Всегда остаётся завтра

Николь не пошла на работу ни в понедельник, ни во вторник, притворившись больной. Она не могла смотреть Тору в глаза после всего, что произошло в доме его родителей. И уж тем более после того, как он стучался в ее дверь воскресным утром, с традиционной яичницей, а она не открыла. Эти…отношения с Тору были обречены с самого начала. Могут ли парень и девушка, которых тянет к друг другу, оставаться друзьями? Рано или поздно пришлось бы от чего-то отказаться — или от чувств, или от дружбы. Тору с Николь попытались поддаться своим чувствам. Они целовались пару раз. Вот и все. Николь не была уверена в том, что смогла бы пойти дальше. Тору в конце концов устал бы от этой тягомотины, и Николь бы осталась с разбитым сердцем. Тору…был создан для того, чтобы в него влюбляться. И Николь не могла допустить этого. Поэтому в среду утром девушка отправилась к менеджеру OOR, придумав липовую отговорку о слишком высокой нагрузке. Мужчина не стал ее увольнять. Предложил работу с бумагами в студии. Николь предстояло сделать выбор. Остаться с Тору и неизбежно с разбитым сердцем или согласиться на рутинную работу. Она выбрала второе. И, уже покидая кабинет менеджера, знала, что не приняла никакого решения. Николь просто бежала. * * * В следующие выходные Рика и Така предприняли попытку вторжения. Оба нагрянули к Николь, и, если бы девушка их не впустила, они бы выломали дверь или, того хуже, призвали на помощь Тору. Рыженькая плюхнулась в свое любимое кресло-луну и уставилась на них. — Ребят, ну что вы в самом деле?.. Рика сложила руки на груди, упрямо вскинув подбородок. Ей было немного неудобно сидеть из-за живота, но ее парень исправил положение, подложив ей под спину подушку. Она чмокнула его в щёчку. — Мы — твои друзья, и совершенно очевидно, что ты сейчас переживаешь какой-то кризис, поэтому мы здесь, и ты так просто от нас не избавишься. — Никакого кризиса у меня нет и не предвидится. Не рассказал ли им Тору о том, что увидел? Николь внутренне сжалась, но убедила себя, что он бы не стал этого делать. По крайней мере, ей так казалось. — Неужели? — сказал Такахиро, возвращаясь из кухни. — С тех пор как ты вернулась с празднования Дня благодарения, ты бродишь как зомби по студии, причем самый заторможенный, и вообще отказалась от работы визажиста. Выглядишь так, будто ревешь целыми днями, избегаешь Тору и даже разговоров о нем, да и на кухне у тебя шаром покати. Визажист изобразила удивление. — Я не избегаю Тору. — Чушь, — возразила Рика. — Я разговаривала вчера с Тору. Он сказал, что ты не хочешь с ним общаться, не отвечаешь на его звонки, не открываешь ему дверь. Резкая боль пронзила девушку. Она едва не спросила, сама ли она подходила к нему, но решила, что это не имеет значения. Чем меньше Николь думала о нем, тем лучше. Помогало даже то, что она не произносила его имени вслух. Только вот допрос с пристрастием, который учинили ей ее друзья, портил общую картину. — Вы что, поссорились? — Така плюхнулся на диван. — Тору даже со мной перестал говорить о тебе. Поссорились ли они? Да нет, пожалуй. Она покачала головой. — Ничего не случилось, правда. Мы не ссорились. Просто у меня нет настроения общаться с ним. Рика выразительно посмотрела на подругу. — Николь, и это тоже чушь. Рыженькая беспомощно взмахнула руками. — Почему ты бросила работу визажиста с Тору? — спросила она. — Проблемы в семье. Она разинула рот. — Ты бросила работу с ним? — Ничего страшного. Оба уставились на девушку как на умалишенную. — Ты что, совсем рехнулась, Николь? Девушка поморщилась. — Нет. Глубоко вздохнув, Такахаси перевела взгляд с Морита на Накадзима и обратно. — Така, ты доберешься до дома? Он нахмурился. — Э-э, да, идти не так уж далеко, но ты… — Вот и славно, — защебетала она. Подавшись вперед, она поцеловала его в щеку. — Не волнуйся за меня. Такахиро посидел еще немного, а потом тряхнул головой, нежно погладил животик Рики и обнял Николь на прощание. — Зачем ты его выгнала? — спросила она. — Потому что нам нужно поговорить о своем, о девичьем, — ответила темненькая. Она наклонилась вперед. — Что между вами произошло? Николь отчаянно пыталась придумать подходящее оправдание, почему она избегает Тору. — Просто не думаю, что стоит продолжать отношения с ним. — Ладно. Это ты вправе решать, но как же дружба? До такой степени, что ты даже не можешь находиться с ним в одном кабинете? — Мы не можем быть друзьями, — сказала Николь, выдержав паузу. Этот разговор ее уже порядком утомил. — Это все, ладно? Я действительно больше не хочу говорить об этом. Извини за грубость, но говорить больше не о чем. Я не хочу его видеть. Конец истории. Если бы это было правдой. Да, Николь было стыдно встречаться с ним, но как же она по нему скучала. Прошла всего неделя, а она уже тосковала по его неожиданным репликам, остроумию, обаянию и… Николь тряхнула головой, будто сбрасывая наваждение. Рика убрала выбившуюся прядь темных волос за ухо. — Хорошо, но я хочу задать один вопрос и получить на него честный, черт возьми, ответ. Идет? Подруга округлила глаза. — Идет. — Он пытался что-то сделать? — Что?! — взвизгнула она. Такахаси выдержала ее взгляд. — Он обидел тебя или что? — О боже, нет. — Николь встала, одергивая джинсы. — Тору ничего мне не сделал. Честное слово. Он не обидел меня. Все дело во мне. Пожалуйста, не думай о нем плохо. Рика задумчиво кивнула. — Я и не думала, что он позволит себе что-то плохое, но должна была спросить. Мне надо было убедиться. Она задержалась еще ненадолго, и девушки переключились на обсуждение о недавнем знакомстве Таки с ее родителями, так что на какое-то время Николь забыла про Тору и свои переживания. Уходя, она остановилась у двери и повернулась к подруге. — На всякий случай, вдруг тебе будет интересно… Когда я говорила с Тору, он действительно очень беспокоился о тебе. Он был расстроен. Что бы ни произошло между вами, я надеюсь, что вы, ребята, сможете с этим справиться, потому что… — Потому что? Она плотно сжала губы, выдыхая через нос. — Потому что мне кажется, что этот парень не на шутку в тебя влюблен, Николь. И я думаю, тебе он тоже не безразличен. Будет ужасно обидно, если вы потеряете друг друга из-за какой-то фигни. * * * За неделю, которую One Ok Rock провели в Лос — Анджелисе, скопилось несколько непрочитанных сообщений от Тору, одно от НЕИЗВЕСТНОГО, которому, видимо, надоело обзывать Николь шлюхой по телефону, и он перешел на эсэмэски. С сообщениями гитариста девушка поступала точно так же, как с письмами двоюродного брата, — оставляла их без внимания. Хотя и не удаляла. Сама не знала почему. Не могла, и все. Николь обнаружила пропущенный звонок Рики. Она предлагала собраться перед их с Такой отъездом в Испанию на время зимнего отпуска. Ни она, ни Така больше не заводили разговоров о Тору, но он незримо присутствовал между ними каждый раз, когда они встречались. Покинув квартиру, Николь отправилась в магазин, чтобы хоть чем-то набить холодильник. Она бродила по рядам, но ничего не радовало глаз, и девушка равнодушно бросала в тележку первое, что попадалось под руку. Выйдя на улицу, Николь увидела Рёту, он спешил в пиццерию на углу молла. Николь остановилась посреди автостоянки, и сердце заколотилось. Парень даже не посмотрел в ее сторону — наверное, не заметил, — но ей почему-то вспомнился глупый котенок. Ком застрял в горле, и Николь резко вдохнула воздух. Слезы закипали в глазах, когда она заставила себя вернуться к машине. Подъехав к дому, девушка выгрузила сумки из багажника, стараясь сосредоточиться только на этом обыденном занятии, пока не почувствовала, что стало трудно дышать. Все, что она так долго сдерживала в себе, рвалось наружу. Неизбежное случилось, когда она дотащила свои покупки до пятого этажа. Хлопнула дверь у Тору, и Николь знала, что это не Рёта или кто-то еще. Ее сердце пропустило удар, и ей захотелось как можно скорее открыть свою дверь и проскочить в квартиру, пока он не увидел ее, только вот это было невозможно. Отбросив идиотскую идею бросить сумки в коридоре, Николь нагнулась, захватывая в обе руки как можно больше. — Николь. Крепко зажмурившись, она замерла. Три сумки с продуктами опасно свисали с ее ноющих пальцев. У девушки перехватило дыхание, когда она почувствовала его приближение. Ее тело будто распознавало его на каком-то подсознательном уровне. — Позволь, я помогу. Его глубокий голос проник в ее грудь, заставляя дрожать. Николь открыла глаза, но приклеилась взглядом к двери своей квартиры. — Я справлюсь. — Не похоже, — ответил гитарист. — Смотри, пальцы уже побагровели. И он был прав. — Все в порядке. — Рыженькая ступила на лестничную площадку, но Тору был проворнее. Когда девушка подняла голову, ее взгляд уткнулся в его грудь. Слава богу, он был в свитере. Краем глаза она уловила движение его руки, и он взял у нее сумки, бережно освобождая ее пальцы. Она отшатнулась, и один пакет упал на пол. — Черт. Николь наклонилась, успевая схватить бальзам для волос, прежде чем он покатился вниз по ступенькам. Тору опустился на колени, подбирая остальное. В его руках оказались шампунь, зубная паста и тампоны. Очень мило. Выругавшись себе под нос, девушка заставила себя посмотреть на него. Невольно залюбовавшись его четко очерченной линией челюсти, Николь заставила себя быстро отвести взгляд, потому что ничего хорошего это не сулило. — Если ты сейчас засмеешься, я тебя поколочу, — сказала она, собирая всякую мелочь. — Я даже думать не смею, чтобы смеяться. — В его голосе зазвучали озорные нотки. Он проследовал за ней в квартиру и отнес сумки на кухню. Рядом с ним ее сердце забилось еще сильнее. — Необязательно было помогать мне, но все равно спасибо, — сказала девушка, и её руки тряслись, когда она доставала из сумки пакет молока. Он не уходил с кухни, стоял в дверях. — Мне действительно нужно… — Неужели ты думаешь, что тебе удастся так легко избавиться от меня, раз уж я сюда проник? — спросил он. Николь сунула молоко в холодильник и принялась разгружать замороженные продукты. — Мне остается только надеяться. — Ха. Смешно. Нам надо поговорить. Рыженькая сложила замороженные блюда и понесла их в морозильную камеру. — Нам не надо ни о чем говорить. — Нет, надо. — Нет. И к тому же я очень занята. Как видишь, мне надо разложить продукты, и я… — Хорошо, я помогу. — Тору решительно шагнул вперед, подходя к стойке. — И мы можем говорить, пока я помогаю тебе. — Мне не нужна твоя помощь. — Да? А я думаю, что нужна. Николь резко повернулась, оставив дверь морозильной камеры открытой. Ледяной воздух обдувал ее шею, но она не чувствовала холода, разгоряченная страхом и злостью. — Что это значит? — Это значит совсем не то, о чем ты подумала, Николь. Господи. — Он пробежал рукой по растрепанным волосам. — Все, что я хочу, — это поговорить с тобой. Именно этого я пытаюсь добиться. — Только я не хочу с тобой разговаривать. — Она бросилась к прилавку, схватила упаковку с суши и швырнула ее в морозильник, изо всех сил хлопнув дверцей. Холодильник сотрясся. — Ты еще здесь? Тору глубоко вздохнул, и желваки на его лице пришли в движение. — Послушай, я понимаю, может, тебя что-то не устраивает во мне, но тогда ты должна сказать, что я такого сделал, что ты не хочешь со мной разговаривать и даже… — Ты ничего такого не сделал, Тору! Я просто не хочу с тобой говорить. — Повернувшись, она вышла из кухни. — Это понятно? — Нет, не понятно. — Он последовал за ней в гостиную, но остановился за спинкой дивана. — Люди так не ведут себя, Николь. Нельзя вот так запросто взять и отвернуться от человека, скрываться от него. Если есть… — Ты хочешь знать, как не ведут себя люди? — Задетая правдой, что звучала в его словах, Накадзима перешла в нападение. — Люди не надоедают другим своими бесконечными звонками и не домогаются тех, кто не хочет их видеть! Как насчет этого? — Домогаться тебя? Это то, чем я занимаюсь? — Тору засмеялся, но смех его был жестким. — Ты что, издеваешься? Мое беспокойство о тебе ты считаешь домогательством? Девушка открыла рот, но ком снова стоял в горле, душил ее. — Я не должна была этого говорить. Насчет домогательства я, конечно, загнула. Просто… — Силы покинули девушку. — Я не знаю. Его губы сжались в тонкую полоску, когда он пристально посмотрел на нее и покачал головой. — Это из-за того, что я увидел, да? — Он кивнул на ее руку, и она напряглась. — Николь, ты можешь… — Нет, — сказал Николь, убирая руку за спину. — Речь не об этом. Вообще ни о чем. Я просто не хочу это делать. — Делать что? — Это! — Она на мгновение закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Я не хочу делать это. — Боже мой, женщина, все, что я пытаюсь сделать, — это поговорить с тобой! Его слова пробились в ее сердце, но девушка покачала головой, встречая его взгляд. — Нам не о чем говорить, Тору. — Николь, перестань… — Тору закусил нижнюю губу, и Николь уставилась на нее, как голодный мальчишка на чашу с рисом. — Хорошо, знаешь что? Я больше не буду распинаться тут перед тобой. К черту. Накадзима вздрогнула, как от пощечины. Совершенно заслуженной, но все равно было больно, очень больно. Ямасита прошел мимо нее к двери. — Я уеду домой на зимний отпуск. Буду мотаться туда-сюда, так что если что-нибудь понадобится… — Он усмехнулся, но как-то невесело, и пробежал пальцами по волосам. — Да, я забыл, тебе же ничего не нужно. Боль разливалась в ее груди, когда она смотрела, как он распахивает дверь. Тору вышел в коридор, но потом обернулся. — Ты остаешься здесь, на весь отпуск, одна? Даже на Рождество? Николь молчала, сложив на груди руки. Тору отвернулся, стиснув зубы. — Как знаешь. Счастливого Рождества, Николь. Гитарист пошел к себе, и Николь ожидала, что он хлопнет дверью, но она закрылась бесшумно, и от этого стало еще горше. Слезы туманной пеленой застилали ее зеленые глаза. Все правильно, так и должно быть, твердила она себе, пятясь назад. Рика ошибалась. Нечего было исправлять или склеивать. Все уже случилось, и это к лучшему. Должно быть к лучшему. Только Николь чувствовала, что это совсем не так.