Бойкий и ласковый?

У Славы наступило ебанное утречко. Ну, как утречко — час дня наступил. Карелин выпутался из одеяла и бодренько пошаркал на кухню. Там был кран с водичкой. Точно был. После вчерашнего веселья девочка уже давно свалила. Какая молодец, даже не будила Славочку. Воды бы еще на тумбочке оставила — и он бы точно позвонил ей еще раз. Когда-нибудь. На кухне предсказуемо оказался Ваня с огромной пивной кружкой, правда, с чайком. А жаль. Слава напился прямо из крана под его ироничным взглядом. — Утро, братишка. — Ага. Фаллен был улыбающийся и довольный как кот. А, точно, вспомнил. Возвращался Рудбой. Славик оскалился. Этот долговязый татуированный мудак ему импонировал, а еще делал Ванечку счастливым. И, внезапно, был далеко не таким простым и милым, как казался всем вокруг. Как и сам Слава. Слава КПСС был медийной, мать его, персоной. Вечно играл роли, менял псевдонимы и поведение. А вот Вячеслав Машнов был крайне многогранным уебком. Умным и наблюдательным сверх меры. Как и Рудбой, он предпочитал скрывать себя настоящего за масками. Стоять в стороне и вдохновенно играть чужими чувствами. А для этого он научился быть наблюдательным, виртурзно идиотничать, держать красивые паузы и выстраивать многоходовые провокации, ловко замаскированные под "ой, постирония у нас тут, смотрите". Замай это почти всегда выкупал. Почти. А вот Ваня — нет. Но Ваня был самым охуенным, и это не обсуждалось. Слава и себе заварил чайку, сел за другой край стола, закурил и начал якобы исподтишка наблюдать за другом. Естественно, Фаллен не выдержал: — Чё, Слава? — Да вот интересно, кого твой уебан почтит вниманием первым: тебя или Мирошу? — Хуешу. Он уже едет, а что это ты такой заинтересованный? Окси тебя игнорит? Нехорошо, Слава, завидовать чужой личной жизни, — оскалися Ваня. Внутренний Славин провокатор улыбнулся. — Пива пусть возьмет мне и сигарет, когда за цветами тебе заезжать будет, а еще лучше — пожрать. Ваня показал ему фак, буркнул "отьебись", а сам быстро напечатал что-то в телефоне. Как и думал Слава, эти двое как раз переписывались. Он докурил, поднялся, потянулся и погнал в душ. Надо было смыть с себя похмелье, которое стало его вечным спутником с тех пор, как он стал занимать хоть какое-то место в жизни сраного строителя империй. А в том, что Слава точно занимает там место, ему помогало убеждаться абсолютно всё: отсылочки в текстах Мирона, аккуратные (не дай Бог, сказать хоть что-то конкретное) ответы в интервью на вопросы о Гнойном, демонстративный игнор кучи адресованных ему твитов, поведение Евстигнеева, его случайные оговорочки… Только пока это было не совсем то место, которое Слава собирался занять. Еще пару лет назад он все решил. Диссы, батлы, хайп, антихайп с помощью хайпа — все это было для того, чтобы не было скучно жить, заработать денег, творить и вытворять, но прежде всего — чтобы приблизиться и влезть под кожу, глубже любой выебонистой глубокомысленной татуировочки. «Я такой бойкий, сука ты, но нихуя не буду ласковым. Нам с тобой нужно кое-что пожестче». Он хотел себе этого носатого придурка целиком и со всеми потрохами, хотел дотрагиваться до его высочества, править его мыслями, нагибать на батлах… НАГИБАТЬ… Ой, бля, да всего на свете хотел бисексуальный Славик, который УСТАЛ от мягких девочек, с которыми ебаться как дрочить. И танцующей походкой уверенно шел к своей цели. Машнов умел потерпеть, как и Рудбой. Встав под душ, Славочка размышлял о том, как Евстигнеев красиво умеет ждать. И сколько открытий еще впереди у бедного Ванюши Светло. Вспомнилось, как этот голодный монстр еще во время «исторической хуйни» сквозь темные очки не отводил глаз не от батлящихся Мирона и Гнойного, а именно от пьяного и возбужденного Светло. Как начал совершенно случайно пересекаться с антихайпом на каких-то вписках. После чего Фаллен стал усиленно с кем-то переписываться, ходить по квартире, как задумчивая сомнамбула, пропадать вечерами, а после и ночами, бросил девочку. Хорошую, правильную и умную девочку. И, как гром среди ясного неба, обдолбавшись, эти двое почти в обнимку заявились в семнашку. О, Славе тут же прислали фотки. Пока он смотрел на стремительно бледнеющего Замая и просчитывал, как быстрее добраться до Лиговки, ему успели отписаться Букер и Чейни, который был рядом. Дэн спас ситуацию, сидя с этими идиотами за баром, пока они с Замаем летели сквозь ночь на такси. Следом прилетел Букер, и "ах, какая случайная встреча". Собственно, фотки все равно разлетелись по интернету, но это уже были фотки, на которых Антихайп и СЛОВО тусят с Рудбоем как бы на территории империи. А могли бы быть фотки ебучего каминг-аута. Свалили из «1703» тоже вместе. Ну, а под утро Мирон забрал своего еще полувменяемого бэк-МЦ от Славы с Ваней. Даже не поднялся, правда, ждал в машине. Хотя Гнойный знал, что он еще вечером был в Москве. Пригорело у Мирона Яновича крепко, раз прилетел. Уходя от них, Евстигнеев обернулся и посмотрел в глаза Славе. И Слава все понял: нихуя не случайно все произошло. ОХРА УСТАЛ ЖДАТЬ и пометил свое. Теперь Карелин мог не переживать: у его друга стало ровно на одного ручного монстра больше. Ваню будут защищать. За него готовы бороться даже на глазах у всех. Антихайп и окситабор ситуацию выкупили, особо опасных долбоебов заблокировали, Ваням дали таких пропиздонов, что мало не показалось. Шипперы подлили маслица в огонь, и хайптрейн покатил дальше. Максимально помог твит оказавшегося без пиздежа лояльным Мирона о том, что Рудбой — шикарный и высокооплачиваемый фотограф, удивительно, что Антихайп может себе такого позволить. Пришлось Ване запилить им креативную фотосессию. Типа, банки-бутылки-хлам-Антихайп. Слава демонстративно отморозился в ней участвовать, чтобы побесить жида. Рудбой только понимающе поулыбался. Слава выплыл из воспоминаний и из-под душа заодно, когда услышал посторонний голос. Подвезли бухлишко и еду, а также возможность услышать что-то новое о Мироше. Он вытерся, натянул толстовку, штаны и фирменную мерзкую ухмылочку и вышел из ванной. На кухне были пиво, Фаллен и Рудбой. И пакеты с кучей жрачки. Евстигнеев, как заботливая мамочка, думал, что Ванечку хуй кормят вообще. Голодом морят, ага. Жрет, как слон, любая телка убьет за такой метаболизм. Наблюдательный Слава отметил за секунду, что шмотки на Евстигнееве чистые, немятые, значит, был уже у своего Мирона с утра ("у твоего Мирона, Слава" — поправил его внутренний голос), ведь новую квартиру он еще ремонтирует, а живет… Ну, ясно у кого. Временно. — И здрасте. Свалил с моего стула, — как можно равнодушнее сказал Гнойный, понимая, что Рудбой заметил краткий осмотр и догадался, умный какой, сука, о сделанных выводах. Его задевало, что ебанное альтер эго Евстигнеева считывает на раз-два все его мысли о Мироне. Альфа-самец хуев. — Че-как Москва? — Нормально, Слава. Заебался. Спать хочу. Новый год скоро, всем надо от меня овердохуя и желательно еще вчера. — Прибухни, Вань, и все пройдет. Кстати, давайте решайте, что там с Новым Годом. Три дня осталось. Где-что-как, и чтоб вели себя нормально, уебаны. — Слышь, дядь, не бухти, с утра такой злой, блять, как будто тебе вчера не обломилось. Я за этой как-ее-там, короче, двери закрывал. Выглядела выебанной, — подал голос Фаллен, которого Ваня пересадил внаглую к себе на колено, когда Славик его согнал. Евстигнеев поднял глаза на Славу, и тому вдруг стало неуютно от того, что в них мелькнула ярость. Мда, узнать о Мироне пока нихрена не получится. А еще Славочка вспомнил, что он вчера там записывал в сторис, и его начало подташнивать. — Это тебе щас хуй обломится, если твой рыцарь уснет. Пиздуйте уже в комнату свою. А я даму сердца подвести не мог, — ответил Слава, фальшиво заржал, забрал пиво и свалил к себе.