Всегда остаётся завтра

Небольшая толпа окружила Тору и парня. Одни наблюдали с интересом, другие предвкушали драку. Ямасита пригвоздил бедолагу к стене и в упор смотрел на него, сжимая другую руку в кулак. — Какого черта, чувак? У тебя что, проблемы со слухом? — Извини, — пролепетал парень, стоя с поднятыми руками. — Мы просто танцевали. Я не хотел ничего плохого. — Тору — кун. — Голос Николь прозвучал сдавленно и хрипло, когда она двинулась к ним. Рика была рядом и держала подругу за руку. — Не встревай, Николь. Как она могла не встревать? Ее тошнило, и тот стакан пива, что она выпила, просился наружу. Гитарист снова тряхнул парня об стену, и тут подоспел Масато. Он обхватил Тору за талию, оттаскивая его назад. Парень у стены обмяк и, закрыв глаза, стал медленно оседать на пол. — Тебе надо остыть, — сказал Хаякава. Ямасита снова подался вперед. — Пусти, не мешай, Масато. Сначала я набью ему морду. — Никакого мордобоя. — Вокалист встал между ними, упираясь руками в грудь друга. — Тебе это совсем не нужно, забыл? Для тебя сейчас ввязаться в драку — последнее дело. Так что остынь. Казалось, что-то из того, что сказал друг, дошло до блондина. Он бросил на парня последний многозначительный взгляд и стряхнул с себя руки друга. Тору повернулся, пробежал рукой по волосам. Его взгляд, скользнувший по толпе, остановился на Николь и Рике. Он шагнул вперед, но Масато сказал что-то, и эти слова заставили его остановиться. Словно из-под земли появился Рёта и всучил Тору бутылку пива. Словно конвоиры, зажав его с двух сторон, они повели друга обратно в дом. Николь пошла за ними, но Рика оттащила девушку в угол — крылья на ее спине то поднимались, то опускались. — Что, черт возьми, произошло? — спросила она. — Я не знаю. — Грудь рыжей вздымалась от тяжелого дыхания. — Тот парень никак меня не отпускал, и тут, откуда ни возьмись, Тору. Мне нужно… — Нет. — Она остановила меня, преграждая путь. — Дай ему время остыть. Он со своими приятелями, пусть успокоится. Николь нервно проводила руками по бедрам, медленно переваривая слова подруги. Тошнота усиливалась, и девушка боялась, что не сдержится. Она огляделась вокруг. Некоторые смотрели на них. Кто-то потерял интерес к происходящему, когда стало понятно, что драки не будет. Мисаки стояла у стола для пинг-понга, и ее губы сжались в плотную линию, когда их с Николь взгляды столкнулись. Снова загремела музыка, в такт ударам ее сердца. Капельки пота пунктиром проступили у нее над бровями. — Эй, Николь, ты в порядке? — спросила Рика. Визажист вымученно кивнула, но на самом деле с ней творилось что-то ужасное. Гараж снова поплыл перед глазами, костюмы слились в одно пятно, звуки усилились. Что-то тяжелое сдавило девушке грудь. Запахи пива, духов и пота пропитали воздух. Она сделала глубокий вдох, но дышать все равно было нечем. — Мне нужен свежий воздух, — сказала она подруге, выдергивая руку. — Я пойду с тобой. — Нет. Нет, я в порядке. Останься здесь. — Николь не хотелось портить ей вечер. — Я справлюсь. Честное слово. Мне просто нужно подышать свежим воздухом. * * * Пульсирующая головная боль усиливалась, и Накадзима уже казалось, что стучит не только у нее в висках, но и по всей квартире. Поморщившись, она открыла глаза, и до нее дошло, что она так и сидит на полу в коридоре, и ее тело уже одеревенело. Похоже, девушка заснула и проспала час или два. Но стучало не только у нее в голове — барабанили в ее дверь. Николь с трудом оторвалась от пола и, словно в тумане, пошла открывать. Она так плохо соображала, что даже не посмотрела в глазок. Ямасита ворвался в квартиру, и она оказалась притиснута к его груди, прежде чем успела осознать, что происходит. Сильные руки обнимали ее, придерживая за голову. Николь глубоко вдохнула, улавливая слабый аромат одеколона и алкоголя. — Боже правый, — проговорил он, запутываясь пальцами в ее рыжих волосах. — Почему ты не брала свою чертову трубку? — Кажется, я оставила телефон в машине. –Ее голос звучал приглушенно, потому что рот был прижат к тому месту, где билось его сердце. Он снова выругался и взял в ладони ее лицо, удерживая девушку на месте, но так, что это не вызвало никаких мрачных воспоминаний. — Я телефон оборвал, Така и Рика тоже не могли дозвониться. — Извини. — Николь часто заморгала. — Я не… — Ты плакала. — Он сощурился, вглядываясь в ее лицо. — Черт возьми, ты плакала. — Нет, что ты. — Ложь прозвучала неубедительно. — Ты смотрела на себя в зеркало? — спросил он. Когда она покачала головой, он отпустил ее и закрыл за собой распахнутую дверь. Потом взял девушку за руку. Желваки на его лице ходили ходуном, и, когда он заговорил, голос был жестким: — Идем. Тору потащил Николь в ванную, и она не сопротивлялась. Когда он включил свет, девушка поморщилась, но потом увидела себя в зеркале. — О боже… Ее глаза были опухшие и красные, но черные потеки туши не оставляли сомнений в том, что ее единственная за последние пять лет вылазка на вечеринку закончилась печально. Взгляд визажиста поймали в зеркале глаза Тору, и Николь охватил стыд. Она закрыла лицо руками и пробормотала: — Прекрасно… лучше не бывает. — Все не так плохо, милая. — Его голос смягчился, и он положил руки ей на плечи. — Сядь. Николь села на опущенную крышку унитаза. Разглядывая свои пальцы, она пыталась заставить мозг соображать. — Что ты здесь делаешь? — Что я здесь делаю? — Он смочил под краном салфетку и встал перед ней на колени. — Это важный вопрос? — Кажется, нет. — Посмотри на меня. — Увидев, что она не реагирует, он повторил: — Черт возьми, Николь, посмотри на меня. Поднявшаяся в ней злость заставила вздернуть подбородок. — Доволен? Желваки снова пришли в движение. — Зачем я сюда пришел, спрашиваешь? Ты сбежала с вечеринки, не сказав никому ни слова. — Я говорила… — Ты сказала Рике, что пойдешь подышать воздухом. Это было три часа назад, Николь. Они думали, что ты со мной, но потом, когда увидели меня, сразу поняли, что ты исчезла. После того что случилось с тем придурком, они испугались за тебя. Ее злость улетучилась, уступив место чувству вины. — Я не хотела… Просто забыла телефон в машине. Он ничего не сказал, продолжая протирать салфеткой ее глаза, смывая тушь. — Не надо было уходить. — Я погорячилась. — Опустив ресницы, Николь тихо вздохнула. — Тот парень… он действительно ничего плохого не сделал. Просто напугал меня, и я слишком бурно отреагировала. В результате испортила вечеринку. — Ничего ты не испортила. И этот сукин сын не имел права тебя лапать. Черт. Я слышал, как ты крикнула «Отпусти меня», так что и он хорошо это слышал. Может, мне не следовало применять силу… но, черт возьми. Он приставал к тебе, и мне это не понравилось. Да, Николь сказала парню, чтоб отпустил ее, но он был пьяный и глупый. Все, чего он хотел, так это танцевать с ней. Девушка знала, когда парень становится угрозой. Тот алкаш был вполне безобидным, хотя, возможно, потом он и стал бы неуправляемым. Но воспоминания, которые он пробудил, лишили ее способности рассуждать здраво. — Тебе не надо было приходить сюда, — сказала Накадзима, вдруг почувствовав страшную усталость. — Ты должен быть на вечеринке, веселиться. Тору так долго молчал, что Николь не выдержала и посмотрела на него. Ее поразило выражение его лица: в нем угадывалось желание придушить ее, но было еще что-то, совсем другое. У нее в животе снова разлилось блаженное тепло, как на вечеринке, когда они встретились в гараже. — Мы ведь друзья, верно? — произнес он тихим, низким голосом. — Да. — Именно так поступают друзья. Они заботятся друг о друге. Рика и Така тоже примчались бы, но я уговорил их остаться там. — Мне нужно забрать свой телефон и позвонить… — Я отправлю Рике эсэмэску. У меня есть ее номер. — Он раскачивался, сидя на корточках, наблюдая за ней. — А то, что ты не ожидала, что кто-то придет проведать тебя… Даже не знаю, почему… Николь промолчала и отвела взгляд в сторону, но Тору прижал руку к ее щеке. Его большой палец нежно гладил ее кожу. Их глаза встретились, и девушке захотелось сказать что-то остроумное, чтобы стереть из памяти все, что случилось в этот вечер. Запомнить только то, как он смотрел на нее во время вечеринки. Ей понравилось. Ладно. Ей действительно понравилось, но это ничего не меняло. — Почему ты плакала? — спросил он. — Постой. Этот ублюдок сделал тебе больно? Если так, тогда я… — Нет! Вовсе нет. — Николь поспешила успокоить его. У неё было предчувствие, что он выследит бедолагу и изобьет до полусмерти, если узнает, что тот причинил ей боль. — Тогда почему? — Его палец снова шевельнулся, пробуждая в девушке давно забытый инстинкт. Николь прижалась щекой к его ладони. — Поговори со мной? Поговорить любили многие, но каждому хотелось говорить о том, что его волновало. — Я не знаю. Наверное, это обычные девичьи слезы. Он удивленно поднял брови. — Ты уверена, что это все? — Да, — прошептала визажист. Ямасита снова надолго замолчал. Только его глаза медленно скользили по ее лицу, словно пытаясь в нем что-то прочесть. — Ты в порядке? Николь кивнула. Он опустил руку, и его большой палец коснулся краешка ее губы. Николь резко вдохнула, физически ощущая их близость друг к другу. Как странно, подумала она. Хотела придумать какие-то слова, чтобы сгладить вечер, но оказалось, что они не нужны. Достаточно одного прикосновения, одного взгляда. В эти минуты девушка уже не думала ни о чем, только он занимал ее мысли. И в этом была удивительная свобода, которой она не знала раньше. Его взгляд был прикован к ее губам, и, как только Николь это осознала, сердце замерло, а потом отчаянно забилось. Между ними практически не осталось свободного пространства. Малейшее движение навстречу — и все бы решилось. Его взгляд скользнул вверх. Тору подался вперед, не оставляя девушке шанса на отступление. Ее сердце словно сорвалось с цепи, когда она подумала, что он может поцеловать ее, что она всего в секундах от своего первого поцелуя… и растерялась, не зная, что делать. Мало того что во рту была помойка после всех пролитых слез, Николь еще и сидела на стульчаке — согласитесь, не самая романтичная декорация. Но он не поцеловал ее. Он прижался лбом к ее лбу, и она почувствовала его сбивчивое дыхание с ароматом мяты. — Черт возьми, порой ты доводишь меня до ручки. Это Николь себя доводила до ручки. — Извини. Тору чуть отстранился, испытующе глядя на девушку. — Больше так не сбегай, ладно? Я испугался до чертиков, когда не смог тебя найти и никто не знал, где ты. Николь приготовилась еще раз извиниться, но эти слова стоили не больше, чем пустые обещания. В ее жизни хватало и тех, и других, так что большой разницы между ними она не видела. Поэтому она не стала просить прощения, а сделала то, чего не могла себе представить даже в смелых мечтах, чего никогда не делала прежде. Николь прижалась губами к его гладкой щеке. Его глаза расширились, и девушка отстранилась. Ежась под его пристальным взглядом, она подумала, что, наверное, поторопилась. Тору медленно потянулся к ней, но вдруг замер. Девушка снова тонула в его огромных, удивительно красивых, неправдоподобно-осенних глазах. — Николь? Она сглотнула. — Тору? На его лице не было ни кривой улыбки, ни ямочки. — Сходи со мной на свидание. Накадзима снова ощутила тяжесть в груди и сразу вспомнила тот день, когда он вернулся раньше времени с осенних выходных и нагрянул к ней. Тогда, как и сейчас, что-то щелкнуло в ней, будто треснула броня. Пусть вечеринка не удалась, но Тору… с ним все было по-другому. Он всегда был особенным. И он был здесь, с ней. Это что-то да значило. Так говорило ее сердце. Разум подсказывал, что это плохая идея, но Николь мысленно затыкала его, посылала к черту, потому что он редко давал полезные советы. Она выдержала паузу, которая, собственно, ей и не требовалась. — Да, — прозвучал ее ответ. * * *

Париж

С утра пораньше Николь перекрасила волосы своего подопечного в цвет фуксии и нанесла лёгкий макияж. Розовые волосы были Тору к лицу и идеально легли плавными волнами на его голове. Вечером намечался концерт в одном из клубов Парижа. Закончив с нанесением пудры, Николь пожелала Тору хорошего дня, и парень отправился на назначенное место… * * * Остаток дня Николь с Рикой провели в салоне, приводили в порядок ногти. Девушка так давно не делала маникюр и педикюр, что уже и забыла, какая нудная эта процедура. Лак на ногтях еще не высох, а ей уже хотелось бежать. — Нервничаешь? — спросила подруга, поигрывая пальцами ног с ярко-розовым лаком на ногтях. Сопротивляясь отчаянному желанию убрать руки из-под лампы и поправить волосы, Николь закивала головой. — Да, ужасно нервничаю. Это, наверное, глупо, да? Ну, тогда я королева глупости. Она хихикнула. — Я так не думаю. Нервничаешь — значит, волнуешься. Черт возьми, я и сама волнуюсь! Как будто живу твоей жизнью. Ты должна сразу позвонить мне вечером. — Она бросила на рыжую хитрый взгляд. — Если только вечер плавно не перейдет в утро… Накадзима онемела от изумления. Рика затряслась от очередного приступа смеха и откинулась на спинку кресла. — Ладно. Я сомневаюсь, что это случится, но в любом случае ты мне сразу же позвони. Должна же я узнать, как целуется Тору — кун. — Откуда ты знаешь, что мы будем целоваться? — Ты что, серьезно? — Она посмотрела на нее как на умалишенную. — Он же мечтает тебя поцеловать. У Николь в животе опять что-то ухнуло. — Может, и нет. — Вот увидишь, он обязательно тебя поцелует. Возможно, ему захочется и чего-то еще, много чего, но уж поцеловать-то — точно поцелует. Поверь, я в таких вещах дока. — Рика взвизгнула, что вызвало у Николь нервную улыбку. — Готова спорить, он обалденно целуется. Если бы ей пришлось оценивать его мастерство поцелуя, Николь бы сказала, что он, вероятно, ас, раз довел ее чуть ли не до экстаза одним только взглядом. Это было похоже на любовную прелюдию… Николь хихикнула. После «маника» и «педика» Рика взяла с подруги обещание, что она позвонит ей после свидания, как только сможет, и Николь поспешила в номер. Стараясь не испортить свои блестящие фиолетовые ногти, Николь приняла самый долгий душ в своей жизни и принялась шерстить чемодан. То и дело девушка поглядывала на часы, и чем ближе стрелка приближалась к семи, тем сильнее колотилось ее сердце, норовя выпрыгнуть из груди. Она вывалила из багажа все свои шмотки, разложив их и на кровати, и на полу. Наверное, это было ужасно глупо — заморачиваться насчет одежды, но она не на шутку растерялась, не зная, что надеть. Наконец после долгих терзаний, едва не закончившихся истерикой, и консультации с Рикой по телефону, Николь остановила свой выбор на фирменных джинсах, заправленных в черные сапоги, и бардовом свитере с V-образным вырезом. Немало времени и сил ушло на макияж и прическу, как это уже было однажды, когда Тору приходил смотреть фильмы. Николь подкрашивала ресницы, и ей вдруг стало смешно, что она так печется о внешности, в то время как каждое воскресенье, когда он приходит готовить яичницу, встречает его сущей оборванкой. Завтра уже воскресенье, поскольку за субботой всегда следовало воскресенье. Только вот завтрашнее — это уже другое воскресенье. Первое после их с Тору свидания. Будет ли он по-прежнему жарить яичницу? А что, если свидание затянется до самого утра? Николь не была наивной. Тору вполне мог ожидать продолжения. В зеркале ее глаза казались неестественно большими, а кисточка туши порхала в опасной близости к зрачку. Свидание определенно не могло закончиться в номере девушки, в спальне. Довольно, оборвала себя Николь. Вообразила бог весть что. Завтра все будет так же, как сегодня. Этот вечер не мог перерасти в страстную ночь любви, и тому было несколько причин. Начать с того, что у нее не было повода вести себя так, будто она не знает, что воскресенье следует за субботой. Закончив свои приготовления обращением к Всевышнему, Накадзима заставила себя выйти из ванной. Нервное возбуждение на самом деле было не самым плохим чувством. Просто оно было… совсем другим, чем-то вроде приятного волнения. Еще немного — и девушка бы станцевала джигу посреди гостиной, но тут явился Тору. Он вошел в ее номер, и его взгляд вобрал девушку всю: от самой макушки до кончиков заостренных носов ее черных сапог. Поразительно, как взгляд может стать прикосновением, и Николь почувствовала его так остро, что нервозность сменилась стыдом. Тору откашлялся. — Выглядишь… очень, очень круто. Она покраснела. — Спасибо. Ты тоже. И, черт возьми, это было правдой. Тору– в темных облегающих джинсах, черном пуловере с V-образным вырезом, облегающем его плечи, с розовыми волосами, падающими на лоб, и полуулыбкой на лице — был просто неотразим. И это тоже пугало ее, заставляя в очередной раз задаться вопросом, что она здесь делает и не сошла ли она с ума, собираясь на свидание с таким красавцем. — Ты готова? Наденешь куртку? Очнувшись, Николь кивнула и побежала обратно в спальню, едва не поцеловав пол, когда ее каблук зацепился за валявшуюся блузу. Она схватила пальто и, на ходу просовывая руки в рукава, вернулась к нему. Озорная искорка сверкнула в его глазах, когда он взял ее сумочку, брошенную на спинку дивана. Сгорая от смущения, девушка поблагодарила его. — Готова, — запыхавшись, произнесла рыженькая. — Не совсем. — Тору протянул руку и начал застегивать крупные пуговицы на ее пальто. — На улице холодно. Девушка стояла как вкопанная, очумевшая от восторга, вызванного этим простым жестом. Он начал с нижней пуговицы, и, по мере того как продвигался выше, ее пульс стучал все чаще. Николь затаила дыхание, когда он приблизился к груди. Его ладони скользили по ткани пальто, и она напряглась. Соски грудей вдруг обдало жаром, как будто и не было на ней никакой одежды. — Отлично, — пробормотал он. Опушенные густыми ресницами, его глаза сверкали раскаленным оловом. — Теперь мы готовы. Визажист долго не могла оторвать от него взгляд, но все-таки заставила свои ноги, ставшие ватными, сделать неуверенный шаг вперед. Как только они вышли в коридор отеля, распахнулась дверь номера Тору. Выскочил Рёта, с мобильником в одной руке и баночкой пепси в другой. — Улыбочку! — крикнул он и щелкнул камерой. — Мои малыши идут на школьный бал. Николь с Тору опешили. Кохама сиял. — Вставлю эту фотку в свой альбом. Веселитесь! — Он нырнул обратно в номер, хлопнув за собой дверью. — Хм… Тору громко рассмеялся. — Черт, это что-то новенькое. — Обычно он так не делает? — Нет. — Он снова засмеялся, опуская руку девушке на талию. — Давай поскорее сматываться, пока он не напросился идти с нами. Николь усмехнулась. — Вместе с камерой? — Насчет камеры не возражаю. А вот Рёта явно будет лишним. — Гитарист ухмыльнулся, заходя в лифт. — Мне совсем не хочется, чтобы ты смущалась на этом свидании. Смущалась? Да Николь и так уже не знала, куда деваться от смущения.