Nothing like us

Просыпается от того, что рука, на которой кто-то лежит немеет под тяжестью чужого тела. Инстинктивно вытягивает руку, тут же начиная растирать её, потому что ощущение будто сотни мелких иголок одновременно впились в кожу. Не сразу понимает где находится, но стоит повернуть голову вправо, как по голове обухом бьют события вчерашнего дня, а точнее вечера. Чувство страха незаметно подкрадывается сзади и затаившись ждёт своего часа. Девушка спиной ощущает это присутствие, но виду не подаёт. Приподнимается на локтях, в бледное лицо вглядываясь. Губы приоткрыты, ресницы изредка мелко дрожат, отбрасывая лёгкую тень на не тронутые румянцем щёки. У Сохи от такой картины сердце ещё больше щемит. Она необъятную нежность к этому хрупкому человеку сейчас чувствует. Ей так хочется прижать его к себе, и мягко поглаживая по голове защитить от всего мира. Сохе искренне жаль своего друга, который выглядит измождённым, огонь в глазах которого, ещё вчера она видела, едва колыхался под ветром, стараясь не потухнуть. Ким отворачивается, пытаясь не смотреть на причину слёз, что снова в уголках глаз скапливаются. Делает глубокий вдох-выдох отвлекая себя от назойливых и не самых приятных мыслей. Рукой нащупывает телефон, смутно вспоминая где в последний раз оставила его и наконец, понимая, что он так и остался лежать в кармане тянется за ним. Пятнадцать пропущенных и сообщения в фейсбуке говорят, о том, что кто-то точно искал её вчера. Конечно, она же не предупредила маму, о том, что её не будет всю ночь. И Чимин. Ей вдруг становится особенно стыдно перед ним, ведь обещание прийти к нему, данное вчера так и осталось просто обещанием. Хотя она до сих пор помнит, как нервничала, стоило ей подумать о том, что она шагнёт на чужую территорию. Однако все мысли вчерашнего дня выбила одна фраза Хосока о Юнги, с тех пор она словно сама не своя ходит, и кроме Мина ни о ком думать больше не может. Но утро вечера мудренее и все проблемы, и обещания, данные в моменты счастья забывать нельзя. Бесшумно выходит из комнаты, медленно прикрывая дверь, чтобы не разбудить спящего парня. Открывает список пропущенных номеров и охает от того, что мама и Чимин явно соревновались по количеству звонков. Тут же открывает и сообщения, здесь только от Пака. «Соха, ты где?» - 19:58. «Сооох, я уже заждался, и возьми трубку, наконец» - 20:20. «Это не смешно, где ты?» - 20:35. «Мне выехать к тебе? У тебя что-то случилось?» - 20:48. «Я у тебя, твоя мама сказала, что тебя нет дома. Она волнуется» - 21:38. «Сох, не знаю, что случилось, но прошу тебе ответь мне. Позвони, как только сможешь, потому что я места себе не нахожу» - 21:50. Ким вдруг осознаёт всю масштабность её внезапного исчезновения. Набирает наизусть выученный номер, хоть он и сохранён в избранных девушки. Отвечают незамедлительно. - Соха, милая, ты где? – испуг в женском голосе передаётся ей по щелчку пальцев. - Мамочка, со мной всё в порядке. Прости, что не предупредила тебя, мы с группой отправились в лес на экспедицию, побудем здесь пару дней, но связь здесь плохая, поэтому вчера не позвонила – Ким прикусывает себе язык на последней фразе, потому что так врать матери ей очень не хотелось. Но говорить правду не хотелось ещё больше. - Что? Какая экспедиция, Соха. Чимин вчера приезжал, он тоже искал тебя, он что, не поехал с вами? - Ма, Чимин просто опоздал к нам на автобус, и, наверное, подумал, что я ещё не уехала. Не переживай, он сейчас с нами – надеется, что её не раскусят по поводу вранья, хоть всё и холодеет внутри. - Хорошо, но тебе стоило хотя бы оставить мне записку, я места себе всю ночь не находила – строгость в голосе неприкрытая сквозит. - Прости за это, мам. Ну всё, мне нужно идти, через пару дней буду дома, не переживай. Мы тут все вместе, и преподаватель тоже с нами, так что целую. - Будь аккуратна – последнее наставление и Ким отключает телефон откидываясь на диван, что стоит в холле. Осталось позвонить Паку. Обдумывает в голове различные версии, которыми ей придётся поделиться с Паком. Врать ему и строить отношения на лжи кажется ей низко, но если она скажет всю правду, Чимин точно не поймёт, да и тайну Юнги она не может выдать. Написать смс ей кажется более безопасным вариантом, однако не таким практичным, поэтому унимая разбушевавшееся сердце, кнопку вызова жмёт. Ждёт пару гудков и уже сбросить хочет, когда на той стороне хриплый голос слышится. - Алло – видимо Пак спит, потому что понимание того, кто именно звонит приходит не сразу. И ещё несколько минут он настраивается на выход из режима сна. - Чимин, привет. - Соха это ты? – спокойный голос по ту сторону, успокаивает. - Чимин, прости, что не позвонила вчера и не предупредила тебя. Но прошу, дослушай меня и ни о чём не спрашивай – тараторит девушка не давая времени на выдумку собственной версии Пака. - Что такое, Соха? – голос на том конце становится серьёзнее. - Пока я не могу тебе сказать где я, и что происходит, прости меня за это. Но я думаю, мне придётся еще несколько дней побыть здесь и потом я расскажу тебе, что случилось, хорошо? – Соха говорит правду, хоть и частично, но груз с плеч ей снять удалось, также - частично. Несколько минут слышится тишина, потом громкий выдох. - Хорошо, Сох. Расскажешь, что у тебя там случилось потом. Я тебе верю и –пауза - будь аккуратней там, пожалуйста – Ким от таких слов разрыдаться хочется, в слезах к плечу мужскому прижаться и всю правду рассказать. Потому что в себе подавляющую тревогу ей держать очень сложно. И она в той самой ситуации, в которой она не знает, как поступать и что ей делать, потому что каждый шаг, словно она на минном поле. - Спасибо Чимин. Я позвоню, как только смогу. - Хорошо. И гудки на том конце принесли какое-то внутреннее опустошение. Словно она не хотела обрывать их связь, которая только начала укрепляться. Ей почему-то вновь захотелось увидеть его радостное лицо, когда морщинки по краям глаз, когда он улыбается, или то, как он высоко голову запрокидывает, когда звонко смеётся. Она конечно могла бы всё бросить и уйти к Паку, обнять его, уткнувшись носом в сгиб шеи, но голубые глаза полные боли и отчаяния на неё смотрят. А ради них она от всех желаний своих запросто откажется. Спускается вниз, мельком бросая взгляд на настенные часы, которые указывают 9:38. Сделав свои утренние дела, плетётся к холодильнику, в надежде приготовить завтрак. Как и говорил Хосок, холодильник забит едой, поэтому без труда получается приготовить яичницу с ветчиной. Позавтракав, кладёт вторую порцию на поднос и идёт на второй этаж, внимательно следя за тем, чтобы не разлить воду в стакане. Аккуратно заходит внутрь комнаты, где слышится тихое посапывание, ставит поднос на комод рядом и садится на кровать. Несколько минут на безмятежное выражение лица смотрит, за тем, какие правильные черты у этого парня. Он словно из фарфора сделан, кожа прозрачная, а круги под глазами напоминают о том, что он живой. Кончиками пальцев проводит по скуле, поднимаясь выше и убирает спадающую на лоб чёлку. Не удержавшись зарывается пальцами в блондинистые волосы, отмечая про себя то, как сильно они отросли. - Ммм – Юнги морщит нос, когда Соха пальцами и по нему проводит – Соха – Юнги открывает один глаз, убеждаясь в том, что именно она сейчас нарушает его покой. - Юнги – в такт ему она зовёт по имени. - Сколько времени – интересуется парень, подвигаясь к пальцам, что сейчас вновь скользят по скуле, почти мурлычет от приятных ощущений. - Почти десять. Я приготовила завтрак, можешь поесть – Ким продолжает наблюдать за полусонным Мином. – Как ты себя чувствуешь? - Голова болит ужасно, как будто по ней молотком всю ночь отбивали – парень морщится, когда очередной звон в ушах слышит. - Мне дать тебе обезболивающее? – Соха напрягается телом, смутно припоминая, что именно говорил про медикаменты Хосок и можно ли это Мину сейчас. - Мне нужно выпить целую горсть такого обезболивающего, чтобы боль прошла – Мин криво ухмыляется, но лицо снова гримаса боли искажает. - Что мне сделать тогда? – девушка хочет разрыдаться от своей беспомощности и бессилия. Ощущает себя рыбой, выброшенной на берег, потому что ни пользы, ни вреда причинить не может. - Дай мне воды и думаю, придётся проглотить хоть кусочек еды, иначе я помру от голода тут раньше времени. - Прекрати так говорить Юнги – у Ким изгиб бровей ярче становится. То, что её друг пытается отшучиваться в такой ситуации, накликая беду, только делает ей хуже. – Держи – берёт с подноса стакан с прозрачной жидкостью и протягивает подтягивающемуся на руках парню. Блондин, заняв вертикальное положение с жадностью глотает жидкость и буквально чувствует то, как она разливается по телу, словно дождь в засушливой пустыне. - Я приготовила яичницу, съешь немного – Ким накалывает на вилку небольшой кусочек и подносит к пересохшим губам. Мин послушно открывает рот, принимая еду. Игнорирует тот факт, что только песок на зубах ощущает, все рецепторы заглушены, и какая еда на вкус он не понимает. Перебарывает внутреннюю рвоту, что с проглоченным куском все ближе к горлу подкатывает. Ким подносит ещё кусок и для Юнги это последний на сегодня. - Больше не хочу – поясницу начинает ломить и Мин спешит снова лечь, дабы неприятное чувство облегчить. – Ты что, сегодня остаёшься со мной? Снова? – Юнги смотрит куда-то в сторону, пытаясь принять удобное положение. Усмехается про себя над мыслью, что Ким всегда превосходно справлялась с ролью нянечки в отношении его. Носилась с ним как курица с яйцом, когда тот был болен или снова и снова в очередную драку встревал. - Да, сказала маме, что уехала с группой на экспедицию – Соха складывает посуду на комоде. - А Чимин? – от неожиданности рука со стаканом в руке застывает в воздухе, чуть не пролив содержимое на светлую простынь. - Сказала, что объясню всё позже. - Не говори ему, что была со мной. Он болезненно воспримет это. - Почему? – Ким догадывалась об их с Мином взаимной неприязни, но точную причину она не знает. - Я как-то отбил у него девушку, которую он очень любил –просто говорит парень, для него такая новость феноменальной давно не является, поэтому ни единой эмоции не проскальзывает на бледном лице - Да знаешь, и не отбил вовсе, она сама ко мне пришла в ту ночь. Узнала, что я нахожусь в клубе и приехала ко мне. А после говорила о том, что не любит Пак Чимина, и только ноги о него вытирает. - Что? – Ким эта история поражает до глубины души. Так вот почему она надлом в карих глазах в ту, ночь, когда она ему встречаться предложила увидела. Тень страха, что промелькнула напротив и как Чимин старательно это скрыл, но она заметила. - Эта Джин-Хо, кажется так её зовут, в вечной любви мне клялась, а я бросил её тут же, как только она Паку в измене призналась. - Зачем ты сделал это Юнги. Зачем переспал с ней, когда знал, что она девушкой твоего друга была, знал, как сильно он любил её – у Ким сердце кровью обливается. - Я глаза ему раскрыть хотел, показать, что ей плевать на него. Чимин ведь не слушал меня, когда я говорил ему, что она ко мне подкатывает, за его спиной с другим закрутить хочет. Не хотел, чтобы он страдал от незнания и полным дураком был. - Это слишком жестоко Юнги, вот так вот поступить. - Жизнь такова, что приходится вкусить все плоды, которые она приготовила для нас. Чем раньше ты это почувствуешь, тем проще дальше жить. – Юнги смотрит в потолок, размышляя о собственных словах. О том, что сам он этими плодами наелся вдоволь за свою такую ещё не длинную жизнь. - Думаю, я посплю ещё немного, можешь идти в другую комнату – Мин неотрывно продолжает смотреть в потолок. Все кости ноют, и он знает, что спать уже не будет. Эта боль по телу разливается все нервные окончания задевает и Мин не хочет, чтобы Соха видела то, как он еще несколько часов будет перекатываться с одного бока на другой лишь бы хоть немножко этот зуд в костях унять. - Я буду в соседней комнате, зови меня, когда что-нибудь понадобится. Ким в туманном состоянии заходит в спальню, которая находится тут же за стенкой и валится на кровать. Мысли о том, что в жизни Пака была девушка, которую он безумно любил и которая принесла ему столько страданий заполонили голову. Она и представить не могла через что прошёл Чимин и теперь стало понятно, что являлось причиной тени недоверия в его глазах в отношении неё, в первые дни их официальных отношений. Ким временами замечала осторожность и неискренность в карих глазах, и думала, что дело в ней. Оказывается, за этим скрывалось нечто большее и видимо это нечто большее Пака до глубины души цепляло. Тот образ ловеласа являлся лишь защитной оболочкой, которым Чимин прикрывал свои «дыры в броне». Избавься он от этого, как ему бы сразу ткнули в эту зияющую дыру снова, нажимая так сильно, пока кровь не польётся. Но сейчас Пак постепенно снимает свою бронь перед Ким, она это чувствует. Вместе с тем ощущает всю ту ответственность, что с каждым разом сильнее давит на плечи. Ответственность, за то, чтобы самой ему пальцем в болевые точки не ткнуть, не вызвать крик боли. Но она уже кончиками подобралась к ним, с того самого момента, как только скрыла всю правду от него, про то, что с Мином в данный момент находится. Вдох-выдох, «я не наврежу ему» говорит прежде всего сама себе. Она защитить его без этой оболочки хочет, сама оболочкой прочной стать, чтобы никто не посмел снова грусти в глаза карамельные добавить. Пусть морщинки в уголках глаз и широкая улыбка, а не тот лёд о который она не раз свои корабли поначалу изломала. *** Соха не замечает, как за раздумьями и просмотром каких-то бесполезных видеороликов проходят несколько часов подряд. За окном уже темнеет, вечера зимой подкрадываются куда быстрее, чем летом. Поднимается с места отмечая то, как затекли ноги и спина от одного положения в кровати. Без стука заходит в чужую комнату и от картины, что она видит, кровь в жилах стынет. Юнги мечется по кровати из стороны в стороны, задыхаясь в немом крике и пытаясь дотянуться рукой до всех костей, что сейчас жгутом сворачиваются. Такой образ Юнги теперь навсегда на внутренней стороне её души отпечатался, она никогда не забудет излом красиво очерченных бровей и, сжатые кулаки. Ей стон боли во сне мерещиться будет. И как бы она не захотела в будущем избавиться от этих воспоминаний, они ещё долго ей душу травить будут. - Юнги, Юнги, где болит? – подбегает. Спрашивает очевидное, потому что каждая клетка его вымирает от боли. – Что мне сделать? –на колени становится у кровати, пристально вглядываясь в измученное лицо, покрытое испариной. - Сох мне больно, мне очень больно – стиснув зубы мычит блондин. Тело в огне и сгорает заживо. Говорят, второй и третий дни самые тяжёлые в отказе от наркотиков. Юнги знал это, а ещё он знал то, что никогда не докатится до такого, но докатился. Кажется, будто он дошёл до точки невозврата и путь назад ему заказан. Слёзы наворачиваются на глаза больше не от боли, а от того насколько он жалок. Смог опуститься до уровня забитого наркомана и сейчас задыхаться от того, что кости будто бы вынимают заживо. - Найди мне анальгетиков, Сох. Я не могу это вытерпеть самостоятельно. Девушка с места подрывается и трясущимися руками начинает вскрывать дверцы комода в поисках болеутоляющих. Понимает, что не найдёт их сама, поэтому набирает номер, который совсем недавно записала как Хосок. - Алло, Хос, где у тебя лежат таблетки – без приветствия и любезной манеры, так как время идёт неумолимо быстро, а боль ждать не привыкла. - У меня нет их в доме, я все вывез от Мина. Что с ним? – интересуется Чон и голос становится натянутым из-за истерики со стороны. - Хосок, ему плохо очень, нужно немного обезболивающего иначе он сгорит от температуры – Ким заглядывает в глаза напротив и словно забирает у него часть боли, потому что в ту же минуту тоже чувствует, как у самой кости ломит. - Я приеду сейчас, привезу – кратко. Час того времени, который был нужен Чону для того чтобы приехать показался им обоим нескончаемым. Ким бегала туда-сюда прикладывая к горячему телу мокрые полотенца, не изнутри, так снаружи стараясь понизить температуру чужого тела, пока кожа Мина под ноющими мышцами внутри плавилась. Окна открыты настежь, но пот продолжает литься ручьём, заливая глаза и пачкая простыни. Наконец дверь внизу хлопает, и Ким со всех ног бежит навстречу тому, кого они так смиренно ждали. - Привет, привёз? – смотрит на пакет в руках и судорожно забирая его, находит нужные таблетки, названия которых вычитала в интернете за то время, пока не было парня. –Он наверху, иди к нему – сама же бежит на кухню набирая воды в стакан. Расплёскивает часть жидкости пока пытается добраться до комнаты, врывается внутрь и первым же делом подаёт капсулы, закидывая их самостоятельно прямо в рот Мину. Подносит стакан ближе к трясущимся губам и даёт парню щедро запить содержимое. - Теперь тебе должно стать лучше – говорит, успокаивающим движением вдоль мокрого лба проводя. Хосок всё это время, наблюдавший у стены хмурится. Ему не нравится положение вещей и отрицать того факта, что Юнги нужна срочная помощь он не может. Борется внутри сам с собой крепко сжимая руки в кулаки и истязая свои нервы. Смотреть на это невыносимо, такое он видел только в фильмах, после просмотра которых не в лучшем положении духа оставался. Молча выходит из комнаты и спускается на первый этаж. Спустя несколько минут к нему спускается Ким. - Как он сейчас? – Чон сверлит точку на столешнице, на которой лежат фрукты. - Кажется, скоро уснёт. Но ему с каждым часом становится только хуже – обходит столешницу и присаживается на один из стульев, что стоят вокруг. Берёт в руки апельсин и начинает бездумно вертеть его в руках. - Хосок, а вдруг его сердце не выдержит, что тогда будет – слёзы блестят в уголках глаз и не выдержав девушка опускается лицом на свои руки, заходясь в рыдании. Молчание, и только лишь частые всхлипы нарушают его. - Я не знаю, что делать, Сох. Я в растерянности не меньше твоего и кажется, будто хожу по чёртовому кругу в поисках ответов на все вопросы. Синдром отмены должен ослабнуть через несколько дней, но этого может и не произойти, и предугадать, что будет дальше я не в состоянии – Чон руками зарывается в волосы с шумом выдыхая воздух. - Почему нельзя просто вызвать врачей, ведь это всё слишком серьёзно Хо – Ким говорит невнятно из-за всхлипов, что льются из груди, но Чон понимает каждое слово и это пожалуй, то самое, то верное решение, которые они могут принять, но почему то он продолжает медлить. - Пока нет, Сох. Пока нельзя – как будто и не он это говорит, потому что голос слишком неуверенным получается. – Я пойду, у меня дела. Оставлю тебе ключи от главной двери, если тебе нужно будет выйти. Но не оставляй его одного, звони мне, когда соберёшься уйти – и Чон положив ключи на столешницу стремительно выходит прочь, за пределы своего же дома. Выходит, потому что он оказался слабее этой хрупкой девушки. Ему невыносимо оставаться с больными людьми, с людьми которых терзает собственное тело. Однажды уже это испытав, более уже не хочется. Он не готов в очередной раз увидеть угасающий огонёк на дне родных глаз, поэтому ему проще будет покинуть эту обитель, оставив на страже девчонку. *** Вечер следующего дня, словно отпечаток вчерашнего, слепок, который кто-то так искусно воссоздал. Единственное отличие – Хосока нет рядом, лишь пару таблеток, что он оставил лежать на столе. Соха также повторяет вчерашнюю процедуру набирает в стакан воды и преподносит к бледным губам, давая запить капсулы. - Да не помогают мне твои таблетки – Мин вдруг истошно кричит, отбрасывая в сторону ладонь, на которой лежат медикаменты. Они рассыпавшись пол деревянный украшают – Мне не таблетки твои нужны, а доза, понимаешь – злость начинает рьяно распаляется в голубых глазах, черты лица приобретают жёсткий характер. Юнги приподнимается с кровати, неведомая сила появляется в мышцах и Мин знает, что это организм борется за жизнь, что тело трансформирует злость в силу, которая может стать разрушительной, как для него, так и для всех вокруг. - Шуга, не надо – девушка сидя до этого перед кроватью пятится назад, когда видит затуманенный взгляд, напротив. Это не её лучший друг, а словно дьявол вжился в истощённое тело, накачивая его энергией. - Найди мне – Юнги берёт девушку по обе стороны и легко встряхивает – Мне нужно, сейчас же немного – тон тише, но хватка не ослабевает. Сейчас борьба у него внутри не на жизнь, а на смерть идёт. Юнги и сам не понимает, что происходит и, что он лично творит. Упускает тот момент, когда грубо держит в руках лучшую подругу, словно куклу тряпичную трясёт. События разворачиваются стремительным образом, а мозг как будто обрабатывает поступающую информацию только после того как он уже совершил какое-либо действие. Мысль в голове лишь одна засела «найти дозу» хоть немного, хоть на ногте мизинца пусть уместится, но что-то должно попасть в его организм незамедлительно иначе тело словно труха рассыплется. Поэтому плюёт на все правила и устои, которые сдерживают всё человечество мира. Те моральные границы, за которые в нормальном обществе не выходят. Грубит Сохе, угрожает, он готов причинить ей вред, ради удовлетворения одной единственной потребности, которая затмевает разум. Обдумает он свой поступок только после, когда сердце перестает отбивать чечетку от нехватки вещества и когда голова не будет словно опилками набита. - Я не знаю где – Ким словно загипнотизирована голубыми глазами напротив, беспрекословно подчиняется их воли, честно отвечая на поставленные вопросы. - Дай мне телефон. Девушка одной рукой забирается в карман джинс и выуживает оттуда сотовый. Парень тут же забирает гаджет из девичьих рук, набирая неизвестный номер. Ждать долго не приходится и уже спустя минуту Юнги договаривается о новой сделке. - Да, мне нужно ещё. Я скину адрес – и тут же отключается, на всякий случай удаляя номер. Отсылает адрес дома и заваливается обратно в постель. Злость постоянно начинает отступать, уступая место ожиданию. Лёжа на спине буравит потолок считая секунды, а в голове кувалдой стучит, мышцы снова начинают ныть. - Юнги, может ты одумаешься. Не употребляй сегодня и вот увидишь, завтра станет легче, я обещаю тебе – Соха не теряет надежду в попытке образумить парня не совершать то, вопреки чему они здесь и собрались. - Да что ты можешь обещать мне. Ты не понимаешь, что я сейчас чувствую – тяжело сглатывает слюну - Знаешь, это словно ты несколько дней находишься в пустыне и перед тобой раскинулось целое море, а ты не можешь дотянуться до него, потому что привязан к одинокому столбу, что вкопан посреди песка. То, что способно дать тебе жизнь перед глазами, но тонкая нить, связывающая по рукам не даёт пошевелиться. И ты так и умираешь, глядя на то, что спасло бы жизнь, чувствуя капли, которые долетают до тебя при каждом порыве ветра и не имея возможности насладиться этим. Раздражение, злость, а потом смирение – три круга ада, которые мне приходится проходить каждый день Сох, и больше я не могу. Только раз, только, чтобы облегчить боль, а потом я остановлюсь. У меня получится – Юнги искренне верит в то, что говорит, пытается в это верить. Потому что кроме надежды у него ничего не остаётся на данный момент. Он за неё цепляется, руки в кровь стирая. - Почему ты стал употреблять? – девушка задаёт логичный вопрос, который давно должен был быть озвучен, но почему-то так долго оставался в тени. - Я не знал, что зайду так далеко. Поначалу просто пробовал, потом мне стало немного, но не хватать его, а вскоре стал необходимым, как привычка выкуривать сигареты. Наверное, хотелось заполнить какую-то пустоту внутри я всё время ощущал, что мне чего-то не хватает и никак не мог понять, чего именно. Каждый раз я был почти на грани разгадать эту загадку, но в тот же момент снова падал в бездну. Чёрт – хватается за голову, когда в очередной раз пульсировать начинает сильнее. – Когда ты употребляешь у тебя больше не остаётся мыслей на всякий бред, и ты наконец ощущаешь себя полноценным. Но кто же знал, что за успокоение придётся заплатить сполна: теперь то валяюсь червём и не могу встать, а всё тело, словно по кускам отрезает неведомый. Я терплю, понимаю, что по-другому не получится – Юнги хочется засмеяться в голос от ситуации, от того, какую глупость совершил. Но было бы смешно, если бы не было так страшно. - Сун Ли знает? – Соха спрашивает то, что интересует её не меньше главной причины. Потому что если да, то почему не она сейчас с ним, а Соха, а если нет, то почему он не сказал ей, если она является его девушкой. - Нет. - Нет? Почему же ты не рассказал ей, она ведь явно сейчас переживает за тебя – лицемерие так и сквозит в словах. Ей плевать, переживает ли Сун, она лишь хочет узнать правду. - Я бросил её – спокойно. - Но почему? – и Соха чувствует, как с плеч груз тяжёлый исчезает. Какая-то правильность в этих словах разливается по телу. То, чего она желала пару месяцев назад происходит на глазах и вкус его ещё слаще от томительного ожидания. Вкус того самого, как если бы они изначально были парой, и он принадлежал бы только ей. Собственничество, жадность натягивают плотную ткань на глаза, и она вынуждена руками на ощупь забирать всё, что попадается под руку. Она хочет забрать и Юнги себе, чтобы потом скрыться с ним от потусторонних глаз и наслаждаться им в одиночку, выпивая всего без остатка. Хотя если подумать, тяга должна была ослабнуть потому что у неё теперь есть Чимин и он ей тоже искренне нравится, но почему то этого не происходит, тяга внутренняя к Юнги не ослабела ни на единицу. С момента как она снова увидела Мина, потухший временно костёр внутри, разгорелся с ещё более новой силой. Любовь старая переродилась и теперь требует внимания к себе, болезненно требует. И ей бы заглушить её снова, но она только руки свои обжигает, когда к пламени внутри тянется. - Потому что я не любил её. Она привлекала меня как девушка и бросить её не составило труда. - Любил ли ты тогда кого-нибудь в своей жизни? По-настоящему – наконец Соха добралась до вопроса, который терзал её с пятнадцати лет, то, что стенки сердца давно исцарапало и кровь пустило. Молчание на коже следы уродливые выжигает. Юнги молчит обдумывая и анализирует правильный ответ на поставленный вопрос, как если бы от этого зависела его жизнь. - Наверное, нет – спустя некоторое время наконец выдаёт блондин. Он всегда чувствовал страсть, увлечённость, желание, но он не считал это любовью. Любовь для парня похожа на что-то крошечное и хрупкое, то что он спокойно смог бы взять в обе ладони и прижать к себе, оберегая от всякой напасти. Если подумать, так он обращается со своими родителями, но это другая любовь. Такое чувство он частично испытывает и к Сохе, но он никогда не задумывался растолковывать это как-то иначе, чем только дружеские отношения. - А ты? Кого любила или может любишь до сих пор ты? – Юнги интересуется, хотя примерно предполагает каков будет её ответ. Имя парня, которому он её отдал ему хорошо известно. - Я – почему-то тянет девушка, хотя ответ на этот вопрос она знает наизусть, она бредит им и не раз представляла то, как расскажет это ему не запирая больше семью замками свой секрет. Но звук, который во второй раз в её жизни прерывает её, тот звук, который она навсегда запомнит, как самый ужасный в её жизни, лишивший её в тот раз на день рождение Мина, снова покушается на самое дорогое. Но Ким больше не пойдёт у него на поводу, девушка резко выхватывает свой телефон из мужских рук, вынуждая Юнги сесть и игнорировать входящий. - Тебя – говорит и сердце кульбит совершает: подпрыгивает и неудачно приземлившись почти разбивается о мраморный пол. - Я всегда любила и люблю только тебя, мать твою, Юнги. Как же ты не видишь этого, как ты можешь быть настолько слеп, чтобы не разглядеть этого чувства, что изнутри меня распирает. – Ким сверлит взглядом потерянное лицо, напротив. Слёзы выжигают глазницы, и она часто моргает, чтобы видеть чётче лицо Мина. Дышать на секунду становится легче, и она понимает, что именно являлось ключом на пути к избавлению от оков на грудной клетке. Сначала непонимание, потом растерянность, а потом, то, чего она так боялась увидеть на любимом лице – безразличие. Юнги безучастно смотрит на капли, что срываясь падают к ногам, сложенным в позе лотоса. А у Сохи от этого бездействия опускаются руки. То, чем она жила эти годы, то, что помогало ей каждый раз вставать с кровати вдруг исчезает, и она словно посреди бесконечного океана плывёт на своём корабле, не зная ни направления, ни пути домой. - Дай мне телефон. Это мне звонят – блондин протягивает руку ладонью кверху, игнорируя буравящий взгляд в переносицу. - И это всё, что ты можешь сказать мне "дай телефон"? – злость девушки достигает предела, она теряя самообладание швыряет телефон в противоположную стену, но тот не долетая, падает на пол. Парень с тем же безразличием следует за ним, не обращая внимания на головокружение и тошноту, что сейчас комом стоит в горле. - Катись к чёрту, Юнги. Слышишь! Никогда больше не появляйся на моих глазах, не терзай мне душу, прошу тебя – она плачет. Плачет так сильно, что через несколько минут лицо опухнет, а глаза станут красными. Буквально захлёбывается собственной солоноватой жидкостью, но поток не остановить. Бьёт по постели кулаками, снова и снова, жалея, что это не осколки стёкол или не гвозди под ладонями, потому что она была бы рада истерзать своё тело и пролить кровь, чем ждать пока она заполнит её изнутри, и она так в ней и задохнётся. - Я тебя ненавижу – падает обессилев на кровать спиной – Ненавижу – себе говорит. Злится на себя, обвиняет себя, потому что понимает, что не в силах заставить другого человека ответить ей взаимностью, что чихать Мин хотел на её чувства и от этого ей просто невыносимо становится. Невыносимо от мысли, что человек, которого она любит до хруста в костях никогда не станет её. Не посмотрит на неё также как она неотрывно за ним наблюдает. Не поцелует, потому что нет чувств, которые он смог бы растереть меж их губ. И поделать с этим она ничего не может, разве только похитить его и держать у себя в плену насильно, как раньше это делали императоры с теми, кто не отвечал им взаимностью. Но на дворе двадцать первый век и люди стали терпеть разочарование жизни, глотать всё вместе с солёными слезами, и скрывать чувства, что изнутри раздирают. Ведь проще прожить, ни перед кем не обнажая душу, потому то если это сделать, её вырвут и с собой заберут. А вместо неё, останется ничего. Пустота ей название. То, что годами выжигала поля и поглощала души людские. Эта пустота в свою бездну не один десяток душ спустила и ей всё мало, она еще хочет. Хочет и получает - сейчас с Ким Сохи живьём кожу сдирая. Эта пустота внутри разрастается, и девушка в неё падает не имея ни единой возможность за что-либо схватиться. А вслед за ней приходит и смирение.