Nothing like us

Снег всё также продолжает стелить ковровые дорожки целыми днями, уже порядком двух-трёх, волнуя водителей, не давая шанса благополучно добраться до своих офисов. Но их казалось, это не останавливает, упорно очищают стекло машины от намёрзшей корочки льда, и всю дорогу в небольшое проделанное отверстие в окне вглядываются в попытке поскорее добраться до рабочего места. Жар потихоньку начал спадать. Кашель всё ещё беспокоит, но уже с частотой в тридцать, а то и более минут. Лежать, почти неделю, соблюдая постельный режим и носа не совать за пределы дома кажется идеальным стечением обстоятельств в данный момент. Единственное, - реагировать на письма, приходящие на общую почту и волноваться насчёт наваливающейся горы домашней работы, которую придётся выполнить самостоятельно. Но этим она займётся позже. Когда разгребёт бардак в голове, в комнате, убрав пару чашек из-под чая, кофе с тумбочки. Часть пустых пластинок от антибиотиков, остатки лимона. Когда всматриваться в отражение будет не так противно, без жалости к себе из-за явных мешков под глазами и припухших глаз. Не в этой серой, растянутой футболке, пропахнувшей болезнью и с пятнами бульона на груди. Пока это всё на второй план отходит, ведь тело ломит, и головокружение временами накатывает. Смотреть дорамы целыми днями, думать. Много думать. Выедать самолично ложкой терпение, устойчивость. Проматывать снова и снова сценарий своей жизни и удивляться тому, какой же всё-таки ты херовый режиссёр. Так неумело отснять прошлое и не выбросить плёнку. Никогда. Даже затолкать в дальний ящик не удастся. Уже переполнен, такими же неудавшимися дублями. Поэтому, остаётся только сидеть и анализировать ленту памяти. Дзинь. Вяло брякает телефон, экран которого тут же гаснет, погружая комнату в темноту. Снова общая почта, или оператор шлёт прогноз погоды, предупреждает не выходить из дома. Да она и не собирается, едва ли сделает шаг, утопая по щиколотку в сугробе. Руку к гаджету тянет, не находит с первого раза, щурится, когда свет попадает на хрусталики глаз, смаргивает пару раз, фокусируясь на чёрных буквах поверх заставки какого-то сериального персонажа. Сердце, кажется ударяет о грудную стенку чуть сильнее. Кажется, так. Не оператор к счастью, или к сожалению, она уже и не знает. * Чимин: Почему не появляешься на занятиях. Что-то случилось? Ладошки зачем-то покрываются испариной. Видимо снова температура дать знать о себе хочет, ибо как объяснить жар в щеках и чувство того, что одеяло поверх стало лишним. Разблокировать телефон с первого раза удаётся не сразу, датчик не обнаруживает отпечаток пальца из-за покрывшей его испарины. Открывает сообщение и отмечает правильность его расположения. Чистая страница и начало чего-то нового с одной репликой парня «… что-то случилось?». Приятно. Она не может этого отрицать. Раздумывает чуть дольше положенного, когда пальцы произвольно ответ из таких-же чёрных букв составляют. * Соха: Видимо стоило избегать долгих прогулок вечерами. Анализирует. Удаляет. Набирает снова. * Соха: Болею. Нажимает отправить и отбрасывает телефон подальше, с головой забирается под одеяло. Адреналин бушует в крови, как если бы она пробежала стометровку. Дзинь. Почти в тот же момент. Силиться не двигаться, но вот уже лицо заливает светом разблокированного телефона. * Чимин: Тебе что-то нужно? Я приеду. Давится воздухом. Сердце барабанную дробь выстукивать начинает, правильно по натянутой коже попадает, циркуляцию крови в организме гнать с бешеной скоростью заставляет. Так и тахикардию недолго в медицинскую книжку заполучить. Ощущения явного прилива сил в теле спихнуть не на что. С таким здоровьем ей бы освоить технику спринтерского бега и убежать куда подальше сейчас. Забиться в дальний угол, чтобы её никто не нашёл. * Соха: Не стоит. Мне уже лучше) На часах 18:32. Интересно как бы мама отреагировала, на столь позднего гостя. На Юнги - это предписание не распространялось никогда. Парень мог даже ночевать остаться в их доме, единственное, в другой комнате спать лечь. А больше никого и не было, отсутствие в жизни даже девчачьих посиделок в пижамах, кажется болезненным. Частые взгляды на экран телефона бросает, значок фейсбука увидеть боится, но сообщений больше нет. В кой-то веке он её послушать решил, а не идти поперёк – думает. Казалось бы, радость затопить голову должна, но вместо этого разочарование окурки о кору тушит. И она почти удивляется такой реакции, откуда ей взять, размышляет, но копаться дальше не хочет. Пожалуй, отложит эти мысли в дальний ящик, а ключи куда-подальше выбросит, чтобы не дай Бог не заглянуть туда снова. Громко простонав, откидывает телефон и снова утыкается носом в подушки. Неприятно. Дзинь. На автомате шарит по кровати в поисках источника звука. 19:40. Мозг игнорирует цифры, считывая пустой экран гаджета. Дзиииинь. Дольше, настойчивее. Так может только звонок двери входной. Лёгкое головокружение настигает, стоит Ким подняться с кровати. Застывает в одном положении на пару секунд, закрывает глаза, а всё бежит быстрой строкой, вызывая приступ тошноты. Может галлюцинации словила, а звон снова в ушах стоит, когда кто-то с неистовой силой дверной звонок давит. Стукается больно коленом о дверной косяк, в потёмках стараясь добраться до входной двери. Не задумывается и на секунду о том, кто в действительности может стоять за деревянной дверью, открывает. Взгляд цепляется за что-то светлое, отражающим блики луны, вдоль скользящие. - Выглядишь уставшей – не насмешка, констатация факта. Мозг по щелчку пальцев просыпается, по улавливанию бархатистого голоса, маслом ложившегося на барабанные перепонки. Она не ждала его, убеждала себя, что он не появится, не окажет ей такую честь. Но нутро порывалось, сказать что-то хотело, а что – Ким так и не узнала. - Что ты тут делаешь – не узнаёт свой же голос. Прокуренный, если бы она только курила. - Привёз тебе фруктов – чуть приподнимает пакет, показывая – Могу войти? –за спину девушки смотрит, хочет убедиться, что никого нет, но видит лишь непроглядную темноту. Ким на автомате кивает. Запах мятной жвачки и морозный воздух окутывают в тонкую пелену, когда парень проходит внутрь, слегка задевая плечом. Морщится от резко спавшей температуры, кутается сильнее в махровый плед, так недавно успешно накинутый на плечи. - Не боишься монстров, что живут в такой темноте? – шелест снимаемой куртки, чуть поодаль слышится. Девушка закрывает дверь, громко щёлкая крючком. - Не монстров нужно бояться – оборачивается, по шороху определить местоположение парня пытается. Почему-то жутко становится, когда не слышит ничего. Небольшая усмешка раздаётся над ухом, от чего Ким подскакивает на месте. - Философствуешь тут в одиночку? – парень наклоняется ещё ниже, задевает пухлыми губами мочку уха, горячим воздухом обдаёт, стоит только слово произнести. - Ннет – заикается, напрягаясь всем телом - Идём – светит телефоном в нужное направление, освещает путь к лестнице. Позади себя шаги слышит и невольно оборачивается, убеждаясь, что всё-таки не монстры пришли по её душу. Страх исчезает, стоит увидеть светлую макушку, наклонившуюся вперёд. Видимо Чимин следит за тем, чтобы не пропустить очередную ступеньку и не сломать себе шею в темноте. Ким усмехается про себя, мысленно жалея парня. Соха на кровать мешком валится, стоит им попасть в комнату. Головокружение вдруг вновь обуревает с неистовой силой. - Прости, что-то мне плохо стало – не хотела жаловаться, но слова птицами дикими слетают с языка. Пак реагирует незамедлительно, молча обходит кровать и садится на край. Рукой ко лбу девушки тянется, заставляет ту буквально вжаться и утонуть в подушках. - У тебя жар, ты в курсе? – Чимин головой вертит в поисках медикаментов. Натыкается взглядом на коробок с пластинками, оттуда торчащими. Идёт к ним, сразу же погружая руку внутрь. Света от уличных фонарей едва-ли хватает, чтобы осветить подоконник, поэтому прикроватную лампу включает, ближе коробку подносит. Сосредоточенно изучает содержимое, наконец выуживает что-то выдавливая на ладонь пару таблеток. – Держи, выпей – протягивает, попутно берёт с прикроватной тумбочки чашку с какой-то жидкостью, похожее на недопитый чай. - Что это? – морщится девушка, не имея желания горькие таблетки пить. - Жаропонижающее, тебе должно стать легче – улыбается уголком губ. Ким, почувствовав пульсацию в голове, берёт протянутые капсулы, обильно запивает несладкой жидкостью. Морщится, когда таблетки неприятно царапают стенки горла. - Спасибо – принимает горизонтальное положение, прикрывает глаза, дабы избавиться от подкатывающей тошноты. Комната плывёт перед глазами. Шелест, щёлк кнопки выключения прикроватной лампы, снимает напряжение с глаз, затем кровать рядом прогибается. Невероятное разливается тепло в груди стоит догнать мысли и понять, что Пак Чимин остался с ней, и Ким не придётся снова быть в одиночестве, быть пожираемой темнотой. - Я заражу тебя, тебе лучше держаться подальше от меня – говорит, но где-то там, под толщей одеяла и не надеется на это. Пусть даже Чимин, пусть даже этот, так нахально, ворвавшийся в её жизнь парень будет рядом, она согласна. Лишь бы не одной, лишь бы не самолично себя по бокам обнимать. Ещё чуть-чуть, и Ким самостоятельно бы надоедливым червём мозг себе выела. Что-то относительно тяжёлое ложится сверху, и мысли все прочь в страхе разлетаются. Соха чувствует, как эти руки, обвившие её поперёк в данный момент уберегут от монстров под кроватью. Девушку медленно придвигают к тёплому телу, словно к краю обрыва тянут. Воздух раскалённой лавой бежит по венам, стоит повернуться к Паку лицом. Ким тут же сожалеет, о сделанном, когда начинает тонуть в карамельной радужке, что вбирает в себя слабый свет уличных фонарей. Слишком близко, этот парень точно не знает, что такое личное пространство. Чимин прижимает её к себе, полностью укутанную в толстое одеяло и девушке кажется, что она в этот момент сгорает заживо. Огонь разгорается внутри и сжирает тело тоже. Лижет горячими языками пламени нежную кожу, оставляет после себя лишь обуглившуюся плоть. – Мне жарко, Чимин – даже кончик языка от чужого имени жжёт. Шевелится, пытаясь выбраться из тесных объятий. - Я бы посоветовал тебе раздеться, но у тебя просто температура, так что тебе даже полезно немного пропотеть – парень только сильнее края материи подтыкает, блокирует любые движения. Глаза в глаза, видимо, жар совсем её рассудка лишил раз она так бесстрашно всматривается в тягучую карамель, беспомощно барахтаясь в ней. Пак хищником наблюдает, ухмыляется, когда зрачок напротив расширяется поедая радужку. Раскрасневшиеся щеки, как два сочных яблока, которые бы он с удовольствием надкусил. Ему смешно от этой ситуации, он никогда не рассчитывал на такой исход, не рассчитывал на то, что с девчонкой Ким на одной постели будет лежать, да ещё и просто лежать, словно связанный по ногам и рукам. Кажется, эксперимент затянулся, а сам он давно заигрался, в собственные, так искусно расставленные сети попадая. - Почему ты здесь? – горячий воздух обдаёт щеку и Чимин понимает, что всё-таки судьбой его нахождение здесь было предопределено. Не в клубе с друзьями, а здесь в чужой кровати ухаживать за заболевшей девушкой. Что ему свойственно по природе, но то, что он давно похоронил в себе. - Я что, не должен быть со своей девушкой, когда той плохо? – пытается отшутиться, но почему-то кажется, что в первую очередь только себя обманывает и становится тошно от собственного лицемерия. Давит улыбку и от фальшивости скулы сводит. Облизывает пересохшие губы, в комнате действительно жарко. Приподнимается, чтобы стянуть толстовку через голову, отбрасывает куда-то в сторону по привычке. Щёки Ким наливаются краской стоит мельком подтянутый живот увидеть. - Тебе не стоило раздеваться, ты здесь ненадолго – ловит взглядом приподнятую в немом удивлении бровь. - Мама скоро придёт – боясь быть непонятой. успевает исправиться. - О маме ли ты волнуешься – Пак в душу смотрит, копается в ней, всю правду на ложке достаёт. - Не беспокойся, я успею уйти до её прихода, ну или побег в окно ещё никто не отменял – озорные огоньки в глазах костёр поджигают. Ложится на бок, тут же завлекает Ким обратно, как будто её у него отберут. - Ты пахнешь персиками – придвигается чуть ближе, убеждается в своих словах. Носом по горячей щеке ведёт, вдыхает дорожку чужого тела. Соха, дёргается словно рыба на сковороде, скованная по рукам и ногам плотной материей. - Пак Чимин, прекрати это – ей бы отвернуться, зарыться с головой в одеяло и задохнуться там от собственных нахлынувших чувств. Страх, стыд, удовольствие в такой опасный коктейль смешались, что сделай один единственный глоток, потом уже никогда не соберёшь себя воедино. Вот и Ким сейчас словно по частям, как кусочек паззла выпавший из общей картины, теряется. - Едва ли я смогу остановиться – шепчет, и шепот этот наждачной бумагой по коже проходится. Парень скоро и сам заиграется и проиграется по-крупному, когда в очередной раз не сумеет сдержать порыва прикоснуться к бархатной коже. Губами слегка чужих касается, сухих из-за недостающей жидкости в организме. Замирает, не шевелясь. Выдержку проверяет. Как оказывается, не только свою. Он снова выигрывает, когда в нетерпении чужие пухлые губы всё-таки подаются вперёд. На карте семёрка счастливая выпадает и ставка оправдывает себя. – Так ты меня точно заразишь – издевается. Ким как ошпаренная отодвигается, взгляд бешено по чужому лицу бегает и через секунду утыкается чуть ниже подбородка, на выпирающий кадык смотрит, лишь бы насмешки в карамельных глазах избежать. - Ну и пошёл ты – под нос, но слух у парня идеален. Пак ухмыляется. Колкий характер этой девчонки интерес внутри подогревает. Отсчитывает минуты, её падения. В конце концов подтягивается выше, и прижимает к себе отбивающуюся Ким, игнорируя толчки в бок. Упирается подбородком в темный затылок. - Спи – и через несколько минут сопение мирное слышит, прерываемое тихим стуком сердца. *** Громкая музыка, кажется, все перепонки рвёт. Навязчивый бит и голос какого-то поп артиста, сменяется миксом таких же навязчивых мелодий, что заставляют нервозно на кожаном диване ёрзать. Пальцы сильнее сжимают граненый стакан, так, что ещё немного и его осколки будут украшать мраморный пол своим сверканием, отражающиеся от световых лучей. Лёгкое головокружение разум окутывает, откидывается на спинку дивана, надеясь успокоить бьющееся в такт мелодии сердце. Подносит к губам алую жидкость, когда чувствует тепло сбоку и чужие губы проходятся по щеке. - Юнгии, ну пойдём уже танцевать – Сун Ли дует накрашенные ярко красной помадой губы, и щурит зелёные глаза, идеально подведённые стрелками. Ближе к парню жмётся, запах ежевики вдыхает и в животе бабочки крылья вдруг свои снова расправляют. Она хочет утонуть в этом парне, в нём раствориться, стать ещё ближе к нему, насколько это только возможно. Влезть к нему под кожу, чтобы только всегда рядом быть. Но буквально на уровне радиоволн чувствует, как чужое тело отторгает её. Как Мин закрывается, стоит ей подсесть ближе, как руки чужие не обнимают в ответ. Только во время секса Юнги проявляет все эти чувства. Только тогда он её к себе ближе прижимает оставляет красные отметины по всему телу. Только тогда в голубых глазах лёд тает, хоронит её под тяжестью глыб. Но в остальное время нет, взгляд сквозь и холод в ладонях. - Я же сказал, что не хочу – слегка отодвигается, вперёд подаётся, устремляет взор в рисунок на мраморном полу. Горло начинает жечь и Юнги понимает этот звоночек. – Иди пока, я подойду позже – смотрит на погрустневшую девушку. Выдаёт на автомате, понимая, что не исполнит сказанного, но ему выйти срочно нужно. На пару минут, и он сгорит заживо если не сделает этого сейчас же. Огонёк загорается в зелёных глазах девушки, а на лице улыбка расцветает. Радостно подскакивает на месте, оставляет лёгкий поцелуй на ледяных губах и убегает вглубь танцпола сливаясь с ритмом музыки. Легка на подъём, да и ещё одна из самых красивых девушек в университете, любой бы позавидовал, захотел бы себе такой бриллиант. Но Юнги всё равно. И он себя корит за это, в голове копается, причину такого равнодушия отыскать пытается. Пусто. Да, у него встаёт на неё, стоит ей начать раздеваться. Стоит ей проникнуть своим языком в его рот, как он готов тут же уложить Сун на лопатки. Но в сердце не встаёт ничего, не ёкает, прилива нежности нет. Он хочет её только как объект своих сексуальных утех. Тело насытить, но разум то голодным остаётся. Встаёт с места, из стороны в сторону покачивается. Жжение в горле начинает усиливаться, так что допивает стакан, в надежде притупить боль, но становится только хуже, как если бы бензина подлили в разгорающийся костёр. Достаёт телефон, моментально набирает, выученный наизусть номер. Гудки тянутся слишком долго, отдаются в голове набатом, приближая Юнги к агонии, которая вот-вот разбушуется в груди. - Алло, Тэхён – старается перекричать музыку. Ногой открывает дверь в туалет, злясь. Раздражение по венам несётся с бешеной скоростью. – Мне нужно еще – кратко, но согласие на том конце камень с груди снимает. Легкие воздухом наполняются, теперь даже пропитанный сигаретами воздух, становится успокоительным. Почти падает на закрытый стульчак в туалете, стоит зайти в кабинку. Закрывает на крючок, дабы избежать нежданных гостей и достаёт наконец желанный свёрток. Белый порошок чуть просыпается и раздражение окутывает снова. Выругивается про себя, достаёт зажигалку с серебряной гравировкой, ту, что когда-то отец подарил и руками дрожащими, поджигает. Заворожённо наблюдает за тем, как огонь бумагу пожирает и тут же сам к другому краю жадно припадает. Горький вкус пылью на языке оседает, проникает в лёгкие и блокирует все ходы и выходы. Уже не хочется зайтись кашлем, как в первый раз. Уже привычный вкус и привычное расслабление покалывает кончики пальцев. Глубоко затягивается, почти весь свёрток за раз выкуривает и откидывается на стену. Тёплая приятная волна, зарождается в районе солнечного сплетения поднимается выше. В каждую клетку тела проникает, оставляя поля после себя выжженные. Чувство неистового спокойствия, ощущение радости в груди птицей, трепещущей крылья расправляет, лёгкие кончиками задевает, раздражает слизистую. Глаза смыкаются, и открыв их снова он видит уже не серую дверь кабинки, а дверь ярко розовую, с чёрной ручкой. Тянется, но она будто отдаляется, словно дым исчезает, стоит только коснуться. Смеётся и сам про себя отмечает, что выглядит просто нелепо, но ничего с этим не поделать. Контроль над телом утерян, как и зажигалка, упавшая с онемевших рук. Встать пытается и только с третьего раза получается. Наваливается всем телом на хлипкую дверь, распахивая её, чуть ли не падает на пол, но на ватных ногах покачиваясь, всё-таки умудряется сохранить равновесие. Выход мутным взглядом ищет. Красная надпись привлекает внимание, и он идёт словно бык в её сторону. Несочетаемый бит музыки врезается в слух, но Мин её словно через толщу воды слышит. Нужно сесть, крутится в голове иначе рухнет тут под ногами у пьяной толпы. Доходит до диванчика, на котором уже сидит Чонгук с девушкой, Хосок и Сун Ли. Последняя тут же вскакивает с места, вешаясь на шею парня. - Ну где ты так долго был, Юнги-я – вдыхает запах волос и морщится, когда запах табака щекочет ноздри. - В толчке – грубо, он не хотел. Ловит на себе подозрительный взгляд Хо и расплывается в улыбке. – Ну что будем делать? – всё-таки кладёт ладонь на девичью спину, успокаивающе поглаживая. Пытается сохранить невозмутимое выражение, но мускулы лица едва слушаются. Чонгук тут же подхватывает предложение Юнги резко вскидывая голову. - Давайте ещё выпьем –стукает радостно ладонями по краю стеклянного стола. - Тебе уже хватит – недовольно морщит нос Мирэ и толкает парня в бок. - Ну, детка – Гук по-детски выпячивает губу. Целует девушку в щёку, зарывается носом в длинные волосы. Мирэ ещё минуты хмурится, но как только острый нос касается шеи, звонко смеётся из-за щекотки. - Ты невыносим – смотрит в карие глаза, отпрянувшего Гука и целует в губы, чувствуя терпкий алкоголь на мягкой плоти. - Вот и решили, заказываем – Юнги в губы рыжеволосую чмокает и идёт в сторону барной стойки. Сверление в области затылка ощущает и не ошибается, когда обернувшись видит, как Хосок недобро смотрит на него. Он знает. Только он и знает. Язык бы прикусить Юнги в тот момент, когда с Чоном тайной делился, словно куском торта угощал. Выливал на него изнанку, чернотой поливал. А Хосок улыбку с лица стерев внимательно слушал, помощь свою предлагал, когда ему в лицо плюнули, сказали не лезть. Он стерпел, проглотил обиду, но жалость со дна зрачка не вытащить, всегда теперь спиной ощущать. И Юнги бы опять взбесился, перевернул дорогой столик со всем содержимым, размазал бы осколки по мраморному полу, но доза героина кровь густой делает, движений резких лишает.