Всегда остаётся завтра

Всего за один день жизнь Николь резко изменилась и теперь, казалось, состояла сплошь из маленьких радостей и ее смешных слабостей. Тору провел с ней все воскресенье, а в понедельник ее разбудила его эсэмэска: «С добрым утром!» Прежде чем Николь успела поделиться с Рикой и Такой новостью об изменении статуса отношений с их общим другом, они сами все увидели, когда Николь топталась у входа в студию, дожидаясь, пока Рика докурит утреннюю сигаретку. — Черт, Рика! Стоило тебя оставить на одну минуту, ты уже с сигаретой?! Ты вообще думаешь о нашем ребенке?! — кричал на темненькую Така, пытаясь забрать у нее «вредную палочку». Тору появился ниоткуда, подкравшись к Николь сзади и обвивая руками ее талию. Рыженькая застыла на миг. Он прижался губами к ее щеке, и она задрожала, но не от холода. — Привет. Сигарета выпала изо рта Рики. Така перестал кричать на свою невесту и повернулся в сторону гитариста. Вокалист моргнул раз, другой, третий. — Что за?.. Николь схватила Тору за руки, когда его губы скользнули к ее уху, оставляя огненный след на ее коже. — Рика-тян, кажется, у тебя под ногами земля горит, — усмехнулся он. Николь опустила взгляд и вырвалась из его объятий. — О боже, Рика, твой ботинок! Она посмотрела под ноги и взвизгнула. Стряхивая горящую сигарету с подошвы, она отскочила в сторону. — Я же чуть не сгорела заживо! И наша с малышом смерть была бы на твоей совести! — А я-то тут при чем? — При том. Потому что ты ничего мне не рассказала. — Она отчаянно жестикулировала, показывая на сияющего Тору. — Об этом! — Вы теперь вместе, что ли? — Такахиро обалдел. — Вместе? Николь опять не успела ответить. Тору закружил ее и поцеловал на глазах у всех. И это был не дружеский поцелуй. Когда их языки сплелись, сумка соскочила с ее плеча и упала на мерзлую землю. — Боже правый, — пробормотал Така. — Кажется, они сейчас будут делать детей. Щеки Николь пылали, когда они с Тору оторвались друг от друга. Тору был ничуть не смущен и со свойственным ему бесстыдством прижался губами к ее лбу. Взглянув поверх его плеча, Николь увидела Мисаки с подругой, которые смотрели на них, разинув рты. Похоже, она тоже не понимала, что происходит. — Мне надо застать менеджера до начала рабочего дня, чтобы поговорить насчёт твоего возвращения на должность моего визажиста и…сказать, что ты будешь моим заместителем по игре на гитаре. Так что я побегу, — сказал он, пятясь назад. — Встречаемся после работы? — Да. — Ее губы пощипывало, как и отдельные части тела. — До встречи. Когда она повернулась к своим друзьям, оба таращились на нее так, будто она только что показала им свои прелести. Нагнувшись, Николь подняла сумку. — Ладно, прежде чем вы оба начнете орать на меня, объясняю: это произошло не далее как вчера, и у меня просто не было времени сообщить. Рика сложила на груди руки. — У тебя что, и секунды не было на то, чтобы позвонить или, я не знаю, прислать эсэмэску? — Ну, мы вчера весь день были вместе, ходили обедать, а потом… — Секс-то был? — Така схватил Николь за плечи и слегка встряхнул. — О, мой бог, девочка, давай подробности… мне надо знать все-все-все о личной жизни моего лучшего друга и его девушки. Какого размера у него… — У нас не было секса. — Николь сбросила его руки. — Черт возьми, мы вместе только со вчерашнего дня. Дай мне время. — Я бы на твоем месте трахал его с конца августа, — посоветовал Така. Николь испепелила его взглядом. Они клещами вытягивали из нее подробности, пока поднимались в кабинет, да и потом не отставали. К тому времени, как они расстались и Николь вышла на улицу встречать Тору, ее уже не мучили угрызения совести. Кажется, она искупила свою вину перед друзьями. Девушка стояла чуть поодаль от входа, прислонившись к столбу. Наверное, со стороны она выглядела блаженной, потому что к ее лицу приклеилась счастливая улыбка, но, по правде, она не переставала улыбаться со вчерашнего утра. Ее улыбка померкла, когда она увидела выходящего из дверей Тору, а рядом с ним Мисаки. Единственное, что ее удержало от того, чтобы броситься на нее разъяренной тигрицей, так это бесстрастное выражение лица парня. Ёсикава перекинула на плечо свою роскошную гриву, когда они подошли к Николь. — Привет, — с наигранным дружелюбием произнесла она, одарив Николь фальшивой улыбкой. — Привет, — ответила она, выдерживая ее взгляд. Тору встал рядом со своей девушкой, сплетая их пальцы. — Вас что, раньше отпустили с работы? Николь кивнула. — Минут пять назад. Взгляд Мисаки метал молнии, когда она посмотрела на их сцепленные руки. — Ты придешь на вечеринку к Масато в субботу, Тору — кун? Что за вечеринка? Как бы глупо это ни выглядело, Николь совсем не нравилось, что Тору собирается на вечеринку, где будет Мисаки. Нет, ты не права, так нельзя, уговаривала Николь себя. Но гадливое чувство не покидало ее, когда она думала о том, что эти двое в прошлом были вместе. — Еще не знаю. — Тору сжал ее руку. — Зависит от того, захочет ли Николь пойти. Ее идеальный рот скривился от изумления, и Николь подумала, что обожает Тору. — Если Николь захочет… Ну, как знаешь. — Она гордо удалилась, присоединяясь к девушке, с которой рыженькая ее видела на вечеринке в Хэллоуин. Николь посмотрела на Тору. — Кажется, она не слишком обрадовалась. Он пожал плечами. Они шли по тропинке к своим машинам. — Значит, вы были не просто друзьями, которые иногда занимались сексом? Тору покосился на Николь. — Да, мы иногда трахались, но, как я уже говорил, все закончилось, как только я встретил тебя. — Я знаю. Просто мне кажется, что ей хочется большего. — Еще бы, а тебе разве не хотелось бы? — Черт возьми, нам действительно нужно поработать над твоей завышенной самооценкой. Тору ухмыльнулся, притягивая девушку к себе. Прижимаясь друг к другу, они продолжали идти к автостоянке, сражаясь с ветром, который дул им навстречу. — У меня есть более интересные предложения, над которыми мы можем поработать. — Извращенец, — пробормотала она, хотя мысленно была с ним полностью согласна. Он прижался губами к ее виску. — Виновен по всем статьям, милая. * * * В субботу Тору не пошел на вечеринку к Масато. Он даже не заводил разговор об этом, а Николь решила, что не стоит и спрашивать. Она чувствовала себя немного виноватой, ей не хотелось вставать между ним и его друзьями, но его, казалось, ничуть не расстроило то, что он пропустит увлекательную партию в пиво-понг. Тору с Николь съездили поужинать в ресторан и вернулись к девушке. Если у Николь и оставались сомнения в серьезности их отношений, они рассеялись в тот же вечер. Тору привел к ней в гости Кена. Что может быть серьезнее, если ты позволяешь его коту бродить у себя по квартире? — Ему нужны физические упражнения, — объяснил Тору и уселся перед холодильником, широко расставив ноги. — Если он не будет двигаться, то станет толстым и ленивым, отсиживаясь в своем домике. — Бедный Кен. — Николь приподняла взяла котенка в руки и положила к себе на колени, поглаживая по голове. — Должно быть, ему скучно сидеть в домике. Ты знаешь, когда у него день рождения? — Конечно. Двадцать шестого июля. — Парень замолчал, разглядывая девушку. — А когда твой день рождения? Николь скрестила ноги. — Еще не скоро, так что можешь пока не заморачиваться насчет подарка. А у тебя когда? — Седьмого декабря. Но все-таки, Николь, когда твой? Не хотелось ставить его в неловкое положение. — Второго января. Тору подался вперед, задумчиво хмуря брови. Он не сразу поднял на нее взгляд. — Я пропустил твой день рождения. — А я твой, поэтому ничего страшного, — отмахнулась она. — Я слетала на Окинаву, потом заболела, так что, наверное, к лучшему, что тебя не было рядом. Его лицо напряглось. — А, черт, вот почему ты сказала, что хочешь поехать туда второго. Ты была одна? Проклятье. Я себя чувствую таким… — Не надо. — Николь жестом остановила его. — Не надо себя винить. Ты не сделал ничего плохого. Я ведь тоже не поздравила тебя в твой день рождения. Тору долго смотрел на Николь, и его взгляд смягчился. — Всегда есть следующий год. Она улыбнулась. Следующий год. Вау. Загадывать так далеко было страшновато, но чертовски волнительно. Вскоре Тору подхватил Кена с ее колен и встал. — Сейчас вернусь. Пока Тору относил своего питомца домой, Николь бросилась в ванную и быстро почистила зубы — успела как раз к его приходу. Он снял шерстяной свитер и бросил его на спинку дивана, оставшись в серой футболке, которая плотно обтягивала его широкую грудь. Когда он потянулся, садясь на диван, футболка задралась, обнажая полоску упругой кожи. Девушка наблюдала за ним из коридора, и ее сердце забилось сильнее, словно она впервые видела это мускулистое тело. Они с Тору целовались — много, исступленно, — ему нравилось обнимать Николь, и за эту неделю она уже привыкла к его сильным рукам, чувственным прикосновениям губ, но у них еще ни разу не было того, что они пережили в ночь Благодарения, хотя ей казалось, что он этого хочет. По вечерам Николь ложилась в свою одинокую постель, думая о нем, и, хотя ей удавалось подарить себе облегчение, притупить мучительную боль, что теперь постоянно жила в ней, это не спасало. Он хотел Николь. Она хотела Тору. Они были вместе. И она доверяла ему. Покусывая губы, Николь затеребила подол своего платья. Сапоги и колготки она сняла, когда они вернулись с прогулки, и ее голые ноги уже покрылись гусиной кожей. Может быть, он ждет, что она сделает первый шаг? Он так… бережно обращался с ней, словно боялся, что она от него сбежит. Но Николь хотелось бежать к нему. Тору повернул голову, оглядел ее, вопросительно поднимая брови. В комнате было темно, только мерцал экран телевизора. — Ты собираешься идти сюда или будешь любоваться мной весь вечер? Ее щеки вспыхнули, когда она оторвалась от двери. Николь чувствовала, что сможет это сделать. И она больше не хотела ждать, пока это сделает он. Собравшись с духом, Николь подошла к нему. Тору смотрел на нее глазами-омутами, протягивая к ней руку. Девушка положила в нее свою ладонь, но, вместо того чтобы сесть рядом с ним, залезла к нему на колени, словно седлая его. Тору тотчас выпрямился, его руки легли на ее бедра. — Привет, милая. — Привет, — ответила Николь, пугаясь собственного сердцебиения. Его взгляд скользнул вниз, и за густыми ресницами она не видела его глаз. — Неужели ты успела так по мне соскучиться? Меня не было всего пару минут. — Может быть. — Она положила руки ему на плечи и подтянулась, усаживаясь глубже. Ее пальцы крепче впились в него, когда она почувствовала его возбуждение, упирающееся в нежную впадинку между ее бедрами. Его руки медленно крались наверх, так медленно, что Николь казалось, она уже умерла, прежде чем он обхватил ее щеки ладонями. — Что ты делаешь? Накадзима облизнула губы, и его ресницы вспорхнули, открывая самый глубокий оттенок коричневого. — А на что это похоже? — Я могу предложить несколько вариантов. — Большие пальцы его рук неторопливо ласкали ее щеки. — Все они вызывают во мне жгучий интерес. — Интерес? — Ее дыхание вырывалось неровными толчками. — Это хорошо. Ямасита как будто предлагал Николь инициативу, и она не отказалась. Рыженькая нагнула голову к его лицу, и их губы соприкоснулись раз, другой, а потом она сильнее прижалась к его рту. Он сразу ответил ей, и их поцелуи становились все более глубокими, проникновенными, болезненными и возбуждающими. Их языки терзали друг друга, и казалось, что уже не хватает дыхания и сил, но Николь хотелось еще и еще. Его руки начали так же медленно скользить вниз, заставляя ее спину послушно выгибаться, следуя за их движениями. Хотя ее опыт ограничивался только тем, что они делали в ночь Благодарения, ее телу словно и не нужны были подсказки. Николь вильнула бедрами, и его руки напряглись на ее талии. Крупная дрожь пробежала по его сильному телу, слегка пугая, но еще больше возбуждая Николь. Одной рукой Тору зажал в кулак подол ее платья и потянул его на себя. Другая рука поползла вверх, к ее грудям. Он обхватил одну грудь ладонью, поглаживая и дразня большим пальцем твердый сосок, проступающий сквозь ткань. Блаженство вырвалось из ее груди стоном, который, казалось, привел Тору в восторг. — Тебе понравилось? — спросил он, легко прикасаясь губами к ее губам. Неужели ему нужно было подтверждение? — Да. Его большой палец продолжал выписывать медленные искушающие круги у соска. Николь попыталась перевести дух, когда его губы оторвались от ее и спустились ниже, покусывая подбородок, шею. Николь выгнула спину широкой дугой, вжимаясь грудью в чашечку его ладони, и ее бедра снова пришли в движение. Он отозвался самым эротичным урчанием, когда, чуть отстранившись, посмотрел на девушку. — Скажи мне, что́ ты хочешь, любимая. — Его рука легла на другую грудь. — Все, что угодно. И я это сделаю. Николь хотела от него только одного. — Коснись меня. Тору снова содрогнулся, и Николь бросило в жар. — Ты разрешаешь? Рыженькая кивнула, понятия не имея, на что соглашается, но она доверяла ему. Обе его руки легли на ее плечи и скользнули под широкий вырез платья. Николь замерла, когда Тору спустил его вниз, по ее плечам, открывая бюстгальтер. Он спускал платье ниже, пока она не высвободила руки и оно не скользнуло к ее талии. — Красиво, — бормотал гитарист, очерчивая пальцами чашечки. — Посмотри на этот румянец. Какая красота. Ее ответ задохнулся, когда он нагнул голову, накрывая ртом кончик ее груди. Его рот жадно всасывал ее грудь сквозь тонкий шелк бюстгальтера, и руки, крепко обхватывая ее бедра, все сильнее прижимали Николь к его возбужденной плоти. Накадзима распалялась с каждым жарким движением его ненасытного рта, все острее чувствуя его желание. Ее руки погрузились в его волосы, и она, выгнув шею, запрокинула голову назад. Его рот уже ласкал другой сосок, и, когда он на секунду сомкнул челюсти, Николь не сдержала крик. Рыженькая тонула в его теле, в чувствах, которые он пробуждал в ней. Она была готова идти дальше, и, когда его руки скользнули под подол юбки, напряглась в счастливом ожидании. Его губы взбежали по ее шее и уже дразнили ее нижнюю губу. — Скажи мне кое-что, милая. — Его рука легла между ее бедер, выписывая крошечные круги в опасной близости от островка ее желаний. — Ты когда-нибудь кончала? Вспыхнуло, казалось, все ее тело, и, когда Николь не ответила, его рука спустилась ниже по бедру, убегая от того места, где она хотела его. Проклятье. — Да, — прошептала она. — Сама? — спросил он, возвращая руку наверх. Извиваясь, Николь сжала ее бедрами, и он застонал. Прижавшись к нему лбом, она закрыла глаза. — Да. Словно в награду за правильный ответ, его палец скользнул по шелку трусиков, и Николь дернулась всем телом. Узел все сильнее затягивался внизу живота, пока его палец играл с ней своими невесомыми прикосновениями, и она чувствовала, что сходит с ума. Желание лишило Николь всякой стыдливости, и ей захотелось, чтобы и он почувствовал то же, что чувствует она. Пусть даже ее познания в этом были весьма ограниченными. Николь скользнула рукой по его груди, плоскому животу. Задержалась в нерешительности у пояса джинсов. Тору замер, а потом куснул ее губу. — Что ты хочешь, Николь? — Я хочу… я хочу прикоснуться к тебе, — призналась она, удивляясь собственной смелости. — Но я не знаю, что тебе нравится. Он снова издал тот божественный звук, повергающий девкшку в дрожь, и накрыл ее руку своей ладонью. — Милая, все, что ты делаешь, будет мне нравиться. — Правда? — Черт, да, — сказал он, сдвигаясь назад, чтобы ей было удобнее. — Я полюблю все, что ты хочешь делать со мной. Об этом ты можешь не беспокоиться. Вдохновленная таким заявлением, Николь расстегнула пуговицу на поясе джинсов, потянула вниз молнию. Она едва не ахнула при виде его твердого и совершенно нагого естества. Никакого белья. Ничего. Тору ходил без трусов! Тору засмеялся над ее открытием. — Легкий доступ. — И ловким движением стянул с себя джинсы. Николь ничего не могла с собой поделать, просто смотрела на него, чувствуя себя неотесанной деревенщиной, но, боже, это было невероятно сексуальное зрелище, от которого невозможно было оторваться, тем более зная, что он хочет ее, а она хочет его. Но Николь все-таки немножко струсила. Хоть он и сказал, что ему понравится все, что она делает, у Николь были сомнения на этот счет, а ей так хотелось доставить ему удовольствие. Она хотела, чтобы ему было хорошо с ней. Николь следила за его пальцами, которые сомкнулись вокруг основания и пришли в движение, медленно поглаживая его вверх. — Я думала о тебе, — прошептала она. Его рука остановилась. — Как? — Когда я… трогала себя, я думала о тебе. — О черт! — прорычал Тору. — Это самое чумовое признание, которое я когда-либо слышал. И тогда Тору впился в Николь поцелуем, грубым и жестким. Но девушку это не напугало. Наоборот, еще больше распалило. Он направил ее руку к себе, и она обвила пальцами мощное свидетельство его желания. Он вздрогнул от ее прикосновения, и его грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Он что-то говорил в ее раскрытые губы, но она не могла разобрать слов, а потом он стал двигать ее рукой по всей длине вверх и вниз, устанавливая ритм, который она сохранила, когда он отпустил ее запястье. Освободившейся рукой он держал ее затылок, а другая рука вернулась в ямку меж ее бедер. Они оба задыхались, когда он нащупал сквозь трусики ее самое чувствительное место. Его ладонь прижималась к сгустку ее нервов, пальцы скользнули к жаркому влажному бугорку, и Николь пропала. В горячечном поцелуе, продолжая возбуждать его, она направила его руку туда, где ей было хорошо. Его движения были уверенными, сильными. Он содрогнулся, когда она почувствовала уже знакомое ей приближение кульминации. Взрыв ощущений разорвал узел, стянутый в ней. Николь кончила бурно, хрипло прошептав его имя. Его рука оставалась там же, медленно поглаживая девушку сквозь трусики, пока дрожь сотрясала ее тело. А потом он последовал за ней, и его тело, мощно содрогаясь, выплеснуло скопившееся возбуждение. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Тору нежно убрал ее руку. Николь была ватная, удовлетворенно-счастливая, когда он прижал ее к своей груди, туже сомкнул кольцо своих объятий, и было слышно, как учащенно бьются в унисон их сердца. Он поцеловал ее опущенные веки, коснулся губами ее приоткрытого рта. Они молчали, и Николь поняла, что иногда слова не нужны. Но в глубине души она знала, что есть слова, которые ей придется сказать. Правду, которую нужно произнести вслух, прежде чем они пойдут еще дальше. И это тоже было ее болью. — Эй, — прозвучал тихий голос Тору. Николь невольно напряглась. — Ты в порядке? Я не… — Это было волшебно. — Николь поцеловала его скулу, жалея о том, что нельзя отключить мозг. — Это волшебно. Она лишь надеялась, что волшебство продлится.