*** POV Гермиона Грейнджер
Завтрак проходил в атмосфере уныния. Сидя в большом зале напротив Гарри, я пережёвывала маленькими кусочками тост с джемом, прерываясь на лёгкие глотки тыквенного сока. Из-за того, что в очередной раз не удалось нормально выспаться, под глазами были мешки, которые я тщательно пыталась скрыть перед зеркалом, ещё будучи в спальне. Рон с Лавандой миновали нас и сели отдельно, но это даже к лучшему — видеть их сейчас мне абсолютно не хотелось, правда, к собственному удивлению, я всё же ощущала его взгляд, который был полон решимости обходить меня десятой дорогой. Единственное, за что меня мало-мальски мучила совесть теперь — это осознание их с Гарри ссоры, которая произошла из-за меня. Он тоже молчал, видимо, не находя причин завязать какой-то разговор. И когда уже до Трансфигурации, что стояла у нас первой на сегодня, оставалось чуть меньше получаса, я заметила идущую Джинни под руку с Дином. — Доброе утро, — завела разговор я первой, решив, что она вряд ли будет настроена сейчас уделить мне время. — Как настроение? — Превосходное, причём, и то, и другое, — улыбаясь ответила мне рыжеволосая. — Раз так, то, может, выберемся в Хогсмид завтра? — А это хорошая идея! Дин, захватишь заодно и Симуса, всем вместе — веселее! — при этом она стрельнула взглядом в Гарри, и мне хватило короткой секунды, чтобы заметить это. Я чувствовала, что тут что-то нечисто. С какой стати она вдруг переквалифицировалась в девушки Томаса? Он, к слову, кивнул и глянул на меня. — Да, ты права, — разрушая безмолвное ожидание, произнесла я. — Джинни, мне бы хотелось с тобой ещё кое-что обсудить… Мы могли бы это сделать прямо сейчас? — Извини, Герми, но мне нужно бежать. Увидимся позже, это же до вечера терпит? Я замялась. Поймала взгляд Джинни, буквально пренебрежительный этим завтраком и с какой-то дурацкой улыбкой. Взгляд Томаса, буквально молившего о том, чтобы я согласилась подождать. И взгляд Гарри, который от интереса облокотился о стол и с усмешкой наблюдал за происходящим. Его глаза так и говорили мне «Ну и что ты решила устроить?» — Ладно, — я кивнула и проводила их взглядом, в то время как Гарри махнул рукой куда-то вверх. Это почтовые совы, доставляющие газеты и письма, уже прилетели в зал. Около меня незамедлительно приземлилась птица, являющая собой большого филина. А спустя пару секунд, появилась и другая, от Министерства. В её клюве был небольшой пакет с газетой Ежедневного пророка. «Кто же мог написать мне письмо?» — подумала я, бросив взгляд на, незамысловатый и сложенный вчетверо, пергамент. В конце-концов, мучиться в догадках было глупо и нелогично, поэтому, раскрыв его, я прочитала послание, состоящее из нескольких строчек.«Уважаемая мисс Грейнджер! С превеликим сожалением, вынуждены Вам сообщить, что дом, где Вы ныне проживали с момента рождения, находящийся по адресу: город Литтл-Уингинг, графство Хилтон, дом 18, был продан Вашим отцом, мистером Грейнджером. Все последующие документы, касающиеся права покупки и продажи, хранятся у него. В связи с Вашим отсутствием в Англии, с нами связались представители нотариальной конторы, в которую обратился вышеупомянутый мистер Грейнджер, и указом от 02.04.1997 года, Вы официально выписаны из проживающей совладелицы данного имущества. Заключение нотариальной конторы обжаловано быть не может, поскольку с 03.04.1997 года дом вступит в права риэлторской компании, где будет официально выставлен на продажу. Вещи, которые принадлежат Вам, Вы сможете забрать в течении недели со дня возвращения в Англию. До сего момента риэлторская контора будет нести за них полную материальную ответственность. С уважением, Ария Джо, Начальник Отдела по Делам с Магическим Сообществом.»
— Гермиона? Я встрепенулась от неожиданности и глянула на Гарри. Тот не сводил с меня обеспокоенного взгляда. — Что-то случилось? Молча я передала ему письмо, отводя глаза в пол. Пока Гарри читал, в моей голове проносились сотни вопросов касательно моральной стороны отца, но ни одного ответа я не могла получить. Своё обещание он выполнил, что же — оставил меня без дома. — Я не понимаю, а как он выписал тебя из квартиры, если ты там прописана и по закону это всё должны были согласовать с тобой лично? — видимо, не поверив в искренность содержания, спросил у меня мой друг. — Он мне сам сказал на каникулах, что у него друг — риэлтор, и поможет это провернуть быстро и тщательно, — вздохнув, ответила я. — Можешь меня поздравить. С сегодняшнего дня я официально бомж. — Не говори так, — он сердито посмотрел на меня. — Ты же знаешь, что Сириус оставил мне дом и ты поедешь туда! — Гарри, при всём уважении к тебе, притом, что я ценю твои старания и заботу, дом Сириуса — это не тот дом, где я выросла и провела шестнадцать лет. Гарри вздохнул, успокаиваясь. — Прости. — Тебе не за что извиняться, — ответила я, приподнимаясь со скамьи. — Пойдём лучше на урок, не хочу больше есть. Гарри кивнул и, подорвавшись, ушёл вместе со мной из Большого зала. Я ощущала его поддержку и от этого становилось немного легче. Оставалось дело за малым — продержаться до конца учебного года, и забрать все вещи, оставшиеся там. По сути, я и не особо планировала жить с отцом, но его поступок стал для меня больше, чем просто неприятной неожиданностью. Если так посмотреть, забирать мне оттуда нечего, хотя… Я почувствовала ком в горле, вспомнив. Там всё ещё остались мамины украшения. Она хранила их в память о бабушке и говорила, что потом отдаст их мне. Что-то вроде семейной ценности, передающейся из поколения в поколение. Для себя я решила, что поеду туда и заберу их, чтобы они не достались кому попало. К тому же, всё это станет ещё одним напоминанием о маме… Я втянула носом воздух и почувствовала запах её духов, которыми воспользовалась сегодня утром. Лимон и роза. В глазах защипало и я проморгала несколько раз. Вроде как стало лучше. — Грейнджер, — внезапный голос, обрушившийся на меня где-то со стороны, отвлёк. Повернув голову, я увидела приближавшуюся к нам Паркинсон. Она как-то глянула на Гарри, совершенно недружелюбно, и перевела взгляд на меня, уже более толерантно стараясь держаться. — Я знаю, что это ты помогла мне, тогда, в коридоре. — Вижу, тебе гораздо лучше. Ты что-то хочешь сказать, Паркинсон? Она кивнула. — Спасибо, Грейнджер. Это всё, что я хотела сказать, — после этого она отошла к подоконнику и я, проводив её взглядом, полным удивления, столкнулась с другим взглядом. Серым. У тебя очень серые глаза, Малфой. Как туман в осеннее утро. Он окинул меня оценивающим взглядом. Что-то не так, Малфой? — полюбопытствовала я одним своим взглядом. Надо же — он не хмыкнул, не усмехнулся, и ухмылка его дерзкая не озарилась на лице. Он просто отвернулся. Как и тогда, на Хогвартс-вокзале. А я в очередной раз почувствовала себя дурой. И не нашла ничего проще, чем отвернуться в ответ. — Гарри, мне тут Полумна предложила выбраться в Хогсмид. Ты как, не против? Он посмотрел на меня и, что-то обдумывая, кивнул. — Отлично. Тогда завтра закатим тусовку, — с улыбкой проговорила я, кажется, на несколько тонов выше, чем полагалось бы, потому как появившиеся в это время Лаванда и Рон бросили в нашу сторону взгляды. — Ты уверена? — спросил Гарри, тихо склонившись к моему уху. И я ответила, понимая, что, возможно, пожалею потом об этом: — Да. Я хочу упиться в хлам, чтобы никто меня не останавливал и не поучал. Мне надоело быть пай-девочкой, Гарри. Если некоторые позволяют себе жить, как им заблагорассудиться, то и я тоже пошлю к чертям собачьим все правила. Сказать, что он был удивлён — это ничего не сказать. Я бы тоже была шокирована, на самом деле. Прозвенел колокол, нарушивший нашу атмосферу пребывания в коридоре, и все принялись заходить в кабинет. Мы с Гарри оказались в числе последних, поэтому, сев за парту, я обнаружила на ней клочок пергамента, свёрнутый вдвое. «Сегодня, что, день всемирных посланий к Гермионе Грейнджер?!» с досадой подумала я. Мне не очень-то хотелось смотреть, что там, но любопытство победило. Оглянувшись по сторонам, я открыла его и пробежалась глазами по содержимому.«Спасибо. Прости.»
— красовались всего два слова. И в этот самый момент, затылок начало жечь. Я резко обернулась и заметила, как белобрысая макушка дёрнулась в сторону Забини. Малфой, чёрт возьми. Он сказал мне спасибо. Это точно от него. — Что это? — спросил Гарри, заметив в моих руках записку. Я скомкала быстро. — Да так, ошибся кто-то. И на моём лице почему-то проступила улыбка. Не думала, что получить от Малфоя «спасибо» будет так приятно. Я вздохнула и постаралась вникнуть в тему занятия. Профессор МакГонаггл рассказывала нам про раздел в Трансфигурации, носивший название «Анимагия». С этим я была знакома, пускай и косвенно, поэтому, когда прозвучал вопрос о том, кто может разъяснить, я подняла руку вверх. — Мисс Грейнджер? — Анимаг — это человек, который может по своему желанию превратиться в животного, а потом приобрести первоначальный вид собственной внешности. Среди волшебников редко кто становится анимагами. Для того, чтобы превратиться, человек должен чётко представить себе мир, глазами того, в чьём облике он окажется, и держать эти ощущения в себе на протяжении всего пребывания в анимагической форме. Министерство Магии внимательно следит за теми, кто подвергает себя таким навыкам. Так же, среди случаев превращения, в реестре имеются записи, свидетельствующие о неудачных исходах самостоятельного изучения данного раздела Трансфигурации. Вот так просто. Чувствовать на себе взгляды остальных. И в первую очередь, ощущать серые глаза на затылке. Правда, ты не ожидал, Малфой? — Похоже, старая заучка-Грейнджер возвращается, — произнёс голос с задней парты. Не слишком громко, но достаточно отчётливо, чтобы я услышала это. Браун. И Рон, хмыкнувший при этом её высказывании. МакГонаггл не услышала этого, и говорить о случившемся я не собиралась. — Мисс Грейнджер, Вы меня приятно удивили. Двадцать баллов Гриффиндору за столь исчерпывающий ответ. Садитесь, — декан посмотрела на меня с улыбкой и я нашла в себе силы, чтобы улыбнуться в ответ. Дальше урок шёл своим ходом. Гарри посмотрел на них, когда я села. — Развернись, — шепнула я другу. — Браун — идиотка, — в ответ выдал он мне. Я только усмехнулась. — Она этого не стоит, Гарри. Успокойся. Мне определённо показалось или нет? Взгляд. Зелёный галстук. Серые глаза. Платиновые волосы. Малфой посмотрел на меня с…одобрением? «Может, он просто вынашивает какой-то план? Слишком странно изменился за последнее время, это не смахивает на правду.» — говорил мне мой внутренний голос, а я чувствовала, как разрываюсь на части. Хотелось одновременно и послушать его, и послать ко всем чертям. Но я не успела. Мои мысли прервал колокол и все ученики подорвались со своих мест. Гарри складывал вещи в сумку, глядя на меня, а я абсолютно точно сидела и испытывала желание усмехнуться и нахмуриться. Трансфигурация пролетела как-то очень незаметно.*** POV Гарри Поттер
Какая-то девчонка со Слизерина быстро прошла мимо меня, а я вспомнил о Паркинсон. Точнее, о своём визите к ней в больничное крыло. Я не понимал, зачем взял метлу и полетел туда. Не понимал, зачем пришёл к ней в палату и, наконец, — хоть убейте — не понимал, зачем поцеловал её. Сам. В губы. Она же собиралась, хотела отходить от меня,, но я её остановил. Какого, мать вашу, дементора? В памяти всплывает вкус её губ. Почему-то яблочный, с кислинкой. И вместе с тем такой до одури притягательный, что хотелось ещё. Ещё, ещё, ещё и ещё — пока не наступит долгожданная эйфория, пока организм не насытится этим и меня не попустит. Чёрт. Ты дебил, Поттер. Самый настоящий. Сам же заварил эту кашу, а теперь расхлёбывай. Я бы нашёл в себе силы поговорить с ней, если бы она не избегала меня. Когда я оказываюсь в поле её зрения, она постоянно спешит куда-то умчаться. Перед завтраком, когда я столкнулся с ней в коридоре, она резко развернулась и спустилась по лестнице вниз, перед этим посмотрев мне в глаза. Я видел в них эффект неожиданности от нашей встречи. И уже почти произнёс её фамилию с приветствием, вертевшимся на языке, как она ушла. Нагло и дико сбежала, оставив меня одного посреди коридора с кучей мыслей о её губах. Когда она ответила мне, я почувствовал, какие они мягкие и податливые. У меня словно сорвало башню, когда она начала лупить меня подушкой. Сначала я просто хотел её успокоить, а потом решил, что если усажу её на подоконник, зажав между собой и окном, шансов будет определённо больше. И, блять, я её трогал. За что схлопотал весьма заслуженную, надо бы согласиться, пощёчину. С точки зрения морали. Но по глазам её я видел, что ей понравилось. И, сука, из-за этого «видел», не мог успокоиться ещё со вчерашнего вечера. Приходилось изображать перед Гермионой, что всё нормально. Я просто не мог себе представить, что будет, если рассказать ей об этом. Новость, конечно, не разлетится по всему Хогвартсу, но Паркинсон меня точно убьёт за то, что я снабжаю людей… Хм… Она бы, скорее всего, сказала что-то вроде «неправильной информацией». — Гарри? Мои мысли оборвались резко. Увидев перед собой Гермиону, я понял, что пора «сматывать удочки» и становиться прежним. Хотя бы при ней. Вот только вкус губ Паркинсон… «Просто не думай об этом» — сказал я сам себе, в то время, как мой внутренний голос мне вторил: «Да как это не думай?! Ты хочешь ещё — так пойди к ней и сделай так, чтобы она сама тебя поцеловала! Или так и будешь до старости вспоминать её вкус и думать, если бы да кабы…» — Я не самоубийца. — Что? Я сказал это вслух? Какого?.. — Извини, задумался. Гермиона посмотрела на меня, как-то странно изучая. Я знал этот взгляд — прищуренные карие глаза, в которых плещется любопытство. Она всегда так смотрит, когда силится понять, в чём дело — будь то учёба или отношения между ней и окружающими. За шесть лет дружбы мне приходилось уже пару-тройку раз попадать под такой прицел, поэтому сейчас с достоинством нужно было выдержать всё то, что приготовила мне Судьба в выражениях её лица, а после перевести тему на что-то иное. И, лучше всего, приятное. — О чём? Я усмехнулся, посмотрев на неё. Сейчас, главное — это говорить убедительно. — Снейп задал доклад по зельям, а я до сих пор его не сделал. Сегодня наведаюсь в библиотеку, я ведь не самоубийца, чтобы придти без домашнего задания к нему на урок. Гермиона хмыкнула. В ней мелькнуло что-то такое, от чего я понял — поверила. И стало чуточку легче. «Ты теперь всегда будешь прикрываться Снейпом?» — спросил меня мой внутренний голос. Просто заткнись. — Хочешь, помогу? — Да нет, Гермиона, спасибо. Я сам справлюсь. К тому же, у тебя и так полно работы. Ты лучше отдохни. И она улыбнулась мне. Где-то глубоко шевельнулось что-то липкое и неприятное. И имя этому было — совесть.*** POV Драко Малфой
Ненависть. Бездонная, безграничная. Всепоглощающая и разрушающая на своём пути каждую крупицу. Каждым словом выражающая негодование, каждым взглядом и жестом доказывающая свою истину. Я не мог понять, что происходит. Моё отношение к Грейнджер разительно поменялось и продолжало колебаться, а меня это никак не устраивало. Несмотря на то, что я твёрдо решил оставить её письмо без ответа, кто-то «свыше» явно решил насмехаться надо мной — после того, как когда-то ненавистная гриффиндорка спасла Пэнс, я понимал, что не могу её ненавидеть. У меня, блять, банально не получалось. Наверное, нормальные люди, находясь в моей ситуации, просто жили бы себе, не обращая внимания. Но нет. Я же исключение, чёртово и непоправимое! Вся моя затея игнорировать её медленно, но верно летела ко всем чертям в тартарары. Я видел, понимал это, и, сука, нихуя не мог сделать. В мою голову пришла совершенно детская идея — написать ей записку. Всё, что у меня получилось выдавить из себя — это два слова. Благодарность и извинение. За что? Я надеялся, что она поймёт, что я чувствовал себя теперь неудобно, после того, как оставил её без ответа. Да и за всё в общем-то. Грейнджер открывалась с совершенно другой стороны. Раньше я думал, что она чёрствая заучка, главной особенностью которой является следить за Поттером и Уизли, чтобы те, в порыве спасения волшебного мира, не сломали себе чего-нибудь. Ну и, конечно же, подтягивать их по учёбе. А после того, что случилось, я понял, что она может быть и сломленной. Тот случай, когда я порвал колдографию. А ещё, она спасла Пэнс. Спасла, мать Вашу. Сукасукасукасукасука. Грейнджер, вот какого хрена ты вмешиваешься?.. За такие мысли, конечно, мне впору разбежаться и удариться головой о стену. Чёрт. — Драко? — осторожно поинтересовалась Гринграсс, глядя на меня. Этот её уёбский взгляд, который выражает, как она думает, самые нежные и искренние чувства. Плевать. Слышишь меня, Астория? Мне совершенно плевать на тебя и твои чувства. Потому что это всё — фарс. Вся эта помолвка, все эти твои взгляды и улыбки — всего лишь часть плана. Непонятного, в наказание за что придуманного, для меня. — Чего тебе? — холодно спрашиваю. Наверное, хотя бы из уважения ко мне, здесь уже должна быть температура ниже нуля. — Не хочешь прогуляться? Усмехаюсь. Гринграсс, ну вот что за дешёвый развод? Хмыкнул. Она смотрит на меня в ожидании, настолько, сука, очевидном, что я готов вскричать «Бинго!», когда в голове у меня складывается ответ. И мне по-прежнему плевать, что она будет думать и как «страдать», когда услышит его. — Да пошла ты. В её глазах что-то резко меняется. Они потихоньку становятся влажными. Нижняя губа дёрнулась и я посмотрел на камин, чтобы дать понять — разговор окончен. Слёзы меня нисколько не трогают. Особенно твои, Гринграсс. Так что возрадуйся и встречай поражение. — Ты — чудовище, Драко Малфой! О да, детка. Ещё какое. А ты разве об этом не знала? — Вот и ладненько. Рад, что мы наконец поняли друг друга, — сияю улыбкой. Кажется, скоро она действительно станет искренней на моём лице, потому что я не могу описать тот восторг от победы, когда Гринграсс встаёт с дивана и уходит. Правильно, Астория. Иди. А лучше — беги. Беги и не возвращайся. — У тебя плохое настроение? — осторожно интересуется Пэнс. — Теперь уже лучше, — отвечаю я, кивая головой на место, где только что сидела эта дура. — Как ты себя чувствуешь, Пэнс? Она хмыкает. — Не думала, что тебя это интересует сейчас. — Ну мы ведь друзья, — отвечаю я, глядя на неё. — Друзья, — подтверждает Паркинсон. И я улыбаюсь. Она знает, что я реально переживаю за неё. Её взгляд хмурится, когда она видит Патфорта. Тот проходит мимо нас в гостиной, одаривая её презрительным взглядом. Я уже мысленно представляю себе, как буду снова чистить его самодовольное личико от противных словечек. — Вы дрались с Диланом, — интересно, это вопрос или утверждение? — Мне Дафна рассказала. Значит утверждение. — Допустим, — отвечаю я, размышляя над тем, станет ли Астория держать язык за зубами, или уже ближе к вечеру на моё имя придёт сова с письмом от отца? — Тебя это как-то напрягает? — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Её глаза, такие серьёзные, почему-то напоминают мне глаза грязнокровки. «Прочь из моей головы, Грейнджер. Прочь!» — Да брось. Проблемы, которые может устроить Патфорт, сводятся к мелким пакостям. Пэнс. — Спасибо тебе, Драко. Ты настоящий друг. Мне вообще повезло с тобой и с Блейзом. Эти редкие моменты, когда она говорит мне такое. Я и сам обычно не разводил сырость, а уж слова, на подобии таких, Пэнс слышала от меня лишь единожды. На пятом курсе, когда Волан-Де-Морт возродился и моя жизнь превратилась в ад, я чувствовал себя слишком раздавленным. А она помогла мне, да ещё и Блейза приплела вдобавок. И тогда я точно понял, что у меня есть друзья. Я не один. — Кому там со мной повезло уже? — мулат, козыряя ухмылкой, плюхнулся в соседнее кресло, стоявшее между диваном, на котором сидел я, и креслом Пэнс. — Да вот, обсуждаем, как повезло нам с тобой, — ответил я. — Ну конечно! Я же такой красавчик, к тому же опытный любовник и жилетка. Так что, Пэнс, ты подумай, — на этих словах наша общая подруга хмыкнула. — Ну, а тебя, Дракусик, я жду уже вечером в своей тёплой постельке, — он подмигнул, ухмыляясь всё шире. Сука, вот как у тебя это получается, Блейз? Вроде несёшь всякую ахинею, а веселишь. — Забини, ты — идиот, — отвечаю я. — Тебе как больше нравится: сверху или снизу? После этого вопроса Пэнси запрокидывает голову назад и хохочет. Её смех привлекает внимание нескольких первокурсников, расположившихся на ковре со своими свитками, а я сам не замечаю, как уже хочу расплыться в улыбке. На сей раз совершенно точно искренней. — Ещё слово, и я тебя кастрирую, Блейз. — Ну Др-а-а-а-ко! Я закатываю глаза. Вот ведь заноза в заднице. Знает, как я отношусь к его дурацкой привычке растягивать моё имя. Чтобы заткнуть Забини, я бросаю в него подушку, которая с соответствующим «пум» останавливается аккурат на лице мулата. — Ну всё, это — война! Я был откровенно рад, потому что не заметил, как мысли о Грейнджер стали уходить на второй план. Зато, когда мой лучший друг стал стремительно приближаться ко мне с подушкой в руках и разглашённым боевым кличем: «Берегись, Драко!», я понял, что пора уматывать отсюда. Поэтому, недолго думая, стремительно взлетел по лестнице к спальне, чувствуя, как метким ударом в мою задницу впечаталась та самая подушка.*** POV Гермиона Грейнджер
Я сидела в спальне за письменным столом, глядя в окно. Закат вступал в свои права, передавая бразды правления вечеру. Мне так нравилось наблюдать за тем, как солнце медленно касается линии горизонта, растворяясь во многочисленных красках и водной глади Чёрного озера. Вид, открывавшийся из спальни на это самое озеро и внутренний дворик, ведущий к нему, завораживал с самого первого курса. Передо мной лежала чистая стопка пергаментов и перо в чернильнице. Единственный вопрос, тревоживший мою душу на данный момент — что написать? Потому что нужно было отправить что-то такое, на что у него бы совести не хватило не ответить… Вот только что? И ответ пришёл сам собой — вместо ностальгии получилось чисто деловое письмо.«Здравствуй. Я сегодня получила письмо из Министерства Магии. Мне нужно с тобой встретиться, чтобы поговорить. Это важно и для тебя в том числе, потому что, если ты не приедешь, я сделаю всё возможное, чтобы тебя признали виновным в мошенничестве. Дай знать, как решишься навстречу. Гермиона. P.S. Этот разговор не подождёт до моего возвращения, «папочка». Так что потрудись выкроить время в своём расписании.»
Провожая взглядом исчезающую за окном сову, призванную из школьных, я услышала за спиной шорохи. Обернувшись, едва не обомлела, застав Браун и… Рона. Они целовались, ничего и никого вокруг не замечая. Я прокашлялась, не зная, что и говорить. Ноль реакции. Почувствовав себя лишней здесь и сейчас, я быстрыми шагами преодолела расстояние до двери, слыша, как они уже плюхнулись на её кровать. И почему-то звук этот отдался неприятной горечью внутри. Рон меня никогда не простит.*** POV Пэнси Паркинсон
Уже вечер. В гостиной практически не осталось народу, многие старшекурсники разбрелись по спальням. Парочка ребят с третьего курса коротают своё время, пыхтя над свитками пергамента у камина. Я с ухмылкой наблюдаю за ними, вспоминая, сколько в своё время намучилась вместе с Драко и Блейзом. Похоже, что у Хогвартса всегда будет стоять одна и та же задача — сделать так, чтобы его ученики заколебались. У меня самой горит работа для МакГонаггл, поэтому выбора как такового не остаётся. Когда и третьекурсники уходят, я всерьёз начинаю задумываться о том, чтобы подправить эту работу завтра. И, хотя сна ни в одном глазу, всё-таки из-за долгого сидячего положения начинает побаливать спина. А ещё, в моей голове путаются мысли. Сегодня мне написал отец. Если убрать все нелицеприятные высказывания и словосочетания, касающиеся его мнения в мой адрес, то можно понять, что, во первых, Патфорты рвали и метали, а, во вторых, у меня больше нет родителей. И всё это, как он выразился, следствие «глупого, неподвластного никаким умозаключениям поступка, за который тебе придётся расплачиваться до конца своих дней, Персефона!» Что же, я знала, что именно так всё и будет. Об этом меня предупреждал Нор, поэтому, пути назад нет. Хорошо, что у меня есть Драко и Блейз. Что бы я без них делала? И всё-таки, об этом письме я умолчала, потому что они и так слишком возятся со мной… Пытаются поддержать, а я не хочу казаться слабой. Пускай я и могу при них быть такой, но не хочу. Я хочу, чтобы и мои друзья видели, что им есть на кого положиться. У Драко тоже непростая ситуация, ещё похлеще, чем моя, но он держится. А значит, я не имею права опустить руки. Ради них. — Добрый вечер, — слышу голос, наполненный ядом и желчью. Колкости уже готовы вырваться наружу, так и непременно. Прикрываю глаза и надеюсь, что это просто минутная его показуха. — Паркинсон, оглохла, что ли? Оглядываю его с ног до головы. Стоит такой, усмехающийся. Сложил руки на груди и смотрит. — Да нет, со слухом у меня всё нормально. — Значит, стало быть, проблемы только с совестью? — спрашивает в ответ он. Я сглотнула. В горле пересохло, и совсем так некстати в голове встрял воспоминание поцелуя с гриффиндорцем. Поттер, даже сейчас ты лезешь. Упырь. Успеваю усмехнуться, вспомнив его выражение лица, когда я бросила прямо в рожу Избранного пакет с фруктами. — Чего тебе надо, Патфорт? Глаза в глаза. Пристально и в то же время за километры. Я пыталась понять, что у него на уме. Явно ведь ничего хорошего. И одновременно утопала в нём. Он затягивал меня вглубь, прямо как когда-то. Когда-то… Кажется, что уже в другой жизни это было. И мимолётный роман, во время которого Дилан казался мне совершенно другим, закончился. После чего я родилась снова. На этот раз уже с твёрдым убеждением, что среди парней существуют придурки, превращающиеся со временем в настоящих козлов. — Хочу, чтобы ты ответила. Приподнимаю брови. — Перед кем, перед тобой что ли? — Да, — прорычал, глядя всё так же в ответ. — Смотрю, ты читаешь, — хмыкнул. Я вижу, как его глаза становятся темнее. — Изучаешь литературу о своих будущих клиентах? Я вмиг оказываюсь напротив него. Практически вплотную подхожу. Да, я знаю, что это, может быть, и опасно, но мне плевать. Я понимаю, что не дам ему причинить мне вред. — Ты вконец оборзел, — тыкаю ему в грудь. И, несмотря на то, что он на половину головы выше, встаю на цыпочки, чтобы смотреть ему в глаза. На равных. Только так с тобой можно разговаривать, Дилан. — Сначала говоришь мне о сделке, а теперь качаешь права? — усмехаюсь, — Молодец. В твоём стиле. Подлый и трусливый мальчишка. Чувствую, как его пальцы сомкнулись на моей шее. И его глаза… Жгучие. В них прямо сейчас выплеснулся целый вулкан огня. И как при таких глазах у него осталось такое холодное выражение лица? Он разворачивается вместе со мной и толкает к стенке. — Заткнись, дура, — шипит. Настоящий змеёныш. Я хватаю его за запястье обеими руками, стараясь оттянуть от себя. В лёгких воздуха не хватает. Я судорожно пытаюсь вдохнуть ртом и носом, но ничего не выходит. В глазах темнеет. Образ Патфорта обволакивает тёмная пелена. И в тот момент, когда я уже готова потерять сознание, он отпускает меня. А я тону в приступе кашля. Сползаю вниз по стенке, обхватывая себя за плечи. Блять. — Больной, — шиплю я. И он резко поднимает меня. Хватает в прямом смысле за плечи и, встряхнув, приближает к себе. — Надо же, ты опускаешься прямо на глазах, — усмешка на его лице. — Пэнс, — изрекает. — Помнишь, да? — пошлость в его голосе, наталкивающая меня на самые нелицеприятные мысли. — Ты себя слышишь? — начинаю смеяться. Судорожно. И мне холодно. Его пальцы такие холодные, что я сама чувствую этот холод, как будто он уже идёт изнутри. И страх. — Ты больной! — я с радостью говорю ему это, потому что это правда. Я улыбаюсь и смеюсь, чувствуя, как понемногу начинает отпускать после удушья. Приближаюсь к нему, и шепчу уже на самое ухо, — Ты просто сошёл с ума… — Не зли меня, Паркинсон, — рычит. — Задушишь? — опять этот смех. Что со мной? Я смотрю на него и смеюсь, хотя ещё несколько минут назад он душил меня и я едва не потеряла сознание. Похоже, что это я сошла с ума. Вместе с ним, блять. — Да я всё сделаю, чтобы ты в грязь превратилась, понятно тебе, Паркинсон?! Ты у меня будешь ползать на четвереньках и расставлять свои ноги перед клиентами! Раз уж не хочешь долг вернуть по-хорошему, то тебя обяжут это сделать по-плохому, дура! — Не ори на меня! — опять в самое ухо. Так, чтобы он скривился. Чтобы отстранился, спасаясь. — Заткнись! И моя щека. Теперь пылает. Я пошатываюсь. — Ты… Не нахожу слов. Он ударил меня. Ударил. Да на меня в жизни поднимали руку только единожды! Уже второй раз отгребаю из-за этой грёбаной помолвки. — Знаешь, что? — Что? — он смотрит на меня совершенно безэмоционально. — Иди нахуй вместе со всей своей семейкой!!! — кричу. Что есть силы. Я готова сорвать горло, чтобы это услышали все. И мне совершенно плевать, если кто-то проснётся. Пускай этот деятель объясняет, что произошло. А с меня хватит. Всё. Заебали. Уж лучше бы меня, сука, на этом свете не было. Хватаю вещи и убегаю из гостиной. В коридоре подземелья ещё холоднее, но это уже не имеет значения. Я лечу по ним и не могу остановиться. Слёзы хлещут по лицу и тоже не могут остановиться. И ненависть. Жгучая обида и ненависть к Патфортам и собственным родителям сейчас воспылала в тысячу крат сильней. Лучше я проведу эту ночь вдали ото всех. От Драко и Блейза, от Патфорта, от холодных подземелий и всех этих мыслей… К чёрту всё и всех. Я сейчас слишком этот мир ненавижу… Астрономическая башня встречает меня так же, как и всегда. Здесь пусто. Такое ощущение, что парочки вовсе не хотят облюбовать это уютное местечко для своих любовных похождений, но даже к лучшему. Я люблю бывать здесь одна и это место — единственное, куда я прихожу, вне зависимости от того, насколько мне хорошо или плохо. Здесь я могу отдохнуть. Глядя на площадку, прикрываю глаза, натыкаясь на то самое место у стены. И воспоминания врезаются, словно хотят задавить, полоснув ножом по сердцу. Так, чтобы вмиг стало хрипло и тошно, страшно и больно. До дрожи в коленях. До искорки в глазах. До истерического смеха. И все мысли путаются в голове. — Ты в порядке, Паркинсон? Голос. Его голос. С хрипотцой, такой тёплый и, почему-то, домашний… Я одёргиваю себя, прислоняясь к стенке затылком. Сидя на холодном полу, оказывается, так хорошо… Ветер. Слишком холодный для апреля, но ведь сейчас только начало. И я не успеваю открыть глаза, как уже чувствую на своём лице мелкие и тонкие прикосновения. Меткие. Вода. Дождь. Крупные и мелкие капли стучат по парапету, разбиваются о кафель на площадке. Летят в меня с порывом ветра. Я чувствую, как они бросаются в лицо, на руки, ноги… Предусмотрительно, оказывается, я надела коротенькую юбку и тонкие гольфы с туфлями. Невезучая Пэнси Паркинсон. Кому скажешь — рассмеются в лицо. Звук дождя понемногу умиротворяет. Заставляет все проблемы унестись куда-то далеко. Я в буквальном смысле ощущаю природу и этот запах, именно запах дождя. Вы когда-нибудь выходили на улицу во время ливня? Или после него, когда эти капли в лужах и на дорогах ещё продолжали излучать этот запах? О, Мерлин, да за него удави… Словом, умереть можно. У меня нет с собой мантии. Есть только тоненький свитер на пуговицах с эмблемой Слизерина на груди и длинными рукавами. Я кутаюсь в него, пытаясь спрятать пальцы в тепло. Рвану дышу. Кажется, изо рта пар валит… Немного прохладнее, чем обычно. И, пока я окончательно не сошла с ума, достаю палочку, чтобы наколдовать себе плед. Даже два. Один из них я стелю прямо на кафель, чуть мокрый от дождя и ложусь на него. Вторым укрываюсь с ног до головы, пытаясь окутаться им. Прячу руки, чтобы согреть их и чувствую, как Морфей постепенно подхватывает меня в свои объятия. А вокруг только умиротворение и звук разбивающихся капель. Я просыпаюсь от того, что чувствую чью-то руку на своём лбу. Вздрагиваю и медленно, осторожно приоткрываю глаза, молясь про себя о том, чтобы это было просто частью сна. Но гриффиндорский галстук вторит мне о другом. — Паркинсон… О, Мерлин, только не это. Я в прямом смысле хочу содрать с себя кожу, исцарапав все конечности и не оставив даже лужицы, к которой Драко и Блейз принесут похоронные венки, если меня не станет. А судя по взгляду напротив, меня уже приняли за мёртвую и бездыханную, только вот почему-то никому не доложили… — Поттер, — я совершенно не настроена на серьёзный разговор, а уж тем более с ним. Меня не интересуют его бредни, а уж глаза, которыми он меня одновременно раздевает и обнимает, сочувственно вздыхая через каждое слово, так и вовсе кажутся несуразной бредятиной, — Как ты здесь оказался? — У меня к тебе тот же вопрос, только с поправочкой: почему? — Не твоё дело, — грубее, чем следовало бы, отвечаю. И поделом. Он заслужил на эту грубость. Он, а не я. — Тебе никто не говорил, что подсматривать за девочками, пусть даже и спящими — некрасиво? И я готова упасть в обморок, когда слышу его ответ, сопровождаемый усмешкой: — А я получал удовольствие. Фантазия сразу же рисует картинку Поттера с приспущенными штанами и рукой на… Фу. Прикрываю глаза, чувствуя, как тошнота медленно, но верно подкрадывается к горлу. — Ты конченный извращенец. Хмыкнул. — Весь в тебя, Паркинсон. Это ведь ты у нас юная любительница сна, практически, под открытым небом. Ты соображаешь хотя бы на секундочку? Если бы тебя продуло, опять бы попала в больничное крыло, — в его голосе слышится строгость. И в этот раз усмехаюсь я. — Не-е-е-т, Поттер, я на твои морали в другой раз не поведусь. Читай их кому-нибудь получше. Вон, иди с Грейнджер опытом обменивайся. У Вас это хорошо получится. — Ты решила в наши отношения теперь ещё и Гермиону приплести? Мантикору мне в задницу. Что он пикнул? Пришлось переспросить несколько невежливо, поскольку я не уловила смысл фразы. — Головой ебанулся? — Хватит подозревать меня во всяких травмах. — Вот что, Поттер, — я поднимаюсь, не отводя от него взгляда. — Если ты ещё раз посмеешь таким образом со мной пересечься и говорить всякую чушь, то у тебя действительно будут травмы. И не факт, что совместимые с жизнью. — Лишишь весь магический мир единственной надежды и героя, — парирует он, хлопая в ладоши. — А ты не такой скромный, каким кажешься на первый взгляд, — с противной улыбочкой отвечаю я. — А ты не такая лицемерная стерва. И сочти это за комплимент, Паркинсон, потому что мне надоело с тобой ругаться. Смотрю на него. Нет, он реально не понимает или прикидывается? Тупой гриффиндорец. Тупой Поттер. И поделом, что Избранный. Мальчик-Который-Выжил просто отделался ебучим везением, а я тут, понимаешь ли, теперь страдай и разговоры с этим придурком в подарок к холодной ночи получай. Ай, сама виновата. Не нужно было сюда соваться. Ведь можно было додуматься, что здесь меня не иначе, как обнаружат. Причём, повезло, что не Филч, хотя… Сейчас я бы, наверное, с удовольствием согласилась на компанию школьного смотрителя и его небезызвестной кошечки на отработке где-нибудь в чулане для мётел, разгребая бардак и пыль. Даже без волшебной палочки. Потому что Поттер был хуже, чем отработка. — Что-нибудь скажешь или так и будем молчать? — он вопросительно смотрит на меня, очевидно, ожидая моих слов. Я приподнимаю брови, а потом улыбаюсь, понимая, что не хочу ему отвечать. Ты в пролёте, Поттер. Встаю и свободно направляюсь к лестнице, где у самых перил на ходу бросаю ему: — Убери здесь. Уже в подземельях, на пути в гостиную, я перебираю мысли в голове. Если так посмотреть, то вся наша жизнь зависит от поступков. Все они так или иначе имеют последствие, оказывающееся на нас и на окружающих. Сбежала из помолвки — потеряла родителей и нарвалась на конфликт с Диланом. Интересно, как там Нор? Надеюсь, ему не сильно влетело за всё это, и он хотя бы остался жив… Он помог мне. Помог спастись, понял меня в тот момент, когда я разочаровалась в родителях. Мне хватило разочарования в Поттере, чтобы бежать от него, но он упорно каждый раз меня догонял. Или появлялся снова в определённый момент. Какой чёрт дёрнул его придти на Астрономическую башню именно сегодня, в то утро, когда там была я? Поттер непонятно зачем говорит со мной, но ещё хуже то, что я совсем не жалею об этом. Я не жалею даже о том поцелуе в больничном крыле и это — более, чем странно. Все поступки имеют последствия. Но порой большинство из них совсем непонятные, скрытые под куполом неизвестного.*** POV Автор
Гермиона всё же сказала друзьям о предложении Полумны посетить Хогсмид, и сейчас они всемером ехали в одной карете. Грейнджер сидела у окна, пялясь на проплывавшие деревья и кусты. Справа от неё — Поттер, находивший что-то чрезвычайно интересное в журнале, одолженном у Лавгуд. Парень даже не замечал, что читает. Все его мысли были переполнены Паркинсон и тем непонятным разговором на Астрономической башне. Он едва с ума не сошёл, когда нашёл её. Она простила его? По крайней мере, за всю беседу он не услышал от неё обиды в голосе. А справа от Поттера разместилась как раз Лавгуд. Она сосредоточенно вертела в руках своё ожерелье из-под крышек от сливочного пива и бормотала под нос что-то вроде «несовместимость», «предрасположенность», «имитация». Напротив неё — Невилл, смущённо переводивший взгляд с потолка на пол, справа от него — Симус, переговаривающийся с Томасом, находившимся напротив Грейнджер у окна. Ну, а на коленях у парня — Джинни, играющаяся с волосами собственного парня с таким видом, словно находила в них что-то поистине привлекательное. Рыжеволосая как бы невзначай косилась на Поттера, который, в свою очередь, не отрывал взгляда от журнала. — Гарри, ты читаешь вверх ногами. Лучше переверни, пока мозгошмыги окончательно не запутали тебя, — сказала Полумна, нарушая гробовую тишину по их сторону. Да и в принципе переговоры Дина и Симуса были не очень слышны, так что вся карета обратила на это внимание. — Спасибо, — Поттер посмотрел на Лавгуд и решил учтиво последовать совету, пока когтевранка не решила сказать ещё чего-нибудь. Обычно, направляясь в Хогсмид, они веселились и шутили, разговаривая на самые разные темы. Гарри с Роном обсуждали квиддич, Гермиона с Джинни могли поговорить о каких-то девичьих штучках. Невилл, если выбирался с ними, забывал о стеснении и был самим собой, а Полумна… Она постоянно твердила о морщерогих кизляках, нарглах, и прочей сущей нечисти, пытаясь заинтересовать ребят увлекательнейшими фактами из жизни оных. А сегодня всё было иначе. Рона с ними не было. Впрочем, все остальные были не охотно заинтересованы в какой-либо беседе. — Скоро конец учебного года, — произнёс Невилл, — У кого какие планы на лето? Гермиона и Гарри переглянулись. У Грейнджер однозначных планов не было, единственной ведомой частью каникул оставалась поездка «домой» и сбор вещей, после чего переезд. А Гарри… Гарри наверняка, как обычно, всё лето проведёт в чулане под лестницей, стараясь не пересекаться с Дурслями. Это, пожалуй, его единственные планы на каникулы. — Мы с папой должны поехать в экспедицию, — ответила ему Полумна, задумчиво глядя в потолок и прикусив губу, — Его коллеги по работе предложили интереснейшую идею для выпуска. Правда, пока что я не могу Вам раскрыть её, но, думаю, ближе к новому учебному году Вы сами всё узнаете из газет. Невилл потупил взгляд. — Забавно, — его уши приобрели доселе неведомый окрас, практически сливаясь с цветом волос Джинни. — А мы с Дином планируем путешествовать по маггловскому Лондону, — заявила Уизли, обернувшись к ним. — Он обещал показать мне столько интересных мест… — при этих словах рыжеволосая улыбнулась и поцеловала Томаса в губы. Наконец, когда карета останавливается, все они выходят на улицу. Гарри помогает спуститься Гермионе, Невилл подаёт руку Полумне, а Джинни ловко спрыгивает на руки Томаса. И только Симус выходит в полном одиночестве, захлопывая после себя дверцу. — Ну что, в «Три метлы»? — предлагает Томас. — Неплохая идея, — отвечает ему Гермиона. Гарри кивает, остальные тоже не против. Ребята направляются по широкой улочке вдоль различных витрин и магазинов. Теперь тишина не так давит, потому что можно двигаться. Они как-то без слов разделяются в маленькую колонну по парам: впереди вышагивают Дин, Симус и Джинни, позади них Невилл и Полумна, ну, а уже потом Гермиона и Гарри. Пользуясь случаем, Грейнджер решает задать вопрос. — Я сделала что-то не так, Гарри? — В каком смысле? — задумавшись, спрашивает Поттер. Разговора не избежать, да он и не собирался. Они держатся под руки, сцепив локти, и со стороны, возможно, могли бы казаться весьма милой парой. Прохожие как-то заинтересованно окидывают их взглядом, впрочем, и Гарри, и Гермиона предполагают, что это всё из-за фамилии «Поттер» и статуса «героя волшебного мира». — Не делай вид, что не понимаешь, — это звучит слишком резко. Он смотрит на неё, пытаясь понять истинную причину этого пока ещё непонятного разговора, а Гермиона, вероятно, осознав, что это совсем не тот тон, каким следовало бы разговаривать, уже спокойнее добавляет, — Я о Вас с Джинни. — О нас? — переспрашивает Гарри. Его брови немного приподнимаются, а на лице вырастает глупая улыбка, которая тут же гаснет. Словно мимолётная искорка, не нашедшая взаимности в собеседнике. — Да, о Вас. — А что не так? — пожимает плечами. Гермиона вздыхает. — Гарри, я уже не маленькая девочка, чтобы понять, что что-то происходит не так. И вообще, у меня такое ощущение, что твоя ситуация с Джинни аналогична моей с Роном. Я же вижу, что Вы до сих пор не общаетесь. — А с чего нам общаться? — недоумевает гриффиндорец, — У Джинни своя компания, свой круг интересов. Не выдержав, Грейнджер изрекает: — Мне кажется, что она просто хочет, чтобы ты приревновал её. Поэтому и закрутила с Томасом, — она смотрит на идущих впереди однокурсников и друзей. — Ты ей по-настоящему нравишься, Гарри. — Гермиона, — он смотрит ей прямо в глаза. А что сказать? На секунду Поттер замирает в нерешительности, и это не укрывается от взгляда Грейнджер. — Что? — спрашивает она, совсем тихо, словно бы сейчас они секретничают о чём-то очень тайном и важном. — Мы с тобой уже обсуждали это. — Да, — кивает, — И я понимаю тебя, просто… — Просто что? — Просто невыносимо смотреть, как Вы ведёте себя, как маленькие дети, — Гермиона честна с ним. Всегда. И сейчас просто не может смолчать, потому что всё заходит слишком далеко. — Так не должно быть, Гарри. Он грустно улыбается. Так не должно быть. Идеальная фраза, совсем не гармонирующая с его жизнью. Он выжил в годовалом возрасте, когда его пытался убить Волан-Де-Морт. Он против своей воли стал для всего магического мира защитным знамением, сам того не осознавая. Он на протяжении пяти лет посылал Волан-Де-Морта с его планами куда подальше. Он стал засматриваться на Паркинсон — и ведь ладно бы ещё засматриваться — так ведь между ними-то уже есть что-то! И это «что-то» очень напоминает взаимную симпатию. Как минимум. Он поссорился с лучшим другом и уже на протяжении нескольких дней они не разговаривали друг с другом абсолютно. Он избегал расспросов от соседей по комнате, избегал недоумевающих взглядов однокурсников и, чёрт возьми, он лгал Гермионе про эссе для Снейпа, чтобы скрыть свои настоящие мысли. А она говорит ему, что так не должно быть. Но в его жизни почему-то всё всегда получается задом кверху. — Уж как есть. Гермиона, похоже, разочарована. Разговор явно не удался, и у неё не вышло переубедить друга. — Или ты разрываешься, на чьей стороне быть? — спрашивает Поттер. — Нет, — Гермиона качает головой. — Я надеюсь, что ни ты, ни Джинни не поставите меня перед таким выбором. — Не сомневайся, — отвечает гриффиндорец, и они потихоньку завершают свой разговор. Совсем невдалеке, на расстоянии пятидесяти метров, виднеется огромная вывеска «Трёх мётел».***
— Ну и? Две пары глаз уставились на неё в ожидании объяснений. Пэнси ковыляет вилкой пирожное, опустив свой взгляд на тёмно-зелёную скатерть. Удивительно, как мадам Розмерта сумела обустроить своё заведение на вкусы всех учеников Хогвартса, добавив некоторые изюминки от каждого факультета. Например, порог украшали голубые, как безоблачное небо, колокольчики, свидетельствующие о новых посетителях. Занавески на окнах отливали золотыми блёстками, а ковёр на полу в тепло-жёлтых тонах вызывал домашнее умиление. И, чёрт возьми, либо после второй кружки сливочного пива у неё окончательно утратился вкус, либо волшебница каким-то дивным образом, не иначе, сделала все эти предметы интерьера абсолютно сочетаемыми. — Пэнс, — позвал Блейз, — Мы всё ещё ждём. — Ага, — она кивнула. — Чего? — Как это «чего»? — возмутился Малфой. — Ты так и не поведала, где ночевала. Хмыкнула, приподняв одну бровь. — Всё-то Вы хотите знать, мальчики… — Что, новый ухажёр появился? — поинтересовался Забини, усмехнувшись. Пэнси в одно движение раздавила небольшую клубнику. Она превратилась в несвойственную жижу, из которой тут же стал вытекать на тарелку сок. Тёмно-красный или, скорее, малиновый. Скорее, Блейз, хорошо отбитый старый. — Не-а, — усмехнувшись, отламывает кусочек и кладёт в рот, тщательно пережёвывая. Тонкий слой бисквита с начинкой переплетается с языком. Она чувствует этот сладко-приторный вкус и ощущение совершенства, когда, проглотив, ощущает послевкусие. Некий аромат детства. Почему? Она и сама не могла ответить на этот вопрос, просто знала, что очень любит клубничное пирожное. Уже и забыла, когда в последний раз его пробовала, а сегодня — какое счастье — решила заказать и побаловать себя. Нет, ну, а что, жизнь её весьма не балует. Она внезапно вспоминает поцелуй с Поттером. Вкус его губ и то, как он, несвойственно самому себе, повёл себя, возвратив её и поцеловав… Определённо, он добивался того, чтобы она простила его, вот только смысла в этом Пэнси не видела. Она продолжала в спальне таращиться на розу на своей тумбочке, вспоминая его глаза и властный язык, наглым образом проникнувший прямо к ней в рот… И чёрт бы побрал этого Поттера, Избранного самим Дьяволом, чтобы издеваться над ней, но она знала, что обманывать себя бесполезно. Он ей нравился. Нравился настолько сильно, что она готова была снова потерять сознание, только бы он пришёл к ней и поцеловал. Потому что после того разговора на Астрономической башне, как бы она ни храбрилась, она понимала, что всё это — глупо, и Поттер просто пытается быть честен с ней и с самим собой. И она готова была принять это. Готова была, чтобы их губы снова встретились в пылком поединке, где он бы не оставил ни единого шанса на её сопротивление, отметая все заранее приготовленные ею упрёки и возражения. Она бы сдалась в его руках, если бы знала, что он не обманет. Что на этот раз ему действительно ничего от неё не нужно, кроме взаимности, и, что с Уизли у него ничего нет. Пэнси чувствовала себя настоящей дурой, запутавшейся во всём этом. Но она знала абсолютно точно, что если Поттер решит в следующий раз так внезапно напасть на неё, её сопротивлению будет очень туго. — Пэнс! — перед глазами пощёлкали, заставляя прозреть. — А? — Что с тобой? — мулат обеспокоенно смотрит на неё. — Ничего, — она отмахивается и только теперь замечает, что они остались вдвоём. — А где Драко? — Пока ты зависла, его тут соблазнила одна когтевранка, и он решил с ней уединиться, — Забини усмехнулся. Пэнси хмыкнула. — Понятно, значит, это надолго. — Ты так и не сказала: что с тобой? И в этот момент двери паба открываются. Звук колокольчиков оповещает о новых посетителях и болотные глаза внезапно натыкаются на большую компанию. Финнинган, Томас, Уизли, Долгопупс, Лавгуд, Грейнджер и Поттер. — Не знаю. Наверное, магнитные бури какие-то. — А если серьёзно? — А что серьёзно? — Ты пялишься на гриффиндорцев. Это уже конкретная предъява. — Пялюсь? — Пялишься, — Блейз кивнул. — А ты ревнуешь? — Пэнси усмехнулась. Перевести тему в более интересное и дружное русло — единственный вариант отвлечь друга. Всегда прокатывал, если учитывать его особое общение с Малфоем-младшим. — Я — нет, а вот ты похоже конкретно запала. И, кажется, я даже знаю, на кого. — Когда кажется — креститься надо, — «Не прокатило» — прозвучало в голове слизеринки. — Слушай, а давай закажем соку? Пить охота. — Ладно. Только мадам Розмерта будет долго идти, я лучше сам схожу, закажу, — с этими словами Забини поднялся и направился к барной стойке. Паркинсон вернулась глазами к Поттеру. Он и его компания сели за столик, который как раз отлично просматривался от их мест. И она видела его. Он сидел боком к ней, между Долгопупсом и Грейнджер. На мгновение повернул голову и их глаза пересеклись. «Привет, Поттер.» А он - отвернулся. Совершенно нарочно, поймав её взгляд, взял и отвернулся. Почему? Пэнси ощущает себя какой-то оскорблённой - сам же говорил об отношениях, а теперь вот так проигнорировал её взгляд!? Ну уж нет, он не посмеет! Она понимает, что это слишком глупо, но встаёт и направляется в их сторону. Подходит к столику. Гриффиндорцы уже дождались своего заказа и теперь сидят, пытаясь воссоздать общую беседу. Улыбается краешком губ, когда замечает Уизли, воркующую с Томасом. Гордо поднимает подбородок, словно спрашивая у неё: «Значит, оставить Поттера в покое, да? Твой он?» И в этот момент её совсем не интересует то, что она сама же обвиняла Поттера в связи с Уизли. Просто плевать. — Что, Поттер, твоя Уизли предпочла Томаса? С кем теперь закрутишь: с Лавгуд или Грейнджер? Последняя смотрит на слизеринку. Она явно не ожидала, что та подойдёт. И да, Пэнси практически трогает совесть, ведь ещё не страдает амнезией и помнит, кто спас её в коридоре. Поэтому, добродушно улыбнувшись, кивает в качестве приветствия. Получает сухой кивок в ответ, скорее от неожиданности, и переводит взгляд на Поттера. — Ни с кем, — отвечает он, глядя прямо в глаза болотного цвета. «Ты что творишь!» — срывает глотку её внутренний голос — «КАКОГО ЧЁРТА ТЫ СТОИШЬ РЯДОМ С НИМИ?!» — Да прям уж таки? — приподнимаются брови. И улыбается. Драко и Блейз вроде говорили, что у неё красивая улыбка. — Ну молодец, правильный мальчик, — ещё чуть-чуть и её рука потянулась бы к его волосам, чтобы прикоснуться к шевелюре. Снова. Снова взъерошить эти волосы, потому что правильная причёска ему не идёт. У него на голове должен быть курятник, бардак и прямо-таки полная неразбериха. Правильный мальчик с неправильной причёской. — Отдашь всего себя магическому миру, — смешок срывается с её уст. — А ты против? «Ну вот ты и попала», — шепчет внутренний голос. — «Сама напросилась.» Она наклоняется, упираясь запястьями в столик, буквально выгибаясь навстречу к нему. Из уважения Долгопупс уже сидит весь красный как помидор, потому что перед его глазами открывается вид на задницу Пэнси и он не знает, что делать, но косится туда с перерывом в секунду. А Гарри смотрит на Паркинсон и чувствует, как его сейчас разопрёт от смеха. Либо слизеринка изрядно выпила, чего, всё-таки, по её речи не скажешь, либо она просто хлебнула где-то чего-то запрещённого, раз уж сама подошла к нему, да ещё и на глазах у его компании. Кстати, компании. Забини у стойки, а Малфой…? Где, чёрт возьми, Малфой? Он бы точно не допустил, чтобы его подруга здесь выпячивала свои достоинства. И с этим явно пора заканчивать. — Против чего, Поттер? Гарри готов поклясться всем Богам, что, опуская взгляд на вырез её блузки, он чувствует, как по позвоночнику быстро пробегает холод, а всё лицо окунает в жар. Кровь начинает приливать к запретному плоду и Поттер неосознанно пододвигает стул ближе к столику, чтобы скрыть свой мал… Просто «секрет», если он вырвется наружу. — Ничего, Паркинсон. Ты, кажется, ошиблась столиком. Твоя компания сидит вон там, — он указал на те места, откуда она пришла. Он и правда надеялся, что она развернётся и уйдёт? Возможно. Отчасти потому, что вдруг почувствовал жгучее и непреодолимое желание прикоснуться к её яблокам. О да, два спелых яблока третьего размера смотрели на него из-за выреза блузки и так соблазнительно вздымались, когда слизеринка делала вдох и выдох… Поттер проклял себя уже трижды, пока до ушей донёсся голос Гермионы. — По какому поводу напилась, Паркинсон? — Отмечаем помолвку Драко, — хихикнула. Она смотрит ему в глаза. Смотрит так, словно желает вывернуть душу наизнанку, а он отводит взгляд в одну секунду и делает большой глоток сливочного пива. Гермиона меняется в выражении лица и Гарри на мгновение кажется, что она сейчас начнёт его отчитывать. А заодно и Паркинсон. Но нет. Несколько секунд она молчит, а потом изрекает, в то время как он готов продать душу Дьяволу, лишь бы купить себе билет в счастливую страну к прелестям слизеринки: — Извини, но мы не рассчитывали на твою компанию. И с каких это пор в его голове столько пошлостей? Или весна ударила вместе с гормонами по самому дорогому? Краем глаза ловит её усмешку и слышит: — Всё понимаю, Грейнджер. Прости за беспокойство, Поттер, — и, уходя, она незаметно ото всех проводит пальцем по его спине, а Гарри буквально готов выплюнуть сливочное пиво обратно в кружку от неожиданности, но вовремя проглатывает его и заставляет себя успокоиться. Сделать это не так-то просто — сидящая напротив Джинни прожигает его взглядом, и Поттеру совсем не хочется думать, что она сейчас решила, но он, чёрт возьми, догадывается. Едва сдерживается, чтобы не обернуться. — Гарри, ты в порядке? — спрашивает Гермиона, заботливо касаясь его плеча. — Да, — звучит не слишком уверенно, поэтому вдобавок кивает. — Что ей нужно было от тебя? Не смотреть на Джинни. Не оборачиваться. — Не знаю, — ещё глоток сливочного пива. Такими темпами ему скоро придётся покупать себе новую порцию, потому что одной кружки явно не хватит на то, чтобы переварить этот хаос. И в голове только одна мысль. «Что это, к чертям собачьим, сейчас было?»*** POV Гермиона Грейнджер
Паркинсон подошла к нам. Это уже второй раз, когда я не ожидала её «визита». Я смотрела на неё, в то время как она разговаривала с Гарри и пыталась понять, что происходит. Остальные тоже молчали и, видимо, не вмешивались из праздного любопытства. А я заметила, что её друзей нет поблизости и спросила, по какому поводу напились. Помолвка Малфоя. После этих слов я поняла, что её остальная речь уже не слышна. Было такое ощущение, что в уши залили какое-то неприятное вещество, и писк такой… Будто с больничного аппарата после смерти пациента. Несмотря на то, что я прекрасно была наслышана о традициях таких чистокровных семей, как Малфои, сказать, что я была в шоке — это выразиться весьма тактично. Секунда — и как обухом по голове. Она уже ушла и я пытаюсь спросить у Гарри, что это было. Он не знает. А я чувствую себя абсолютно сумасшедшей, которой сейчас всё это привиделось. Паркинсон, вернись, и скажи, что ты соврала. Скажи это прямо здесь и сейчас. Я прошу тебя… Это ведь не может быть правдой? «А почему, собственно, это не может быть правдой?» — спрашивает меня мой внутренний голос. А я вдруг понимаю, что готова отрицать это, готова захлёбываться в этом жалком «нет» сколько угодно, хоть до посинения, но не поддаваться этому. Это не может бы… — Я, кстати, слышала об этом, — Полумна достаёт из своей сумки газету Ежедневного пророка. Выпуск за вчерашнее число, а я вспоминаю, что так и не прочитала её, потому что была слишком занята и… Просто напросто забыла. — Вот, — Лавгуд сама открывает нужную страницу, под номером семь, и показывает на огромный заголовок, занимающий чуть ли не половину страницы.НАСЛЕДНИК ОДНОГО ИЗ САМЫХ ДРЕВНИХ АРИСТОКРАТИЧЕСКИХ РОДОВ ЗАКЛЮЧИЛ ПОМОЛВКУ
Я успеваю подумать о том, что Люциус Малфой, должно быть, отплатил Пророку большую часть своих сбережений за такую «рекламу».Во время пасхальных праздников, стало известно, что Драко Люциус Малфой, воспитанник чистокровной семьи Малфоев, заключил помолвку. Его избранницей стала прелестная Астория Гринграсс-младшая. Отец Драко, Люциус Малфой, прокомментировал это событие следующим образом: — Этот выбор стал весьма неожиданным для нас с супругой. — Мистер Малфой, скажите, Ваш сын сам принял это решение? — Ну, знаете, самостоятельно решиться на такое нереально, — *хихикает*, — Астория, конечно же, согласилась, когда Драко предложил ей оформить их отношения. Это стало для нас большим и приятным поворотом, когда мы поняли, что они действительно любят друг друга. Свадьба Драко Малфоя и Астории Гринграсс запланирована на данный момент в июне 1998 года, так как оба ещё учатся в Хогвартсе. Редакция Ежедневного Пророка приносит свои поздравления жениху и невесте, желает им долгих лет любви и безоблачного будущего для их детей! Специальный корреспондент Ежедневного Пророка, Рита Скитер.
Тошнота подкатила к горлу. Я прикрыла рот ладошкой, чувствуя себя не лучшим образом. И было совершенно непонятно, что хуже — физическое «плохо» или моральное. — Гермиона, ты себя нормально чувствуешь? — спрашивает Полумна. — Вокруг тебя много морщерогих кизляков… — Мне нужно отойти, — я встаю и направляюсь к барной стойке. Между ней и входом есть лестница, ведущая наверх. Я буквально вскакиваю по ступенькам на второй этаж и, едва зайдя в уборную, понимаю, что дальше не успею — меня выворачивает. Я сгибаюсь над умывальником, кашляя, и чувствую, как вся не прижившаяся еда в моём организме выходит наружу. Минута. Вторая. Мне кажется, что сейчас уже впору харкать кровью, когда, наконец-то, чувствую, что начинает отпускать. Одним движением поднимаю рычаг крана вверх и чувствую, как на руки сильным напором льётся холодная вода. Набираю в ладони и умываю лицо. Раз. Два. Три. На секунду останавливаюсь, чувствуя, как мелкие и крупные капли стекают по лицу, носу, лбу, скулам, подбородку… Несколько теряются в изгибе губ. Сердце стучит так быстро, словно, бешеное, уже было готово вырваться наружу. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Спокойно, Грейнджер. Ты просто слишком часто стала нервничать. Не стоит. Твой организм уже намекает тебе, что пора со всем этим завязывать. И снова умываюсь холодной водой, после чего уже точно выключаю кран и всматриваюсь в своё отражение в зеркале. Пара секунд уходит на то, чтобы успокоить стук сердца в ушах и понять своё самочувствие. Определённо, мне стало легче. Теперь о том, как меня выворачивало, напоминает только неприятный привкус во рту. — О-о-о… Я резко оборачиваюсь. Сзади меня никого нет. Что же это тогда было? Показалось, что ли? Совсем уже, так недалеко и до обморока с переживаниями. А, может, это сливочное пиво так на меня действует? Пару раз моргаю. Хлюп-хлюп-хлюп. Да нет, не показалось. Дверцы во все кабинки закрыты. Может, кому-то тоже стало плохо? — М-м-м… А-а-а-а… Моя совесть не позволяет мне так развернуться и уйти, поэтому я начинаю проверять кабинки. Во всех пусто, и, наконец, остаётся последняя. Понимая, что, возможно, вламываться в такой момент невежливо, и несколько секунд борюсь с тем, чтобы позвать кого-то на помощь, но понимаю, что от этого, возможно, зависит жизнь человека. Словом, моя фантазия нарисовала множество картин, но среди них всех я не ожидала увидеть то, что увидела. Серьёзно. И, если бы давали Оскар за самую неожиданную картину или лицо, я уверена, что выиграла бы. На крышке унитаза сидел Малфой с приспущенными штанами и боксёрами, а прямо на этом сидела какая-то девушка. На ней практически не было одежды: сброшенная мантия валялась на каменном полу, — странно, что её не было видно из-под кабинок, — расстёгнутая блузка и оттопыренный лифчик открывали вид на упругую грудь, размера второго, не меньше. И именно эту грудь сминал Малфой, сдавленно рыча, в то время как девушка тёрлась о него щекой. Из-за тёмных волос на лице я не могла понять, кто это. Юбка её была задрана по самую талию и только болталась. А от того как она наседала на его это, создавались те самые хлюпающие звуки. Забыла уточнить: оба с закрытыми глазами, из-за чего меня удивительным образом ещё не заметили. А я, уйдя от приступа оцепенения… — А-а-а!!! — на сей раз крик был уже мой. — Твою мать, Грейнджер! — воскликнул Малфой. Он то ли попытался прикрыть дверцу кабинки, то ли вытолкнуть меня из неё ногой, но девушка, сидевшая на нём, резко встрепенулась и я обомлела ещё раз. Мэнди Броклхерст, когтевранка с нашего курса… — Блять, Грейнджер, выйди! И я вышла, как воспитанный человек. Пока Мэнди прикрывалась, а Малфой что-то шипел о ненадёжности места, я вышла из себя. А заодно и из сознания, соприкоснувшись головой с холодной каменной плиткой. — Слушай, может, оставим её тут? Кому какое дело? Очнётся и сама уйдёт. — Заткнись, Мэнди! — Нет, ну, а что, мы ей в няньки нанимались?! Она вообще-то нам кайф обломала! — Броклхерст, пошла вон отсюда! — Что ты сказал? — Я сказал: закрыла дверь с той стороны! Или у тебя не только с мозгами, но ещё и со слухом напряжёнка?! — Да пошёл ты, Малфой! — звук закрывающейся двери. Тишина. Я чувствую, как моя голова раскалывается на мелкие кусочки, и как сознание понемногу возвращается, потому что вместе с голосом Малфоя я ощущаю на своём лице его руки. Они тёплые… И почему-то я вспоминаю руки мамы в детстве. Такие же нежные, гладили меня… Почему-то только сейчас я понимаю, что он пахнет. Пахнет розой и лимоном. Это чья-то шутка?.. Стоп. МАЛФОЙ. ГЛАДИТ. МЕНЯ?! Пытаюсь подняться, но резкая боль мешает. И в глазах темнеет. — А-а-а… — протягиваю я, чувствуя, как сильно хочется выбраться на свежий воздух. Здесь очень душно, хотя, я готова поклясться, что, когда меня выворачивало, здесь было очень даже ничего в плане прохлады. — Тихо-тихо, Грейнджер, приходи в себя… — я слышу его голос, такой… Заботливый и обеспокоенный?.. Чёрт, хорошо же меня приложило, значит… Когда зрение, наконец, нормально сфокусировалось, смотрю на него. Он усмехается. — Не знал, что ты падаешь в обморок так резко. В следующий раз предупреждай, ладно? — Это я ещё должна предупреждать, Малфой? — я чувствую, что хочу накричать на него, хочу сделать что-то такое, после чего он запомнит раз и навсегда, что можно, а что нельзя. — Ты в своём уме вообще? Занимаешься чёрт знает чем в общественном месте! А если бы тебя кто-то застал?! — Никогда не думал, что кабинка туалета — общественное место. — Чёрт, Малфой, мы в пабе! — Я знаю, Грейнджер, — он кивает. И меня бесит то, что он выглядит абсолютно спокойным. Так не должно быть. — А вот ты, между прочим, обломала мне секс. — Знаешь, что?! Не возмущайся мне тут! — Это ещё почему?! — Потому что я слышала, как ты выгнал Мэнди, когда она начала возмущаться! — Жаль, что ты не расслышала, Грейнджер, о том, что именно предлагала эта курица! — он начинает заводиться. И я понимаю, что мне хочется его завести ещё больше, чтобы он от бешенства сделал себе кучу прививок. — Ты хоть понимаешь, идиотка, что ты видела?! — Идиотка?! Да ты на себя посмотри, напыщенный самовлюблённый болван! Ты же ни капельки не умеешь быть искренним, Малфой! И, знаешь, я это поняла именно сейчас, потому что до этого надеялась, что это не так, но ты сам меня разубедил только что! Извинялся, а теперь наступаешь на те же грабли! — Когда я извинялся, ты не портила мне секс! — Зато ты испортил кое-что похлеще! — Что же, грязнокровка?! Твои извилины?! Так не волнуйся, Грейнджер, может, хотя бы теперь ты не будешь тянуть руку на уроках, как упрямая идиотка, предполагая свои дебильные ответы на все вопросы преподавателей! Он кричал на меня, а я кричала на него в ответ. Мы не прерывали зрительного контакта, произнося все оскорбления и обвинения друг другу открыто. И, наверное, сюда бы сбежались уже все посетители, но мы оставались одни. Видимо, прошло не так много времени, как я ушла сюда. — Знаешь, что, Малфой?! Лучше катись, понял?! Иди к чёрту! Я не хочу разговаривать с человеком, для которого обычная девушка означает всего лишь временное удовлетворение своих потребностей, ведь я более чем уверена, что ты больше не будешь «общаться» с Мэнди, потому что у тебя же есть другая половина студенток, да ещё и невеста в придачу! — Как хорошо, что среди этой половины студенток нет тебя, истеричка! — Похотливый слизняк! И, пока моё терпение окончательно не лопнуло, я приподнимаюсь, чтобы встать, но чувствую, что начинаю скользить. Малфой подхватывает меня, а я пытаюсь отстраниться от него. — Отпусти! — Не ори, дура, — он, похоже, уже пытается успокоиться. — Ты, Грейнджер, меня удивила сегодня прямо-таки. Мало того, что побила все известные мне рейтинги просмотров чужой эротики вживую, так ещё и умудряешься хамить, строя из себя саму независимость после того, как грохнулась в обморок. Да стой ты спокойно уже, я просто проведу тебя вниз. Он не даёт мне вырваться и, обхватив за талию, подводит к двери. Я, запрокинув ему одну руку на шею, второй держусь за перила. Остаётся всего лишь какая-то пара ступенек и мы окажемся на обозрении у всех посетителей… — Отпусти, Малфой, — повторяю ещё раз. — А где же «спасибо» от благородной гриффиндорки, Грейнджер? Или я уже не заслужил твоей похвалы? — А зачем тебе похвала от грязнокровки? Ты лучше вон иди, следи за своими друзьями, пока Паркинсон окончательно не потеряла контроль. Я хотела было уже уйти, но Малфой остановил меня за локоть. — В каком смысле, Грейнджер? — посмотрел на меня, ожидая ответа. — В том самом, Малфой. Пока ты… Упражнялся в туалете с нашей общей знакомой, — при этих словах он усмехнулся. — Твоя подружка подходила к нашему столику и несла всякую чушь. Кстати, поздравляю с помолвкой, ты весьма удачно отметил это грандиозное событие! Мой голос так и кишит сарказмом. Ничего ему больше не говоря, я высвободила руку и спустилась вниз уже сама, направляясь к столику друзей. — Ну наконец-то, — говорит Гарри, — Ты где так долго пропадала? — Эмм… А где все? — спрашиваю я. Ни Джинни, ни Дина, ни Симуса, ни Луны. Только Невилл сидит с ним. — Ушли. Джинни с парнями сказали, что им нужно ещё заскочить в какой-то магазин, в общем, они уже не вернутся. А Луне надо было пересечься с однокурсницей, чтобы обговорить какой-то доклад, и она скоро вернётся. — Понятно. А мне плохо стало, я там… Пришлось задержаться. И спустя секунду я ощущаю запах Малфоя, который проходит мимо за моей спиной. Гарри пересекается взглядом с ним, а я молюсь, чтобы он не смел предположить о том, что моё долгое отсутствие как-то связано с ним. Выдыхаю, когда друг произносит: — Ну ладно. Тебе сейчас нужно выпить чего-то обычного. Может, соку? — Эмм… А почему соку? Его брови непонимающе приподнимаются. Невилл, услышав мой ответ, как-то оживляется. — В смысле? — переспрашивает меня Поттер. — Может, лучше огненного виски? Их лица надо было определённо сфотографировать. Такого колдо, я уверена, не было бы ни у кого по рубрике «удивления Мальчика-Который-Выжил». — Ты точно в порядке, Гермиона? — Не совсем. Но думаю, немного огненного виски не сделает погоды, — пытаюсь улыбнуться, чтобы приободрить друга. Гарри сомнительно смотрит на меня. — Ты же помнишь, о чём я тебе говорила? А я буквально затылком чувствую прожигающий взгляд Малфоя. Как хорошо, что я сижу спиной и не могу видеть его. И как плохо, что он в отместку прожигает меня своими серыми глазами. И всё, чего я хочу сейчас — это перестать думать об увиденном и избавиться от этого ощущения «тяжести» его взгляда.