Ловец снов

      Ицки обычно не приходил поздно, особенно если в этот день с чемпионата мира с серебром (!) должен вернуться домой его любимый брат. Но так сложилось, что он влетел в дом уже почти ночью, пронёсся с топотом в их с Шёмой комнату и увидел его сидящим на полу меж их кроватей с телефоном в руках.       ― Эй, ты чего?       Шёма выглядел очень загруженным, даже несмотря на то, что, увидев брата, весь посветлел. Даже подобрался, чтобы встать, но Ицки бухнулся рядом, суя нос в его телефон и наваливаясь плечом. Шёма прижал экран к себе, но заветное «Юдзу-кун», высвеченное над перепиской, Ицки заметить успел.       ― Чем тебя так загрузила звезда таблоидов всех мастей?       ― Ничем, совсем.       ― Да? Тогда покажи медаль.       Шёма склонился к рюкзаку, что валялся рядом на полу, а потом задумчиво нахмурился. Ицки засмеялся, откинув голову на кровать: его брат опять забыл, куда сунул свою награду.       ― Не смейся надо мной... М... я разберу вещи и потом покажу... Я не забыл её в Хельсинки, не беспокойся. Точно не забыл... Её, кажется, Хигучи-сенсей взяла... Хватит, я сказал, смеяться! ― Шёма сгрёб в кулак футболку Ицки и за ворот дёрнул его, чтобы тот сел и перестал так громко хохотать. Ицки обнял Шёму и прижался лицом к его плечу:       ― Я чертовски скучал. Обидно, что не смог поехать. Тут без тебя и делать-то нечего.       ― Только не тебе. Ты всегда найдёшь, чем заняться... ― Шёма тоже положил голову на плечо брата. Рядом с ним всё было так спокойно и понятно. Шёма вообще не сомневался ни в чём, что касалось его братика. Ицки вырос подле него, Ицки всегда приходил к нему, они всегда всё рассказывали друг другу... Всё-всё.       Шёма обнял Ицки, схватился за его плечи, прикрыл глаза. Всё было нормально, всё правда было нормально. Каждый раз, уезжая надолго, Шёма боялся, что с Ицки что-то случится. Каждый раз, возвращаясь, надеялся, что всё-всё так, как было, когда он уезжал. Он не мог понять почему, но ему так сильно не давало покоя произошедшее уже скоро год как назад: когда Ицки вернулся под утро, когда обессиленно выключился в его руках, когда плохо спал... Когда, заболев тем летом и лёжа с высокой температурой, во сне видел кошмар, а Шёма его будил. Как Ицки прошептал: «Я просто хотел отомстить за тебя».       Шёма тогда обнял его крепко-крепко и пытался успокоить. А Ицки в полудрёме сжимал слабыми пальцами край его футболки. Наутро мама решила отвезти его в больницу, и Ицки положили в стационар под капельницу. А Шёма всё свободное время сидел рядом. Они играли в игры на PSP, иногда о чём-то говорили, но ни один так и не завёл этого разговора. Шёма даже подумал, что Ицки не помнит, что говорил с ним во сне. Потому что, Шёма уверен, если бы Ицки помнил, он бы объяснил.       Потому что они рассказывали друг другу всё. Всегда.       Потому что ближе и дороже, чем они сами, для них никого не было.       Шёма рассказывал Ицки всё, потому что не мог иначе. Не мог держать всё в себе вечно. Он знал, что должен быть в мире человек, который мог бы про него рассказать правду. Который знал бы его всего-всего. И Шёма всегда очень крепко обнимал Ицки, потому что Ицки тоже рассказывал Шёме всё... Только о той ночи Ицки не рассказал. Всего одна ночь, оставшаяся тайной: Шёма боялся, что эта тайна всё ещё живёт в душе его братика и наверняка гложет его.       Шёма был рад, что, приехав, увидел прежнего Ицки.       Был рад, что рядом всё ещё был Ицки, которому можно было всё рассказать.       ― Юдзу-кун там... ― Шёма почти зашептал, ― поцеловал меня. После всего.       Ицки замер, не выпуская брата из объятий.       ― Потому что я попросил его... Не знаю даже, что на меня нашло... Юдзу-кун сказал что... Что если я сделаю персонал бэст, то... И я обо всём забыл... Хавьера-сеншю нигде рядом не было, и я совсем забыл... что они встречаются. А теперь... Юдзу-кун спрашивает, хотел бы я с ним увидеться... жду ли я встречи с ним на пресс-конференции перед командным... А я не знаю, что ему ответить. Что, если...       ― И вы целовались? ТЫ целовался?       Ицки распрямился, поглядел на брата.       Шёма кивнул:       ― Да, я... Юдзу-кун поцеловал меня.       ― Ты не понял вопрос... ВЫ целоваЛИСЬ?       Шёма поднял взгляд на Ицки, моргнул пару раз, закусил губу, нахмурился.       ― Я... я ничего не успел... сделать... Кажется... я просто стоял.       Ицки откинулся на кровать, поглядел в потолок.       ― А ты хотел?       Шёма промолчал.       Хотел. Точно хотел... С Дайске Такахаши Шёма не хотел целоваться. Он вообще с ним и обниматься-то не очень хотел, боялся. А тут он вдруг... хотел с кем-то целоваться... сам об этом попросил... Ицки глядел в потолок.       Шёме кто-то на самом деле нравился. Не так, чтобы желать издалека и видеть сны, а так, чтобы действительно быть рядом.       Шёма так сильно боялся Дайске Такахаши, боялся того, что тот его оттолкнёт, потому что Шёма ужасный... Ицки знал, что Шёма убежал, когда так любимый им Дайске Такахаши сделал ему «интересное» предложение.       Шёма с год назад, плача в кровати после неудачной тренировки, сказал, что Юдзу-кун и Хавьер-сеншю встречаются...       ― Ты что, любишь этого Ханю, да? Действительно любишь?       Почему-то Ицки не обрадовался.       Шёма позволял кому-то себя касаться... кто-то приблизился к Шёме настолько, что мог ранить.       Ицки совсем не обрадовался.       Он не знал, как защитить Шёму, если Шёма добровольно... отдаст себя? А что Ицки вообще делать, если Шёма добровольно себя отдаст?       Шёма кивнул.       ― Я... я действительно... влюблён в него...       ― Тогда напиши, что ждёшь. Его Хавьер ― не твои проблемы, верно?       Шёма молчал, поджав губы и сжав в руках телефон.       Ицки не знал.       Не знал, что он должен делать.       Ничего не знал.       ― Даже для Юдзу-куна я...       Ицки ловил каждое слово, каждый звук.       ― ...не хочу быть временным развлечением.       Ицки сжал руки в кулаки: если этот Ханю действительно давал знать, что лишь развлекается...

***

      По идее, Юдзуру должен был спокойно ждать ответа год, если понадобится.       Но когда телефон не отозвался и через десять часов, он схватился за него сам.       На другом конце планеты длинными гудками отозвался телефонный звонок.       ― Шёма?       ― Извини...       Юдзуру сел на кровать, повозил тапочком по полу.       ― За что ты извиняешься? Вы не спите ещё?       ― Нет... я... не ответил тебе.       ― Я просто хочу узнать, всё ли в порядке.       ― Да...       ― Звучит не очень уверенно.       ― Я... просто я не знаю, что должен делать...       ― В каком смысле?       ― Прости, что... попросил...       Юдзуру непроизвольно задержал дыхание, скомкал простынь в кулаке.       ― Это было... не очень правильно, наверное...       ― Шёма...       ― Да?       ― Ты... почему-то... пожалел об этом? Расскажи мне.       Шёма сидел на кровати с влажными после душа волосами и сверлил взглядом пол. Там, на другой стороне планеты, был Юдзу-кун, которого Шёма, видимо, расстроил.       ― Всё было хорошо...       Шёма не знал, что он должен говорить. Он испугался. Испугался вспоминать вслух о Хавьере.       ― Правда, Юдзу-кун... Было правда здорово... Я никогда... Я никогда раньше не целовался...       ― Если ты хочешь знать, то это вообще не поцелуй, а касание губами, и на самом деле я всё ещё должен тебе поцелуй, но я уже не понимаю, хочешь ли ты этого? ― Юдзуру протараторил это так быстро, что Шёма едва поспел за потоком мысли. ― Мне показалось тогда, что ты хочешь, и я был действительно счастлив, но если это не так, то выходит, что я был не прав, предлагая тебе это, либо ошибался в собственных домыслах, которые очень хотел бы развеять здесь и сейчас. Мне это важно, я надеюсь, ― Юдзуру вздохнул, ― что тебе тоже. Потому что я не хочу тебя ранить... Но со мной рядом ещё никогда не было таких, как ты, поэтому, Шёма, скажи мне... Расскажи, как я должен поступить, чтобы ты улыбнулся мне? Потому что я правда хочу увидеть её снова... и тебя хочу увидеть.       Шёма шмыгнул, тут же опомнился, усиленно растёр выступившие слёзы по щекам.       Он чувствовал себя очень счастливым. Очень. Снова.       Знал, что это счастье опять лишь на минутку, но ничего не мог поделать.       ― Я тоже хочу тебя увидеть. Очень...       Там, на другой стороне планеты, Юдзуру Ханю улыбнулся.       Там нужно было начинать готовиться к командному чемпионату мира, там вставало солнце.       Здесь, укладываясь спать, Ицки понимал, что не сможет уснуть, что ему опять приснится мост в Каниэ, что он не верит, ни капли, ни на грамм... Что боится отпускать братика к кому-либо.       Здесь Шёма Уно понимал, что не может и не хочет отказывать Юдзуру Ханю, потому что он был для него что солнце. А вновь погружаться во тьму Шёма не хотел.       Ни за что.