Всегда остаётся завтра

К тому времени, как Тору с Николь принесли хлеб и напитки, девушке удалось немного успокоиться. В такси она сидела как на иголках, хотя Ямасита, казалось, ничего не замечал и вел себя непринужденно. Впрочем, как всегда. В ресторане визажист слишком долго изучала меню, пытаясь подавить настойчивое желание погрызть свои красивые ногти. Тору легонько толкнул Николь под столом ногой, и девушка подняла голову. — Что? Парень кивнул в сторону, и она увидела, что рядом с ней мнется улыбчивый официант. — О, да, можно мне… — Николь выбрала первое, что попалось на глаза. — Луковый суп? Официант черкнул в блокноте, после чего Тору заказал говядину по — бургундски с салатом «Нисуаз». Когда официант ушел, Тору потянулся за хлебом. — Хочешь кусочек? — Конечно. — Николь надеялась, что не подавится. Он разрезал рогалик на две половинки и намазал их маслом. — Спасибо. Гитарист повел бровью, но ничего не сказал, когда девушка едва не надкусила хлеб. Она копалась в памяти, пытаясь придумать, что бы такое сказать. Пусть даже это было бы неинтересно. Ей просто нужно было говорить. Почему-то всплыл давний разговор с Рётой, и Николь ухватилась за него как за спасительную соломинку. — Ты занимаешься каким-нибудь спортом? Тору вздрогнул, словно его застигли врасплох. Девушка покраснела. — Извини. Случайно вырвалось. — Все нормально. — Он медленно жевал хлеб. — Когда-то занимался. Николь стало спокойнее, оттого что он поддержал разговор. — А каким видом спорта? Он взял еще один рогалик. — Я играл в футбол и баскетбол. — Серьезно? — Почему все футболисты и баскетболисты такие сексуальные? Может, это какой-то негласный закон этих видов спорта? — И какое положение ты занимал в них? Тору явно догадался, что в футболе и баскетболе Николь– полный профан, но не показал виду и подыграл ей. — Я занимал положение нападающего, центрфорварда в футболе, а в баскетбольной команде я был капитаном. — О! — Николь кивнула, как будто понимала, о чем идет речь. На щеке гитариста промелькнула ямочка. — Это означает, что я много забивал и забрасывал. — Выходит, ты был хорошим игроком? — Приличным. В футболе важна скорость, поэтому приходилось много бегать. Для баскетбола скорость тоже не помешает, но вся прелесть — в ловкости рук. — Ты играл в старшей школе? — В старшей школе, на первом курсе универа, после окончания учебы. Николь осмелилась проглотить еще одну крошку хлеба. Пока все складывалось неплохо. — А почему бросил? Тору хотел было что-то сказать, но передумал. Глядя куда-то вдаль, поверх ее плеча, он долго молчал, а потом пожал плечами. — Просто понял, что больше не хочу этим заниматься. Николь сама была виртуозом уклончивых ответов и сразу уловила знакомые интонации. А ей так хотелось копнуть глубже, узнать больше, но, в конце концов, она тоже ограничилась отговоркой, когда он расспрашивал ее о музыке. Поэтому не чувствовала себя вправе давить на него. Его осенний взгляд остановился на девушке, и, наверное, даже в приглушенном свете было видно, что ее лицо заливается краской. Гитарист усмехнулся, а визажисту захотелось запустить в него хлебом. — Николь… — Тору? Он наклонился к ней через стол, и маленькое пламя свечи отбросило танцующие тени на его лицо. — Ты не должна так нервничать. — С чего ты взял, что я нервничаю? Вопросительный взгляд. Девушка вздохнула. — Ладно. Я нервничаю. Извини. — Почему ты извиняешься? Не надо. Это же твое первое свидание. — Спасибо, что напомнил, — пробормотала она. Его губы дрогнули, как будто он хотел улыбнуться. — В этом нет ничего плохого. То, что ты нервничаешь, вполне естественно. — Хорошо, хоть ты спокоен. — Это потому что я необыкновенный. Николь закатила глаза. Тору рассмеялся, и его смех был глубоким и сочным. — Я просто хотел сказать, что тебе незачем так волноваться. Я хочу быть здесь, с тобой, Николь. Тебе не надо стараться произвести на меня впечатление. Ты уже это сделала. — Просто… — она покачала головой. В горле стоял ком, но девушка все-таки продолжила: — Просто ты такой… не знаю. Просто ты всегда знаешь, что сказать, чтобы… — Чтобы что? Накадзима поправила волосы и уронила руку на колени. Рука дрожала. — Просто ты говоришь правильные вещи. — Это потому что я… — Необыкновенный, — закончила она за него. — Это я уже слышала. Тору откинулся на спинку стула. — Я не то хотел сказать, но рад, что ты начинаешь признавать мою исключительность. — Тогда что ты хотел сказать? — Что это правда, и я действительно хочу быть с тобой. — Почему со мной?! — выпалила девушка и на мгновение закрыла глаза. — Ладно. Можешь не отвечать. Тут подоспел их заказ — слава богу! — и разговор был отложен… минуты на две. — Я все-таки отвечу на твой вопрос, — сказал Тору, поглядывая на Николь сквозь ресницы. Ей захотелось плюхнуться лицом в тарелку с супом. — Это необязательно. — Нет, я отвечу. Вцепившись в ложку, она сделала глубокий вдох. — Я знаю, что задала глупый вопрос, но ты действительно необыкновенный, Тору — кун. Ты красивый, веселый. Ты умный. Я два месяца отказывалась от твоего приглашения. Ты мог бы пойти с кем угодно, но почему-то оказался здесь, со мной. — Да, я с тобой. — С девчонкой, которая ни разу не была на свидании, — добавила Николь, глядя ему в глаза. — Так не бывает в жизни. — Ладно. — Он отрезал кусочек говядины. — Я здесь, с тобой, потому что хочу этого… потому что ты мне нравишься. А… дай мне закончить. Я уже говорил тебе. Ты не такая, как все — в хорошем смысле, так что убери это выражение со своего лица. Накадзима сощурилась. Он усмехнулся. — И, признаюсь, были случаи, когда, приглашая тебя на свидание, я почти не сомневался в том, что ты откажешься. Может, я иногда и дурачился, надоедая тебе своими приглашениями, но я всегда серьезно относился к тому, что хочу пойти с тобой на свидание. Ты это поняла? «Э-э… не совсем». Но девушка кивнула. — Мне нравится общаться с тобой. — Он положил в рот кусочек мяса. — И, согласись, для первого свидания ты подцепила самого крутого парня. — О боже. — Николь рассмеялась. — Не могу поверить своему счастью. Ямасита пожал плечом. — Так и есть. А теперь ешь свой суп, пока я его не съел. Улыбаясь, она начала «грести» ложкой в тарелке. Если не считать того, что девушка задала глупый вопрос, ее первое свидание проходило довольно мило. Тору теперь сам руководил беседой, задавая наводящие вопросы, и Николь охотно отвечала. Хотя время от времени их взгляды встречались, и тогда она забывала обо всем на свете, теряя нить разговора. Но ей было хорошо, Накадзима чувствовала себя уютно рядом с ним. А главное — не думала ни о чем, что не имело отношения к настоящему. Она просто была… здесь, и ей здесь нравилось. Ближе к концу ужина Тору спросил: — Что собираешься делать на День благодарения? Поедешь домой, в Киото? Николь фыркнула. — Нет. Он сдвинул брови. — Ты не поедешь домой? Николь покачала головой, доедая суп. — Я остаюсь в Токио. А ты — домой? — Поеду, только еще не знаю когда. — Он поднял свой бокал. — Ты что, серьезно, вообще не собираешься ехать домой? Там же будет больше недели — целых девять дней. Успеешь обернуться. — Мои родители… путешествуют, поэтому я останусь здесь. — Собственно, это не было таким уж явным враньем. Обычно в это время года, между Днем благодарения и Рождеством, родители Николь уезжали в круиз или на горнолыжные курорты. — А твои родители, наверное, устраивают шикарный обед на Благодарение? — Да, — пробормотал Ямасита, опуская взгляд на опустевшую тарелку. Разговор как-то завял, и, когда принесли счет, по лицу гитариста было видно, что он не хочет задерживаться. Ночной воздух встретил молодых людей более чем прохладно, и их дыхание вырывалось изо рта пушистыми белыми облачками. Налетел порыв свирепого ветра, растрепал волосы девушки, и Николь задрожала, кутаясь в пальто. — Холодно? — Да уж, не Токио, — призналась она. Тору ухмыльнулся и подошел ближе, обнимая ее за плечи. Тепло его тела тотчас передалось ей, и она отчаянно боролась с собой, стараясь ничем не выдать своего волнения. — Так лучше? — спросил он. Все, что девушка смогла, это кивнуть головой. Вырвавшись из цепких лап стужи, Николь с облегчением села в такси. Тору сел рядом. Потом повернулся к девушке. — Тебе понравился ужин? — Да. И спасибо за угощение. Я имею в виду, за ужин. Спасибо, — путаясь в словах, пробормотала Николь, закрывая глаза. — Спасибо. — Пожалуйста. — Игривые нотки скрасили интонацию гитариста. — Спасибо тебе, что наконец-то согласилась сходить со мной на свидание. Тору взял руку Николь в свою и положил себе на бедро. Николь была поглощена своими мыслями. Где-то на полпути до отеля девушка приняла одно очень важное решение. Если бы Тору поцеловал ее, она бы не испугалась. Нет. Нет. Нет. Николь бы повела себя как глупая и неискушенная двадцатипятилетний девственница, но она бы не испугалась. Впрочем, он мог и не поцеловать ее. Что, если в какой-то момент их свидания он понял, что не стоит с ней связываться, и теперь спокойно вернется в свой номер, к Рёте? Что ж, пусть так и будет. Переживем и это. Но когда они подъехали к отелю и поднялись на двадцать первый этаж, Николь вдруг поймала себя на том, что ей не хочется, чтобы этот вечер заканчивался. Они с парнем остановились у ее двери, и она повернулась к нему, теребя пальцами ремешок своей сумки. Дрогнул уголок его губ. — Что ж… — Не хочешь зайти? Выпить что-нибудь? У меня есть кофе или горячий шоколад. Пива, к сожалению, нет… — Горячий шоколад сгодится, — перебил Тору Николь. — Только если с этими крошечными маршмэллоу. На лице девушки расплылась улыбка, и ей было плевать, насколько нелепо она выглядит. — У меня есть. — Тогда веди меня, милая. С гулко бьющимся сердцем Николь зашла в номер и включила свет в гостиной. Потом скинула пальто и поспешила на кухню. Тору устроился на диване, пока она возилась с горячим шоколадом. Вода все не закипала, и Николь успела разуться. Когда все было готово, визажист принесла в гостиную две дымящиеся чашки. — Спасибо. — Он взял одну. — У меня к тебе вопрос. — Давай. — Николь села лицом к нему, поджав под себя ноги. Он сделал глоток. — С учетом опыта твоего первого свидания, согласишься ли ты на второе? Рыженькая была готова вопить от радости. — Ты имеешь в виду второе вообще? — Да. Она пожала плечами и отхлебнула из чашки. — Ну, первое свидание прошло очень хорошо. Если бы второе свидание было не хуже, то, наверное, не отказалась бы. — Хм. С кем угодно? Или все-таки?.. Николь опустила ресницы. — Нет, не с кем угодно. — Значит, есть предпочтения? Приятное тепло разлилось по ее телу. — Думаю, да. — Интересно, — пробормотал Тору, потягивая шоколад. Когда он посмотрел на девушку, его глаза мерцали, словно этот шоколад. Она никогда не встречала такого взгляда. — И этот счастливчик должен ждать еще два месяца, если пригласит тебя на свидание? Накадзима не могла побороть улыбку, поэтому прильнула губами к чашке. — Все зависит…. — От? — …моего настроения. Тору — сан усмехнулся. — Готовься. — Хорошо. — Я собираюсь снова пригласить тебя — не в ресторан, не люблю повторяться. В кино. Николь сделала вид, что задумалась, но уже знала, что скажет «да». Пусть это будет самый тупой фильм, но она хотела снова встретиться с ним. — В кино? Тору кивнул. — Но это будет «драйв-ин»*, их остались единицы. — На улице, что ли? — Да. — Его улыбка стала шире. — Не волнуйся. Я тебя согрею. Накадзима не знала, то ли ей глупо хихикать, то ли сказать ему, что последняя фраза отдает банальностью. — Ладно. Он вскинул брови. — Согласна пойти в кино? Прикусив губу, Николь кивнула. — Ты серьезно? И мне не придется ждать еще два месяца? Девушка покачала головой. Ямасита отвернулся, посмеиваясь. — Хорошо. Как насчет среды? — В эту среду? — Нет. Она поставила свою чашку на столик. — Через неделю? — Да. Подсчитав дни, визажист нахмурилась. — Постой. Это же будет среда перед Днем благодарения. — Совершенно верно. Рыжая уставилась на него. — Тору — кун, разве ты не поедешь домой? — Поеду. — Когда же? После кино, среди ночи или в четверг утром? Он покачал головой. — Видишь ли, кинотеатр «драйв-ин» находится в моем родном городе. Всего в десяти километрах от моего дома. Николь привалилась к спинке дивана, совершенно сбитая с толку. — Я что-то не догоняю. Гитарист допил свой шоколад и повернулся к девушке. Их разделяло всего несколько сантиметров. — Если ты согласна пойти со мной на это свидание, тебе придется поехать ко мне домой. — Что?! — вскрикнула она и даже подскочила. — К тебе домой? Он плотно сжал губы и кивнул головой. — Ты серьезно? — Серьезнее не бывает, — сказал он. — Поехали со мной. Повеселимся. — Поехать с тобой, к твоим родителям? Да еще на День благодарения? — Когда он снова кивнул, Николь шлепнула его по руке. — Не говори глупости, Тору. — Никаких глупостей. Я серьезно. Мои родители не будут против. — Он замолчал, наморщив нос. — Они даже обрадуются, если увидят не только мою физиономию. К тому же моя мама имеет привычку готовить слишком много еды. Чем больше ртов, тем лучше. У нее не было слов. — Мы можем уехать в любое время, но не позже, чем в среду днем. Ты допила свой шоколад? — Когда Николь помотала головой, он выхватил у нее чашку. — И вернемся, когда захотим. Визажист смотрела, как музыкант допивает ее шоколад. — Я не могу поехать с тобой. Он вскинул брови. — Почему нет? — На то есть сотня очевидных причин, Тору. Твои родители подумают, что… — Ничего они не подумают. Николь выразительно посмотрела на него. Он вздохнул. — Хорошо. Давай взглянем на это по-другому. То, что я предлагаю, куда лучше, чем всю неделю просидеть одной дома. Что ты будешь делать? Читать целыми днями? И скучать по мне, потому что скучать ты будешь. А я буду тратить время на эсэмэски и страдать из-за того, что ты сидишь дома, совсем одна, и даже не можешь сходить в «Макдоналдс», потому что они закрыты на День благодарения. — Я вовсе не хочу, чтобы ты жалел меня. Подумаешь, какая проблема. Мне совсем не в тягость сидеть дома. — Я не хочу, чтобы ты оставалась одна, а ты раздуваешь из мухи слона. Что в этом такого? Друг предлагает своему другу провести вместе каникулы. — Друг, который только что был на свидании со своим другом! — А, ты об этом, — сказал Тору, отставляя чашку. — Тут ты права. Покачав головой, Николь схватила подушку и прижала ее к груди. — Я не могу. Приехать к твоим родителям на праздники? Это слишком… — Быстро? — подсказал он. — Да, пожалуй. — Тогда предлагаю такой вариант: мы не будем встречаться, потому что иначе — да, это слишком подозрительно. — Что-что? Тору вырвал у Николь подушку и убрал ее за спину. — Мы с тобой — друзья, которые сходили на одно свидание. Может быть, на два, если ты поедешь со мной. Мы не встречаемся. Мы просто друзья, и поедем ко мне домой как друзья. У Накадзима кружилась голова. — Ты несешь какой-то бред. — Ни в коем случае, все очень логично. Мы даже не целовались, Николь. Мы просто друзья. Она застыла от изумления. Он пожал плечом. — Поехали со мной, Николь. Обещаю, ты не будешь чувствовать себя неловко. Мои родители прекрасно тебя примут. Ты хорошо проведешь время, и это куда лучше, чем куковать здесь. И от тебя ничего, абсолютно ничего не потребуется. Идет? Слово «нет» уже вертелось у девушки на языке, но почему-то никак не срывалось. Ее мысли рванули прочь от сомнительно заманчивой идеи открыто сказать ему, что он сошел с ума. Поехать к нему домой? Это было… гораздо лучше, чем встречать День благодарения в одиночестве. Визажист вспомнила, как ненавидела оставаться одна дома, когда ее родители уезжали без нее, но, по крайней мере, горничная готовила ей праздничный ужин с индейкой и рисовыми шариками. Миссис Сато. Последние три года она запекала индейку. И неужели «Макдоналдс» будет закрыт? Совсем катастрофа. Но и ехать с Тору было полным безумием. Его доводы казались совсем неубедительными. Все было притянуто за уши, лишь бы ее успокоить. Нет, это было полнейшее безрассудство, Николь никогда себе такого не позволяла. И не позволит. Она подняла голову и встретила пристальный взгляд гитариста. Эти глаза… и что за чудный оттенок листвы… Неужели она еще раздумывает? Ее сердце забилось чаще. Она сглотнула. — Твои родители действительно не будут против? Что-то блеснуло в его глазах. — Я уже привозил домой друзей. — Девушек? Он покачал головой. Это уже было интересно. — И твои родители действительно подумают, что мы просто друзья? — С чего бы я стал говорить им, что мы не встречаемся, если бы на самом деле мы встречались? Если я скажу, что мы друзья, они так и подумают. Разум и логика кричали рыженькой: «Нет!» — Хорошо. Я поеду с тобой. — Как только эти слова сорвались с ее губ, она уже не могла взять их обратно. — Хотя это безумная идея. — Это отличная идея. — Медленная улыбка поползла по его губам. — Давай скрепим ее объятиями. — Что? — Обнимемся. — Искорка в его глазах сверкнула чуть ярче. — Как только мы это сделаем, ты уже не сможешь отказаться. — О боже, ты серьезно? — Очень серьезно. Закатывая глаза, Николь что-то проворчала и встала на колени, протягивая к нему руки. — Хорошо, давай скрепим эту сделку, пока я не передумала… — Ее слова утонули в визге, когда руки Тору сомкнулись у нее на талии и он притянул ее к себе. Все кончилось тем, что девушка оказалась практически на нем, и ее левая нога была зажата его коленями. Тору обнял Николь. Не так крепко, как если бы они стояли, но сам факт близости усиливал магнетический эффект объятий. — Договор заключен, дорогая. День благодарения у Ямасита. Накадзима пробурчала что-то утвердительное и слегка отстранилась. Теперь она смотрела ему в лицо, и до нее дошло, почему так хитро блестели его глаза. — Ты… Он усмехнулся, и девушка почувствовала, как напряглись мышцы внизу живота. — Ловкий ход? Зато теперь не отвертишься. Николь с трудом поборола улыбку. — Ты очень ошибаешься. — Если я и ошибаюсь, то все равно оказываюсь прав. Я должен кое в чем признаться. — Он ловко сократил ту крохотную дистанцию, что она держала между ними. Его губы потерлись о ее щеку, и она уже не могла сосредоточиться. — Я тебя обманул. — В чем? Его руки спустились ниже ее талии. — Помнишь, когда в начале вечера сказал, что ты выглядишь круто? Я был не до конца честен с тобой. Это было совсем не то, чего Николь ожидала. Девкшка слегка повернула голову и обомлела. Их губы были всего в сантиметре друг от друга, и сразу вспомнились слова Рики о том, что он обязательно поцелует ее. Николь с трудом пошевелила языком. — На самом деле ты думал иначе? — Нет, — сказал он, и его лицо стало серьезным, когда он провел рукой по ее спине. Он опустил голову, прижавшись виском к ее виску. — Сегодня ты красивая. У Николь перехватило дыхание. — Спасибо. Тору больше ничего не сказал, лишь сделал неуловимое движение. Его губы коснулись ее щеки, и она замерла в его руках. Ее сердце оглушительно стучало от возбуждения, и не только. Что это было? Страх? Не его ли привкус она ощущала во рту? Он появился ниоткуда, совсем не вовремя напоминая о себе. В девушке боролись два желания — остаться в этих объятиях и вырваться из них. Тору скользнул губами по ее щеке, а потом потерся носом о кончик ее носа. Николь чувствовала на губах его теплое дыхание с ароматом сладкого шоколада. Будет ли оно таким же на вкус? В ней взыграло любопытство, и она приподнялась, ухватившись за его твердые плечи. — Николь? Накадзима закрыла глаза. — Что? — Тебя никогда еще не целовали? Ее пульс подскочил до небес. — Нет. — Просто чтобы все было понятно между нами, — сказал он. — Это не поцелуй. Николь в изумлении уставилась на Тору, и в тот же миг его губы коснулись ее. Это было сладкое скольжение, нежное и порхающее, но до обидного мимолетное. — Ты поцеловал меня, — выдохнула визажист, впиваясь пальцами в мягкую ткань его пуловера. — Это не поцелуй. — Его губы щекотали ее, когда он говорил. Волна мурашек пробежала по ее спине. — Помнишь наш уговор? Если бы мы целовались, тогда твоя поездка ко мне домой могла бы означать что-то более серьезное. — О-о. Конечно. — И это тоже не поцелуй. Когда Тору прижался к Николь губами, девушку это захватило настолько, что она уже не могла, да и не хотела думать ни о чем другом. Только его рот существовал для нее в этот миг. Блаженное тепло разлилось по ее телу, спускаясь от шеи вниз, к груди и дальше к бедрам. Он целовал ее нежно, вычерчивая губами контур ее губ. Глубоко в девушке что-то поднималось, росло, вызывая сладкую боль. Николь прильнула к нему, когда он чуть сдвинулся, и вдруг оказалась на спине. Тору склонился над ней, и Николь почувствовала, как пружинят его крепкие мышцы. Соприкасались только их рты, и она не знала, чего в ней больше — облегчения или разочарования. Но его губы…они целовали ее. Медленно и неуклюже, Николь пробовала отвечать на его поцелуй, такой уверенный, искусный, отточенный практикой. Она боялась, что делает все не так, но вот из его груди вдруг вырвался глубокий стон, и девушка инстинктивно угадала, что это знак одобрения. Крупная дрожь сотрясла ее тело. Боль, пугающе незнакомая, нарастала в ней, усиливалась. Его рот становился все более настойчивым, словно уговаривая ее губы раскрыться. Голова пошла кругом, когда его язык пробился внутрь, и Николь почувствовала его прикосновение. Она едва не задохнулась от восхищения, но язык проникал все глубже. Она отдалась этому поцелую, до боли впившись пальцами в его бицепсы, выгибая шею. От него пахло шоколадом и мужчиной, и Накадзима изнемогала от томления, разлившегося внизу живота, что сразу вызвало у нее легкий приступ паники. Но она тут же улетучилась, когда его язык скользнул по ее нёбу и вырвался наружу. Подняв голову, он поймал зубами ее нижнюю губу, и она откликнулась счастливым стоном. Они оба тяжело дышали. — Все еще не поцелуй? — спросила Николь. Тору откинулся на спинку дивана и приподнял девушку, усаживая рядом. Его глаза, все такие же светло-карие, горели огнем и желанием. Николь обдало горячей волной. Дыхание стало сбивчивым. Руки все еще сжимали его плечи. Он потянулся к ней, обвел пальцем контур ее нижней губы и снова прильнул к ней. — Нет, это был не поцелуй. — Его губы искушали ее, дразнили своими невесомыми прикосновениями. — Это пожелание спокойной ночи.