На утро, к Вивьен приехал герцог Фоаль и сделал предложение. Их свадьба была назначена через месяц, но я не стал этого ждать. Оставил вместо себя одного из юных архитекторов контролировать процесс строительства, и, собрав вещи, уехал в Рим, где меня ожидали сразу несколько заказов и пара приобретённых приятелей, ну и разумеется, приветливая погода.
Рим встретил меня тёплой бесснежной зимой и весёлым художником-сюрреалистом, который утащил меня на юг Италии в свой особняк, но перед этим перезнакомил со всей богемой.
Пожив у него с месяц, отдаваясь утехам и вину, я всё же решил взяться за голову, а точнее — за предложения по проектам, от садов и до новых вилл.
Вернулся в Рим, снял комнаты, но мне вместе со слугой было тесновато. Поэтому как я только завёл нужные знакомства и получил первый крупный гонорар, я выискал безлюдный участок на побережье и начал строительство дома.
Я выбрал скалистую местность, где волны бьются о высокий обрыв, но можно спуститься к воде. Вокруг лес и ни единой души.
Простояв какое-то время на утёсе, я извлёк из сумки широкий золотой браслет со скорпионом, и с трудом надел на левое запястье. Ну да, раньше руки у меня были тоньше и намного изящней.
Постояв ещё так с пару минут, я опустился на сухую траву, скрестил ноги в позе лотоса и направил свою энергию в браслет, желая разбудить старинного друга.
Магия полилась, словно разряды сверкающего тока, и стала вбираться металлом, который задвигался, завозился, и вот на моей руке уже сидит золотой скорпион, сияя металлическим панцирем, и перебирает лапками.
— Сейчас, Зэт, погоди. Это по прежнему я, но тело новое, — и я рассекаю когтём кожу над запястьем вдоль руки, видя, как от скорпиона потянулась тонкая сетка нервов, вплетаясь в рану и пронзая болью, перестраивая что-то во мне.
Но вот, когда пелена сошла с глаз и я смог нормально дышать, скорпион плотно сидел у меня… сложно назвать это на руке, скорее уж частично в ней, погрузив внутрь своё истинное «тело», которое целиком состояло из нервных окончаний, и облепило панцирем запястье.
— Здравствуй, Шэдоу. Как много миновало лет? — услышал я в голове родной голос своего друга.
— Уж много. Ты адаптировался? Это тело может работать с тобой в связи, как и прежде?
— Должно. Я тебя чувствую полностью. Но позволь соединиться до конца. Я читаю в твоих мыслях задумку нового творения. Разреши мне как и прежде тебе помогать и продолжить жить.
— Конечно. Для того я тебя и пробудил, — встаю, скидываю вещи, оголяя торс, оставаясь лишь в одних брюках да корсете.
Хвост скорпиона шевелиться, удлиняется, овивает змеёй мою руку, подбирается к шее и входит под самым черепом, полностью нас соединяя и синхронизируя, распрямив своё жало. Теперь Зэт окончательно часть меня. Наши мысли идут в едином потоке и ритме. Мой взгляд чуть меняется, сейчас я вижу шире и больше. А в части моего поля зрения бегущие строки на древнеегипетском, словно на экране. Я читаю сколько у меня физических сил, сколько магии. Сколько требуется для поддержания связи, а главное, Зэт рассчитывает сколько энергии я могу потратить для сотворения предмета. Показывает более детально перед моим взором представляемую мной модель дома и выделяет, что я сейчас могу сотворить. А сил оказывается, у меня не так уж и много. Я полагал, что полностью восстановился, но расчёты показали, что это всего лишь какие-то жалкие процентов тридцать от того, чем я могу распоряжаться. Значит, нужно восполнять и дальше, используя магию по минимуму.
Как итог — с точными расчётами я сотворил фундамент дома и часть первого этажа, используя скалу. Дальше мне потребуется лес и возможно привозные материалы. Но пока и это было неплохо.
Кивнув сам себе, я сделал вынос над пропастью в виде двух балок, что будут потом верандой, и уселся в импровизированный гамак между ними, натянув сеть. Зэт вынул хвост из моей шеи, но так и не раскрутил вокруг руки, а погрузил в неё. Под мороком даже ничего и не увидеть. А по факту, на чёрной коже теперь стелилась золотая узкая дорожка из золотых пластин. Сам же скорпион преобразовался вновь в браслет, подстраиваясь мне под руку.
Но теперь я всё время слышал его и знал, что он рядом. Показатели из моего взора исчезли, но я точно знаю, что он может в мгновение озвучить всё, что потребуется. Но сейчас затих, наслаждаясь вместе со мной видом.
— Я не видел твоего преобразования в этот раз. И не смог быть всё это время рядом. Не вини меня за это. Да и себя тоже, — неожиданно прервал он молчание.
— Я и не виню. Или?..
— Но я же слышу. Так что не забивай
нам голову всем ненужным. Лучше позволь узнать, что с тобой было без меня.
И я киваю, прокручивая в голове все минувшие события последних четырёх, почти пяти лет, что я помню.
— Я могу восстановить частично память, не задевая рун и показать тебе выборочно то, что ты должен
знать.
— Хорошо. С какого момента ты это можешь сделать?
— А вот тут есть некая сложность. Могу лишь чуть до и всё остальное после, как наши нервные системы переплелись впервые.
— Хорошо, Зэтос, делай, — и я прикрываю глаза, не мешая сосредотачиваться на нужных импульсах моему математику.
***
Солнце нещадно ярко светит на пронзительно голубом небе, вокруг лишь один разгорячённый песок, от которого исходит марево жара, вдалеке, на брезжещем горизонте, виднеется силуэт разграбленной и пылающей Александрии, а где-то впереди шумит устье Нила.
Стою и взираю на этот тлен, надеясь, что мои человеческие друзья всё же успели спасти часть библиотеки, которую мне не удалось осилить и перенести в заранее оговоренное место. Но вдруг я слышу стон за дюной и спешу туда.
На песке в белой тоге лежит один из смотрителей библиотеки и, пожалуй, не последний из самых известных математиков когда-то просветлёнейшего города — Зэофилактос. Насколько я знаю, его с детства готовили защищать библиотеку, и он был вынужден учить все тексты в ней хранящиеся, чтобы быстро помочь людям найти что им требуется, выступая ещё и в качестве архивариуса.
Быстро передвигаюсь и присаживаюсь рядом, осторожно переворачивая его на спину, опасаясь самого худшего, и видя кровавые пятна на тоге. Но он ещё даже в сознании. Совсем едва, но светочь жизнь его ещё не угас. Это хорошо, потому как возвращать мёртвых с того света я пока не умею.
Хочу ему помочь и залечить раны, но понимаю, что почти все кости переломаны и на руках следы верёвок, а далее в пустыню тянется след от копыт. Похоже, его пытали, в попытке вызнать, куда перенесли рукописи и артефакты. Пытаюсь срастить кости, но он потерял слишком много крови и едва может даже губами пошевелить, находясь на пороге не бытья.
— Спаси меня… Крылатое божество… Я хочу жить. Я… готов на всё. И даже это тело для меня не важно. Сохрани мой разум, — шепчет мне на ухо и я вижу в его руках выдранную, скомканную страницу на мёртвом языке, а на руке браслет в виде скорпиона.
Быстро изучаю рукопись и перевод, точные указания к ритуалу, на полях листка. А ритуалу ли?
— Я боюсь этого не осилить и ты тогда умрёшь безвозвратно.
— Тогда ты поймаешь мою душу и запечатаешь в браслет. Мне нельзя преодолевать грань. Там меня уже подстерегают. Я слишком часто переходил путь воинам Сета и мешал им забрать причитающееся.
— Тогда я сделаю всё, что смогу, — киваю и беру браслет в руки, раскрывая его полое тело и вмещая в него заклятие расширяющегося измерения.
Это было самым простым. А дальше… не знаю, пойду ли я когда-нибудь потом на подобный шаг или нет, но тогда я обернул былью невообразимое.
Я перенёс разум со всей нервной системой хранителя библиотеки в браслет и запаял в него же душу. Мне было страшно, что я могу не справиться, но всё получилось.
И Мы отправились в соседний город, вслед за расхитителями.
Зэтос вроде был в порядке, он даже думал и общался со мной мысленно, прося вернуть ценные свитки и показывая мне своих обидчиков. К закату я перенёс всё краденое в пирамиду-хранилище, упрятанное в глубине пустыни, под толщей песка, и обратился к скорпиону. Но мысли его были вялыми и он постепенно затухал.
«Я знал, что и так долго не протяну, но главное, для чего я должен был продержаться, выполнено. Но по прежнему нет желания покидать этот мир и отправляться в неизвестность по реке времён≫.
— Тогда у меня есть идея. Не знаю, получится ли, но… Я похожим методом храню свои кинжалы в теле. А ты сейчас и вовсе места много не занимаешь. Так что давай рискнём.
Разрезаю руку под браслетом, готовясь произнести заклятье для скрепления, но происходит то, чего мне предсказать было не дано. Нервы выползают из-под золотого панциря и проникают в моё тело, словно паразит, вплетаясь в мою нервную систему и я практически теряю сознание от потока нахлынувшей информации.
— Что ты наделал! — едва могу прошептать заклятия на соединение и браслет вместо того, чтобы полностью скрыться в моей руке, погружается в неё лишь частично, защёлкиваясь лапками скорпиона на запястье.
— Прости. Но позволь мне жить. Я не буду тебе мешать или пытаться захватить тело. Я буду помогать и хранить. Замечать и знать, что не приметишь ты.
— Хорошо, — соглашаюсь и, чуть мотнув головой, полностью прихожу в себя, осознавая, что теперь вижу больше и знаю то, что прежде и не полагалось.
Похоже, в первую очередь, переплилась наша память.
***
А дальше, меня на берегу моря, накрыл поток собственных воспоминаний и не самых приятных, но ярких и урывочных. И они не хотели оставаться, а крутились словно калейдоскоп, всё время меняясь.
«Прости. Руны мешают и не позволяют запомнить это всё. Могу лишь и дальше показывать урывками.»
— Нет, Зэт, этого не нужно. Я сам всё вспомню, когда придёт время.
