Всегда остаётся завтра

От «энергетиков» бабочки перешли к крэку. Вместе с ними Николь кидало из стороны в сторону: то хотелось рвать и метать, то бездумно бродить по квартире. Похоже, девушка слишком преувеличивала значимость предстоящего события. Ведь Тору говорил, что это будет не свидание. Просто дружеские посиделки. Ничего особенного, и не о чем было волноваться. В конце концов, они же не первый раз встречались у нее дома. Просто он впервые попросил разрешения прийти. Николь приняла душ — второй за день. Убралась в квартире, три раза переоделась, что было совсем уж глупо, потому что в конечном итоге оказалась в спортивных штанах и рубашке с длинным рукавом. Потом она долго колдовала над прической, пока не уложила волосы мягкими волнами. Накадзима наложила макияж, после чего умылась и снова накрасилась. К тому моменту, как в дверь постучали, ей уже хотелось биться головой об стену. Тору выглядел как всегда — до отвращения божественно. В потёртых спортивных штанах и рубашке с логотипом рок-группы Linkin Park, в неизменной бейсболке, низко надвинутой на лоб. В одной руке он держал стопку DVD-дисков, в другой был пакет, из которого тянуло традиционной японской едой. У Николь заурчало в животе. — О! Что там у тебя? — То, из чего сделаны мечты. Улыбнувшись, она, изображая жадное нетерпение, потянулась к пакету. — Сасими из лосося и роллы? — Угадала. — Он всучил девушке пакет, и она с видом голодающего помчалась на кухню. — Я принес парочку фильмов. Выбрал наугад, не знаю, что тебе захочется посмотреть. Доставая из шкафа посуду, Николь искоса посмотрела на него. Тору снял кепку и пробежал рукой по волосам. Светлые волны легли в очаровательном беспорядке. Он перехватил ее взгляд, и его губы дрогнули в улыбке. Николь отвернулась, чувствуя, что краснеет. — Мм, и что ты принес? — Посмотрим… У нас хороший выбор. Из ужастиков я взял «Звонок» и «Темные воды». — Сразу два фильма? — Накадзима выставила тарелки на прилавок. Он усмехнулся. — Тебе не удастся так легко избавиться от меня. — Иди к черту. А что еще у тебя есть? — Из комедий — последние с Джеки Чаном. Из фантастики — «Терминатор» и кое-какие стрелялки. А еще есть «Дневник памяти». Николь резко обернулась, едва не выронив столовые приборы. — «Дневник памяти»? Ты принес «Дневник памяти»? Тору невозмутимо смотрел на девушку. — А что в этом плохого? — О, нет, ничего. Просто это… скорее, для девчонок. — Я вполне уверен в своей мужественности и сексуальности, чтобы признать, что Райан Гослинг в этом фильме — предел мечтаний. У Николь отвисла челюсть. Бесстрастное выражение его лица сменилось хохотом. — Шучу. У меня нет «Дневника памяти». И я не смотрел этот фильм. Так что, извини, никакой романтики. Она закатила глаза. — Придурок. Тору снова засмеялся. — Кстати, я тоже не смотрела «Дневник памяти». И вообще я не любительница мелодрам, — призналась Николь, открывая большие контейнеры с домашними роллами и сасими. «Как вкусно пахнет! Он сам все готовил!» — Серьезно? Я думал, что каждая девчонка видела этот фильм и цитирует его по памяти. — Только не я. — Интересно. — Ничего интересного. — Она схватила ложку. — Сколько тебе положить? — Клади сначала себе, сколько хочешь, а мне — что останется. — Он подошел к ней сзади, и она напряглась — мурашки побежали по коже. Девушка отступила чуть в сторону. Он склонил голову набок. — Ты такая дерганая. — Я не дергаюсь. — Это фигура речи. Николь положила себе на блюдце скромную порцию сасими и роллов. — Глупая фигура речи. Ямаситп, казалось, хотел еще что-то сказать, но передумал. — Какой фильм хочешь посмотреть? — Давай начнем с «Терминатора». — Девушка моей мечты. — Он взял два DVD-диска и направился в гостиную. Она проводила его взглядом. — Фэнтези побеждает. Вздохнув, она покачала головой. Николб выложила ему на тарелку все, что осталось в контейнерах, и отнесла в гостиную, поставив на журнальный столик. Тору уже возился с DVD-плеером. Николь включила лампу, чтобы ему было светлее. — Что хочешь попить? — У тебя есть молоко? — Ты будешь пить молоко с традиционной едой? Он кивнул. — Нужна доза кальция. Представив себе эту смесь, Николь почувствовала дискомфорт в желудке, но все-таки принесла ему стакан молока, а себе банку пепси. — Тебя не стошнит? — Визажист уселась на диван, поджав под себя ноги. — Странное сочетание. Он сел рядом с девушкой с пультом в руке. — Ты когда-нибудь пробовала? — Нет. — Тогда откуда знаешь, что стошнит? Она пожала плечами и взяла свою тарелку. — Предполагаю. Он покосился на нее. — До конца года я приучу тебя пить молоко с традиционной японской едой. Даже не потрудившись ответить, Накадзима села поудобнее и принялась за еду. Тору запустил фильм и тоже устроился рядом с ней, прижимаясь ногой к ее коленке. Спустя тридцать минут парень собрал пустые тарелки и отнес их на кухню. Вернулся он с новой чашкой молока и еще одной банкой газировки для девушки. — Спасибо, — поблагодарила она. Тору уселся обратно, от чего диван прогнулся и Николь качнуло в его сторону. — Мне нравится за тобой ухаживать. Она усмехнулась. На протяжении почти всего фильма они выискивали ляпы, хохотали над их чрезмерно критическими и глупыми комментариями. В самый разгар обсуждения зазвонил телефон визажиста. Решив, что это Така с Рикой уже скучают, сидя дома, девушка потянулась к трубке. Тревога охватила ее, когда она увидела высветившийся на дисплее НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР. Николь тотчас переправила звонок на голосовую почту. — Не будешь отвечать? — спросил Тору, удивленно подняв брови. Рыжая покачала головой, незаметно отключила звук телефона и вернула его на журнальный столик, экраном вниз. — Я думаю, что это невежливо — отвечать на звонок, когда у тебя гости. — Я не против. Откинувшись на спинку дивана, Накадзима снова уставилась в телевизор, не сознавая, что грызет ногти. На самом деле она даже не видела, что происходит на экране, и очнулась, когда фильм уже закончился и Тору поднялся, чтобы поставить новый диск. Николь уговаривала себя не думать о телефонном звонке и о голосовой почте. После первого звонка девушка стерла из памяти телефона все сообщения, даже не прослушав их. Она снова задумалась о том, не сменить ли номер, но для нее это означало принять свое поражение. Она до сих пор не могла понять, кто открыл на нее охоту. Это не мог быть Хару, хотя почему она была так уверена? Кто бы это ни был, Николь воспринимала это как интернет-троллинг. Просто не связывалась. Рука Тору вдруг оказалась на ее запястье, и девушка резко вскинула голову. Он смотрел на нее, а не на экран телевизора. — Что? — спросила Николь, и ее взгляд упал на его пальцы, сомкнувшиеся на ее руке. — Вот уже десять минут ты грызешь ногти. «Так долго? Боже, это отвратительно». Он опустил ее руку, но не разжал пальцы. — Что случилось? — Ничего, — ответила она. — Просто смотрю фильм. — Не думаю, что ты его смотришь. — Их глаза встретились, и ее сердце остановилось. — Что происходит? Николь попыталась выдернуть руку, и Тору отпустил ее. — Ничего. Смотри кино. — Ну да, — пробормотал он, но больше не возвращался к этому разговору. Их шутливые комментарии звучали все реже, и она почувствовала, как смыкаются ее веки. Николь отчаянно моргала, но каждый раз было все труднее открывать глаза. Ямасита заерзал, и Накадзима уселась поглубже, ближе к нему. Девушка прижималась к нему боком, сознавая, что надо бы отодвинуться, но он был таким теплым, ей было так уютно, и лень было шевелиться. К тому же он, казалось, был не против такого сближения. Иначе бы он отстранился или оттолкнул ее? Должно быть, во время второго фильма она все-таки задремала, потому что, когда открыла глаза, ей показалось, что телевизор как будто переставили. До нее медленно дошло, в чем дело, и она ужаснулась. Николь лежала, свернувшись калачиком, головой на коленях у Тору. Если точнее, на его бедре. У девушки перехватило дыхание, сердце учащенно забилось, а глаза распахнулись во всю ширь. Николь чувствовала какую-то легкую тяжесть на своем бедре, по ощущениям и форме это была рука — рука Тору. « Он что, спал? О боже, как же все это произошло? Неужели я отключилась, и теперь Тору вынужден сидеть на диване, потому что я спала на нем?» Ладно. У Николь было два варианта действий. Она могла скатиться с дивана и броситься в спальню, а могла поступить по-взрослому и проверить, спит ли он. Удивительно, но девушка решила быть взрослой и медленно перевернулась на спину. И это был самый неудачный ход, потому что стоило ей пошевелиться, как его рука соскользнула с бедра ей на живот. «Боже правый…» Теперь рука гитариста лежала чуть ниже пупка визажиста, и пальцы касались пояса спортивных штанов. Это было так близко, слишком близко к запретной территории. Ледяной ком застрял в груди Николь, но в другой половине тела происходило нечто совсем другое. Трепетная дрожь разливалась теплой волной, спускаясь все ниже. Как это возможно — ощущать холод и жар одновременно? Шевельнулся большой палец Тору, и Николь закусила губу. Должно быть, он просто вздрогнул во сне? Но вот его палец снова пришел в движение, на этот раз выписывая медленные, ленивые круги у ее пупка. «О, черт». Пульс девушки подскочил до заоблачных высот, и стало нечем дышать. Палец парня продолжал двигаться, и она уже не могла терпеть боль, которая разрывала ее тело. Незнакомое чувство казалось великой несправедливостью, оно не должно было родиться в ней. Но оно родилось. Николь сделала глубокий вдох, но это ничуть не помогло расслабить мышцы или снять напряжение, нарастающее в ней. Она уже знала, что если посмотрит вниз, то увидит напрягшиеся соски, проступающие сквозь тонкую ткань рубашки. С каждым вздохом они все сильнее терлись о кружево лифчика. Девушке отчаянно хотелось быть девушкой, которая знает, что с этим делать; той девушкой, которую, наверное, и хочет Тору. Девушкой, к которой он привык. Но она была совсем другой. Николь подняла взгляд и посмотрела на Тору. Он запрокинул голову на спинку дивана, и она видела его профиль. На линии челюсти темнела легкая щетина. По лицу блуждала еле заметная улыбка. «Сукин сын». — Тору. Открылся один глаз. — Николь? — Ты не спишь. — А ты спала. — Он повернул к ней голову. — И я тоже задремал. Его рука по-прежнему накрывала ее живот и уже казалась ей невероятно тяжелой. Одна половинка Николь хотела сказать ему, чтобы он убрал от нее свои лапы, но вслух заговорила другая: — Мне очень жаль, что я заснула. — А мне нет. Николь нервно облизала губы, не зная, что еще сказать, поэтому ограничилась дежурным: — Который час? Его взгляд упал на ее рот, и она замерла в напряженном ожидании, которое оказалось очень сладким. — Уже за полночь, — ответил он. Ее сердце бешено колотилось. — Ты даже не посмотрел на часы. — Я просто знаю такие вещи. — В самом деле? Его глаза покрылись поволокой. — Да. — Какой удивительный талант. — Николь сжала руку в кулак. — Во сколько ты уезжаешь утром? — Будешь скучать по мне? Рыжая скорчила рожицу. — Я не поэтому спрашиваю. Просто из любопытства. — Я сказал родителям, что буду в Осаке к обеду. — Свободной рукой Тору собрал пряди, упавшие ей на лицо, и задержался в ее волосах. — Так что, наверное, выеду часов в восемь-девять. — Так рано. — Да. — Он гладил девушку по голове, и она снова закрыла глаза, наслаждаясь полным расслаблением. — Но ехать недолго. — И вернешься только в воскресенье вечером? — Совершенно верно, — пробормотал он, и она почувствовала, как всколыхнулась его грудь от глубокого вздоха. — Ты уверена, что не будешь по мне скучать? Ее губы чуть дрогнули в усмешке. — Для меня это тоже будет отпуск. Он ухмыльнулся. — Жестоко. — Неужели? — Но я знаю, что ты врешь. — Уверен? — Да. — Ямасита опустил руку, и Накадзима почувствовала, как его пальцы потерлись о ее щеку. Визажист тотчас открыла глаза. Он улыбался, глядя на нее сверху. Но это была не самая широкая улыбка с ямочкой. — Ты будешь скучать по мне, но не признаешься в этом. Она ничего не сказала, потому что пыталась не думать о предстоящих четырех днях. А потом его пальцы стали вычерчивать линию ее скул, и Николь уже вообще ни о чем не думала. Они спустились ниже, подбираясь к подбородку. Девушка затаила дыхание, когда палец завис над ее нижней губой. Он склонил голову набок. — Я буду скучать по тебе. Ее губы раскрылись. — Правда? — Да. Николь закрыла глаза, сдерживая подступившие слезы. Она никак не могла понять, почему его слова так тронули ее, но это произошло, и в какой-то миг она призналась самой себе, что не хочет, чтобы он уезжал. В глазах защипало еще сильнее. Они снова замолчали, тишину нарушало лишь тихое гудение телевизора. Его пальцы вычерчивали контур ее нижней губы, даже не касаясь ее, но каждый штрих приближал это прикосновение. Николь стало интересно, коснется ли он ее губ, если она мысленно захочет этого. Наверное, она захотела. — Ты разговаривала во сне, — сказал Ямасита. Накадзима резко открыла глаза. К черту эти прикосновения. — В самом деле? Он кивнул. У нее внутри все оборвалось. — Ты меня разыгрываешь? Клянусь всем святым, если это розыгрыш, я тебя поколочу. — Я тебя не разыгрываю, дорогая. Она резко вскочила, и он сразу убрал руки. Она села и повернулась лицом к нему. Ее сердце колотилось, но уже совсем по другой причине. — И что я говорила? — Да ничего особенного. — Так уж и ничего? Опустив голову, он потер руками лицо. — Просто бормотала что-то. Я ни слова не разобрал. — Он посмотрел на девушку. — Это было так мило. Сердцебиение успокоилось, как только страх ослабил свою хватку. Одному богу известно, что Николь могла наговорить во сне. Бросив взгляд на часы, девушка увидела, что уже начало четвертого. — Черт бы тебя побрал с твоим талантом угадывать время! Тору лишь пожал плечами. — Наверное, мне пора домой. Она открыла рот и тут же его закрыла. Что она должна была сделать? Попросить его остаться? Предложить переночевать на диване? Оригинально. Николь сомневалась в том, что ему интересны вечеринки из категории «детям до тринадцати». — Будь осторожен в дороге, — наконец произнесла визажист. Гитарист поднялся, а она уставилась на опустевший диван. — Буду. А потом он наклонился, словно повинуясь порыву, ей неведомому, и прижался губами к ее лбу. — Спокойной ночи, Николь. Девушка закрыла глаза, сжимая кулаки. — Спокойной ночи, Тору. Он дошел до двери быстрее, чем она спрыгнула с дивана. — Тору? Он остановился. — Да? Набрав в грудь воздуха, девушка заставила себя произнести правильные слова. — Я замечательно провела этот вечер. Тору задержал на ней взгляд, а потом улыбнулся. Ямочка появилась на его левой щеке, и ее губы тоже растянулись в улыбке. — Я знаю.