Всегда остаётся завтра

Николь долго не могла прийти в себя после такого потрясения, и в субботу все еще плохо соображала, настолько, что за традиционной чашкой кофе с новобрачными Рикой и Такой — да, Морита наконец-то сделал Такахаси предложение! — даже не могла вспомнить, зачем они, собственно, собрались. Дома Накадзима наспех поужинала, умяв чашу риса, и тут вдруг до нее дошло, что сумка и телефон остались в машине. По рассеянности и лени девушка даже не обулась, когда открыла дверь и выскочила на лестничную площадку, но замерла как вкопанная, увидев Рёту, поднимающегося по лестнице с ящиком пива в руках. — Привет! — Он улыбнулся. — Что это ты здесь делаешь… в носках? — Э-э, бегу к машине, сумку забыла. — Николь неловко переминалась с ноги на ногу. — Что, жажда мучает? Кохама рассмеялся. — Жажда меня мучает постоянно, но это на самом деле не для меня. У нас сегодня вечером большой баттл, так что народ подтянется. — Похоже, будет весело. — Да… — Он бросил взгляд на дверь гитариста, перекладывая ящик в другую руку. — Почему бы тебе не зайти? Сердце подпрыгнуло. — О, даже не знаю. Может быть, в другой… — Заходи, настоящая заваруха еще не началась, так что ты ничего не пропустишь. Николь колебалась. — Не знаю… Басист выпятил нижнюю губу, и это было так смешно, что она невольно рассмеялась. — Тору будет счастлив тебя видеть. — Да, я не думаю… — Слушай, прекрати ломаться, — перебил он. — И поменьше думай. Приходи. Хотя бы ненадолго, ладно? Николь бросила взгляд на дверь квартиры Ямасита. Почему бы ей и впрямь не зайти в гости? Для всех это обычное дело, да и Рёта, в конце концов, его друг детства. Он вполне мог пригласить ее. И, если уж совсем начистоту, Николь хотелось увидеть Тору. Она…она скучала по нему. Глубоко вздохнув, Накадзима кивнула. — Ладно. Только ненадолго. — Здорово! — Кохама взял девушку под руку и, прежде чем она успела передумать, увлек за собой по коридору. — Подожди! Я же босиком. — Кого это волнует? — Он глуповато ухмыльнулся. — Обувь — это пережитки прошлого. Ее сердце учащенно забилось, когда басист толкнул дверь. Николь чуть не оглушило волной смеха и азартных криков, и она слегка растерялась. Все сидели, уткнувшись в телевизор. Рёта отпустил ее руку и отнес пиво в холодильник. Он схватил две стопки с кухонного прилавка. — Приветствие от Хосе, — сказал он и протянул девушке крошечный стаканчик. Ее рука слегка дрожала, когда она взяла его. Голос в ее голове кричал «Нет!», но, черт побери, как он ей надоел, этот голос. Это он велел Николь прогнать Тору. И он же когда-то призывал прислушаться к родителям. Этот голос позволил ей уединиться с Хару. Голос… он приносил ей только страдания. Николь залпом опрокинула стопку, и ее глаза наполнились слезами, когда жидкость обожгла горло. — Огненная вода, — пробормотала она, часто моргая. Рёта рассмеялся, всучил Николь вместо пустой стопки бутылку пива и, схватив за руку, потащил в гостиную. — Смотрите, кого я привел! — крикнул он. Повернулись головы, и ее пальцы крепче сомкнулись вокруг горлышка бутылки. Николь не видела никого, кроме него, и в тот миг, когда ее взгляд остановился на Тору, она поняла, что пропала. Казалось, прошли месяцы, с тех пор как она видела его в последний раз. Тору сидел на диване, в бейсбольной кепке козырьком назад. Подавшись вперед, он истошно орал на одного из парней в телевизоре, который мутузил другого. Темно-красная толстовка была расстегнута, открывая белую футболку. Рядом с ним на диване была Мисаки. Николь от души хлебнула пива из бутылки. Мисаки выглядела, как всегда, безукоризненно. Темные волосы отливали блеском, черная водолазка соблазнительно облегала груди. Должно быть, она что-то сказала, потому что Тору наконец оторвался от экрана и повернул голову в сторону рыженькой, и она будто тоже получила удар в грудь, как тот парень в телеке. Удивление промелькнуло на его ослепительно красивом лице, но тут же его взгляд упал на то, что было у Николь в руке. Его брови взметнулись вверх, и их с ней глаза встретились. Ее сердце перестало биться. Николь казалось, все вдруг разом замолчали и уставились на них, но наяву пауза длилась всего мгновение, и, наверное, никто ничего не заметил. Уголок его рта дернулся вверх. — Привет. — Привет, — ответила Николь, запинаясь. Тору задержал на ней взгляд, а потом опять отвернулся к экрану, его плечи были неестественно прямыми и напряженными. Он не хотел Николь здесь. Все в нем кричало об этом, и к тому же рядом с ним была Мисаки. Накадзима шагнула к двери, но Рёта вдруг вынырнул откуда-то сзади, и, не успела девушка опомниться, как он усадил ее в пустующее кресло перед телевизором. На экране двое парней продолжали мутузить друг друга. Натянутая, как струна, Николь стала глотать пиво, быстрее, чем следовало бы. Хрипловатый смех Ёсикава уже сидел у нее в кишках, впиваясь острыми когтями. В считаные минуты она переползла на колени к Тору, и ее рука обхватывала его бицепс. Она наклонилась и что-то прошептала ему на ухо. Тору покачал головой, и само совершенство надуло и без того пухлые губы. Что она ему сказала? Кто-то — может, Рёта? — протянул Николь еще одну стопку, и текила от Хосе согрела ее внутренности, смывая цепкие когти Мисаки. — Носки классные. Подняв голову, Николь увидела одного из друзей Тору. Накадзима не знала, как его зовут, да и лицо смутно помнила, но улыбка у него была приятная. Она вытянула ноги, пошевелив пальцами в носках цвета радуги. — Спасибо. Он пробежал пальцами по ежику темных волос и сцепил руки на затылке. — Любишь бои без правил? Николь посмотрела на экран. Бедный парень был в крови и истекал потом в углу, взяв тайм-аут. — На самом деле наблюдаю это впервые. — По твоему голосу не скажешь, что ты захочешь увидеть это еще раз. Рыженькая открыла рот и немало удивилась, когда услышала собственное хихиканье. — Да, не думаю, что это станет для меня регулярным зрелищем. — Чертовски жаль, — усмехнулся парень. — Тору заказывает эту фигню каждый месяц, а твоего появления придется ждать еще дольше. Николь ничего не ответила и отвернулась к телевизору, опустив руку на колено. Текила и пиво сделали свое дело — ей стало тепло и весело. Парень спросил, не хочет ли она выпить еще, и до нее дошло, что бутылка уже пуста. — Конечно. — Ее улыбка, как ей показалось, была уж слишком широкой и счастливой. Вернувшись с запотевшей бутылкой пива, он поставил ее на подлокотник кресла рыженькой, и краем глаза она заметила, что Тору поднял взгляд, и его глаза сузились. — Вот, держи. — Спасибо. — Николь с удовольствием выпила, не обращая внимания на отвратительное послевкусие во рту. Она случайно поймала взгляд Тору, но заставила себя отвернуться. Все кончилось тем, что девушка, задрав голову, смотрела на парня, который примостился на ее подлокотнике. — Извини. Я забыла, как тебя зовут. Парень подтолкнул ее в плечо. — Кажется, мы раньше не встречались. Я — Рё. — Николь, — сказала она. Он повторил ее имя с улыбкой. — Мне нравится. Необычное. — Как мои носки? Рё засмеялся, бросив взгляд на экран. — Да, как твои носки. Так ты работаешь в студии, Николь? Николь кивнула. — А ты играешь в какой-то группе? — В coldrain. Бас — гитара. Я знаю Тору по… ну, у нас общие дела. — Он глотнул пива из своей бутылки, а она попыталась понять, что бы это значило. Он посмотрел на нее сверху вниз и нахмурился. — Тебе по возрасту не рановато выпивать? Николь хихикнула. — Не-а. — Мне так не показалось. С виду ты совсем молоденькая. — Уже не так молода. Мне только что исполнилось двадцать шесть. — Слава богу, совершеннолетняя, — сказал он и повел бровью. — Тогда я просто никому не скажу о твоей второй бутылке пива. Склонив голову набок, Накадзима попыталась угадать его возраст. — Сколько тебе лет? Он посмотрел на нее. — Я достаточно стар, чтобы знать, что к чему. Прежде чем ей удалось выведать что-нибудь еще, раздался громкий возглас Тору: — Эй, Рё, подойди на секунду. Рё оттолкнулся от подлокотника и пробрался к дивану через чьи-то вытянутые ноги. Мисаки вернулась на свое место, сложив на груди руки, а Тору кивнул Рё, чтобы тот наклонился к нему. У Николь не было никакой надежды услышать, что сказал ему Тору, но Рё попятился и направился туда, где у голой стены одиноко стоял Масато. Сгорая от любопытства узнать, что же там происходит, рыженькая решила провести собственное расследование. И уже открыла рот — а почему бы и нет, черт возьми? — но Мисаки захватила руку Тору, и это не отвлекло. Он что-то шептал ей. Она отдернула руку и выстрелила в Николь взглядом, в котором явственно читалось: «Сука!» Честно говоря, это было исполнено с таким блеском, что Николь даже позавидовала уровню ее исполнительского мастерства. Девушка обернулась и посмотрела на Рё. Он подмигнул ей, и она улыбнулась в ответ, чувствуя странное головокружение. По шее побежали мурашки, и она повернулась в ту сторону, где сидел Тору. Гитарист пристально смотрел на нее, и Николь хотела улыбнуться и ему, но он уже перевел взгляд на Рё. Тору что-то пробормотал, и Мисаки резко вскочила с дивана и поспешила в ванную комнату, с силой распахнув дверь. Потом поднялся и Тору, направляясь к ней, и голова закружилась еще сильнее. По ее лицу расползлась широкая, глупая улыбка. Они так давно не говорили, и она соскучилась по нему, страшно соскучилась. Тору был… он был особенный… для Николь, и ей так хотелось вернуться назад, в День благодарения и не быть такой испуганной. Она хотела снова быть его визажистом, и ей было горько, что она так долго избегала его. Она больше не хотела быть глупой девчонкой, которая сама не понимает, что делает. Она хотела, чтобы Тору улыбался ей, как раньше. Сейчас он не улыбался, это уж точно. — Выйди со мной на секунду? Николь бы пошла с ним куда угодно. Вскочив с кресла, девушка покачнулась, как ей показалось, вместе с комнатой. — Вау. На его скулах заиграли желваки, когда он схватил ее за руку. — Идти можешь? — Да. Конечно. — Николь сделала шаг и чуть не упала на Тору. Он с сомнением посмотрел на нее, и она хихикнула. — Все в порядке. Метнув суровый взгляд на Рёту, Тору выволок Николь на ярко освещенную кухню и прислонил к прилавку. Он встал между ней и дверью, сложив на груди руки. — Что ты делаешь, Николь? — спросил он глухим голосом. Она подняла бутылку. — Напиваюсь. А ты что делаешь? Его ледяные карие глаза сузились. — Я не об этом, и ты это знаешь. Что ты делаешь? К черту. С нее хватит. Николь попыталась изобразить стервозный взгляд, которым так виртуозно владела Мисаки, но, кажется, скривилась так, что со стороны могли подумать, будто у нее припадок. Она обреченно вздохнула. — Ничего я не делаю, Тору — куууна~ — Не делаешь? — Он вскинул брови. — Да ты в стельку пьяная. — Нет, я совершенно трезвая! Его взгляд смягчился. — Последние слова пьяницы перед тем, как он падает замертво. — До этого… пока не дошло. Тору покачал головой, а потом схватил Николь за руку и потащил обратно в гостиную. Она думала, что он усадит ее рядом с собой или что-то еще, но он распахнул входную дверь и вывел ее на холодную лестничную площадку. — Хм… — Не то, что она ожидала. — Тебе надо пойти домой, Николь. — Он отпустил ее руку и кивнул на дверь ее квартиры, будто она сама не знала, где живет. От изумления Николь открыла рот, прижимая бутылку к груди. — Ты серьезно? — Да. Серьезно, черт возьми. Ты пьяна, и я не желаю участвовать в этом дерьме. — Каком дерьме? — Ошеломленная, она отступила назад. — Извини. Рёта пригласил меня… — Да, ему я еще надеру задницу. — Плотно сжав губы, он пробежал рукой по волосам. — Иди домой, Николь. Потом поговорим. Николь чувствовала, как в горле занимается огонь. Тысячи мыслей пронеслись в ее голове, пока она смотрела на него. — Ты злишься на меня… — Я не злюсь на тебя, Николь. Да, только по нему это было не видно. Девушку покачивало, но она не двигалась с места. — Я не хочу идти домой. Там никого нет, и я… — В горле уже бушевал пожар, и Николь не смогла договорить. Тору глубоко вздохнул, закрывая глаза. — Я приду попозже, и мы поговорим, хорошо? Только иди домой. Пожалуйста. Николь открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Тору вышвырнул ее за дверь. Он уговаривал ее уйти. Огонь уже добрался до ее легких, и раскаленные слезы жгли глаза. — Хорошо, — пробормотала она. — Николь… — Все хорошо. — Повернувшись, девушка поплелась по коридору к себе. Она расслышала, как хлопнула его дверь, прежде чем успела открыть свою. Прижавшись к ней лбом, она крепко зажмурилась, но упрямая слеза все равно скатилась по ее пылающей щеке. Тору прогнал Николь, а ее дом был пуст. В душе было пусто. Кругом была пустота. И в ней остались только она и ее дурацкая бутылка пива. Ладно. Наверное, она была слегка пьяна. Николь отошла от двери, не зная, куда идет, но она не могла войти в свою квартиру. С божьей помощью Николь преодолела пять пролетов лестницы и благополучно вышла на улицу, не сломав шею. Толстые носки вбирали влагу мерзлой земли, и ее ступни постепенно немели, пока она брела вперед, на ходу потягивая пиво. На парковке Николь нашла свободное место и плюхнулась на бордюрный камень. Запрокинув голову, она уставилась на небо, мерцающее звездами. Звезды… они были прекрасны, такие далекие и странные. Слезы закипали в ее глазах, подступали к горлу рыданиями. Николь уронила руки, и бутылка повисла в ее пальцах. Да, пожалуй, теперь Николь стала настоящей сеньоритой Кретинкой. Она сама все испортила, заморочив себе голову всякими «что было» и «что могло бы быть». Потому что на самом деле с Тору могло что-то быть, но она оказалась полной дурой. Хуже всего то, что она убила их дружбу, а Тору был таким хорошим другом. За всю жизнь у нее не было друга лучше. Серьезно. Потершись щекой о плечо, Николь сделала еще глоток. Холодный ветер набрасывался на нее, хлестал волосами по лицу, когда она опустила голову. Ей не было холодно — наверное, потому что она изрядно напилась. Пустышка. И какого черта Николь сидела на этом камне? Она и сама не знала, но это было лучше, чем находиться в одинокой квартире. Да, она и здесь была одна, но почему-то на улице одиночество не казалось таким пугающим. Николь была почти уверена, что на дереве сидит белка, и это ведь тоже живая душа, верно? Николь засмеялась, и ветер подхватил ее смех, унося его в голые ветки деревьев, и они откликнулись скрипучим эхом. Подняв бутылку, чтобы сделать еще один глоток, девушка обнаружила, что она пуста. — О черт… Но она все равно сидела на холодном камне, невидящим взглядом уставившись на спящие автомобили. Когда Накадзима посмотрела на небо, то не увидела ни одной звезды за толщей густых темных облаков. Ее лицо онемело от холода. Николь подумала о Бриттани, и ей стало интересно, что она делает в эту минуту. Было ли ей легче, чем Николь, потому что она поступила правильно? И что лучше? — Николь! Рыженькая подскочила от звука собственного имени и выронила пустую пивную бутылку. Она ударилась об асфальт и закатилась под чью-то машину. Упс. Тору стремительно приближался к ней, и ветер трепал его зеленые волосы. Что случилось с кепкой? Николь она нравилась. Выражение его лица заставило девушку съежиться. — Какого черта ты торчишь здесь, на холоде? — Я… я смотрю на звезды. — Что? — Он остановился рядом с ней и опустился на колени. — Николь, на улице минус. Ты опять заболеешь. Накадзима пожала плечами и отвернулась. — Откуда ты взялся? — Искал тебя, дуреху. Николь повернула голову и прищурилась. Может, на улице и был минус, но алкоголь мало того что согрел ее, так еще и распалил не на шутку. — А что же ты, такой умный, здесь забыл? Сам дурак. Его губы чуть скривились, словно он пытался сдержать улыбку. — Я же сказал тебе, что приду позже, и мы поговорим. Пришел, стучу, ты не открываешь. Дверь была не заперта, и я вошел. — Ты был в моей квартире? Ничего себе, воспитание! Казалось, его это ничуть не смутило. — Да, а потом из твоего окна увидел, что ты здесь сидишь. Николевской бедной голове понадобилось чуть больше времени, чем обычно, чтобы переварить все это. — Бой закончился? Тору сел рядом с Николь, прижимаясь к ней плечом. — Нет. Главная борьба только начинается. — Ты пропустишь. Тору ответил не сразу. Он запустил пальцы в волосы, взъерошив их еще больше. — Господи, Николь… Девушка поежилась, и в животе что-то булькнуло. Желваки играли на его скулах, когда он уставился на припаркованные машины, которые она разглядывала чуть раньше. — Когда я тебя увидел сегодня вечером… Черт возьми, я был страшно удивлен. — Это из-за Мисаки?! — выпалила Николь, списав на алкоголь эту внезапную дерзость. — Что? — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Нет. Это Масато ее пригласил. — Мне показалось, что она была там из-за тебя. Он пожал плечом. — Может, и так, но мне плевать. — Он повернулся к рыженькой, чуть склонив голову набок. Его руки лежали на коленях. — Николь, я не сплю с Мисой, с тех пор как встретил тебя. Я не сплю ни с кем, с тех пор как встретил тебя. Сердце ухнуло. — Хорошо. — Хорошо? — Он слегка тряхнул головой. — Ты не понимаешь. Черт возьми, ты никак не можешь понять. Ты избегаешь меня еще с того отпуска. Бросила эту чертову работу визажиста, и я знаю, что из-за меня. Каждый раз, когда я пытался поговорить с тобой, ты бежала от меня. — Ты не захотел поговорить со мной в тот день, когда я поблагодарила тебя за помощь, — вставила она. — Черт, я и сам не знаю почему. Может, потому что ты ясно дала понять, что не хочешь иметь со мной дело. И тут вдруг сегодня ты являешься? Как снег на голову, да еще и напиваешься? Ты сама-то хоть что-нибудь понимаешь? Николь облизнула холодные пересохшие губы. Все, что он говорил, было правдой. — Прости. Я пьяна, немножко, и да, я виновата, потому что ты прав и… у меня язык заплетается. Ямасита задержал на девушке взгляд, а потом тихо засмеялся. — Ладно, сейчас не время для таких разговоров. Послушай, я не хотел быть таким гадом, выгонять тебя, но… — Все нормально. Я привыкла к тому, что меня не хотят видеть на вечеринках. — Николь поднялась на ноги. От резкого движения звезды в небе слегка задрожали. — Не проблема. Тору тоже встал, внимательно разглядывая ее. — Это не потому, что я не хотел тебя там видеть, Николь. — Хм… неужели? — Она рассмеялась, но звук вышел хриплым. — Ты же попросил меня уйти. — Я… — Поправочка. — Она остановила его жестом. — Ты приказал мне уйти. — Да, ты права. Это был идиотизм с моей стороны, но… ты впервые у меня дома, приходишь, начинаешь пить, а потом… — Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — Рё вокруг тебя увивался, и ты хохотала… — Он мне не нужен! — Но со стороны выглядело иначе, Николь. Ты была пьяна, и я не хотел, чтобы ты совершила то, о чем бы потом пожалела, — сказал он. — Черт возьми, я и так порой не знаю, что творится у тебя в голове, а сегодня и вообще не понял, что ты там делала, но я никогда не видел тебя пьяной, поэтому испугался, что ты наломаешь дров. Я просто не хотел, чтобы кто-то воспользовался твоим беспомощным состоянием. — Мы уже все это проходили, — в сердцах бросила Николь, тут же прикусив язык. С алкоголем пора завязывать. Больше ни капли в рот. Никогда. Он поднял руки и вдруг замер. Он просто смотрел на нее, и по его лицу было видно, что ему постепенно открывается страшная правда. — Что? Она совершила ошибку — огромную, непоправимую. И теперь снова стояла перед выбором: бороться или бежать. Разумеется, она выбрала второе. Она сделала шаг в сторону, пытаясь обойти его. — О черт, нет. — Тору стоял прямо перед Николь, удерживая ее за плечи. — Что ты сейчас сказала? Включился механизм самозащиты. — Я сама не знаю, что говорю. Я пьяная, Тору, понимаешь? Мало ли чего я могу ляпнуть? Я сейчас плохо соображаю. Я вообще не понимаю, что я здесь делаю. — Проклятье. — Его глаза — темные, оттенка кофейной гущи, не отпускали ее. — Николь… — Боль промелькнула на его лице, и пальцы крепче сжали ее плечи. — Что ты недоговариваешь? Что ты скрываешь от меня? У Николь перехватило дыхание. — Ничего! Клянусь. Я обещаю тебе. Я просто сболтнула спьяну. Поэтому не смотри на меня как на ненормальную. — Я вовсе не так на тебя смотрю, милая. — Его глаза искали ее лицо. Николь хотелось знать, о чем он думает, ведь она была уверена, что он обманывает ее. Да, язык Николь подвел, и теперь надо было срочно исправлять эту нелепую оплошность. Она могла бы солгать, сказать ему, что напилась впервые в жизни и вот так опозорилась. Звучало правдоподобно, но беда в том, что Николь уже не контролировала свою речь. И тогда Тору сделал то, что заставило Николь забыть обо всем и закружиться вместе с ее головой. Он притянул девушку к себе, обвивая своими сильными руками. Она замерла на мгновение, а потом закрыла глаза и прижалась щекой к его груди. Николь вдыхала его запах, тонула в нем. — Я скучала по тебе. Его рука поднялась по ее спине, зарываясь в ее спутанные ветром волосы. — Я тоже скучал по тебе, милая. — Он слегка отстранился, оторвал Николь от земли и вернул обратно. Взяв в ладони ее щеки, он рассмеялся. — Ты как маленькая ледышка. — Мне жарко. — И Накадзима не лукавила. Пусть ее кожа онемела, но Николь согревали его объятия, она чувствовала его руки, скользящие по ее телу. Она взмахнула ресницами, и их с Тору глаза встретились. — У тебя очень красивые глаза, ты это знаешь? — Думаю, в тебе говорит текила, — усмехнулся он. — Ладно, пошли, пока ты не окочурилась от холода. Тору отступил назад и отпустил ее плечи. Николь слегка пошатывало, и, когда он взял ее за руку, переплетая их пальцы, ее рот растянулся до ушей в самой глупой счастливой улыбке. И Николь уже казалось, что он и не выгонял ее из своей квартиры, и она не сидела на холоде бог знает сколько времени, как последний лузер. Может, все дело было в текиле и пиве, но девушке хотелось летать. К счастью, Николь не поддалась своему порыву, потому что впереди еще были ступеньки, которые оказались нелегким испытанием. Правда, с каждым шагом Николь как будто трезвела. Они зашли в ее квартиру, и Тору закрыл за ними дверь. Он все еще крепко держал девушку за руку, когда повернулся к ней. Он ничего не говорил, и нервное возбуждение уже закипало в Николь. — Ты пропускаешь бой, — снова сказала она. — Да, похоже. — Он усадил Николь на диван и сел рядом. Только тогда он отпустил ее руку. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. — Рыженькая пробежалась по ногам влажными ладонями. — Твои друзья, наверное, гадают, куда ты пропал. Тору откинулся на подушки, закинув руку на спинку дивана. — Мне все равно. — Все равно? — Да. Николь повернулась и посмотрела на него через плечо. Казалось, он чего-то ждал. Не в силах усидеть на месте, она вскочила с дивана, и, если бы Тору вовремя не подхватил ее, она бы рухнула плашмя на журнальный столик. — Может быть, тебе лучше сесть, Николь. — Я в порядке. — Высвободив руку, девушка осторожно обошла столик, на случай если тому опять вздумается встать у нее на пути. Чувства клокотали, разгоряченные алкоголем. Она приподняла свитер, ей было жарко. — Ну… что бы тебе хотелось? Я могу, э-э, включить телевизор или поставить фильм… правда, у меня нет никаких фильмов. Но, думаю, можно заказать… — Николь, просто сядь и успокойся. Но вместо этого она схватила упавшую подушку и вернула ее на диван. Потом кое-как добралась до своего любимого кресла. — Тебе не кажется, что здесь душно? Веселье зажглось в его карих глазах. — Сколько ты выпила? — М-м… — Сложный вопрос, надо было подумать. — Немного… может, две-три рюмки текилы и-и-и… два пива? Кажется, так. — О, вау. — Тору наклонился вперед, и его губы изогнулись в усмешке. — Когда ты последний раз выпивала? — На вечеринке в Хэллоуин, — выпалила она. Он пришел в замешательство. — Я что-то не видел, чтобы ты пила на той вечеринке. — Нет, не на прошлый Хэллоуин. — Николь встала, одернула рукава свитера, и ее пальцы коснулись браслета. — Это было… пять лет назад. — Вау. Давненько. — Он быстрым движением поднялся с дивана. — У тебя есть вода? В бутылках? — На кухне, — сказала она, облизывая губы. Он вышел и довольно скоро вернулся с бутылкой воды. — Тебе надо попить. Николь взяла бутылку из его рук, но пить ей не хотелось. — И сколько тебе тогда было? Девятнадцать? Двадцать? — Он снова сел на край дивана. — Девятнадцать, — прошептала она, и ее взгляд упал на его руки, зажатые между коленями. — Вполне нормально для выпивки. Капельки пота выступили у нее на лбу. Поставив бутылку, Николь схватила со столика резинку для волос и соорудила на голове небрежный пучок. — В девятнадцать я мог выпить одну-две бутылки пива. Но, кажется, ты говорила, что у тебя были строгие родители? Она фыркнула, откидываясь на спинку кресла. — Я не хочу говорить о них, как и о выпивке или о Хэллоуине. — Ладно. Чувствуя, что потеет, Николь стала снимать с себя свитер. Голова застряла в горловине, но наконец ей удалось избавиться от колючей шерсти. Смахивая с лица пряди волос, она взглянула на Тору. Он смотрел на нее так, будто вместе со свитером Николь стянула с себя и тонкую маечку, только в этом взгляде было нечто большее. Девушка встала с кресла, словно хотела уйти подальше от этого разговора. Казалось, что Тору заглядывает в нее глубже, чем ей хотелось бы. Она вспомнила выражение его лица, когда он увидел шрам на ее запястье и когда там, на улице, услышал ее случайное признание. Это был тот же взгляд. Он как будто долго складывал пазл, и вот наконец стала вырисовываться картинка. Путаясь в хаосе своих беспорядочных мыслей, Николь вдруг подумала о Субару и о том, как разволновался Тору, когда он разговаривал с парнем по телефону. Николь тогда показалось, что он чересчур опекает старшего брата. Неужели он?.. Николь тряхнула головой, прогоняя эти мысли, потому что от них становилось еще горше, ведь у нее не было никого, кто бы так же заботился о ней. Но девушка не хотела, чтобы он видел в ней жертву. Не хотела стать для него младшей сестрой, чтобы он следил за ней, контролировал каждый шаг, беспокоился. Она хотела от него совсем другого… Чтобы он смотрел на нее, как в ту ночь, когда впервые целовал в губы, и потом, когда впивался в нее поцелуями в постели в доме его родителей. Она хотела пробуждать в нем желание. — Что ты делаешь? Николь остановилась где-то между кухней и коридором. Ее пальцы впились в края майки, и в его взгляде промелькнула настороженность. Ее пульс зашкаливал, мысли путались, сбивались. Николь нравился Тору… очень. Пусть даже все это было безумием и она была обречена на страдания. Но ее сердце и так уже было разбито. И она скучала по Тору, он скучал по ней, и вот сейчас он был здесь, когда мог бы остаться с друзьями, с Мисаки. Одна ее половинка уже вовсе ни о чем не думала. Другая призывала сделать то, чего хочет и ждет такой, как Тору, иначе зачем бы он сюда притащился? Говорить уже было не о чем, а Николь хотелось стать прежней. Николь стянула с себя майку, прежде чем разум проснулся. Странно, но все оказалось не так страшно. Прохладный воздух остудил ее разгоряченную кожу, осыпая ее гусиными пупырышками. Труднее было заставить себя посмотреть на него, когда она услышала, как Тору втянул ноздрями воздух. — Николь. Николь казалось, что стук ее сердца разносится по всей квартире. Кровь хлынула к лицу, но она все-таки рискнула поднять голову. Он пристально смотрел на нее, и его затрудненное дыхание перебивало настороженность, еще сквозившую в плотно сжатых губах. Слегка закружилась голова, и девушка прислонилась к стене, руки повисли как плети. Тору стоял всего в нескольких шагах от нее, она даже не заметила, когда он успел подойти. Он не просто смотрел на нее. О, нет, он пожирал ее взглядом. Такой же взгляд был у него в ту ночь, когда он целовал ее, вбирал в себя каждую ее клеточку. Тепло разлилось в горле, спускаясь к грудям в кружевных чашечках черного бюстгальтера. Его рот слегка приоткрылся, и Николь закусила губу. Когда парень медленно поднял голову, девушка почувствовала, как внизу живота зарождается тянущая боль. Его взгляд потемнел, и яркая осень сгустилась до почти черной тьмы. В ее груди шевельнулось сомнение, и в горле пересохло. Она не хотела видеть его таким. Она ожидала тепла и чувства, от которого перехватывает дыхание. — Тору? Он покачал головой, сжимая опущенные руки в кулаки. — Не надо. — Не надо что? — спросила Николь. Он крепко зажмурился. — Этого… не делай этого, милая. — Но разве не этого ты хочешь? — Николь тяжело сглотнула. Его глаза распахнулись. — Я жду не этого, Николь. Ее уверенность дрогнула, как хрупкое деревце на ветру, а потом и вовсе рухнула. Она глотнула воздуха, и он застрял в горле. — Ты меня не хочешь. Тору оказался прямо перед Николь уже в следующее мгновение, все произошло так быстро, что она даже не заметила его движения. Он обхватил ее голову руками и наклонился, почти касаясь ее лица. От него шла мощная волна возбуждения. Она больше не дышала, тело напряглось как струна. — Черт, Николь. Ты думаешь, я не хочу тебя? — Его голос вырвался из груди глухим рыком. — Нет ни одной частички твоего тела, которой бы я ни хотел, ты это понимаешь? Я хочу быть на тебе и в тебе. Я хочу тебя у стены, на диване, в твоей постели, в моей постели — везде, где только можно трахать, и, поверь мне, моя фантазия в таких делах безгранична. Даже не сомневайся в том, что я хочу тебя. Только это не должно быть так. Ее глаза расширились, смятение охватило девушку, добавляя неразберихи в ее и без того перепутанные мысли. Он прижался к ней лбом. От этого прикосновения застучало в висках. — Только не так, никогда, запомни. Ты пьяна, Николь, а когда мы будем вместе, потому что мы будем вместе, ты должна ясно осознавать и чувствовать все, что я делаю с тобой. Его слова не сразу, но все-таки пробились к Николь сквозь пелену пьяного угара и сомнений, и все встало на свои места. Закрывая глаза, она повернула голову и потерлась щекой о его кожу. — Ты хороший парень, Тору-кун. — Нет, не хороший. — Он глубоко выдохнул, и его дыхание согрело ее щеку. — Хороший я только с тобой.