Зеркало памяти

      – Доброе утро! На завтрак кофе и тосты, будешь? – Стивен пытается начать день с хорошей ноты.       – Да, – коротко отвечает Локи, бессознательно проводя ладонью по ещё влажным после душа волосам, отчего несколько юрких прозрачных капель скатываются с тёмных прядей и, проскользнув по шее, прячутся за воротом лёгкой пепельно-серой рубашки. Стивен мысленно отмечает, что этот цвет не слишком уж подходит к по-прежнему болезненно бледной коже, делая её оттенок ещё более прохладным.       – Тогда садись, всё готово.       Локи послушно садится, не проронив больше ни слова. После вчерашнего он почти не разговаривает, и Стивен уверен, что треклятый детектив, сам того не подозревая, сказал вчера что-то не то; что-то, что определённо помешает, казалось бы, выверенному до мелочей плану по возвращению памяти богу обмана. Он внимательно наблюдает за сидящим напротив богом, замечая, что тёмные круги под глазами наконец-то стали чуть светлее, а пальцы, осторожно удерживающие изящную кружку с обжигающим крепким напитком, больше не дрожат. Завтракают они в полном молчании, но после того, как Локи допивает свой кофе, Стрэндж всё же спрашивает:       – Не хочешь поговорить о вчерашнем?       – Нет. Но ты хочешь, – Локи, кажется, внимательно разглядывает свои пальцы, – только вот мне нечего тебе сказать.       – Что тебе сказал детектив?       – Что он будет рад любой информации, которую я вспомню.       – И всё?       – Да.       Разговор никак не клеится, и повисшее в воздухе напряжение становится всё труднее игнорировать. Стивен старается скрыть нарастающее раздражение, ведь Локи, несмотря на своё состояние, всё так же умён и даже слишком догадлив. Сознание тут же услужливо добавляет «и красив», но Стрэндж мысленно отмахивается от этих слов, как от назойливого комара. Потому что не до этого сейчас. Потому что и без того непростые взаимоотношения, которые сложились у них за время пребывания бога обмана на Земле, теперь хуже некуда. Потому что между ними не произошло ничего серьёзного, и в то же время случилось нечто настолько значимое, что оба так и не смогли поговорить друг о друге до того проклятого дня.       Потому что у Стивена такое чувство, что он теряет даже это хрупкое, неназванное нечто.       – Я видел сон этой ночью, – внезапно говорит Локи, и Стивен, невольно погрузившийся в собственные невесёлые мысли, едва заметно вздрагивает. – Я в каком-то ужасно тёмном, пустом месте, вокруг нет ничего осязаемого, и единственное, что я могу видеть, это дорогу под своими ногами, потому что она... – Локи на секунду запинается, быстро облизывая губы, – она как будто светится разными цветами. Я кричу что-то в эту тёмную пустоту, как будто хочу позвать на помощь, но вдруг эта дорога... Вдруг она рассыпается на мелкие радужные осколки прямо под моими ногами, и я падаю.       Локи замолкает, не отрывая взгляда от опустевшей кофейной чашки.       – И что было дальше? – спрашивает Стивен.       – Ничего. Я просто резко проснулся. Это может быть как-то связано с пропавшими воспоминаниями?       – Может быть, – Стивен хмурится.       – Мы ведь разговаривали до... до этого происшествия. Может, ты сможешь понять, что это было за воспоминание?       – Пока не знаю, – вынужденно отвечает Стивен, видя, как резко после этих слов мрачнеет лицо его собеседника.       – Я хочу увидеть брата, – вдруг говорит Локи.       – Мы ведь это уже обсуждали…       – Я хочу увидеть брата! – почти выкрикивает Локи, по-прежнему не глядя на Стрэнджа, выкрикивает голосом, полным отчаяния. Чашка звонко опрокидывается, но никто не обращает на неё внимания. – Вдруг ты его выдумал? Вдруг на самом деле нет у меня никакого брата, а ты… ты…       Локи будто захлёбывается воздухом, не находя нужных слов, но и без них понятно, что он вот-вот сорвётся. Его подбородок дрожит так, будто он сейчас будет рыдать в голос. Стивен пытается накрыть его дрожащие пальцы своей ладонью, но чуть не охает от неожиданности, когда Локи резко отшатывается, поднимаясь на ноги, а позади него от резкого движения с грохотом падает стул.       – Не трогай меня, – громким, шипящим шёпотом говорит бог, – не трогай.       – Хорошо, только успокойся. Я обязательно поговорю с твоим братом, уверен, он приедет, как только сможет. Обещаю.       – Что? – непонимающе моргает Локи, мгновенно меняясь в лице. – Ты говоришь… Но ты говорил другое…       – Я несу ответственность за твоё здоровье. Чтобы избежать подобных срывов, можно слегка отступить от запланированного лечения и устроить вам встречу, – Стивен пытается улыбаться мягко, говорит медленно, успокаивающе, и Локи неожиданно верит ему.       Или делает вид, что верит. Он рассеянно поднимает упавший стул и встречается взглядом со Стивеном, а потом молча кивает, едва заметно прикусив нижнюю губу, и уходит в свою комнату. Стивен, в свою очередь, пытается сообразить, как за сутки подготовить Тора к такому сложному разговору, чтобы не спровоцировать ещё более масштабный срыв.       А где-то внутри колким эхом отдаётся «не трогай».       – Мне стоит разобраться с этим детективом, – задумчиво произносит Наташа, сидя в потёртом и слегка поскрипывающем кожаном кресле. В её бокале поблёскивает сладкое вино.       – Разобраться? В смысле – убить? – уточняет Стрэндж, хотя знает, что именно это она и имеет в виду, и после её кивка поспешно отвечает, – нет, никого убивать не надо.       – Я понимаю, ты доктор, ты когда-то поклялся не вредить людям, но я-то нет, – настаивает девушка.       – Я сказал, никого мы убивать не будем. Даже простым присутствием мы уже достаточно вмешались в чужой мир.       – Технически, вмешался ты, – уточняет Тони, поигрывая кубиками льда в своём виски, и довольно ухмыляется, видя вспыхнувшие огоньки в глазах Стивена, – так что мы тут не при делах. Скажи спасибо, что вообще помогаем тебе с твоей принцессой.       Стрэндж тяжело вздыхает. Как же сложно полагаться на кого-то, кроме себя. И как же, чёрт возьми, сложно полагаться на взбалмошных Мстителей. Помогает терпеть их только тот факт, что, собственно, больше у него в распоряжении добровольцев нет.       – Спасибо. Доволен? Может, вернёмся к проблеме?       – А что, собственно, за проблема, – Старк слегка наклоняет голову, – дай им поболтать. Тор ведь бог, разберётся. Уж точно сможет запомнить, что можно говорить, а чего говорить не стоит. Верно? – Тони поворачивается к Тору, не проронившему ещё ни слова с момента встречи. Бог грома медленно кивает.       – Тони, ты ведь понимаешь, что, если всё пойдёт не по плану, у Локи мозги закипят? Возможно, в буквальном смысле, – обеспокоенным тоном произносит Стивен.       – Он же бог! Ты преувеличиваешь, как по мне.       – Не сомневаюсь, что тебе лично плевать, что будет с Локи.       – Да я не…       – Хватит! – прерывает перепалку Наташа. – Стивен, я думаю, им можно встретиться. Ненадолго, знаешь, буквально на полчаса для начала. Скажешь Локи, что это часть терапии.       Стрэндж устало трёт переносицу и чуть заметно кивает. Ему кажется, что Наташа – единственный адекватный человек из компании Мстителей, по крайней мере, из тех, кто находится сейчас в комнате; как-никак, а она смогла однажды одурачить Локи, самого бога обмана. Собственно, именно на её совет он и рассчитывал, но было бы странно говорить наедине. Потому что чёртов Тони Старк прав. Они все помогают, так или иначе. Все они.       – Что мне ему сказать? – наконец подаёт голос Тор. – Он совсем ничего помнит?       – Мы… Он вспомнил некоторые отрывки из детства, но ничего, связанного с магией. Обычные детские воспоминания.       – Обычные? – Тор невесело усмехается. – Дай угадаю. Библиотека? Почти всегда библиотека, должно быть.       – Иногда, – уклончиво отвечает Стрэндж. – Важно быть настолько честным, насколько это возможно. Лучше не лгать, а умалчивать. У Локи по-прежнему острый ум, несмотря на амнезию, и с каждым днём он всё больше становится собой. Не тем собой, – поспешно исправляется он, видя, как Тони приподнимает бровь, – таким, как в последние месяцы на Земле.       – Тор, ты ведь справишься? – спрашивает Наташа, в то же время легонько улыбаясь Стивену в знак благодарности за вновь наполненный бокал.       – Я должен. Ради Локи.       – Надеюсь на тебя, – отвечает Стрэндж. – Если всё получится, то в следующий раз я смогу пробраться намного дальше, чем планировал. Вот как мы поступим: ты должен умалчивать о магии, о вашем божественном происхождении и наличии бесконечного множества параллельных миров. Всё остальное на твоё усмотрение. Расскажи про детство, про родителей, его любимые книги…       – Я справлюсь, – с холодной уверенностью говорит Тор.       – Хорошо. Наташа, как там остальные?       – Ммм, – девушка торопливо глотает только что отпитый алкоголь, – Клинт всё ещё в гипсе, остальные в норме. Стив предлагал свою помощь, я сказала, что пока не нужно, но в перспективе помощь нам может понадобиться.       – Может, мне самому осмотреть Бартона?       – Ну уж нет, – с улыбкой отвечает Наташа, – его жена только рада, что он ещё пару месяцев не сможет удрать далеко от дома, а что до костей, то срастаются они нормально. Ты не единственный хороший доктор на Земле. Разбирайся с Локи, а за нас будь спокоен, – она быстро подмигивает, и Стивен начинает думать, что не так хорош в умении скрывать свои чувства. Он бросает взгляд на Тони и Тора, но те, кажется, ничего не заметили. Стрэндж тихо вздыхает. Не хотелось бы именно сейчас распространяться о том, что Локи беспокоит его сердце настолько сильно.       – Ну что ж, – уверенно говорит он, обращаясь к Тору, – тогда завтра и увидитесь. Перед рассветом я тихонько выведу тебя через портал из квартиры, а через пару часов ты вернёшься. Не забудь сделать вид, что только что прилетел. И надо найти тебе нормальную, настоящую одежду, потому что всё, что хоть как-то связано с магией, в том мире не работает.

***

      Говорят, что наблюдать за закатом – довольно умиротворяющее занятие. Если бы только сквозь окна полицейского участка был виден закат…       Стол детектива за эти несколько дней уверенно оброс уймой бумаг разного вида и размера. Коллеги, зная, насколько ворчлив и злопамятен бывает Кеннет, осторожничают – стараются обходить его рабочее место десятой дорогой, чтобы ненароком не зацепить что-нибудь и не свалить солидную стопку документов, заметок и просто черновиков со странными животными и людьми, нарисованными его дочерью и хранящимися как источник рабочего вдохновения, как любил говорить сам Кеннет.       Что уж там, здесь каждый второй стол кажется просто свалкой: непонятные бумаги (некоторые со следами кофе), остатки еды, десяток ручек и карандашей, огромное количество разноцветных стикеров разной степени давности... Но так, разумеется, кажется только постороннему человеку. На деле каждый ориентируется на своём рабочем месте с закрытыми глазами, точно зная, что где лежит и что это что-то именно там лежать и должно, и никто не упрекает друг друга за беспорядок.       Детектив Харт рассеянно постукивает карандашом о край столешницы, в третий раз пролистывая слишком тонкую для такого дела папку с документами. Он отчаянно надеется, что это всё не выдумка и не странная шутка всего отдела над ним. Потому что такого просто не может быть.       Стивен Стрэндж.       Указан университет, где он учился, но никто из его предполагаемых однокурсников его не помнит. То есть – совсем никто.       Затем – пустота на несколько лет, в которые он якобы покидал город. Не удалось выяснить, куда именно он выезжал. Нет ни одного информационного следа за это время – ни оплат кредиткой, ни денежных переводов, ни регистраций в отелях. Ничего.       После – четыре года работы практикующим психотерапевтом, у которого, как выяснилось, не было за всё это время ни одного пациента, кроме Одинсона.       Владельца офиса, который арендует этот, как уже догадывался Кеннет, мнимый психотерапевт, отыскать не удалось, но по документам он якобы за границей.       Соседи, которые видели его мельком, говорят, что он живёт в той прекрасной и светлой квартире чуть больше недели, и что никаких вещей он с собой не привозил.       Локи Одинсон.       Всё то же самое, только он и вовсе будто нигде не учился и не работал.       Карандаш замирает, переставая выстукивать на бедной столешнице бешеный ритм, а затем и вовсе выскальзывает из пальцев, укатываясь куда-то влево и пропадая из поля зрения. Детектив немигающим взглядом гипнотизирует злосчастную папку. Судя по всему, этих двоих будто и не существовало ровно до того дня, как этот Одинсон попал в больницу с травмой, сильно похожей на удар долбанного копья.       – Эй, поздно уже, ты домой собираешься? – окликает его коллега, высокая и улыбчивая женщина с короткими и непослушными светло-русыми кудряшками, не желающими укладываться в строгую причёску. Кеннет устало потирает виски и поднимает глаза, оглядывая почти опустевшее помещение.       – Да, сейчас. Слушай... У тебя никогда не возникало ощущения, что дело, над которым ты работаешь, выдуманное? Что его на самом деле не существует, а ты просто... не знаю, будто видишь очень странный сон наяву?       Улыбка собеседницы неуловимо меняется с доброжелательной на грустную.       – Ты просто устал. Столько всего навалилось. На первый раз сделаю вид, что я ничего не слышала, но с такими мыслями тебе бы сходить к специалисту. Ну, или хотя бы выспаться, так, для начала.       – К чёрту мозгоправов, – тихонько ругается Харт.       – Как знаешь. Но ты же не хочешь давать своей жене повод отказать тебе в свиданиях с дочерью?       – Ну уж нет. Я справлюсь. Ты права, я просто немного устал.       – Тогда до завтра!       – До завтра, – машинально отвечает Кеннет, уже не глядя в сторону уходящей коллеги. Он действительно устал, раз не удержал язык за зубами. Надо бы поспать.       «Я всё равно узнаю, кто вы. Мне наплевать, будь вы хоть из космоса, я раскрою это дело, – думает детектив, накидывая пиджак, и мысленно добавляет, – мне срочно нужен алкоголь.»