Всегда остаётся завтра

За обедом Николь посвятила Тору в подробности своего разговора с родителями. Она боялась, что он пробьет стену ножом для мяса, когда рассказывала о том, как держалась ее мама. — Ты знаешь, я даже не удивлена. Она всегда была… холодной, а с годами стало еще хуже. Лицо гитариста смягчилось. — Ты добрее меня. Николь пожала плечами. Он бы так не думал, если бы стал участником ее внутреннего диалога. — Но я рада, что поговорила с ними. А отец? Эти его слова о музыке… в них он как будто изливал душу, и то, что он не встал на сторону Ли. По крайней мере, до него дошло то, что я говорила, понимаешь? Он кивнул. — Ну, и что ты чувствуешь после всего этого? Хороший вопрос. Николь откинулась на спинку стула. — Да ничего, пожалуй. То есть, как я уже сказала, я рада, что сделала это…, но не знаю. Знаешь, это как визит к стоматологу. Ты не хочешь туда идти, но знаешь, что надо, а потом радуешься, что все-таки это сделал. Потянувшись через стол, парень накрыл руку девушки ладонью. — Ты все еще хочешь встретиться завтра с Бриттани? — Да. После того как они заказали билеты, Николь заглянула в свой почтовый ящик и отыскала ее письмо. Это было несложно. Их было много. Она отправила ей короткое сообщение о том, что будет в городе и хочет с ней увидеться. Рыженькую даже немного удивило, когда часом позже она ответила коротким «да». — Я по-прежнему хочу встретиться с ней. Тору отвернулся, напряженный. Он не одобрял эту идею, но тем не менее поддерживал свою возлюбленную. В такие мгновения, как это, Николь снова думала о том, как ей повезло, что она столкнулась с ним в коридоре студии, у гримерной. Николь надо было почаще об этом вспоминать. И он был нужен ей, необходим. Девушке больше не хотелось говорить ни о своих родителях, ни о встрече с Брит. Николь хотела показать Тору, как сильно она его любит. И не потому, что он этого ждал, просто она так хотела. — Пойдем? — спросила Николь, и ее сердце забилось сильнее. Они расплатились за обед и вернулись в отель. Тору сидел на краю кровати в бейсболке козырьком назад и щелкал кнопками на пульте телевизора. Широкое окно было зашторено, лишь в щелку пробивался лучик закатного солнца. — Я быстро в душ. — Собрав свои туалетные принадлежности, Николь направилась в ванную. Ямасита проводил девушку долгим взглядом, открыл рот, а потом молча кивнул. Его глаза были наполнены каким-то особенным светом, и Николь задрожала в предвкушении. Улыбнувшись, она скрылась в ванной. Закрыв за собой дверь, она бросила на туалетный столик косметичку. Николь не захватила с собой никакой одежды, и ей было интересно, заметил ли это Тору. И, если заметил, то о чем подумал? Неужели о том же, что и она? Николь приняла быстрый душ, смывая въевшийся в кожу противный запах самолета. На то, чтобы избавиться от послевкусия встречи с родителями, потребовалось чуть больше времени. Но все равно не вечность. Ее пульс уже стучал, и все ее существо тянулось к Тору. Выйдя из душа, Николь завернулась в пушистое махровое полотенце и расчесала спутавшиеся волосы. В животе у нее была пустота, как перед спуском с высоты американских горок. Она почистила зубы… и больше, кажется, незачем было оставаться в ванной и тянуть время. Николь вышла. Тору был на том же месте, где она его и оставила, только теперь лежал на спине, и его ноги свешивались с края кровати. Бейсболка валялась рядом, а пульт от телевизора лежал на его плоском животе. Николь остановилась у двери. Тору повернул голову и тотчас сел. Пряди каштановых волос сбились на лоб, сливаясь с бровями. Под густыми ресницами сияли глаза чистейшего оттенка коричневого. Чувствуя, как ее кожу покалывают тысячи тончайших иголочек, Николь подошла к нему. Он запрокинул голову назад, и было видно, как трудится, сглатывая, его горло, когда она встала перед ним, сжимая пальцами узел полотенца на груди. Его ресницы опустились, и раскрылись губы. — Николь. Положив руку на его плечо, Николь забралась сверху, обхватывая его коленями. Его руки тотчас опустились на ее бедра, укрытые полотенцем. — Тору-кун? Уголок его губ приподнялся, и на левой щеке замаячила ямочка. — Что ты задумала? — Ничего, — сказала она, узнавая характерное придыхание в своем голосе. — Всё. — Но это полные противоположности. — Я знаю. — Николь теснее прижалась к нему, и дрожь пробежала по ее телу, когда она почувствовала сквозь плотную ткань джинсов, что он уже возбудился. — Поцелуй меня. Николь не стала дожидаться его ответа. Она наклонила голову и губами коснулась его рта раз, другой, а потом снова, кончиком языка провела по его нижней губе и скользнула им в рот. Его руки крепче сжали ее бедра, но сегодня она сама распоряжалась им, лаской открывая ему рот, погружая его в поцелуй. Его губы послушно следовали за ее губами. Николь чувствовала, что растворяется в нем. — Прикоснись ко мне, — попросила она, снова целуя его. — Пожалуйста. Тору повиновался. Он скользнул руками под полотенце. Теперь они лежали между ее бедер и медленно поглаживали их, вверх-вниз, вверх-вниз. Его пальцы подбирались все ближе к тому месту, где Николь так отчаянно его хотела. Один палец замер, а другой еще дразнил ее разгоряченную плоть. — Прямо сейчас, — сказала Николь, поднимая голову. Тору тихонько засмеялся, чуть сдвигая руку. Костяшки коснулись ее влажности, но тут же покинули. Недовольный стон вырвался у девушки. — Что ты хочешь? — спросил он, скрывая взгляд за длинными ресницами. — Я хочу, чтоб ты дотронулся до меня. Еще одно манящее прикосновение костяшек — и его рука скользнула вниз по ноге. — Я же трогаю тебя, дорогая. — Ты знаешь, что я имею в виду. — Нет, не знаю. — Пожалуйста. — Николь прижалась к его лбу. — Пожалуйста, прикоснись ко мне, Тору-кун. Гитарист снова запрокинул голову. Потерлись их с визажистом носы, а потом и губы. — Вот когда ты так просишь, до меня вроде бы доходит. — Ну же, — застонала она. Он рассмеялся, а потом куснул ее подбородок, и его рука наконец-то поползла наверх. Накадзима вздрогнула, когда островок ее желаний целиком оказался в чаше его ладони. — Так нравится? — Да. Он прижался губами к ее горлу, когда его палец пробрался внутрь. — А так? Николь закрыла глаза, выгибая спину. — М-м-м. Тору сдвинул ладонь и большим пальцем надавил на бугорок. Николь судорожно вздохнула, когда другой палец скользнул вглубь, а его тело напряглось под ней. — А что на это скажешь? Со сладким стоном девушка толкнулась бедрами вперед, чувствуя, как ее обдает жаром. — О, да. Вот так. — Конечно, вот так, — пробормотал он, продолжая работать пальцами. И снова стон вырвался из женской груди, но она хотела большего. Николь хотела, чтобы он сам был в ней, он был нужен ей там. Это было дикое желание, рожденное похотью, и страстью, и чем-то еще, куда более сильным. Николь открыла глаза и встретила его пристальный взгляд. Медленно она развязала узел на полотенце, и оно, скользнув по ее спине, упало на пол. Рука Тору замерла, и его дыхание участилось. Он потянулся к девушке свободной рукой, захватывая одну грудь. — Черт, Николь… Она накрыла его руку ладонью, чувствуя, как колотится ее сердце. — Не останавливайся. Его большой палец потерся о твердый сосок, и вырвалось хриплое рычание. — Я не был готов к этому. — А я была готова к другому, — прошептала она, нащупывая молнию на его джинсах. — Я хочу тебя, Тору-кун. — Я весь твой, — застонал он. — Черт возьми, я весь твой. Счастливая улыбка появилась на ее лице, когда ее пальцы сомкнулись на его запястье. Уверенным движением — откуда что взялось? — Николь убрала его руку от своих бедер. — Я хочу тебя по-настоящему. — Расстегнув пуговицу на поясе джинсов, девушка дернула за язычок молнии. Ее пальцы нащупали его возбужденную твердь, и он содрогнулся. — Ты разве не хочешь меня? — Больше всего на свете, — сказал он, опуская ресницы, когда она обхватила ладонью всю его длину. Он застонал. — Николь… Она отпустила его, но всего на мгновение — только чтобы снять с него рубашку и отшвырнуть ее в сторону. Под его бронзовой кожей перекатывались гладкие мускулы. — Я хочу этого, Тору-кун. Он обхватил ее бедра, его грудь резко вздымалась. — Ты уверена, Николь? Потому что, если нет, мы не должны… Закрывая ему рот поцелуем, она скользнула руками по его груди. — Я уверена. Его руки слегка напряглись на ее бедрах, и в следующее мгновение он одним мощным движением уложил девушку на спину и склонился над ней, прожигая пронзительным взглядом осенних глаз. Его губы впились в нее лихорадочным поцелуем, в котором было море страсти и силы. Потом он встал и, не сводя с девушки раскаленного взгляда, снял джинсы. Ее глаза блуждали по его торсу, татуировке, накачанным «кубикам», спускаясь ниже. Тору был гигантом, и простодушная дурочка в Николь удивилась, как это все уместится. Обжигающе-горячий взгляд лидера скользнул по ее коже. Сердце Николь затрепетало, замирая в ожидании, в животе разлилась сладкая истома. — Я мог бы всю жизнь смотреть на твое тело. Оно никогда не состарится. — Даже когда я сама стану старенькой? — Даже тогда. Он склонился над ней, поднимаясь губами от пальцев ног к животу. Его рот добрался до ее грудей, вбирая их и покусывая, пока они не набухли и не отяжелели. Тору не торопился, медленно изучая губами каждый сантиметр ее кожи, словно запоминая тело или предъявляя на него свои права. Но Николь не возражала, пусть бы даже это длилось вечность. Но пламя, уже бушевавшее в ней, спускалось своими языками ниже, вызывая восхитительную боль. Впервые она не боялась пробудившегося в ней желания. Она хотела окунуться в него. Она хотела, чтобы в него окунулся Тору. Ее тело выгибалось под ним, ныло от боли и напряжения, которые прорывались каждым вздохом, каждым стоном и хныканьем. Вожделение овладело ей, никогда еще Николь не испытывала чувства такой глубины и силы. Тору снова вернулся к ее губам, погружаясь в ее рот, пока его палец, а потом и два вместе, осторожно проникали в нее. Николь уже полностью была в его власти. Потом он поднял голову, и что-то опьяняюще-дикое было в его взгляде. И в нем, как в зеркале, отражалось все, что происходило в ней. Он довел Николь до исступления, а потом медленно вытащил пальцы. Она заскулила. — Тору… Он усмехнулся и спустился вниз, и его рот оказался между ее бедер, и Николь почувствовала там его язык и не заметалась по постели. Она сходила с ума от ненасытного желания, и, когда его пальцы нажали на чувствительный бугорок, девушка выплеснула всю свою страсть в диком оргазме, выкрикивая его имя. Тору быстро поднялся, его взгляд не отпускал ее, пока женское тело била дрожь. Он раздвинул ее бедра, и в какой-то миг кольнуло болезненное ощущение неловкости, холода и темноты, но Николь прогнала его прочь. Она была готова. Она почувствовала на себе его возбужденную плоть, а потом он скользнул ниже. — Я люблю тебя, — тихо произнес Тору, прижимая ладонь к ее щеке. — Я так люблю тебя, больше жизни. Николь обняла его. — Люблю тебя. Затягивая девушку в глубокий поцелуй, он приподнял ее ногу, и мощным рывком вошел в нее. Острая, пронзительная боль прострелила ее внутренности. Слезы удивления выступили на глазах, и Николь оцепенела от невероятного ощущения полноты. — Ты в порядке? — выдохнул он, замирая на миг. Она кивнула. — Да. Глаза Тору искали ее глаза, и его рука дрожала от напряжения под ее рукой. Он все еще был глубоко в ней, когда его рот накрыл ее губы. Он целовал Николь медленно, нежно и так глубоко, что совсем другие слезы подступили к ее глазам. Николь распирало от любви к нему, и когда тупая боль наконец прошла, блаженство разлилось от давящей тяжести внутри. Она осторожно приподняла бедра. Он застонал. — Ник… Она сделала это снова, упираясь в него. Он обхватил ее, сильным толчком пробиваясь еще дальше, и счастливый крик вырвался из ее груди. Николь вцепилась в его плечи, обвивая ногами его талию, прижимая к себе все крепче, заставляя его проникать глубже и глубже. Он двигался на ней и в ней, и его рывки становились все более мощными и настойчивыми, набирая скорость, подчиняясь бешеному ритму. Ощущение высшего счастья кружило голову, и он двигался все быстрее, его рот приникал к ее груди, его руки были повсюду, пронзая Николь своими прикосновениями. Их бедра двигались в одном ритме, и, когда Тору втиснул между ними руку, для Николь это уже была агония. Она запрокинула голову, рассыпаясь в судорогах, сокрушенная и счастливая. Этот миг был неповторим. Спазмы прокатывались по ее телу плотными, чувственными волнами. — Николь, — хрипло выдохнул он ее имя, утыкаясь ей в плечо. Еще два быстрых рывка — и к нему тоже пришло сладостное облегчение, когда по ее телу пробежала дрожь. Их два сердца забились вместе, и влажные тела слились в одно. Прошли минуты, а может быть, часы. Не знаю. Медленно, осторожно, он вышел из нее и поцеловал… так, как еще никогда не целовал. — Это было… нет слов. — Он покачал головой, его глаза сияли. — Ты в порядке? — Я на небесах. — Николь взяла его лицо в ладони. — Ты был само совершенство. — Только потому, что я был с тобой, — выдохнул Тору в поцелуе.