Вопреки мелодии судьбы

Пэнси стояла возле двери в столовую и никак не решалась дернуть за ручку. После вчерашних перебранок с родителями и сегодняшнего разговора с матерью, девушка просто не представляла себе дальнейшего развития событий с учётом мнения двух сторон. Ей было до невозможного обидно, что, по сути, самые близкие люди не понимали её. Когда только всё успело настолько сильно измениться? Ещё совсем недавно она считала себя любимой дочкой, а теперь — товаром на рынке аристократических традиций. Ничто. Всего лишь девчушка, которой нужно исполнить волю и прихоть старших! Да будь это что-то вменяемое, Пэнси бы согласилась, но выйти замуж за Патфорта… Никогда она даже и помыслить о таком не могла. В столовой не было слышно звона приборов. Сквозь щель слизеринка видела, что мать и отец уже сидят, а эльфы заканчивали последние приготовления на стол, но к трапезе приступать они не спешили. Наверное, она стояла бы так ещё незнамо сколько времени, если бы не эльф, возникший внезапно позади и коснувшийся края юбки, оттягивая его на себя. Это был Нор. — Мисс? Почему же вы ещё здесь? — тихо спросил он. Пожилой эльф сразу смекнул, что Пэнси не просто так стоит под дверьми, — Не решаетесь войти? Любого другого эльфа она бы послала ко всем чертям, но нет. Не Нора. Просто потому что тот был слишком близким ей существом в этом замке. Практически всё своё детство девушка провела в компании этого мудрого домовика, который всегда находил способ и время для своей воспитанницы. Многим девушка была обязана ему, и этого нельзя было не признать. — Скажи мне, Нор, — произнесла Паркинсон, набирая в грудь воздуха, — Почему они так со мной? Пожилой эльф сразу же уловил суть вопроса. Его морщинистое лицо дрогнуло невесомым лучом улыбки, а глаза заискрились неподдельной мудростью, словно желая зарядить ею и шестнадцатилетнюю девушку. Нор всматривался в черты лица своей воспитанницы и понимал, что правда, возможно, поразит её, приведёт в шок и заставит отречься от единственных близких по крови людей, а потому не мог раскрыть всех карт. Хотя, с другой стороны, он понимал, что это — лишь очередная недоговорённость со стороны мистера и миссис Паркинсон по отношению к дочери. Уже не первый день Нор ломал голову над простым вопросом — почему они не расскажут ей всё, как есть на самом деле? Эльф был уверен, что тогда, в глубине души мисс Паркинсон бы сумела понять и даже простить своих родных, однако те почему-то избрали совсем иной путь решения всех проблем. И за всем этим никто даже не замечал, или не хотел видеть, что в попытке избежать ямы от одного, они попадали в яму совершенно с другого. Идея вмешаться приходила в голову не раз, однако что за всем этим могло последовать для него хорошего? Конечно, госпожа относилась к нему лояльно, а вот господин был не так уж тепло настроен по отношению к Нору, хотя открытых конфликтов у них никогда не было. Эльфу лишь оставалось надеяться, что ситуация разрешиться благополучным образом. — Они любят вас, мисс, — ответил Нор, — И желают только добра. Пэнси хмыкнула. Ей в это совершенно не верилось после того, что устроил отец вчера вечером. Неприятный осадок — это меньшее, чем можно было охарактеризовать то состояние, что зародилось внутри со звонкой пощёчиной, точно незаслуженной, по её мнению, оплеухой, выписанной в пылу необъяснимого упрямства с его стороны. — Мне кажется, вы делаете чересчур скоропостижные выводы. Попробуйте копнуть глубже в саму суть ситуации. Мистер Патфорт не столь уж и уродлив, а бедными его состояние и имение точно не назовёшь. Если вы свяжите свою жизнь с этим человеком, думаю, до самых последних дней не будете нуждаться ни в чьей опеке и в чём либо ещё. Он говорил спокойно, рассудительно, давая возможность подумать над принятием решения и правильным ответом. Единственное, за что могла ручаться Пэнси — домовик не желает ей зла. Кто угодно, но только не старый-добрый Нор, который был с ней в большинстве случаев, когда девочке требовалась родительская поддержка. — Думаешь, стоит смириться? Эльф пожал плечами и нейтрально произнёс: — Смириться — это значит дать другим руководить собой. А вот самому контролировать ситуацию никогда не бывает лишним. Лучше просто свыкнуться с мыслью о том, что это будет так и ничто не даст избежать вам данного брака. Зато, поступив по традициям, вы не потеряете родителей. А что вас ждёт, мисс, если вы откажетесь, кроме презрения и, возможно, изгнания? Сердце пропустило удар. На мгновение Пэнси показалось, что Нор в курсе всей её ситуации с гриффиндорцем, носящим фамилию Поттер, однако в тот же момент девушка образумила себя, убедив в том, что этого не знает никто. И никогда не узнаёт, потому что это позор. Для неё, для её семьи, для их окружения… Поттер — всего лишь добыча для Волан-Де-Морта, который очень скоро застигнет Мальчика-Который-Выжил в кованных объятиях смерти. И вот тогда, кто знает, как сложится жизнь в магическом мире? Почему-то от одних мыслей такого рода становилось не по себе. — Да, ты прав, ничего хорошего, но я уже сказала им, что не отступлюсь… — Пэнси медленно прощалась с идеей о противостоянии с родителями. — Никогда не поздно изменить своё решение. Это даст им лишнее подтверждение того, что вы уже взрослая и можете мыслить здраво, обдумывая всё наперёд. Пока что в ваших мотивах они видят лишь подростковый максимализм и излишнее упрямство. Промолчав несколько секунд и всматриваясь в глаза эльфа, слизеринка ответила, вновь чувствуя, как внутри возрождается буря: — Он мне противен! Этот Патфорт жуткий бабник и просто ужасный самовлюблённый интриган! Нор усмехнулся краешком губ. — Мисс, с чего вы взяли, что он интриган? Пэнси направила на него суровый взгляд. — Знаешь ли, мне не просто так это показалось! И если я хоть чуточку умею разбираться в людях, то так оно и есть, потому что его поведение неподвластно никаким моральным принципам! — Вы так говорите, будто он — маньяк, насильник и убийца, а в промежутке между этим грабит и истребляет. Да, мистер Патфорт — не воплощение идеального человека, но не может же быть так, чтобы в нём совсем не было достоинств. Вы излишне критичны по отношению к нему, возможно, это именно потому, что не желаете данной помолвки? Вот и подсознательно ищете в нём негатив, сопоставляете всё внимание на чёрном, лишь бы не замечать белого. Я не сужусь сейчас судить об этом человеке, поскольку знаю его ещё меньше вашего, но всё же, позвольте дать вам совет: присмотритесь к нему более тщательно и уже тогда делайте какие-то выводы. Первое впечатление может быть и обманчиво. Что же касается личной неприязни… Скорее всего, она тоже уйдёт. Со временем. Вы же не думаете, что все чистокровные семьи создавались исключительно по любви? В данном случае у вас проблем не возникло бы и вовсе. Пэнси несколько секунд размышляла, не зная, что сказать. Нор это видел и всё понимал, а посему, приоткрыв перед ней двери, напоследок произнёс: — Просто доверьтесь благим мыслям и тогда ничего плохого не произойдёт. — Спасибо тебе, — тихо ответила Паркинсон, делая шаг в столовую. Тотчас на ней повисло внимание сразу двоих родителей. Мать сжалась, а затем улыбнулась дочери, правильно истолковав не воинственный настрой девушки. Отец просверлил её взглядом секунд с десять, а после перевёл глаза на вид из окна. — Доброе утро, — первой произнесла Пэнси, садясь за стол, решив, что так будет. И так правильно, — Приятного аппетита. — Спасибо, милая, тебе тоже, — ответила миссис Паркинсон. Мельком взглянув на суетившегося Нора, подгонявшего своих подчинённых, Пэнси вспомнила слова эльфа и улыбнулась так, чтобы родители этого не заметили. «Чтож… Стоит попробовать. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, так ведь? А в нашем случае — не живёт долго, безбедно и счастливо. Возможно…» Однако поток её мыслей был прерван простым вопросом: — Когда приедет Патфорт? Помолвка состоится сегодня? Миссис Паркинсон, кажется, подавилась куском хлеба, поскольку глаза её на долю секунды округлились и женщина тихо прокашлялась. Мистер Паркинсон взглянул на жену и, переведя глаза на дочь, ответил с нотками превосходства: — Одумалась, значит? Пэнси буднично кивнула. — Можешь считать, что да. Я пока ещё не готова потерять собственную семью, а это ведь обязательно последовало за моим отказом, верно? Мистер Паркинсон не отрывал внимательного взгляда от дочери. — С чего вдруг такая резкая любовь к нам с матерью? — Разве? — слизеринка пожала плечами, — Если ты считаешь, что твоя дочь не способна любить собственных родителей, то твоя дочь не считает, что её отец способен любить собственных ребёнка и жену. Фраза с тонким намёком и явным подтекстом впечатлила мистера Паркинсона, поскольку, кивнув, мужчина уже будничным тоном ответил: — Патфорты прибудут до обеда. Помолвка состоится ближе к вечеру. Ну вот и всё. Получив ответы на все необходимые для неё вопросы, Пэнси начала трапезничать. Мистер и миссис Паркинсон заинтересованно переглядывались. Они, казалось, разговаривали между собой без слов, пытаясь понять, что привело к такому неожиданному повороту. Ещё около получаса назад женщина делилась с мужчиной переживаниями по поводу их разговора, а теперь — такая новость! Впрочем, где-то в глубине души, несмотря на закравшийся червячок сомнения, они оба хотели верить, что дочь и вправду одумалась, поменяв решение и взгляд на эту ситуацию. Когда тарелка опустела, девушка сказала, что хочет немного прогуляться и вышла на улицу. Тенистая аллея тянулась вдоль территории поместья. Пэнси не раз прогуливалась там, и сейчас преспокойно направилась туда, размышляя о своей участи. После разговора с домовиком ей стало немного легче, хотя понять веления родителей было сложно. Девушка убеждала себя, что они хотят для неё добра и, в конце-концов, ничем плохим это не должно закончиться. Слизеринка как могла старалась гнать от себя мысли о темноволосом гриффиндорце со шрамом на лбу, который в последнее время внёс слишком много неприятного в её жизнь. Подъехавшую к воротам карету она увидела издалека, когда солнце уже было в зените. Нисколько не удивившись нескольким часам, проведённым в одиночестве на свежем воздухе, девушка подоспела к крыльцу как раз вовремя: чета Паркинсонов встречала гостей, и появление дочери было весьма к месту. — Надо отдать должное твоим родителям, Пэнси, — произнёс мистер Патфорт, — Они вырастили настоящую красавицу. — Спасибо, — поблагодарила девушка, в то время, как всей кожей ощущала на себе взгляд своего новоиспечённого жениха. Косвенно столкнулась глазами и с его братом, Диланом. Не знала, благодарить или сожалеть, что их не помолвили? С другой стороны, ей было уже абсолютно всё равно. Почему-то хотелось отомстить Поттеру, сделать так, чтобы он усвоил, что у неё тоже есть личная жизнь, и он ей ни капельки не нужен. Может, других она и обманет, да вот себя только ли выйдет?.. Пэнси не знала ответа на этот вопрос, она просто жила надеждой, что внутри у неё таится великий дар актрисы. — Это тебе, Пэнс, — произнёс Эван, протягивая ей букет цветов. Розы. Красные. Семь штук. Волшебное число. Будет ли этот день таким же волшебным, каким его предвидели все участники этого события? — Скромный букет в знак твоей внеземной красоты. К комплиментам Пэнси было не привыкать, однако слышать их от Патфорта было… неуютно. Такое ощущение, словно этот юноша пытался подкупить её. К нему она не испытывала ничего хорошего, он лишь раздражал её, но по законам этикета ей требовалось принять цветы. — Я польщена, — произнесла она, только и всего. На самом деле это было неправдой. Ей хотелось убраться как можно подальше, и в то же время довести всё до конца. — Что же мы здесь стоим? — спохватилась миссис Паркинсон, улыбнувшись, — Проходите, прошу! — Спасибо, Элеонора, — поблагодарила Мэри Патфорт, входя с мужем Луи под руку в просторный холл. В дверях Пэнси почувствовала холодную руку на своей талии. Обернувшись, она столкнулась взглядом с Эваном. Тот смотрел на неё, выражая все через одну эмоции оголодавшего хищника. На мгновение девушке стало страшно, хоть она старалась этого и не показывать. — Я рад, что ты прояснила для себя ситуацию, Пэнс. Не стоит противиться нашим законам, — он плавно перешёл на плечо, касаясь лямки блузки, — Интересно, что же на тебя так повлияло? — Любовь к традициям, — съязвила Пэнси и развернулась, чтобы уйти, но Эван в одно мгновение развернул её к себе. — Чего ты так напряжена, Пэнс? — Во первых, не «ты», а «вы», мистер Патфорт. Во вторых, я бы попросила Вас обращаться ко мне исключительно в уважительном тоне. Я не потерплю этого пренебрежительного «Пэнс»! — Ты же моя невеста, — ответил Эван. Пэнси приподняла брови. — Поправочка: будущая. И пока этого не произошло, правила этикета никто не отменял, ясно? Болван самонадеянный. Эван сократил между ними расстояние. — Послушай-ка, я бы не рекомендовал тебе выражаться обо мне такими словами, — его пальцы сжали её плечо. Пэнси дёрнула руку, но результата это не дало, — Иначе это плохо кончится. — Считай, что договорились, — изрекла девушка и на сей раз он отпустил её руку. Больше не задерживаясь, Пэнси прошла в холл, молясь всем Богам и Мерлину о том, какой же гнилой ей достался жених. Даже самая незначительная перебранка, как оказалось, действовала ей на нервы. Впрочем, девушка была уверена, что в будущем не останется в долгу и её супруг испытает такие же «прелести» их союза, повторив испытания своей жёнушки. Думать об их совместной жизни становилось невыносимо. Пока старшее поколение делилось обсуждениями о процессе бракосочетания, Пэнси решила ненадолго покинуть их, чтобы поставить цветы в воду. Конечно же, на укор миссис Патфорт о том, что можно было бы вызвать домовика и отдать приказ, девушка ответила, что желает немного прогуляться. Миссис Паркинсон быстро нарушила неловкую тишину элегантнейшим смехом и шуткой, что её дочь во всём старается быть самостоятельной и независимой. При этом слизеринка ощущала взгляд отца, который говорил о неизбежности наказания в случае какой-то угрозы помолвке с её стороны. Но Пэнси, как ни странно, даже не собиралась ничего предпринимать. По крайней мере, пока что. По дороге на кухню девушка смотрела на древние портреты своих предков. Волшебники, перескакивая то туда, то сюда, неизменно общались между собой о чём-то. Каждый из них оставил после себя что-то, дабы войти в историю. И если не волшебного мира — то хотя бы их рода. А что оставит по себе она? Низменные воспоминания о том, как герой магического мира ворвался в её жизнь, а подростковый максимализм заставил идти против родителей? Или, как, сливаясь с остальными, позволила другим людям распоряжаться своим будущим, «внимая» традициям аристократов? «Если бы сейчас были рядом Драко и Блейз, — подумала Пэнси. — Если бы только была возможность связаться с ними…» Светлая кухня встретила её ароматами свежей выпечки. В этом доме всегда находилось что-нибудь сладкое, хотя миссис Паркинсон и её взрослая дочь следили за фигурой. Элеонора так и вовсе мечтала, чтобы Пэнси покоряла противоположный пол одним своим видом. А мистер Паркинсон к еде, особенно сладкой, был равнодушен. И всё же запасы эльфов зачастую становились надобны именно в случае приезда гостей, как, например, сегодня. Девушка представила, как её мать угощает их пирогами, эклерами, и различными другими вкусностями, в частности, пирогом с патокой, который так любит сама Пэнси; при этом рассказывая, что её дочь будет очень выгодной партией для Эвана, и что она вообще без ума от этого предложения, ведь для них это большая честь! А миссис Патфорт ответит, что для них породниться с Паркинсонами — не меньшая. За своими мыслями она и не заметила, что уже вовсе не одна. Её планы нарушило чрезмерное покашливание за спиной. Кто-то словно пытался прочистить себе горло. Обернувшись, Паркинсон увидела Дилана. — Не знал, что моему брату достанется такая хозяйственная жена. Знал бы, сам приметил тебя, — произнёс парень, манерно растягивая слова. Этим он напомнил ей Драко, но всё же между ним и Малфоем была огромная разница. Пэнси так и не произнесла этого вслух, взамен спросив совершенно иное: — Я так понимаю, ты шёл за мной не для того, чтобы сообщить об этом? Соскучился, Дилан? — в её голосе сквозил сарказм. — А ты разве по мне — нет? — с ухмылочкой, присущему разве что самому гадкому подонку, поинтересовался в ответ он. — Что ты! — Пэнси хлопнула в ладоши, — В моей жизни придурков и без того хватает. — Спасибо, конечно, за комплимент, но твоё юное дарование разве не должно сейчас находиться в восторженных воплях от того, с какой ценой твоей семье досталось счастье и покой? — Что ты несёшь? — она приподняла брови, в непонимании глядя на него. — А ты не знаешь? — улыбка возросла в разы, став практически от уха до уха. Похоже, что Дилан прямо-таки ликовал, предчувствуя её замешательство и ловко расставляя сети своим затянувшимся молчанием. Это ей не понравилось, — Как же так? Я думал, ты потому и сменила тактику, что поняла, чем это может грозить твоим родителям, — он картинно вздыхал и цокал языком. — Погоди-ка, — Пэнси сощурилась, — Я уже сказала, что не понимаю, о чём ты. Так что давай-ка по-подробнее. Дилан хмыкнул и, усмехнувшись напоследок, изрёк: — Всё очень просто. Твои родители должны моим, и в качестве оплаты долга они поставили на вашу с Эваном помолвку. Теперь понимаешь?

***

Как только прозвучали последние слова священника, Драко осознал, что никакой радости не испытывает. Вся эта помолвка казалась ему чистейшей воды дребеденью, о которой не стоило даже думать, но вот угроза Люциуса до сих пор звучала в подсознании, намекая на то, что стоит дёрнутся без указания — и его тут же размажут по стеночке тонким слоем. Почему он этого не делал? Ответ был до смешного прост и очевиден: мать. Переживание за Нарциссу никуда не ушло, хотя и поубавилось, после того, как отец взглядом произнёс ему, что он сделал правильный выбор и никто не пострадает. Драко хотел ему верить. — Драко, — Астория окликнула его, как раз тогда, когда он, получив добро, собрался удалиться, клятвенно заверив всех присутствующих, что спустится вниз проводить потом невесту и будущих родственников. — Мне нужно с тобой переговорить, это срочно! Мерлин, похоже, был весьма немилостив к нему в этот чёртов весенний день. — Астория, — он обернулся к ней. Его тон был настолько раздражённым и решительным, что Гринграсс даже не дёрнулась в его сторону, испуганно метя глазами направо и налево, — Давай не сейчас, ладно? Я не в том настроении, чтобы решать с тобой ещё какие-то вопросы, — сказав это, он развернулся и продолжил подниматься по лестнице вверх. — Тем более, что поговорить нужно мне с тобой, — послышался голос Блейза. Астория перевела взгляд на мулата. Она выглядела крайне расстроенной, и хотя в глубине души Забини стало её немножечко жаль, к другу он испытывал отнюдь куда больше сожаления, — Прогуляемся? — Блейз… — Астория, очевидно, решила ему отказать, но слизеринец оказался куда более сообразителен: — Я тут слышал, что твои родители собираются покидать нас минут через двадцать. Этого времени будет вполне достаточно, так что пойдём. Прогуляемся, подышим свежим воздухом, и заодно потолкуем. Тем временем Драко вошёл в свою спальню. Плюхнувшись на кровать прямо так, в одежде, парень поймал себя на мысли, что абсолютно не хочет думать. Ни об Астории, ни об условиях отца, ни даже о том, как выглядело со стороны его каменное лицо наперевес радостной улыбке Гринграсс, когда, затянув с паузой, Малфой-младший всё же изрёк предпочтительное в этой ситуации «Да». Он не представлял себе, что будет дальше, но искренне надеялся, что его оставят в покое до конца дня и дадут возможность побыть наедине с самим собой. Конечно, все свои шестнадцать лет Драко Малфой не любил заниматься напрасным самобичеванием, да и сейчас не собирался, просто… Необъяснимая тоска и поганящее кровь непонятное чувство пробралось внутрь, отрезвляя. Слизеринец испытал до невозможного желание напиться в стельку, и отнюдь не от радости, как это бы сделали многие другие на его месте, а от безысходности. Оказывается, вот оно — то, что он может посчитать для себя худшим из наказаний. Не иметь возможности действовать, чтобы хоть как-то изменить ситуацию. Собственно, почему ему так плохо? Астория — красивая девушка, далеко не самая глупая. О ней мечтают многие парни, готовы отдать всё, что угодно за один только поцелуй от Гринграсс-младшей, но… Ему самому было противно. Да. Он изо всех сил старался противится этой помолвке, но в итоге его засунули в жёсткие условия и буквально поставили раком, чтобы он подчинился и сделал так, как нужно кому-то. Отцу. Волан-Де-Морту. Парадоксально, не правда ли? Малфой-старший всегда наставлял своего сына на путь истинный тем, что не нужно прогибаться под волю других, но сейчас собственноручно ломал свои же правила, тем самым растаптывая в глазах сына себя, как авторитета и главу рода. Как мужчину. Драко боялся подумать о том, что будет дальше и к чему ещё захочет прикоснуться их Хозяин, пока отец будет нервно курить в сторонке, выполняя его малодушные приказы. Хуже всего было то, что сколько бы Драко ни представлял восторженные реакции других на его месте, ему самому легче от этого не становилось. Тук-тук. Юноша дёрнулся, наткнувшись взглядом на окно. Белая сова стучала клювом, держа привязанное к лапке послание. Её желтые глазки внимательно изучали Малфоя, казалось, птица всё досконально видит и запоминает. Прежде он не мог припомнить, где видел её, поэтому, едва впустив сову, сразу же проверил содержимое конверта на проклятия. Удивлению слизеринца не было предела, когда он понял, что всё чисто, но что ещё больше повергло его в шок, так это имена, выведенные на конверте. Его собственное значилось в списке адресанта, а вот напротив, там, где значилась графа адресата, было имя Гермионы Грейнджер. Секунду он поморгал пару раз, чтобы удостовериться, что это галлюцинации. Не помогло. Тогда Драко отвязал конверт и птица сразу же вспорхнула, покинув его покои. Малфой-младший догадался, что указания ждать ответа не было, но вот что ей нужно от него, раз уж она впервые написала ему? Да ещё и домой! Мысленно проклиная гриффиндорку всеми возможными и невозможными ругательствами, слизеринец открыл конверт и прочитал содержимое пергамента.

«Здравствуй, Малфой… Я где-то слышала, что твоя жизнь — не подарок. Полное бревно по сравнению с счастливым концом какой-то Шекспировской сказки. Забавно, не так ли? Я пишу тебе, чтобы сказать, что это не так. Мои рекорды по скатыванию всё в бездну и тартарары побили даже твои жалкие усилия. Я вспоминаю сейчас тот случай в подсобке и фотографией в коридоре, когда ты сказал, что тебе жаль… Наше прощание у вокзала. Я, наверное, была слишком груба с тобой. Ты так считаешь? Во всяком случае, от меня можно было бы ожидать предложения поменяться жизнями, чтобы ты усвоил, что твоя жизнь — нормальная, но… Тебе ведь не нужны какие-то занудные лекции на тему вечного и важного, а уж тем более от таких, как я, грязнокровок. На сем с тобой и прощаюсь. P.S. Прошу прощения за доставленные сальто, кульбиты и нежданное беспокойство.»

Драко подумал о том, что Грейнджер — самая настоящая дура. Нет, ну серьёзно! Кому ещё могло взбрести в голову писать ему домой, да ещё и в тот момент, когда рядом находится отец и семейка Гринграсс! Малфой-младший усмехнулся, так и не поняв всю суть этого письма, однако размышления гриффиндорки несколько зацепили его. Она считает, что его жизнь лучше? Ладно, Грейнджер. Ты снова затеяла игру. Он понимал, что отвечать ей бессмысленно, да и только настоящий глупец додумался бы до того, чтобы написать ответ. Ему и без того хватает проблем, а связываться с ней… Нет уж. Пусть то, что случилось, останется единичным случаем его милосердия к ней. На большее он не подпишется. Взглянув на часы, слизеринец понял, что время его спокойствия подошло к концу. Нужно спускаться вниз, чтобы проводить Гринграсс. И даже сам факт, что Астория уберётся из поместья не прибавлял ему настроения, потому что избавиться от девушки он теперь не сможет. Внизу возле крыльца уже был припаркован экипаж. Дверца услужливо приоткрыта, дожидаясь своих пассажиров. Юнона Гринграсс шепчется о моде с Нарциссой. Стивен разговаривал с Люциусом о делах Министерства. Блейз и Астория стояли чуть поодаль, молча. Драко подошёл к ним. — Блейз, оставь нас, пожалуйста, — попросила Гринграсс. Забини посмотрел на Малфоя и кивнул. — Драко, — Астория сделала шаг к нему. Он посмотрел на неё совершенно отстранёно, — Со мной уже практически все поговорили. Мне кажется, только ленивый не обвинил меня в этой помолвке. Парень вздохнул, возводя глаза к небу, словно «за что мне это?». — И чего же ты хочешь от меня? Чтобы я пожалел тебя? Гринграсс покачала головой. — Вовсе нет. Просто ответь мне. Посмотри мне в глаза и скажи, — Драко глянул на неё, ожидая вопроса. — У тебя кто-то есть? — Кто-то — это кто? Астория хмыкнула. — Не делай вид, что не понимаешь. — А ты говори яснее. Слизеринка помолчала и спустя пару секунд изрекла: — Грейнджер, например. Драко ошалел. — Ты в своём уме?! — воскликнул он, глядя на неё. — Знаешь, Астория, я знал, что ты своеобразная и тебе многое может взбрести в голову, но такое — уже слишком! Астория пожала плечами. — Хорошо, как скажешь. Только я не слепая, Малфой. — Скорее, больная на всю голову, — произнёс он и отвернулся. — Я помню, как ты пялился на неё в кафе. — Это бред. Мне просто было интересно, за какие шиши Уизли привёл свою девчонку в забегаловку подобного уровня. — Да? Тогда как объяснить то, что ты извинился перед ней за фото?! — С чего ты это взяла?! Малфои не извиняются перед грязнокровками! — Я видела Вас! Драко запнулся. — Что, нечего сказать? — Астория приподняла брови. — Я всё делала для тебя, а ты… — Отвали, — прошипел он. — Это была её фотография и на ней были её родители. И я тогда перегнул палку, потому что её родители погибли. — А с чего ты заступался за неё в Выручай-комнате? — Потому что ты вела себя, как конченная стерва. А Грейнджер всего навсего совершала патруль. Да и потом, ты хотела, чтобы я стоял в сторонке? Тогда день рождения твоей сестры совсем был бы испорчен, — Драко был убедительным и сам верил в свои слова. Астория замешкалась. — Допустим. И что, это всё — только плод твоего благородства? — Это всё — только плод твоей больной фантазии. Отцепись от меня, Гринграсс, ты слишком утомляешь. И прежде чем Астория успела что-то сказать, Стивен окликнул свою дочь, сказав, что ей пора в карету. Сам мистер Гринграсс подошёл к Малфою-младшему и, глядя ему прямо в глаза, произнёс: — Знаешь, Драко, ты хороший парень. Воспитан правильно, а теперь должен применить это воспитание по назначению, — выдержав паузу, мистер Гринграсс добавил. — Я надеюсь, ты понимаешь, что я не позволю никому обидеть мою дочь. — Ваша дочь сама кого хочешь обидит, мистер Гринграсс, — ответил Драко. Люциус Малфой, услышав данную реплику сына, смерил того жёстким взглядом. — Не хами, Драко. Девушкам хамить нельзя. Ты парень сообразительный, сам понимаешь, что к чему. — Сообразительный, — повторил слизеринец. — Вот и ладненько. Рад, что мы поняли друг друга. А с Асторией я поговорю, она простит твою грубость.

***

Слова долетали в одно ухо, и вылетали в другое. Дилан продолжал говорить, рассказывать что-то о каких-то деловых договорах их отцов, а Пэнси слушала и уже ничего не слышала. Ей казалось, что весь мир поблёк и потерял живописные краски. Словно художник, растеряв все свои цвета, одним махом раскрасил окружающее в чёрно-белые тона. — …Если честно, для меня остаётся загадкой, почему они не сказали тебе об этом. Потому что я и моя семья в курсе. — Как давно на них висит этот долг? — Не знаю. Где-то около полугода. Они уже тогда всё решили. Значит, весь этот цирк со временем поиска жениха, был просто тупейшим разводом для того, чтобы она, Пэнси, ничего не заподозрила? Неужели они думали, что правда укроется от неё? В этот момент девушка почувствовала себя куклой и ей стало мерзко. Точно марионетка, оказавшаяся в чьих-то руках, которые ловко манипулировали её действиями. Сейчас её волновал только два вопроса — когда родители собирались ей рассказать правду и знал ли эту самую правду Нор, когда сегодня утром пытался её переубедить? Ворвавшись в холл так быстро, что даже двери резко гаркнули, Пэнси оказалась под прицелом пятерых пар глаз. — Пэнси, детка, что произошло, что ты так резко врываешься и пугаешь нас? — поинтересовалась Элеонора у дочери. — Что произошло, спрашиваешь? — тон, не предвещавший ничего хорошего, — А ты мне ничего не хочешь объяснить?! Элеонора переглянулась с Адамом. — Прошу мою дочь простить, нам нужно покинуть Вас на некоторое время, — произнеся это, Адам подошёл к ней и ухватил за локоть. Пэнси попыталась вырвать руку, на что отец лишь, склонившись к её уху, прошипел. — Не позорь нас перед уважаемыми людьми. Хочешь поговорить — давай выйдем, — с этими словами он вывел её из холла. — Пусти, мне больно! — прокричала Пэнси, прежде чем двери за ними закрылись. Спустя долю секунды Адам отпустил её, и в этот момент двери открылись, пропуская Элеонору. Та была, мягко говоря, ошарашена происходящим. — Ты что опять устроила? — спросила она у дочери. — Какого чёрта при Патфортах ты врываешься и требуешь Бог знает чего?! — Не нравится, да?! — вспылила Пэнси, — А какого чёрта Вы, маменька и папенька, творите?! — Что ты несёшь?! — Адам повысил голос. — Элеонора, посмотри, она не в себе, а ты говорила, что одумалась! А ну марш в свою комнату, ты наказана, подумай над своим поведением взаперти, а мы с тобой ещё поговорим! Но Пэнси и не думала слушаться его приказов. — Я всё знаю! — вместо этого выпалила девушка, сменяя разгневанные взгляды поочерёдно на отца и мать, — Вы меня продали этому ублюдку за символическую плату долга! — лицо мистера Паркинсона на долю секунды вытянулось, — А теперь хотите, чтобы я была виноватой в том, что я, видите ли, плохая дочь?! Да последние сволочи так поступят со своим ребёнком, ясно Вам?! — в её глазах скопились слёзы и уже ручьями текли по щекам. Элеонора и Адам поморщились, точно это причиняло им самим физическую боль, — Я думала, Вы хотите для меня лучшего, но ошибаетесь, а Вы оказывается просто напросто решили расплатиться мной!!! — она кричала, не осознавая всех последствий этой ситуации. Больше всего сейчас Пэнси хотела, чтобы они поняли, какую чудовищную ошибку совершили этой своей сделкой с Патфортами. — Пэнси, всё не совсем так, — произнесла Элеонора, — Ты просто не знаешь всех подробностей… — А с меня их и так хватит! Видеть Вас не хочу! — после этого она всё же развернулась и побежала прочь. — Пэнси, вернись! Вернись, мы ещё не закончили! — прокричал ей вдогонку Адам. Элеонора хотела пойти вслед за дочерью, но мужчина её остановил. — Не нужно сейчас. Пускай побудет у себя, успокоится и поразмыслит. Сейчас она нас не выслушает, а нам нужно исправить ситуацию с Патфортами. — Да, ты прав, — и всё равно во взгляде женщины плескалась такая горечь, которую нельзя было описать словами. — Думаешь, она нас простит? Мистер Паркинсон не знал, что ответить.

*** POV Пэнси

Я не могла простить их. Не могла понять их поступка. Они все меня предали. Сначала Поттер использовал меня непонятно ради чего, а потом родители продали в уплату долгов. Чувствую себя какой-то дешёвой рабыней, которую даже не спросили, распоряжаясь насчет будущего. Оставаться теперь в этом доме было бы высшей глупостью, поэтому, практически не контролируя свои действия, я, будучи на взводе, схватила свои тёмно-зелёный рюкзак и чемодан, начав собирать вещи. За двадцать минут кое-как свалив всё в кучу, я села за стол, чтобы написать письмо. Спустя пару минут оно уже было отправлено по адресу:

«Драко и Блейз! У меня всё ужасно. Я поссорилась с родителями, помолвки не будет. Всё настолько серьёзно, что я даже решила уйти из дома. Я сейчас уезжаю в Лондон, попробую снять номер в «Дырявом котле». Да-да, гостиница не из лучших, но даже там я буду сейчас чувствовать себя уверенней, чем в этом поместье среди предателей. Простите, что так в спешке пишу Вам. Подробнее расскажу при встрече. А как дела у Вас? Целую, обнимаю. Пэнси.»

Вместе с чемоданом и рюкзаком на спине, я спустилась вниз. Родители всё ещё были в холле вместе с Патфортами, поэтому покинуть особняк привычным путём было нельзя, но был ещё чёрный выход, ведущий прямиком к забору. Я свернула на лестницу вниз и прошла несколько пролётов, как вдруг хлопок впереди заставил меня резко притормозить. — Мисс?.. — голос Нора не выражал отнюдь никакой радости. — Куда это Вы собрались? Лгать ему было бесполезно. Тем более, что я никогда не умела этого делать. Да и зачем? — Очень хорошо, что ты попался мне на глаза, Нор, — произнесла я и, глянув на него, добавила. — Я уезжаю. Не спрашивай куда и зачем, тебе лучше этого не знать, родители и так будут выбивать информацию из всех, кому не лень. — Но зачем? — И ты туда же?! Зачем, почему, как, куда! Скажи, Нор, только честно: когда сегодня меня ты отговаривал от отказа, ты знал, почему они затеяли помолвку именно с Патфортом?! Эльф смотрел на меня в немом удивлении. — Я не понимаю, о чём Вы, мисс. — Что же, тогда из тебя сделали такого же дурака, как и из меня дуру! — вспылила я. Поутихнув, добавила. — Дилан рассказал мне, что мой отец должен Патфорту кучу денег. И в качестве долга он заключил сделку о моей помолвке с Эваном. То есть, фактически, если ты не понял, он продал меня этому кретину, — я старалась говорить спокойно, но дыхание сбивалось. Хотелось просто рыдать в три ручья. — Мои родители, которые хотят для меня только добра. Твои слова, не так ли? — Нор печально опустил голову. — Меня прислали присмотреть за Вами. Ваши родители очень обеспокоены случившимся. Они рассчитывали на удачный исход сегодняшнего дня, мисс. Да и Вы разве сами не понимаете, чем это грозит? — Хватит! — прикрикнула на него я. — Мне это надоело, я не хочу к чертям ничего понимать! Раз уж ты не знал об этом, твоей вины здесь нет. Всё, о чём я тебя прошу — уйди с дороги и не мешай, ладно? — я была решительна, действительно, как никогда. Я смотрела на него, того, кто воспитал меня, и понимала, что если он сейчас не уйдёт с дороги, то я буду бороться. Но не останусь здесь. — Мисс, — домовик предпринял ещё одну жалкую попытку образумить меня. — Не делайте этого, я прошу Вас. Прости меня, Нор. — Я не останусь в этом доме больше ни минуты. — Мисс, я не могу допустить Вашего побега, поймите! — Ты меня тоже пойми! — я подошла к нему, уже не сдерживая слёз. — Ты понимаешь, что со мной будет, что со мной может сделать этот Патфорт?! Ты можешь бежать вместе со мной, и высвободиться отсюда раз и навсегда, понимаешь?! Я могу дать тебе свободу, Нор, — по моим щекам всё сильнее катились слёзы. Я не хотела причинять боли этому домовику, он сделал слишком много хорошего для меня и до последнего я старалась переманить его на свою сторону. — Только дай мне уйти. — Довольно, — послышался холодный голос. Это был отец. Он приближался сюда, и до момента столкновения с ним у меня оставались если не считанные минуты, то секунды. — Пожалуйста, Нор! — взмолилась я, глядя на домовика. И тогда в его глазах что-то пошатнулось. Он словно понял что-то, о чём ещё не догадывалась я. Отойдя в сторону и больше не преграждая мне путь к чёрному выходу, эльф лишь произнёс на прощание: — Берегите себя. А что было дальше, я помню смутно. Я просто побежала, сжимая в одной руке волшебную палочку, а в другой — ручку от чемодана, который шумно ёрзал по ступенькам лестницы своими колёсиками.