Между этими двумя

      — Ты же не хочешь предать свою мамочку?       Анабель Торндайк смотрела пристально, но без привычного тепла. Её девятилетний сын поёжился. Раньше, что бы ни случилось, он всегда чувствовал тепло во взгляде матери. У него даже не могло возникнуть мысли, что эта женщина его не любит. Но с каждым подобным разговором что-то происходило, и огонёк в её глазах затухал. И теперь сыну было страшно – глаза матери казались пустыми.       Маленький Мэйтланд перемахнул через наставленные сиделкой стулья у входа в его спальню. Он мчался к матери. Сердце всегда захватывало в такие моменты, ведь пообщаться с родительницей удавалось нечасто из-за суровых установок отца. Но мальчишке не хватало тепла и ласки. А его мать выглядела как самая ласковая и милая женщина в мире. Мальчик мчался к ней в предвкушении этого чувства, в томительном ожидании любви, которая раскрылась бы в его сердце вместе с объятиями родной женщины. Её улыбка, её голос, её прикосновения – всё было любимо сынишкой. Только мама могла поднять его настроение, когда отец напротив так бесцеремонно его портил.       Мистер Торндайк никогда не подпускал сына близко. Ни к себе, ни к жене. Природа его поведения была неизвестна, но уже будучи взрослым Мэйтланд подозревал, что отец просто ревновал. Конечно, ревновать жену к собственному сыну – странно, но никто не отменял того факта, что люди могли быть больны психически. Или просто не очень умны, пусть и богаты. Чувство полнейшей оторванности от отца ещё больше приковывало мальчишку к матери. Ему, как наследнику, было непонятно, почему главы других знатных семей гордятся тем, что у них есть сыновья. А его отец воротит нос и отрывает мать от сына. Иногда складывалось впечатление, что он вовсе не сын своего отца, настолько велико было отторжение. Но отрицать внешнее сходство нельзя – мужчины Торндайки всегда имели общие черты, по которым их можно было идентифицировать.       — Мама, почему ты позволила ему ударить меня? – спрашивал мальчик каждый раз, когда получал от отца.       Анабель не отвечала, отворачиваясь к окну, плотно сомкнув губы. Противостоять мужу для неё было невозможно. Терпеть его злость казалось куда проще. Женщина, не любящая мутить воду, спасала исключительно себя. Её сын был явно другого нрава. Личным временем миссис Торндайк и так распоряжалась в полсилы, а когда подрастающий сын начал устраивать истерики, которые тоже переходили в сцены ревности, стало вообще «душно». Не привыкшая к долгим разговорам и борьбе женщина нашла спасение сначала в хобби – шитье. Но вскоре и этого была лишена.       — Ещё раз я увижу или узнаю, что ты делаешь из него бабу, я лично отправлю вас в разные углы Англии. Тебе это понятно? – образ отца оставался для Мэйтланда расплывчатым, но слова его он помнил чётко.       Мать лишь кивала. Слуги же поспешно убирали всё шитьё, которое хозяин приказал сжечь. Накануне Анабель приголубила сына после наказания. Он опять чем-то разозлил отца и получил несколько ударов. И, приняв его, заплаканного, в свои руки, Анабель лишилась личного времени, хобби и… общения с сыном.       — Ты такая слабая! Почему ты соглашаешься? Раз ты не можешь ничего ответить ему, ты это заслужила! – плюясь, выговорил Мэйтланд и скрылся в своей комнате.       После этих слов Анабель потеряла и сына. Её протянутые для объятий руки медленно опустились, как и любящее сердце в груди. Любовь медленно затухала, как затоптанный костёр, на её место пришло горькое разочарование.       — Ты же не хочешь предать свою мамочку? – звучало в голове младшего Торндайка снова и снова, особенно в моменты крупных сомнений.       Он часто видел во сне один и тот же эпизод. Застал мать с любовником и услышал вместо объяснений эту фразу. Не увидел в глазах ни любви, ни понимания, только холодную отрешённость и просьбу: «Не говори». Лично её наличие любовника хоть как-то отвлекало от семейной драмы. Её сына этот факт возмутил. Он почувствовал себя причастным. А мать – грязной. Спустя какое-то время они поменялись местами, когда мать застала сына с мужчиной. Но в своё время сын не выдал её, хоть и потерял к матери всякий интерес и уважение. И мать не выдала его, потому что давно потеряла и себя, и сына.       — Бабы – слабохарактерные существа. Им лишь бы поспокойнее было. Да член под боком, – рассуждал Мэйтланд, укрепляя эту мысль в себе с годами как истину.       И каждый новый мужчина в его жизни рассуждал похожим образом. Начало было положено с дальним родственником по материнской стороне. Его предложение было воспринято молодым Торндайком как высшее проявление любви и заботы.       Во сне Мэйтланда держал за руку то тот первый мужчина, то самый любимый, то самый дерзкий, то самый «крайний» – Джейкоб. Ни одной женщины. Только образ из детства – образ матери.       Торндайк проснулся, шаря ладонями по постели. С облегчением выдохнул, когда обнаружил спящего Фрая рядом. Вчера он выхватил его, пьяного и такого несчастного, из лап этих немытых «Грачей». И полночи старался сделать его счастливее.       — Ты же не предаешь меня, Джейкоб Фрай? – говорил страх потери в Мэйтланде.       Фрай был необходим ему. Как воздух.       Сон из далёкого прошлого смешивался с приятными воспоминаниями минувшего вечера. Образ первого его мужчины смешался с образом нынешнего. И это до предела возбуждало, но местами немного пугало. Такая смесь давно была знакома Мэйтланду. Он научился перебивать страх возбуждением и на время забывать, что он вообще может бояться.

***

      Самым запоминающимся для Мэйтланда Торндайка стал один летний вечер. Он не совсем понимал, кто такой Джейкоб Фрай, но очарован был сильно. Щедрые взносы для «Грачей» подогревали взаимный интерес Фрая. Встретившись случайно, они взяли за добрую традицию повторять эту случайность из раза в раз. Случайность переросла в постоянность. И в этом было своё очарование, хорошо понятное только этим двоим. В любом случае, в тот раз Торндайк так и не понял, как предводитель уличной банды сумел так лихо попасть к нему в комнату, не проникая в сам дом. Видимо, у Фрая были врождённые акробатические способности, о которых он решил умолчать.       Джекобу Фраю было скучно и одиноко. После замужества сестры стало не хватать физического присутствия кого-либо рядом. Иви умотала с Грином, а Фрай сменил не одного собеседника и собутыльника, прежде чем встретил Торндайка. Теперь асассина тянуло. И романтичного в этом ничего не было, Мэйтланд был той же необходимостью, что и завтрак с утра, чашка чая ближе к вечеру. Только с ним ещё было приятно, а иногда даже интересно. Фрай не знал, что там по поводу их отношений думает его партнёр, а спрашивать было страшно. Сам он не предвидел никакого будущего, решив для себя, что наслаждаться здесь и сейчас – лучший выход. Тем более, каким бы раздолбаем он ни был периодами, он помнил о кредо. И некоторые «Грачи» со временем становились асассинами, разъезжаясь по всей Англии. И помогать этим рекрутам было важнее всего. Стал бы аристократ с ним общаться и так щедро помогать, узнай, что уличная банда – только начало похождений Джейкоба?       Очередное задание было завершено, и Фрай проник на территорию Торндайков. Он знал, что крыло родителей охраняется лучше, чем крыло, в котором жил Мэйтланд. Но всё же не рискнул пойти по земле. Полез по дереву, потом по стене. Асассин проник через окно в комнату Мэйтланда. Никто не заметил. Даже сам хозяин ничего не услышал и не понял, собираясь принимать ванную. Бесшумной поступью Фрай спрятался и стал наблюдать.       Мэйтланд раздевался очень медленно, педантично складывая каждую вещь рядом с ванной. Ожидание играло с нервами: Джейкоб уже хорошо знал, что умеет Торндайк, и тело асассина отреагировало на воспоминания. Сам по себе голый Мэйт не вызывал в Джейкобе бурных эмоций. Но то, что он умел делать с телом партнёра, будоражило.       В ванной Торндайк попытался расслабился. Это только казалось, что жизнь наследника богатой семьи беззаботна и определённо хороша. Но только тот, кто жил в этой семье, знал, как это бывает тяжело. Вынужденные разговоры, встречи и улыбки выматывали не меньше, чем работа, основанная на физическом труде. Мужчина выгнулся как кот, а потом окунулся с головой. Нужно было избавиться от лишних тревожных мыслей. Как только вынырнул – бросил все активные действия, просто лёг и смотрел в потолок, перекинув руку через бортик. Сверху под потолком, прямо напротив Мэйтланда, было небольшое окошко. В него проникал свет луны. Чёртовая луна освещала лицо мужчины, его волевые скулы, каштановые волосы, аккуратную бородку и усы. И это показалось Фраю очень красивым зрелищем и до дури романтичным. Он – совсем не был аристократом, его любовником или партнёром, он был дьявольской нимфой из другого мира. Луна вносила привкус мистики. А Джейкоб любил встречи с неизвестным. Он дал вырваться своему ненасытному зверю, явно опошлив атмосферу.       Он показался перед Торндайком, подходил к ванной уверенно и медленно, снимая одежду на ходу. Конечно, внезапное появление явно любимого и желанного мужчины было приятным, но Мэйтланд снова поймал себя на мысли, что ему очень интересно, откуда у любовника такие навыки скрытности… Конечно, серьёзный разговор отодвинуло невесть на какой план прекрасное оголяющееся тело Джейкоба и его стояк. Ему хватило только мыслей и ожидания, чтобы привести себя в возбуждённое состояние.       «Он ни в чём мне не откажет», – остановился Фрай у ванной Торндайка.       «Я не могу ему отказать», – тот облизал пересохшие губы.       — Да ты мастер неожиданных появлений, Джейкоб Фрай, – промурлыкал Мэйтланд.       За тот вечер им больше не удалось поговорить. Либо рот Мэйтланда был занят, либо говорить, когда постанываешь от удовольствия, было сложно. Они провели много приятного времени в ванной, потом в постели. Плотские утехи плавно перешли в сон, а потом в ленивый утренний секс. Оба с улыбкой вспоминали об этом, но вот повторить всё в таком количестве и с такой страстью больше не получалось. На съёмной квартире младшего Торндайка было спокойно. Уж точно никто не застукает. И, наверное, это спокойствие лишало обоих огонька.       Как только Джейкоб проснулся, сразу почувствовал что-то сковывающее внутри. Вроде всё замечательно, но что-то словно в горле застряло. Любовник уже стоял над ним с чашечкой крепкого чая, рядышком – поднос с завтраком. Вовремя. И приятно. Было ещё что-то, но Фрай не смог дать определение этому чувству. Это не похоже на страх, но и до радости явно далеко.       — Я вчера перебрал, наверное. Это было опрометчиво, учитывая, что ситуация вокруг моей банды не самая позитивная, – раскаивался Фрай, отпивая горячий чай.       — Не волнуйся, я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе, Джейкоб.

***

      На больную голову информацию усваивать всегда сложнее. Но Джимми очень постарался, повторил несколько раз, что нашли его пьяного и готового на опасные авантюры они, а не Торндайк. Чтоб босс уж наверняка запомнил. Вообще вся эта история с этим напыщенным аристократишкой очень выводила Джимми. Он реально старался для главы «Грачей» и был очень горд тем, что делает. Это почётно – быть личным сопровождающим и помощником. И когда кто-то, у кого, конечно, есть деньги и власть, лезет и пытается забрать себе часть той работы, которую он не выполнял, Джимми злился. Чего бы там босс с этим мужиком ни делал – это не должно было влиять на отношение к «Грачам».       — Мы с Нэсси, босс, нашли Вас вовремя, чтобы всякие беды не успели налипнуть. Не знаю, чего так все всполошились именно в тот вечер. Может, слушок прошёл, молва… Ну… Да…Что Вы в опасности после того случая с крышей-то, – рассказывал Джим, скрывая небольшое волнение. Ему очень хотелось донести до Фрая истину: они молодцы, а не напыщенный богач-красавчик. А когда Джимми хотел чего-то очень сильно – всегда немного волновался. – Господин этот просто забрал Вас уже после завершения нашей работы.       Джейкоб кивал, не давая явной ответной реакции. Он уже понял, что Мэйтланд был снова в истерике. Мужчина ненавидел, когда Фрай пропадал не предупредив. В тот вечер произошло то же самое. Он никому не сказал, куда пойдёт. И именно это всех напугало, в особенности, когда на улицах и вокруг банды сгущаются тучи. Раньше была сестрица Иви, мистер Грин, её жених (а ныне – муж), которые хоть как-то могли держать ситуацию под контролем, имея среди черт характера одну стойкую – гиперответственность. Но как только они уехали, всё легло на плечи Джейкоба. И он не всегда справлялся. Но говорить об этом никому не собирался. Просто исчезал на время и появлялся с разбитой от алкоголя головой, но временно опустошённой душой, которая не болела.       Джейкоб тренировал «Грачей» два-три раза в неделю лично. Обычно он колесил по Лондону, чтобы охватить все группки, но бывали случаи, когда одни рекруты и члены банды нуждались в большей подготовке, чем другие. «Грачи» из более благоустроенных районов, как правило, располагали большими средствами и возможностями, но меньшим количеством времени. Им проще давалось усвоение разной информации, и их привлекали к разработке планов, стратегий, необходимых документов для партнёрства и работы. Из районов отдалённых и бедных выискать «сокровище» было тяжелее. Обычно этим ребятам нужно было объяснять по несколько раз, постоянно предупреждать, чтобы не доставали оружие где попало. Они были хороши в уличных потасовках и физическом труде. К таким ребятам Фрай старался заезжать почаще.       Нэсса в общих тренировках с боссом не участвовала с тех пор, как стала помощницей Джимми – обычно просто не хватало времени. Она подоспела лишь к окончанию рукопашного боя и короткому инструктажу от босса. Он рассказывал, как лучше пользоваться холодным оружием и делать это максимально незаметно. Особое внимание в этот раз заострял на кукри – особом «наследии» Генри Грина.       Фрай заметил меткую девчонку. Запомнил её имя, потому что Джимми, не переставая, его твердил.       — Нэсса, да? – уточнил Джейкоб.       — Здрасьте. Ага, босс, – ответила девушка.       — Джим сказал, что ты помогла не так давно отыскать меня. Время неспокойное, но не стоило беспокоиться. Иногда так бывает, хочется побыть наедине с собой и подумать.       «Кому ты врёшь, Джейкоб. Наедине с собой… и бутылкой».       Бирн кивала, в голове проносились мысли: «Ага, а это время-то спокойным когда-нибудь бывает?».       — Да я тоже так и сказала тогда, что не о чем переживать, незачем бегать и искать Вас.       Повисла пауза. Тихая и неловкая для Фрая. Он не ожидал такой прямоты. Вот многое можно было бы просто пропустить мимо ушей, но не это. А как же все эти «О, мистер Фрай, это так опасно, нужно беречь себя!»?       — Э… Что ж, – начал босс, прерывая эту давящую на него тишину. – Ну да. И я о том же. Но дело сделано. Я хотел бы поблагодарить тебя тоже за помощь. За то, что нашли меня.       Нэсса ухмыльнулась, но так, что мужчина не увидел. Вспомнился испуганный богач, который запихивал пьяного Фрая в карету. Кто их там знает, что они делали… Это вызывало в голове девушки и смех, и удивление.       — Да ладно Вам, босс. Это ж наша работа. Только я бы на Вашем месте не полагалась на постоянную помощь извне, честно. Нужно немного и самому за собой следить.