Nothing like us

Тёмный коридор, освещаемый лишь мерцающими фонарями, закреплённые по углам, давил всей своей массой. Сорваться бы на бег, но никто не знает, что ждёт тебя там - впереди. Это может быть переодетый в самого безобразного зомби парень или же голова Франкенштейна вдруг вылетит откуда-то сверху и напугает до смерти. И зачем она решилась вдруг проверить на прочность свою собственную задумку. Зайти в коридор, о котором все говорят этим вечером и кажется уже никогда не выйти. Потому, стоит посреди неизвестности не ступая ни шагу вперёд, ни два назад. Дверь, через которую она вошла, закрылась тут же, стоило ей дёрнуть ручку, чтобы вернуться. Теперь остаётся путь только вперёд, но если и там будет заперто она просто умрёт на месте. Осядет на пол густой массой и задохнётся в плотной темноте, где воздух кажется спёртым и разряженным. Шарит рукой по стене надеясь всё-таки наткнуться на какой-нибудь выключатель и послать к чертям свой страх. Казалось бы, увидев её саму в темноте, можно не на шутку испугаться. Белая юбка отлично сочетается с белым топом, а поверх этого такого же цвета халат. Ничего страшного, если бы не литры бутафорской крови, которой пришлось закупиться в магазинах, вылитых на этот самый халат, порвать его и местами зацепить юбку, выбелить кожу, взъерошить волосы и образ готов. Не забыть накрасить губы алой помадой и пустить струйки крови по краям. Медсестра, которая вместо того, чтобы помогать несчастным вдруг решила избавить их от этой участи, оставив с распоренным животом поверх больничной кушетки. Потому что в этот день всё хорошее вдруг превращается в злое, то самое, что презиралось ими самими и то, от чего они пытались защитить себя и всех остальных. В этот день армия тьмы пополняется ни одним десятком. Сегодня и Ким Соха решила присоединиться к этой стороне. Внутренне она почти встала на путь тьмы, внешнее оставалось за малым. Не как в предыдущие разы, когда она почему-то и в день Хэллоуина одевалась так, будто шла спасать мир: крылышки как у фей, или супергеройский плащ. Играть, так играть по-крупному. Шаг и ещё один, справа раздаётся плач ребёнка. Пронзительный, ледяными иглами впивается в кожу. Каждый волосок на теле становится дыбом. Жмурится, заставляет блокировать эмоции, думать о чём-то отвлечённом, но едва ли это получается. Вот куда ей стоит ходить, когда ночью не может уснуть из-за роя мыслей в голове. В такое место, чтоб напрочь выбивало всю дурь из неё, чтоб ножом под рёбра и после - забыться сном. - Буу!!! - раздаёте под ухом и ноги автоматически срываются на бег. Слышит шаги сзади и видит, как кто-то бежит с чем-то тяжёлым в руках. Крик застрял в горле, не давая полноценно дышать. Да она и не дышит почти, потому что страх парализует каждый внутренний орган. Руками хватается за что-то мягкое, будто шерстяное, паутина лезет в глаза, но это так скоро отошло на задний план, когда шаги сзади не хотят остановиться. Кровь в жилах стынет, ещё чуть-чуть, и она сдастся. Остановится, ибо сил бежать больше нет, и пусть монстр заберёт её в своё логово. Более-менее яркий свет бьёт в глаза. Первое, что попадается на глаза – незнакомый парень, сидящий за монитором. Звонким смехом заливается, щёлкая пультом и просматривая снова и снова запись с плёнки. Поворачивается к девушке, выбежавшей из тёмного коридора, указывает на экран, где отчётливо виден её же силуэт. Посчитал её бегство за шоу. Ким в растерянности смотрит на парня, сидящего за монитором одновременно с этим ощущая, как волна чего-то склизкого, холодного подбирается к горлу. Вдруг закатывается смехом, подхватывая звонкий парня, а через секунду чувствует тёплую влагу на щеках. Плачет, сильно, навзрыд. На ватных ногах хочет убраться с глаз вдруг поменявшегося в лице парня. Стало стыдно за себя. Такую нелепую, в слезах, с потёкшей, наверное, тушью. Уходит, наконец подальше, проклиная себя, это мероприятие, тот коридор. Слёзы застилают глаза плотной шторой. Толкает, стоящих рядом плечом, пробираясь сквозь толпу. - Ой - проглатывает очередной всхлип. Тормозит, когда понимает, что путь загорожен. Вписалась в чью-то грудь Нет, не в чью-то. Она знает кто это. Её обоняние ещё ни раз не подвело. Хочет уйти. - Смотри, куда идёшь - почему-то яд в голосе. Почему-то больно. Молчит, смотря в пол. Кусает губы, понимая, что от помады ничего точно не останется, да и плевать. Не это сейчас главное. А то, что голова словно свинцом наливается, ни поднять, ни наклонить в сторону. - Прости - тихое. Но Юнги слышит, она уверена. - Вырядилась как шлюха - на последнем слове почти плюётся. Плюёт и попадает в самое сердце, минуя тут же разум. Попадает в её собственную лужу, из обид и невезений, пополняя. И вдруг становится стыдно, за то, что действительно вырядилась как шлюха. Чего она хочет этим добиться, глубоким вырезом и короткой юбкой. «Но разве это не классический наряд на Хэллоуин», подсказывает подсознание. «Классический наряд, это седые пряди в волосах, крючковатый накладной нос и старое, затрёпанное платье до самых пят» отзывается разум. А эта новая мода убила, то самое, смыслом чего и являлся этот праздник. Карнавал шлюх. Не шабаш ведьм. Слышит, как парень уходит. Ему стыдно за неё, она уверена. Это не она, он знает её другой, не очередной выряженной дешёвкой. Прошлая Ким Соха действительно шла на карнавал спасти несчастных от нечисти, а не примкнуть к ним. Волком смотрит на удаляющуюся широкую спину. Зачем он обижает её. Зачем так жестоко. Белоснежная рубашка, заправленная в чёрные классические брюки, так же как её залита искусственной кровью. Широкие прорехи по бокам оголяют светлую кожу, очерчивают силуэты точёных татуировок на правом ребре. Помнит, как впервые набил первое тату. Треугольник, углами который соединял три родинки на боку. Как снял футболку, осторожно отлепляя пластырь, и позволяя взглянуть. Помнит, как спустя неделю уже очерчивала тату пальцами, вела по тонкой линии, подушечками, ощущая бархат кожи. Потом набил ещё, и ещё. Вскоре она потеряла им счёт, да и показывать их Мин больше не стал. Не стала и она, наслаждаться чужим бархатом. Алая кровь, так идеально размазана по фарфоровой коже, что ни одному художнику, она уверена, не удастся передать то сочетание «крови с молоком» на белоснежном теле, словно на полотне. Видит рану на скуле и ощущение, будто она настоящая заставляет всё внутри содрогнуться. Чётко, глубоко по коже, спускается тёмными каплями вниз к крыльям носа. Кончиком языка касается собственной, давно застывшей на краю губ. Не настоящая. Его тоже. Ёжится от холода, теряя в толпе светлую макушку. Чувствует себя некомфортно одной, среди разодетых в костюмы из всевозможных фильмов ужасов студентов. Некуда пойти или присоединиться к кому-либо. Сун Ли видеть её не хочет, а подруг у неё больше нет. Топчется на месте, пытаясь разглядеть в темноте куда бы ей пойти. - Я искал тебя - над ухом, неожиданно. Поворачивается через плечо, почти вскрикивает, когда первое, что попадается в поле зрения являются белоснежные длинные клыки. - Значит мой костюм, всё-таки удался, раз ты испугалась - улыбается Пак. Больше похоже на оскал из-за мешающих «лишних» зубов по краям. Чёрный длинный плащ идеально оттеняет бледную, выбеленную кожу. Кремового цвета рубашка, стиля Средневековья идеально подчёркивает подкаченное тело. Завязки на груди свободны, открывают взору бархатную кожу. Волосы уложены кверху, выгодно заостряют скулы Пака, показывая проколотые уши в различных серьгах. Соха готова ударить себя, но не признавать того факта, что Чимин действительно выглядит сексуально. Становится некомфортно, когда видит (наверное, такой же как у неё), пожирающий взгляд блондина. - Граф Дракула значит, хм, неплохой выбор - язык наконец отлипает от нёба и приходит в действие. - Медсестра - убийца? Думаю, роль спасительницы тебе бы подошла больше, чем роль хладнокровного врача - Пак снова проходится глазами с ног до головы, так что хочется закрыться руками. Оттягивает юбку чуть вниз, чувствуя себя так больше в безопасности. - Ты не знаешь меня, чтобы судить так. - Ты тоже. Но это же не мешает судить... то есть, осуждать меня - язвительности парню не занимать. - Все говорят одно и тоже, почему бы не поверить им. - И что же они говорят? - склоняется к самому уху, шепча. - Что от тебя стоит держаться подальше - на автомате выдаёт брюнетка. Пак отстраняется, смотрит удивленно. Через секунду разрывается смехом. - Кто же этот несчастный, что сказал тебе такое - Пак не перестаёт смеяться, привлекая внимание окружающих. «Какая же глупая» Ким заливается краской со стыда. Стыдно за то, что выставила себя такой дурой в глазах Пака. Это происходит уже не впервые, а она продолжает наступать на одни и те же грабли снова и снова. - Неважно - провалиться бы под землю, лишь бы убраться отсюда подальше. Медленная музыка разливается по залу, зацепляя волной. Парни начинают приглашать девушек на танец, а в каких-то случаях даже наоборот, постепенно зал заполняется парами. Ким и сама чувствует, как чужая рука обхватывает талию, тёплое тело становится ближе, а ноги начинают двигаться в такт музыке. - Наверное Юнги так отзывается обо мне - Чимин начинает медленно танцевать, придерживая Ким. Кладёт девичьи руки себе на плечи, придвигаясь ближе к лицу. Соха подёргивается от родного имени. - Почему он должен так говорить о тебе? - намекая на их с Паком дружбу. - Потому что чувствую, что во мне сейчас прожгут дыру. Секунду мешкается, не понимая, о чём идёт речь. Прослеживает за направлением взгляда парня и тут же жалеет, что делает это. Встретиться с голубым оттенком, оттеняемый мерцающими светодиодами, кажется страшнее, чем пройтись по коридору, в котором она была в недавнем времени. Нескольких секунд хватает с головой, чтобы захлебнуться в синеве. До тех пор, пока Юнги не уводит взгляда, утыкаясь носом в изгиб чужой шеи. Под ребром колит, так, если бы она пробежала десять километров без передышки. Наверное, снова сердце бунтует. Наверное, снова не хочет отпускать. Не хочет признавать, разносит мозг. Ей бы и самой увести взгляд, но не может. Ведёт по каждому сантиметру, вылизывая каждый угол, изгиб. Впитывает в себя картину перед глазами. Знает, что токсично, знает, что если делать так часто это убьёт. Ей по сути плевать. - Не смотри - Пак буквально чувствует. По тому как сильно она сжала ворот его плаща, или по тому, как тяжесть в чужом теле начала передаваться ему. Закрывает обзор своим телом, делая круг на месте. - В последний раз - хочет вывернуться из чужих объятий. Ещё раз взглянуть, ещё раз ножом по сердцу. Мазохизм тире зависимость равно самоубийство. - Закрой глаза - Пак ладонями слегка прикрывает чужие веки. Соха подчиняется, доверяется чужому разуму, раз свой отказывается функционировать. - Сейчас он целует шею Ли, мягко, слегка вонзаясь зубами в нежную кожу - Чимин шепчет в самое ухо. Почти задевает губами мочку. Холодной водой окатывает, когда понимание того, что Пак сейчас описывает действия Юнги, доходит до эпицентра мозговой деятельности. Всё тело парализует от самой мысли, о том, что она подглядывает за Мином. Хоть и чужими глазами, но озвучивать то, что творится в мыслях кажется, за гранью доступного. Низкий тембр голоса гипнотизирует, погружает в атмосферу спокойствия. Хочется забыться сном и видеть во сне всё то, что произносится пухлыми губами. Охает, когда чувствует то же прикосновение к шее, что сейчас описал Пак. Тот же лёгкий укус в область, где истошно колотится венка. Прокусить тонкую кожу над ней, и можно упиваться фонтанами брызжущей крови. - Ведёт носом выше, кусает мочку уха - продолжает Пак. Томный голос щекочет барабанные перепонки. Мурашки готовы взорвать тело, когда Чимин сам повторяет сказанное. Когда прикусывает кончик уха, языком обводя форму серьги. - Целует скулу - не забывает сам двигаться от уха к нужному месту. - Ах – всё-таки вырывается у Ким. Внизу живота разливается тепло, и там, где сердце бьётся - тоже. - Нос - оставляет лёгкий поцелуй на самом кончике. - Последнее. Губы - останавливается, раздумывает, стоит ли. Соха так и стоит с закрытыми глазами. Она ждёт и это факт. Ждёт того самого поцелуя. Страстного, опасного, такого поцелуя, который в прах превратит её, который через мясорубку пропустит, в фарш превратит. Потому что в мыслях только Юнги сейчас вытворяет с ней такое. Не Пак Чимин напротив стоит, а Юнги целует ей шею, скулу и вот-вот поцелует в губы. Вот-вот она получит то, ради чего существует на белом свете. Не выдерживает, сама тянется, потому что каждая секунда ожидания гвоздями под кожу вбивается, вечные следы оставляет. Внутри всё переворачивается. Губы огнём горят от весомой тяжести на них. Но почему уже такой знакомый вкус оседает на губах. Почему карамель тянется липкой, густой массой. «Не может быть» открывать глаза не хочется. Пусть карамель, пусть факт того, что она не увидит любимый оттенок фарфоровой кожи, родинку на щеке и правильный излом бровей не помешает ей закончить начатое. Привлекает все силы фантазии, чтобы представить парня напротив себя другим человеком. Даёт ему другое имя, другую жизнь. Разочарование разрастается внутри снежным комом. У Юнги не такие пухлые губы, не тот парфюм, что забивается сейчас в лёгкие, не те прикосновения к телу. Всё не то. Фальшиво. Раскрывает глаза, ресницами задевая чужие. Понимает, что круг по своей оси сделан, когда снова может видеть любимый силуэт. Что-то вязкое поднимается от пищевода к горлу, когда глаза в глаза смотрят. Когда искры летят от перенапряжения. Ощущение, что они одни в полном зале становится почти реальным. Юнги смотрит, не отрывается. Как хищник свою жертву охраняет, так он сейчас по сторонам оглядывается, остервенело в чужую плоть впиваясь, сок испивая. Кладёт руку на тонкую шею, сильнее сдавливает, кусает чужие губы так, что рыжеволосая разрывает поцелуй. Ей больно. Юнги злится. Соха не понимает такого настроения, опасливо наблюдает из-за чужого плеча, не в силах разорвать зрительный контакт. Так пленительно, мучительно томно. Она хочет сейчас быть на месте Сун Ли. Она должна сейчас сгорать в чужих руках словно феникс и снова возрождаться, когда Юнги рану зализывать станет, извиниться за принесённую боль попытается. Ближе жмётся к Паку углубляя поцелуй. Неотрывно наблюдает за реакцией Юнги, почти стонет, когда Чимин ведёт рукой вниз по пояснице. Пусть иллюзия перед глазами, пусть пустота в самих глазах. Питается недоумением в глазах напротив, насыщается. «Какого хера» говорят изогнутые тёмные брови. Ей знакомо это выражение лица, без слов читать Юнги давно уже научилась. Музыка заканчивается, и Ким чувствует, как с этим заканчивается и всё то, что она сейчас натворила, выдумала. На голову поток ледяной воды обрушивается, когда напротив довольное лицо сияет. Пак ухмыляется поглаживая девичью талию. - Вкусно - шепчет в ухо Пак. Будто крови вампир получил, будто полакомился самым вкусным блюдом. Ким не слышит чужих слов. Музыку вокруг не разбирает. К сердцу прислушивается, с ним говорит, успокоиться просит. А оно булькает, трепыхается рыбой, выброшенной на сушу. Ищет глазами Юнги, но его уже нет. Собирает куски разума, словно ребёнок собирает пазл. Кусочек к кусочку и вроде бы правильно. - Я смотрела на него, прости. – Или нет. Хотя смысла врать Чимину нет. Он изначально прознал о девичьих чувствах, поэтому скрывать что-либо кажется пустой тратой времени. - Смотрела и представляла себя вместо неё? – почему-то тихая злость различается в голосе. Почему-то резковато. - Но это не ты, так что успокойся уже - Пак потирает переносицу, как если бы у него болела голова. Смотрит на часы на руке, теряя интерес к девушке, напротив. На секунду задевает этот пустота, когда он смотрит на неё как на пустое место. Когда избегает взгляда, бегая глазами по всему залу, только не налаживая контакта зрительного. Хочется снова привлечь внимание, хочется стереть недовольство с красивого лица. - Я смотрю, Мин связался с этим жалким Ким Тэхёном - выплевывает Пак. Соха поворачивается через плечо, смотрит туда, куда направлен взгляд Чимина. Застаёт Юнги разговаривающего с каким-то парнем, Сун Ли рядом уже нет. Этот парень кажется ей знакомым, если она не ошибается, то видела его в ту ночь в квартире Мина. - Кто он? – хочется прояснить догадки. - Бывший наркоман и мелкий воришка. Всё пытался в нашу компанию ввязаться, дурь предлагал за бешеные деньги. Мы его и выгнали, не знаю, что Юнги нужно от него. У Сохи покалывания под кожей. Тревога комом нарастает, под рёбра забивается, дышать не даёт. Зачем Юнги говорить с таким человеком. Мин не общается с таким типом людей, как этот Тэхён. Спросить бы у Юнги, узнать правду и успокоиться. Усыпить своего зверя, чтобы не метался по клетке, хвостом по бокам себя не отбивал. Но увы, по - видимому не успокоить ей зверя. Не спросить у Юнги ничего. Банального «как дела» сказать не может. - Мне нужно отойти - Соха хочет уйти. Кивок в ответ позволяет ей сделать это. По пути к выходу старается подобраться как можно ближе к Мину, стараясь хоть краем уха услышать, о чём ведут разговор два парня. Но музыка как назло усиливается, как назло все студенты начинают громко петь в такт этой же музыки, так, что собственных мыслей не слышно. Хорошо, она ещё вернётся к этому.