Всегда остаётся завтра

Япония

Лето наконец ослабило свою хватку, и жизнь Николь постепенно вошла в рутинную колею. С понедельника по пятницу визажист вставала по утрам и отправлялась на работу. Но со все большим нетерпением ожидала встреч с Тору. Задание менеджера она ещё не закончила, но конец близился. Три раза в неделю Николь обедала с Рикой и Такой и однажды девушка застукала их, когда они занимались сексом прямо на столе гитариста, где у него лежали всякие документы и ноты. Вечеринки по-прежнему оставались для Николь под запретом, чего никто не мог понять, но это не мешало их дружбе. Пару раз в неделю они заходили к ней домой. Ей нравилась их компания. Она обожала проводить с ними время. Они были классные ребята, и к тому же у нее давно не было друзей. Казалось, они спокойно относились к ее странностям, коих было немало. А еще Николь с завидной регулярностью, два раза в неделю, отказывала Тору в свидании. Два. Раза. В неделю. Дошло до того, что девушке самой уже было любопытно, как парень ввернет в разговор очередное приглашение. Гитарист был неистощим на выдумки, и со временем тема свидания стала их с ней излюбленной шуткой. По крайней мере, для нее. И отныне Николь считала дни в ожидании воскресенья. Тору являлся спозаранку с упаковкой яиц и собственной выпечкой. После неудачи с черничными кексами он принес тыквенный пирог. Потом был банановый хлеб — правда, готовый, как он признался. За ним последовали клубничный торт и брауни. Брауни утром — это фантастика. Все в жизни двадцатипятилетней складывалось неплохо, если не считать электронных писем и телефонных звонков. По крайней мере, раз в неделю ей звонили с НЕИЗВЕСТНОГО НОМЕРА. Она удаляла сообщения и письма, даже не открывая их. В почтовом ящике скопилось штук пятнадцать непрочитанных писем от ее кузена. На днях Николь собиралась прочесть их, но все никак не могла себя заставить. Как и позвонить родителям. Они ей не звонили, и она не считала нужным звонить первой. К началу октября Николь была счастливее, чем когда-либо. Запах осени, по которому девушка так скучала в Киото, разливался в воздухе, можно было носить рубашки с длинным рукавом и не выглядеть при этом пугалом. — Кто-нибудь может мне подсказать, как записываются быстрые ноты? — застонала Рика. — Така, вы уже думаете над новой песней? — Тору, вроде, наигрывал на днях что-то новое, — сказала Николь. Рика радостно взглянула на подругу. Накадзима сунула в рот красную горошину «Скиттлз». — Ты можешь себе представить песню с таким логотипом? — Така обмакнул картофельные чипсы в майонез и указал пальцем на свой рисунок. — Фу, какая жирнятина, — пробормотала Такахаси. Он пожала плечами. — Зато вкусно. Така наклонился вплотную к лицу Николь. — Угадай, кто идет? — Что? — Девушка отпрянула назад. Он заговорщически моргнул. — Твой бойфренд. Оглянувшись через плечо, Николь увидела Тору, который заходил в кафе, но не один. С ним были сразу две девушки, которые смотрели на него с восхищением. Но ведь он рок-звезда, чего ещё от него ожидать! Накадзима закатила глаза. — Он не мой бойфренд, — сказала она Таке. — Оказывается, у тебя есть конкурентки. — Рика сложила на груди руки. Морита нахмурил брови. — Никакой конкуренции быть не может, потому что между нами ничего нет. — И все-таки Николь осторожно покосилась на троицу. Они остановились у диванов. Ямасита внимательно слушал, что говорили ему девицы. Одна из них, блондинка, положила руку ему на грудь и выписывала на ней крошечные круги. Накадзима прищурилась. «Что она себе позволяет?» Николь повернулась к Таке. Он удивленно вскинул брови. — Пусть забирают его себе, — сказала рыжая, забросив в рот сразу три леденца. — Я вас обоих не понимаю. — Рика отбросила нотный листок в сторону. — Вы видитесь практически каждый день! Она кивнула. — Он приходит каждое воскресенье и готовит тебе завтрак, так? — продолжила она. Така перебил ее. — Я ненавижу тебя за это, — сказал он Николь. — Да, все верно, но это ничего не значит. — Хорошо еще, что рыжая не проболталась про свидание, иначе этим разговорам не было бы конца. — Послушайте, мы просто друзья. Вот и все. — Может, ты лесбиянка? — спросила Рика. — Что? — Слушай, я не собираюсь осуждать тебя. Мне по барабану твоя сексуальная ориентация. Только скажи, ты — лесбиянка? — Нет, — ответила она. — Я тоже не лесбиянка, но могла бы на тебя запасть. — Такахаси улыбнулась. — Спасибо, — хихикнула Николь. — Я бы тоже на тебя запала. — Как мило, — вмешался Морита. — Но дело не в этом. Наш красавец, сукин сын, тащится от тебя. О, мой бог, он бросил своих цыпочек и направляется к нам. Говорю, как его лучший друг, он не отступит от тебя. — Черт, — сказала Рика, качая головой. — Джинсы на нем сидят как влитые. Привет, Тору! Как жизнь? Она закрыла глаза. — Привет, друг. Рика. — Тору уселся рядом со своим визажистом и легонько подтолкнул девушку локтем. — Николь. — Привет, — пробормотала она, смущаясь под прицелом глаз подруги и вокалиста. Рыжая прикрыла листок и сунула его в сумку. — Что тебя сюда привело? — О, ты же знаешь, зло и хаос, — ответил он. — Чем-то мне это напоминает твои студенческие годы, — вздохнул Така. Все уставились на брюнета. — Ну, а вы, ребята, чем заняты? — Ямасита заерзал на стуле, упираясь в Николь ногой. Она сглотнула. — Балуетесь «Эм энд Эмс» и «Скиттлз»? — Да, и это тоже. А ещё помогаем Таке с обложкой для новой песни и пишем ноты, — объяснила Рика. — Уф. — Ямасита толкнул Накадзиму ногой. Девушка дала сдачи. — А Николь, наша замечательная Николь… — Такахаси выразительно посмотрела на подругу, и рыжая угрожающе прищурилась. — Она помогает мне с мелодией. — У нее это здорово получается, — сказал вокалист. Тору покосился на Николь, и она отодвинулась. Подперев подбородок, Рика уставилась на гитариста. — Перед тем как начать работать вместе, я говорил Николь, что ей следует чаще носить зеленый цвет. С такими волосами, как у нее, это очень сексуально. У девушки челюсть отвисла. А до этого он ведь и словом не обмолвился о ее идиотском зеленом кардигане. — Тебе она нравится в зеленом, Тору? — спросил Така. Гитарист повернулся к Николь, и его карие глаза были такими же светлыми, как плитка молочного шоколада, лежащая рядом с ней. — Зеленый ей очень идет, но она всегда красивая. Тепло разлилось по ее щекам, и она осторожно выдохнула. — Красивая? — переспросил Морита. — Красивая, — повторил гитарист, снова подвигаясь к визажисту. Его нога коснулась ее колена. — И что, друзья, смогли что-нибудь придумать? Николь позволила себе выдохнуть. — Думаю, да. — И все благодаря Николь, — сказала Рика, и они с Такой переглянулись. У девушки сердце ушло в пятки. — Она помогла мне с нотами и скорректировала некоторые фразы, чтобы музыка получилась более ритмичная. «О, нет, только не это». — Спой ему песню. — Рика так сильно толкнула подругу локтем, что она отскочила прямо на Тору. В его глазах зажегся интерес. — Что за песня? — Я не буду петь. Такахаси сияла. — Песня про то, что случайностей не бывает. Николь смерила ее убийственным взглядом. Тору насторожился. — Случайностей не бывает? Спой, Николь. — Нет, — отрезала она. — Петь я больше не буду. И играть тоже. Никогда… Последнее слово она почти прошептала. Но, видимо, гитарист ее расслышал. — Почему никогда? — спросил он. Девушка посмотрела на него, невольно любуясь им. Тору смотрел на нее, удивленно подняв брови. — Николь? — Что почему? Я что-то пропустил? — Така поднял голову вверх, оторвавшись от листов с рисунками. Рика тоже не поняла в чем дело. Ямасита опустил взгляд, и Николь смогла передохнуть. Он наклонился к ней, и их губы опасно сблизились. Она услышала судорожный вздох Рики. — Скажи мне, дорогая, почему ты никогда больше не будешь петь и играть? — Дорогая, — пробормотала изумленно подруга. — Группа, — вырвалось у Николь. — Когда-то я пела и играла в группе. Любопытство отразилось на лице Тору. — И какая музыка? — Хард-рок, инструментальная музыка, альтернатива, электроника. — Девушка схватила пакетик «Скиттлз» и высыпала себе целую пригоршню. — Ты серьезно? — воскликнул Така. — Почему ты раньше не сказала? У тебя отлично получается. Ты могла бы стать личной помощницей Тору? Рика ухмыльнулась. — Я тоже пробовала себя в музыке, но обнаружила, что у меня нет ни чувства ритма, ни слуха, разве что орать умею. А твоя группа пользовалась успехом? Николь пожала плечами, чувствуя себя неловко. — Наша группа продержалась в полном составе меньше года, но концертов и приглашений на разные мероприятия было немало. — Значит, ты здорово пела и играла! — воскликнул Така. — Уверен, ты мастерски делаешь все эти сумасшедшие расщепления голоса. Тору притих, что было на него не похоже. — Мой брат тоже пел лет с пяти. И до сих пор поет: дома, на работе, когда готовит. Думаю, он прикончит всякого, кто попытается запретить ему это. Отправив в рот остатки «Скиттлз», рыжая кивнула. — Музыка затягивает, если она тебе нравится. — Или если у тебя хорошо получается, — вставила Рика. Тору подтолкнул Накадзиму плечом. — Почему бросила? Николь любила петь и играть на электро-гитаре — ей нравилось все. Занятия, репетиции и особенно предвкушение выхода на сцену. Ничто не могло сравниться с тем ощущением, которое испытываешь, пока ждешь своего выхода; первый вздох перед выступлением, когда стоишь в центре сцены, в лучах софитов. Тот миг затишья, когда закрываешь глаза в ожидании первых ударов барабанов, зная, что на тебя смотрят огромная толпа людей. Николь пожала плечами. — Думаю, мне просто надоело, — сказала она. Соврала, конечно. Девушка не устала от музыки. Она смертельно скучала по ней, просто больше не могла выносить устремленные на нее взгляды. После этого разговор как-то расстроился, по крайней мере, Николь он уже был не интересен. Тору болтал с Такой и Рикой, а визажист затерялась в собственных мыслях, пока не пришло время возвращаться в студию. Договорившись с ребятами о следующей встрече, Николь попрощалась. Тору вышел следом за ней, и на улице их встретили яркое солнце и бодрящий ветерок, предупреждающий о скором наступлении холодов. Ямасита не проронил ни слова, пока они шли мимо магазинов. Иногда с ним бывало такое, и ей оставалось только гадать, о чем он думает в эти минуты тишины и покоя. Они как раз переходили улицу, разделяющую студию от бутика, и он помахал ребятам, стоявшим у входа в соседнее здание. Николь вдруг поймала себя на мысли, что сейчас он совсем не такой, каким она видела его чуть раньше, в компании двух девушек. Это встревожило ее, и девушка даже не могла объяснить, почему вообще обратила на это внимание. — Как ты? — спросил гитарист, когда они остановились у входа в студию. Николь осторожно взглянула на него. — Хорошо. А ты? Он улыбнулся плотно сжатыми губами и кивнул. — Тоже хорошо. — Тору попятился назад. — Тогда увидимся. Николь зашагала в другую сторону, но остановилась от внезапной мысли. — Тору? — Да? — Что ты делал в кафе? Разве у тебя не было репетиции? Уголки его губ слегка дернулись. Когда он так улыбался, у девушки в груди как будто надувался воздушный шар. — Да, в это время у меня репетиция, — сказал он, и на солнце его глаза блеснули осенней листвой. — Но я хотел увидеть тебя. Его слова лишили визажиста дара речи, и она молча смотрела ему вслед, когда парень вернулся к дороге и свернул за угол. Николь постояла еще какое-то время, прежде чем смогла двинуться с места. И ничто не могло сдержать улыбку, которая расплылась на ее губах и уже не покидала девушку.