Всегда остаётся завтра

* * * Солнце светило весь февраль и весь март. Первую половину весеннего отпуска Николь провела в компании Тору-куна и Рёты-сана, потом они опять гостили у его родителей, и им даже удалось потусоваться с Рикой и Такой. Николь казалось странным, что Рика будто и не в курсе того, что произошло между Тору и экс-бойфрендом его брата, но она не заводила об этом разговор. То, что рассказал ей Ямасита, было глубоко личным, и, хотя ее распирало от любопытства и хотелось выяснить, знает ли она что-нибудь об этом деле, Николь не собиралась нарушать их уговор. Тем более что было столько подходящих случаев открыться ему. Но, сколько бы она ни уговаривала себя, слова упорно не хотели вылезать наружу. Признаваясь парню даже в мыслях, девушка содрогалась от ужаса. Да что там говорить, она просто не знала, с чего начать. Вместо этого Николь усилила бдительность и следила за своим телефоном, стараясь, чтобы он не попадался на глаза Тору-куну. Визажист по-прежнему получала сообщения и звонки, причем с завидной регулярностью, два раза в неделю, а электронные письма она тотчас удаляла. Несколько раз Николь почти ответила на эсэмэску. И однажды чуть не ответила на электронное письмо. Наверное, так же, как и Тору, она предпочитала делать вид, что ничего не происходит. Она ненавидела себя за это, презирала, потому что это опять было трусливое бегство, а не решение проблемы. Зима уже выдохлась и покидала Токио, оставляя за собой землю в черных проталинах. Ребята собрались за ланчем, чтобы обсудить планы на весну. Тору раздумывал, стоит ли ему поехать домой на выходные в середине апреля или побездельничать с друзьями, а Така все пытался убедить Рику поехать на горячие источники. Рика макнула жареную картошку в стаканчик с майонезом. Рёта наблюдал за ней, и его красивое лицо сморщилось от отвращения — да, у беременных странный вкус, и он это знает по своему опыту — но она, похоже, этого не замечала. — Я не хочу ехать на источники в таком виде. — При чем здесь это? — вздохнул Такахиро. — Это будет прелестный отдых и для нас с тобой, и для нашего малыша. Тору сидел рядом с Николь за столом. Он уткнулся ей в плечо, чтобы не расхохотаться. Рыженькая привычным жестом прикрыла рот рукой, пряча улыбку. — Я не красивая. — Рика отправила в рот сдобренную майонезом картошку, и Рёта-сан застонал. — Не люблю, когда на меня смотрят посторонние люди. — На тебя никто не будет смотреть, кроме меня. Это горячие источники моей семьи. У Тору уже сотрясались плечи. Кохама наконец отвлекся от тарелки Такахаси и посмотрел на вокалиста. — Ты что, серьезно? — Да! — Он хлопнул себя по коленкам. Николь присмотрелась к нему. — Ты что, под кайфом? Такахиро выглядел оскорбленным… секунды две. — Ну, может, чуть-чуть. Рассмеявшись, она перевела взгляд на Рику. — Думаю, ты все-таки должна поехать. Рика фыркнула. — Ладно, я согласна. Николь, может вам с Тору тоже поехать? Ты же не против, милый? Рика посмотрела на мужа щенячьими глазками. Така не успел ответить. — О, нет. — Тору тотчас поднял голову, и его рука, скользнув под стол, схватила Николь за коленку. — Она только моя на эти выходные. Никакого сада любви на горячих источниках. — Если только она не будет «сажать цветы» в твоем саду любви? — поддразнил его Така. Николь закатила глаза. — Очень остроумно. — Кажется, вчера ночью она как раз этим и занималась. — Рёта отодвинул стаканчик с майонезом подальше от Рики. — Судя по звукам, которые доносились из твоей комнаты. Николь чуть не задохнулась от возмущения. — Что?! Ты разве не должен был быть дома с женой и ребенком?! — А ты что, так и дежурил, приклеившись ухом к стенке? — Рука гитариста поползла выше, и ее щеки вспыхнули, но совсем по другой причине. Рёта пожал плечами. — Нет, я не был дома. Мы… поругались с Мишель. А что еще мне остается делать? — Извращенец, — бросил ему Тору. Спустя какое-то время Тору-кун сказал: — У меня есть другая идея, получше. — Он понизил голос, упираясь подбородком в ее плечо. Николь чуть повернула голову. — О боже… — Ты сойдешь от нее с ума. Теплые пузырьки уже поднимались в ее груди, и Николь была готова сказать, что сходит с ума от него, но здесь, в кафе, когда их друзья увлеченно обсуждали достоинства спаржи, ее признания были бы по меньшей мере неуместны. Поэтому она ограничилась нейтральным: — И что за идея? — Прогуляй последние рабочие часы. Николь сразу влюбилась в эту идею. — Но ко мне должен прийти менеджер. — Ничего страшного. Я все улажу. Он оторвался от ее плеча и прижался губами к впадинке за ухом. Тору уже целовал Николь за ухом, и ее бил озноб. — Поверь мне. То, что я предлагаю, куда лучше, чем остаться с менеджером и помогать ему с бумагами. Ее мысли понеслись в заданном направлении. Секс. Настоящий секс с настоящим проникновением. Николь самой не верилось, что она такое придумала. Может, было какое-то ненастоящее проникновение, ей не известное? Пожалуй, что и так. У них с Тору было все, кроме секса. Чего они только не вытворяли друг с другом, но секс? Самого акта пока не было, хотя вчера ночью — когда они якобы мешали спать Рёте, — все к этому шло. Но в последний момент Николь почему-то запаниковала и по привычке ограничилась минетом. И не то чтобы он жаловался или его что-то не устраивало, но она сама уже хотела взять новую высоту в их отношениях. К тому же Николь, наверное, была единственной двадцатишестилетний девственницей в студии, и как долго мог ждать Тору, пока она созреет? Они были вместе уже четыре месяца, а по мужским меркам — тут как с возрастом у собак, — это было, считай, четыре года. Предвкушение уже разливалось мурашками, но и тревога нарастала ледяным комом в груди. Тору обнял Николь за талию, стащил со стула и пересадил к себе на колени. Их троица уже давно перестала обращать на них внимание, но за соседними столиками многие обалдели и откровенно разглядывали парня с девушкой. Тору, ничуть не смущаясь любопытных глаз, откинул голову назад и хитро улыбнулся Николь. — Ну, что скажешь? — Глядя на вас, сладкая парочка, уже слюнки текут, — вмешался в их разговор Така. Они оба посмотрели на него. — Если ты не прогуляешь работу и не сбежишь с ним, я тебя отшлепаю. Рика хихикнула и втянула Таку в страстный французский поцелуй. — Ну, разве после этого я могу сказать «нет»? Николь оставалось лишь надеяться, что, когда дойдет до дела, она сможет сказать «да». * * * Тору-кун действительно был необыкновенным. Николь даже не знает, как ему удавалось постоянно удивлять ее своей чуткостью, да и как вообще можно было сочетать в себе столько достоинств? А еще она не понимала, почему ей понадобилось столько времени, чтобы разглядеть это в нем. Когда Николь вышла из студии, он встретил девушку у ее машины и увлек к своему «Мицубиси». — Что мы делаем? — спросила она. — Увидишь. Его загадочная полуулыбка действовала на нее магически. И только когда они выехали на трассу и Николь увидела указатель, до нее дошло, куда они едут. Взволнованная, девушка так резко повернулась к нему, что едва не задушила себя ремнем безопасности. Тору рассмеялся. — Мы едем в аэропорт?! Куда мы полетим? — воскликнула она, подпрыгивая. Он хитро покосился на нее. — На Окинаву. — И мы сходим в сталактитовую пещеру Гёкусендо, да? — Вполне возможно. Николь все никак не могла успокоиться. — Почему? — вырвалось у нее. — То есть я имею в виду, ты же говорил, что достопримечательности навевают на тебя скуку, тогда почему? — Почему? — Он снова засмеялся, поправляя бейсболку. — Я обещал тебе, что слетаю с тобой туда, но мне не удалось это в твой день рождения, так я подумал, почему бы не сделать это сегодня? Почему не сегодня? Николь обожала в Тору эти экспромты, без оглядки и утомительного планирования. Он жил настоящим, буквально здесь и сейчас, и ничто его не сдерживало, даже ошибки прошлого, потому что он давно уже перешагнул через них и пошел дальше. Возможно, потому что он оценил свой поступок и его последствия. Пусть для этого понадобились долгие недели депрессии, алкоголя и душевных мук, но он пришел к согласию с самим собой. Николь уважала его за это. Они провели остаток дня в океанариуме, переходя от аквариума к аквариуму. Тору, казалось, было гораздо интереснее прикасаться к Николь и украдкой целовать, чем разглядывать рыбок, но девушку это вполне устраивало. Она вспоминала целующиеся парочки, которые то и дело попадались ей на глаза в прошлый раз, и сознавала, что теперь она одна из них. Это было так естественно, так правильно. Николь с Тору были такие же, как они, и она упивалась этой мыслью. Было уже поздно, когда девушка с парнем вернулись с острова домой, и, поскольку в четверг никакой работы не осталось, в их распоряжении была целая ночь. Все еще возбужденная их с Тору спонтанной поездкой, Николь насыпала вонючий кошачий корм в маленькую миску и поставила ее на кухне, в специально отведенный уголок для своей Аки. Когда Николь выпрямилась, Тору подошел сзади, положил руки на ее бедра. Он повернул девушку к себе, и она встала на цыпочки, коснувшись его губ нежным поцелуем. — Спасибо тебе за сегодняшний день, — сказала Николь, обвивая руками его шею. — Это было просто замечательно. — Я же говорил тебе, что моя идея гениальная. — Они всегда гениальные. — Черт возьми. — Он округлил глаза, изображая крайнее удивление. — Ты наконец-то признала это? Николь усмехнулась. — Может быть. — Ну-ну, как же. Ты всегда знала, что мои идеи — все в десятку. — Если по шкале от одного до ста, то да. — Ха-ха. — Его руки скользнули вверх, к ее грудям. — Угадай? У меня есть еще одна идея. — Что-то связанное с яйцами? Глубокий смех вырвался у Тору, и он крепче стиснул ее бедра, прижимая к себе. — Нет, обойдемся без яиц. Николь догадывалась, в чем дело, и в животе заныло. — Неужели? Он покачал головой. — Но обещаю, что это будет так же вкусно. Ее щеки горели, и она отвернулась. Его губы повторили ее движение, не отрываясь от ее щеки. — Только ты, я, кровать и минимум одежды. Мурашки побежали по девичьей спине. — Прямо сейчас? — Да. — Тору-кун скользнул рукой вниз, под пояс ее джинсов, и его пальцы легли в теплую ложбинку между ягодицами. Он очертил губами ее бровь. — Что ты об этом думаешь? Но Николь уже не думала. Запрокинув ее голову назад, Тору вырвал у девушки согласие глубоким поцелуем. Их губы снова терзали друг друга, и вот его руки уже были у нее под рубашкой. На какой-то миг, для нее бесконечный, он оторвался от ее губ, чтобы снять с них рубашки. И вот их губы опять слились в поцелуе, и ребята неловко двинулись в сторону спальни, когда наткнулись на диван, и Тору оступился. Он завалился на спину, увлекая Николь за собой в своем падении. Смех прорвался сквозь поцелуй, но тут же замер, когда Тору подключил к делу руки. Опытным движением, достойным восхищения, он умудрился стянуть с девушки джинсы, а потом продемонстрировал и совсем иные таланты. Его руки побежали наверх, сжали ее груди, отыскали соски под плотным шелком. Николь выгнула спину, сдерживая стон, и Тору издал ее любимый сексуальный звук, вжимаясь в нее бедрами. Жаркая волна побежала следом за его рукой, которая пробралась в ее трусики. Прижимая ее ладонью, он потер большим пальцем то самое место, которое кричало, призывая его к себе. Желание — даже потребность раствориться в одном лишь ощущении, пусть всего на мгновение, — овладело Николь, и она, опустившись на колени, потянулась к молнии на его джинсах. — Николь, — застонал Тору, толчком упираясь в ее ладонь. Ее имя слетело с его губ, распаляя Николь еще сильнее. Их тела раскачивались в унисон, но все еще порознь. Напряжение нарастало, закручиваясь тугой спиралью, прорываясь на свободу. Николь запрокинула голову, закусывая губу. Блаженство разливалось по ее телу. Тору шевельнулся под ней, и вот он уже был на ногах, а она вцепилась в него, как маленькая обезьянка. Ее тело все еще дрожало, когда он положил Николь на кровать. Замутненным взглядом она наблюдала, как он раздевается. Донага. Как же он был красив. Он поддел пальцами ее трусики, и Николь приподняла бедра, помогая ему снять их. Он не впервые раздевал ее полностью, но никогда еще они оба не были так обнажены друг перед другом. За эти четыре месяца она познала наготу всех оттенков. Эта была кульминацией. И у нее в животе затрепетало. Тору склонился над девушкой, прослеживая губами контуры ее тела. Николь погрузила пальцы в его мягкие шатеновые волосы, когда он вернулся к ней, жадно впиваясь в ее рот. Он сделал неуловимое движение, и она почувствовала его на своем бедре. Ее сердце остановилось на миг, будто собираясь с силами, и снова заколотилось в бешеном ритме. Крупная дрожь сотрясла его, или это ее тело так отчаянно дрожало, и Николь не знала — от возбуждения или от страха. Ее ладони легли на его грудь. — Ты хочешь этого? — произнес он напряженным голосом. — Да, — ответила она, мысленно подтверждая это. Николь действительно хотела этого. Она хотела переступить эту черту вместе с Тору. Его глаза заглянули в девушку, а потом он наклонил голову, накрывая ее рот губами, а тело своей тяжестью. Она чувствовала его там, в глубине своей влажности, и даже не знаю, что с ней произошло. Может быть, от груза его тела или ощущения горячей плоти между ее бедер, но на какое-то пугающее мгновение Николь вдруг оказалась вовсе не в своей постели и не под Тору. Она снова была на диване, и ее щека терлась о шершавую ткань обивки. Холодный воздух лез к ней по юбку вместе с грубой, требовательной рукой. Николь пыталась стереть эту картинку из памяти, сосредоточиться на том, что происходит с ней сейчас, но прошлое оказалось сильнее девушки. Ее тело тотчас закрылось, и недоброе предчувствие, которое сопровождало Николь все эти дни, развернулось паникой, обдавая ее арктическим холодом. Николь будто сковало панцирем ледяной корки, и острые когти страха рвали девушку изнутри. Она резко повернула голову, прерывая поцелуй, упираясь руками ему в грудь. — Нет. Прекрати. Пожалуйста, прекрати. Тору оцепенел над ней, его грудь ходила ходуном от тяжелого дыхания. — Николь? Что за… — Уйди с меня. — Она чувствовала, как съеживается ее тело. — Слезь. Пожалуйста. Слезь с меня. Он тотчас скатился, и она судорожно схватила одеяло, закутываясь в него. Потом спрыгнула с кровати, попятилась назад, пока не ударилась о туалетный столик, сотрясая бутылочки с лосьонами. Они посыпались на пол, и от их мягких ударов о ковер девушка будто очнулась. Ее сердце колотилось так, что казалось — вот-вот разорвется. — О боже, — хрипло прошептала она. Ее взгляд остановился на недоеденном ими рогалике, сиротливо лежавшем на столике. Свет из коридора отбрасывал зловещую тень на побледневшее лицо парня. Его глаза казались огромными, как луны. В них плескалась тревога. — Я сделал тебе больно? Я не… — Нет. Нет! — Николь крепко зажмурилась. — Ты не сделал мне больно. Ты даже не… я не знаю. Извини… — Она совсем запуталась и не находила слов. Гитарист глубоко задышал, приходя в себя. — Поговори со мной, Николь. Что случилось? — Ничего. — Ее голос треснул. — Ничего не случилось. Я просто подумала… — Что ты подумала? Николь покачала головой. — Не знаю. Так, ерунда… — Ерунда? — Его брови взметнулись вверх. — Николь, ты только что напугала меня до смерти. У тебя началась паника, как будто я сделал тебе больно… или силой заставлял тебя делать это. Девушка в ужасе вздрогнула. — Ты не заставлял меня, Тору-кун. Мне нравилось то, что ты делал. Повисла пауза, и он произнес: — Ты же знаешь, что я никогда не обижу тебя? — Да. — Слезы душили ее. — И я никогда не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь делать. — Он говорил медленно, отчетливо проговаривая каждое слово. — Ты это понимаешь, да? Если ты еще не готова, я принимаю это, но ты должна поговорить со мной. Ты должна мне все объяснить, прежде чем мы пойдем дальше. Крепче вцепившись в края одеяла, Николь кивнула. И снова между ними протянулось молчание длиною в вечность, и его пристальный взгляд прожигал ее насквозь. В его лице промелькнуло что-то вроде догадки, и она закусила губу. Николь хотелось знать, о чем он думает, и в то же время она боялась это узнать. — Что ты скрываешь от меня? — спросил он, как в ту ночь, на парковке. Но Николь упорно молчала. Он стиснул зубы. — Что произошло с тобой? — Ничего! — вырвалось у нее, словно пушечный выстрел. — Не о чем рассказывать, черт возьми. Забудь. — Ты лжешь. Вот. Он сказал это. Он тоже уличил ее во лжи. Тору сделал долгий и глубокий вдох. — Ты мне лжешь. Что-то произошло из-за этого? — Он жестом показал туда, где только что они были единым целым. — И это не из-за того, что ты не готова. Тут что-то другое, потому что ты знаешь — ты знаешь, Николь, — что я готов ждать тебя. Клянусь, я буду ждать сколько угодно, но ты должна мне рассказать, что творится в твоей голове. В груди защемило от этих слов, но она опять промолчала. — Я умоляю тебя, Николь. Ты должна быть предельно честной со мной. Ты говорила, что доверяешь мне. Так докажи это, потому что я знаю, что тебя что-то мучает. Я не тупой и не слепой. Я помню, как ты вела себя, когда мы впервые столкнулись, и, черт возьми, я запомнил твои слова в ту ночь, когда ты была пьяна. Пол уходил у нее из-под ног. Но Тору продолжал: — А эта эсэмэска? Ты хочешь сказать, что она не имеет к этому никакого отношения? Если ты доверяешь мне, тогда расскажи наконец, что, черт возьми, происходит. — Я доверяю тебе. — Слезы стояли в ее глазах, размывая очертания его лица. Тору долго смотрел на Николь, а потом встал и схватил с пола свои джинсы. Быстро натянул, застегнул молнию, но оставил пояс расстегнутым. Он повернулся к ней, его лицо было напряженным. — Я не знаю, что еще с тобой делать, Николь. Я вывернулся перед тобой наизнанку. Рассказал то, о чем мало кто знает, но ты все равно не пускаешь меня к себе. Ты не доверяешь мне. — Нет, я доверяю тебе. — Николь шагнула к нему, но остановилась, когда увидела выражение его лица. — Я доверяю тебе свою жизнь. — Но не правду? Это абсурд, Николь. И не надо говорить о доверии. — Он прошел мимо девушки и направился к двери. Она смотрела ему вслед, и у нее тряслись руки. — Тору-кун… — Хватит. — Он схватил с пола свитер и повернулся к ней. — Я не знаю, что еще сделать. Да, наверное, я еще много чего не знаю в этом мире, но одно знаю точно: отношения так не работают. Страх ударил ее наотмашь. — Что ты такое говоришь? — А как ты сама думаешь, Николь? С тобой явно что-то происходит, и не надо смотреть на меня так, будто я сказал что-то ужасное. Неужели ты думаешь, что я порву с тобой, потому что узнаю о тебе что-то? Как это уже было однажды, когда я увидел твой шрам и ты решила, что я посмотрел на тебя другими глазами? Я знаю, ты так подумала, но это чушь собачья. — Обида и злость прорывались в его голосе. — Разве может быть будущее для нас, если ты не честна со мной? Если ты так и не можешь поверить в силу моих чувств, тогда у нас нет будущего. Это то, что ставит крест на отношениях. Не прошлое, Николь, а настоящее. У девушки перехватило дыхание. — Тору-кун, пожалуйста… — Это конец, Николь. Я уже говорил тебе когда-то — все, что мне от тебя нужно, это чтобы ты доверяла мне и не отгораживалась от меня стеной. — Он повернулся к двери. — Ты не доверяешь мне и снова отталкиваешь своим недоверием. А ведь я решился на очень важное в моей жизни… Тору достал откуда-то красненькую коробочку, подошёл к Николь и оставил ее у девушки в руке. А после парень ушел, громко хлопнув дверью. Николь сумела доковылять до дивана, прежде чем у нее подкосились ноги. Она сидела, прижимая колени к груди и держа коробочку с кольцом в руке, и ей казалось, что она слышит, как трещит, рассыпаясь на куски, ее разбитое сердце. Николь открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Наверное, она слишком привыкла молчать.