быстро бьется ее сердце. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук… В глазах помутнело, и девушка осела на асфальт. Сердце болело нещадно. Каве просто легла рядом с дорогой и уставилась в небо, каким-то шестым чувством осознавая, что если она сейчас закроет глаза, то уже никогда не проснётся. Она просто смотрела в голубое небо, не думая ни о чем. Лишь где-то на задворках сознания промелькнула мысль: «Инфаркт или инсульт? Интересно меня успеют довести до больницы или даже не заметят, посчитав что я просто свихнулась и решила полежать вдоль обочины? Неужели я умру столь бездарно? Хотя, какая разница…». Глаза слипались от усталости и хотелось спать, но девушка упорно смотрела в небо, на разрешая себе даже моргать. Дышать было тяжело, так как казалось будто что-то необычайно тяжелое сдавливает грудь крепкими тисками. Поэтому вдохи получались тяжелые и рваные. Солнце пекло так сильно, что по всему телу начали выступать капельки пота, а волосы стали противно прилипать к лицу. Жара и высокая влажность воздуха делали своё дело, поэтому вскоре Каве почувствовала, что не может пошевелить не одной частью тела. Казалось, что сердце перестаёт биться, отказываясь переносить кровь по телу. И если сначала девушку били мелкие судороги, то сейчас на неё накопила безмерная усталость. Не хотелось ни двигаться, ни даже дышать. Девушка чувствовала, что сознание и ясность рассудка начинают покидать ее, мысли потеряли конкретику, а вдохи стали все более редкими. Но вот какая-то сила заставила Каве вновь приоткрыть глаза, казалось эта сила наполняла ее всю, кружилась вокруг, не разрешая девушке уснуть, но и не придавая сил. Все на что Каве была способна, это лежать, тупо смотря в небо, не получалось даже заставить себя думать и составлять в голове связные предложения… Не ясно сколько она так пролежала, но в какой-то момент в потоке сумбурных мыслей девушка с трудом, но смогла вычленить одну: «Я не хочу умирать…». Она казалась такой верной и правильной. Единственно важной. Верной, как нежные объятья матери, которая ее больше никогда не вспомнит… Правильной, как ее магическое превосходство над другими, ныне канувшее в лету… Важной, как властный поцелуй Рика, которому она теперь не нужна… Так больно. Просто больно. Больно всему телу, каждой его клеточки, больно даже душе. «Когда-то и ему было также больно, как мне сейчас, когда-то и он потерял все. Но он справился. Как ты тогда сказала? Пережить такое трудно, почти невозможно… Да, но он справился. Он смог. Сумел, нашёл то, ради чего стоит жить… Он тоже прочувствовал всю эту боль, прошёл через неё и стал великим. Стал правителем. Да, Каве, именно из такой душераздирающей боли и рождаются великие… Нельзя стать великим, сидя дома, почитывая книги. Нельзя стать великим, живя по наитию. Нельзя стать великим, не узнав этой боли… И, ты, ее узнала, Каве… И должна определиться. Здесь. И. Сейчас. Ты либо будешь великой, пережив эту боль, либо умрешь… И все своим естеством вцепившись в эту мысль, Каве попыталась встать. «Нет ничего дороже жизни». Приподнялась на локтях. «Все можно исправить, кроме смерти». Села. «<i>Ты ещё столького не видела!» Перекатилась на колени. «Ты станешь сильнейшей ведьмой!» Встала на одно колено, приподнявшись, и уперевшись руками в асфальт. «Только живи!» Поднялась на ноги. «Живи!» Выпрямилась. «Живи!» Вдох-выдох. «Живи!» Вдох-выдох. Ведьма резко вдохнула, согнулась пополам и закашлялась. «Черт, я ведь чуть ласты не склеила!»— а затем зашлась немного истеричным смехом. Девушка смеялась долго и заливисто, а потом вновь резко согнулась и закашлялась. — Поздравляю, Каве!— вслух сказала девушка, откашлявшись, — Ты свихнулась! А затем вновь заливисто рассмеялась. — И что ты теперь будешь делать? — вновь сама с собой заговорила ведьма, успокоившись, — Ну, для начала неплохо бы отоспаться. Надо вернуться в Сидней и снять номер в отеле. Так надо появиться в каком-нибудь безлюдном месте. Скажем, в туалете аэропорта. Решено! И девушка коснулась браслета, а затем чуть не грохнулась в унитаз, едва удержав равновесие балансируя на его бортиках, после таких кульбитов, усталость как рукой сняло. Девушка резко спрыгнула, распахнула кабинку и широким шагом направилась к выходу из аэропорта. Вновь поймав такси, девушка попросила водителя отвезти ее в какой-нибудь хороший отель. Пока они ехали Каве вдруг задумалась: « А почему собственно я не умерла? Вероятно, мне помогла моя магия, которая и смогла дать мне несколько минут, чтобы понять ситуацию и начать бороться. Это определённо была моя личная магия, никак не связанная с браслетом или даже ключом. Наверно именно поэтому я так легко оправилась и была даже в состоянии совершить ультропрыжок, вероятнее всего она на меня все ещё действует, не давая мне потерять сознание. Интересно… Надо будет позже изучить этот феномен». Но вот таксист остановился напротив небоскреба. Каве расплатилась и вышла из машины, а затем даже не взглянув на название прошла сквозь стеклянные двери и направилась к ресепшену, где улыбаясь на неё смотрела девушка приятной наружности. Каве выдавив из себя улыбку вновь прибегла к помощи своего чудесного английского и сказала: — Здравствуйте, мне нужен одиночный номер на сегодня и завтра. — Конечно, мисс. Есть ли какие-то пожелания к номеру? — Оформите его побыстрее,— мило улыбнувшись сказала Каве, доставая из сумки паспорт. — Конечно, мисс. С Вас 515 долларов. Каве, расплатившись, взяла ключ от номера и направилась в сторону лифта, обдумывая какой вид ей откроется на город с пятьдесят шестого этажа на котором, как сказала девушка, находились ее апартаменты. Но на вид она полюбоваться так и не смогла, потому что как только вошла в номер, то увидев кровать, не раздеваясь и даже не снимая обувь, рухнула на неё и забылась тревожным сном, а может просто потеряла сознание, что в последние несколько дней стало для неё довольно таки привычным занятием.***
Она падала. Вниз головой, летя в какую-то пропасть. Падала маленькой ящеркой, зеленой с изумрудными глазами. Падала быстро, ощущая невероятный страх от предстоящего столкновения, но внизу было темно, хотя сил и уверенности это отнюдь не прибавляло. А ящерка все падала и падала… Она уже почти отчаялась, как наконец она увидела землю, так близко, так страшно… Эта земля олицетворяла собой смерть, ведь упади, и умрешь… А умирать не хотелось… Почему-то ящерка была уверенна, что должна выжить, должна бороться… Но как? Как падая, так долго можно остановиться, замедлить падение и избежать смерти? Ящерка отчаянно барахталась, тянулась вверх, боролась… «Я хочу жить!»— наконец взвыла она, и случилось чудо… Ящерка так сильно, упорно и долго боролась, что случилось чудо… Она почувствовала, что за спиной с дикой, просто нечеловеческой болью, пробиваясь сквозь кожу, раздирая мышцы и окрашиваясь красной кровью, ее кровью, прорастают два крыла… И ящерка изо всех сил замахала ими. Сперва неумело, но раз за разом всё лучше и лучше, а затем взмыла вверх прямо над самой землёй. Ящерка снова летела, но на этот раз это было не падение, это был истинный полет, уже вовсе и не ящерки… и уже вовсе и не зеленой… лишь красивые глаза - изумруды могли выдать в этом свободном, гордом и величественном кроваво-красном драконе некогда слабую и наивную, зеленую ящерку…***
Вдруг Каве проснулась. Она сама не поняла от чего. Просто проснулась. Взглянула в окно. Солнце только садилось и вид на молодой город Сидней был просто изумительным. И тут Каве подумала о своём сне… Странный он был… Слишком уж реальный… И у девушки мелькнула шальная мысль: «Может я и вправду переступила через проклятье… Может отныне я больше не ящерка? Но дракон… Не помню, чтобы хоть кто-то умел оборачиваться магическим существом, но… Я ведь сделала выбор. Я буду великой. Нет, я уже великая. Ты достойна этого перевоплощения, как никто другой! Ты больше не ящерка! Ты — дракон!»— и Каве, уже точно зная в кого обернётся, резко вскинула руки и… Посреди огромной постели, с которой открывался умопомрачительный вид на закатный город, стоящий на берегу моря, сидел небольших размеров, примерно метровый ало-красный дракончик с изумрудными глазами в которых плескалось гордость и самодавольство…