***
Нэсса проснулась сама по себе. Без кошмаров, без вмешательств извне. Выспалась, потянулась. Спать нравилось хотя бы потому, что она чувствовала себя спокойно во сне. Как только Фрай перевёз её подальше от города, она немного успокоилась. И всё же было не по себе, пока не разберутся с этими предателями. Здесь за городом было неплохое место. Небольшое поселение с преимущественно молодыми людьми. Джейкоб не стал объяснять, что они делают и почему там живут, просто сказал, что это «особые рекруты и им можно доверять». Он старался быть рядом, но часто пропадал, было понятно, что ситуация накалилась больше некуда. Пока Фрая не было, Бирн по его просьбе учила особых рекрутов стрелять. Она ещё и сама не подозревала, что общается с ассасинами, но чувствовала, что эти так называемые рекруты другие. Не такие, как «Грачи». И чем дольше Нэсса находилась с новыми знакомым, тем крепче в голове укладывалась мысль, что «Грачи» всегда будут ненадёжными, а вот эти ребята – вполне хорошая поддержка. Они были дисциплинированными, послушными, диалог с каждым клеился проще. Наверное, это было очень грубо и даже предательски по отношению к банде, но Нэсса ни в коем случае не хотела возвращаться назад. Одевшись теплее, Нэсса осторожно вышла из комнаты, в которой ночевала, и прошмыгнула к выходу. Никто нигде не держал, пусть Фрай и предупреждал, что лучше сообщать обо всех странностях и никуда не выходить. То, что собиралась сделать Нэсса, касалось её личных переживаний, и она никого не хотела в них посвящать. Поэтому молча вышла за пределы поселения и в кэбе направилась в сторону Лондона. — А где мисс Бирн? – впопыхах интересовался один ассасин, которого Фрай прислал из города. Парень успел увидеть некоторые изменения в боссе, которые ясно дали понять: быть беде. Его спешка была вполне обоснована. Все пожимали плечами, только мальчишка по имени Джек, один из самых юных рекрутов, недовольно пробурчал: — Она вышла за ворота. Уехала. Ассасин прижал к груди послание Фрая и округлил глаза. Не успел. — Мне мистер Фрай голову отвертит, ведь он чётко написал в письме: никуда и ни при каких условиях не выходить. И это адресовано мисс Нэссе Бирн. Парень потрепал мальчишку по голове в знак признательности и побежал поднимать других ассасинов на поиски. Мальчик только фыркнул, ему мало что нравилось в жизни.***
— Вас бы снова чуть не убили, мистер Фрай! – эмоции захлёстывали молодого «Грача». – Но там был Джеймс! Со всех сторон на него навалились, потом дым всюду. Бам! Какие-то ребята в капюшонах попытались оттащить Джеймса, но пришли ещё увальни с пистолетами, пальба началась, о-о-ой… Я могу ошибаться, но мне кажется, несколько пальцев Джеймсу снесло от одного выстрела, жуть… Джейкоб устал ходить по трупам. Ему притащили еле живых ассасинов, у одного была записка, ни места, ни времени, просто совет убираться из города подобру-поздорову. Хотели поймать Фрая, но что-то спутали, попались на Джимми? Тот дал отпор, но его покалечили и увели в неизвестном направлении. — Слишком торопишься, с чего бы это? – бросил Джейкоб в воздух, спрашивая у предателя, у злейшего врага, сидящего в тёмном углу всё это время. Он и ассасины уже догадались, кто бы мог это сделать, но не хотели спугнуть, выжидали. Теперь ждать было нечего, сохранить бы то, что осталось, пока жизнь окончательно не превратилась в ад.***
Пока Нэсса ехала до нужного места, всё прокручивала в голове не самую приятную картину. Она залетела к Розали и увидела ужасающую картину, от которой сердце в пятки уходило. Сначала кинулась к телу Рози, потормошила, позвала. Когда поняла, что ни к чему это не приведёт, закричала, зарыдала, стала звать на помощь. Соседи, оказывается, уже знали и даже позвали полицию, но попрятались по комнатам, боясь, что убийцы вернутся. Выплакавшись, Нэсса снова вошла в комнату, чтобы осмотреться. Старалась держаться, быть как Роза в такие моменты – детективом. Среди общего бардака и ужаса Бирн запомнила чётко только одно: дату рождения Уильяма, коряво написанную кровью на шкафу. Рядом лежала Розали, вероятно, это она и написала… Своей кровью. Тогда Нэсса опять зарыдала, её вывели из комнаты. Но до сих пор не отпускало. Что же хотела сказать Розали этим, что передавала? Зачем? Она точно не хотела ударить по больному, но что тогда? Бирн очень жалела, что не была такой смышлёной, как её убитая подруга. Она всё ещё скучала, такое не проходит бесследно. Девушка шла по заброшенному зданию, лезла на свой страх и риск всё ниже и ниже, в подвальные помещения. Она знала, что зимой здесь можно было встретить кого угодно, люди искали места, где можно согреться. Но нужно было идти. Хотелось верить, что всё на месте. И что всё после этого «похода» будет в порядке. Столько раз они лазали сюда с Уиллом и играли, было не страшно. Столько раз она была тут одна, вспоминала Симуса, думала про Редклиффов. И не боялась. Но теперь что-то внутри сломалось. И потряхивало неслабо. Последний раз Нэсса была тут в день рождения Уильяма Бирна, говорила ему, что они найдут клад. И они нашли. Она снова подошла к хорошо знакомому углу разрушенного помещения. Там стоял тот самый самодельный сундучок, в котором мальчишка нашёл подарки. Нэс вздрогнула, всхлипнула. Очень тщательно ощупала сундучок, словно он был последним оплотом спокойствия. Трепетно и бережно стерла с него пыль, каждое прикосновение приближало её к племяннику, а реальность отдаляла всё сильнее. Девушка вслух потребовала от себя взять уже в руки свои чувства и идти. Выдохнула. Пошла. За поворотом Нэсса нашла выступ, за которым прятала долгие годы многие вещи. Рукой залезла в дыру в стене, прощупала всё, что было внутри. Никто ничего не украл, какое облегчение! Подцепила пальцами свой свёрток, потянула, достала. Теперь схрон Нэссы Бирн был пуст, она сама вытащила всё, что было.Она развернула промокшую от снега ткань и стала пересчитывать всё, что там было. Оловянный браслет от Симуса, перо от Одетт и самое главное – подарок мистера Редклиффа. Он отдал девочке в своё время очень странную вещь, сказав, что когда-нибудь это может пригодиться. Аккуратный кожаный нарукавник со странной вышивкой нитками. Нэсса таких никогда не видела, но если бы бывала в Америке, то узнала бы, что такие вышивали в племени Ганьягэха [1]. В нарукавнике был выдвижной клинок, Нэсса этим не пользовалась, но помнила, как Редклифф показывал принцип работы такой вещицы. Со стороны никто и не видит, что ты с оружием, но в случае чего ты тянешь пальцем за специальную нить или железное кольцо, и под твоей ладонью параллельно руке появляется небольшой острый клинок. Раньше Бирн никогда не присматривалась к подарку, её ошарашивала сама мысль о том, что ей подарили такую дорогую вещь, да ещё и мужчина, в которого она была влюблена. Теперь Нэс тщательно всё осмотрела, примерила себе на руку, опробовала механизм. Всё работало, хотя обновить нарукавник было бы неплохо. В нём девушка нашла записку, спрятанную между слоями кожаных вставок. Чужое таинство завлекло, она развернула старый клочок бумаги. Возможно, он был старше неё самой. На нём выцветшими чернилами было написано: «Литрис, борись за кредо и за свою любовь. Целую, Коннор». Прочитала Нэсса кое-как, но суть поняла. Наверное, подарок влюблённого девушке, той самой тётушке мистера Редклиффа? Скорее всего. Больше Бирн волновало другое: похожая штука была и у Джейкоба Фрая. Есть ли какая-то связь у этих приспособлений, у семьи Редклиффов и Фраев? Как спросить у самого Джейкоба? В любом случае Нэсса настроилась отдать ему этот клинок, разговора было не избежать. На обратном пути Нэсса снова уставилась на сундук. Больше сюда возвращаться не планировала, снова подошла, чтобы смаковать воспоминания в последний раз. Открыла сундук, а увидев, что на дне, охнула. Трясущимися пальцами достала небольшой конверт. Прочитала простое «От Розали для Нэссы Б». «Открыть? Прочитать? От Розали ли? О-о-о, почему так сложно и страшно?», – мысли болью пульсировали в висках. Хотела его открыть, но побоялась. И подумала, что не смогла бы просто прочитать быстро (потому что не умеет). Надеясь, что застанет Джейкоба, она подхватила вещи и находку и побежала назад.***
Мэйтланд проклинал мир. И немножко себя. Это было большой редкостью, когда Мэйт обращался к себе настолько нелестно. Он точно не знал, где обитают загородные рекруты Фрая, шёл практически наобум. На пригородных дорогах за проезд лошади требовали пенни. За повозку с лошадью – два пенса. И меся дорогущими сапогами грязь, Торндайк готов был отдавать эти пенсы хоть поминутно, лишь бы его везли. Но его повозка застряла, он решил, что пройдёт пешком сам и найдёт нужное место. Джейкоб рассказывал, как поселение выглядит, но никогда не брал с собой. Ориентироваться только на описание и воспоминания, утопая в очередной луже, было неудобно и неприятно. Но Мэйт твёрдо решил, что встретит сегодня Джейкоба и расскажет всё. Дома за Лондоном были ветхими, такие картины взор не услаждали. Младший Торндайк догадывался, что жизнь бывает и такой, но никогда себе воочию этого не доказывал. А здесь всё как на ладони, а он снова как золотая монета, которую случайно выронили из кармана на улице: не такой как все, лучше, чем все, и от этого словно лишний. Если Торндайк не наслаждался пейзажами вокруг, то слух Нэссы нисколько не радовал голос аристократа. Он увидел маленькую бегущую фигурку и узнал. Отчаяние, подступающее к горлу, начало отходить. Если эта девчонка тут, значит, Фрай тоже рядом. — Мисс Бирн! Пожалуйста, подождите! Нэссу, считай, парализовало. Она прижала свои пожитки к груди и остановилась, затаив дыхание. Думала, в какую сторону рвануть, но так и не придумала, потому что Мэйт удивительно для него быстро нагнал девушку и осторожно прикоснулся к её локтю. Она даже зажмурилась, ожидая удара, хотя подобное поведение было бы просто ненормальным. Да только вся эта ситуация, эта встреча в целом казалась злобной шуткой Создателя, а не случайностью. И уж тем более не необходимостью. Мэйтланд заметил, как она напряглась, взглянул на неё по-другому. Она казалась такой маленькой и безобидной, что он теперь точно не мог ответить себе на вопрос, зачем мутузил её в бойцовском клубе. Почему так жаждал её исчезновения, даже смерти. Сейчас перед ним стояла обычная миниатюрная девушка, очень испуганная. Он вспомнил свою мать в такие моменты. И ему стало особенно неприятно, что так Аннабель Торндайк замирала, когда к ней подходил муж. Видимо, у женщин свои реакции на неприятных мужчин? — Что Вам нужно, мистер Торндайк? — Признаться, я потерялся. И так стыдно, но кроме Вас я не вижу никого знакомого. Выведете меня отсюда? Мне нужно почистить сапоги. Он не ударил и не обозвал, Бирн удивилась. Она осторожно высвободила свой локоть и кивнула. Раз он припёрся, наверное, ищет Фрая. Как и она сама. Джейкоб говорил, что ему нужно поговорить с бывшим любовником, а Нэсса желания Фрая уважала. Она ревностью в отличие от Мэйтланда не болела. Раньше она и представить не могла, что будет стоять рядом с таким уважаемым человеком, с таким-то статусом. Но события последних недель показали, что жизнь может перевернуться с ног на голову и наоборот. Аж по несколько раз. Раньше она не представляла, что будет жить без Уилла. А ведь жила, дышала, даже о чём-то ещё думала. Видимо, пришло время встретиться лицом к лицу с тем, кого так долго избегала. Наверное, это из прошлого, подумала Нэсса. Ведь она бы никогда не хотела встретиться с женой мистера Редклиффа и объясняться, почему влюбилась в него. С Мэйтландом она чувствовала себя примерно так же, хотя разум бунтовал: «Что за бред? Они же не супруги! Да кто бы вообще принял такой союз, Бирн? У тебя и то больше шансов быть рядом с Фраем, чтобы никто вокруг не задавал вопросов». Было время подумать и у Нэссы, и у Мэйтланда. Она сначала чувствовала вину за то, что отношения двух мужчин не сложились. Да только всё, что она делала,– убегала от Фрая. Не соблазняла, старалась вообще на глаза не попадаться. Сам Джейкоб объяснял это проблемами межличностными, а не вмешательством Нэссы. «Ты оказалась рядом, и мне это внезапно понравилось. И то, что у меня с Торндайком проблемы не твоя вина. Они начались задолго до нашего с тобой знакомства», – говорил он вечерами. И звучало это очень даже логично! Девушке стало легче. Сам Мэйтланд тоже много рассуждал, позже осознал и признал свою слепую ревность и страх. Его чувства были и глубже, и сильнее, чем всё, что он испытывал до этого. Фрай стал особенным, по-настоящему любимым, осознанно вредить ему не хотелось. И душить, удерживая рядом с собой, тоже. Все те попытки поговорить с Джейкобом сорвались, было обидно. Но, видимо, всё было не зря. Чем дольше не удавалось поговорить, тем больше Торндайк убеждался в необходимости этого разговора, но импульсивность снижалась. Уже не хотелось дерзить, говорить обидные вещи, унижать. И со временем перехотелось винить во всём Бирн. Мэйт всё вспоминал, как она заливалась слезами на пороге у дома Розали. А потом, пусть и пытался отогнать, поднимал воспоминания о том, как выглядела убитая. Нет, как бы ни хотел он подстроить в своей голове всё так, чтобы было выгодно только ему, не получалось. Он тоже чувствовал, был живым – и такие вещи игнорировать не мог. После того, что он наделал и понял, вина захлёстывала часто и подолгу. Нужно было начинать исправлять сложившиеся обстоятельства. И свою жизнь. И если первой на этом восхождении попалась Бирн, Мэйт пообещал себе отнестись к ней с пониманием и терпением. Девушка поманила аристократа за собой. Шли молча. Она завела его во двор какого-то старого дома, хозяев не наблюдалось. Незваные гости прошли за домик, Нэсса беспардонно сняла с верёвки бельё и расстелила на крыльце. Указала рукой, предлагая Мэйтланду присесть. Он так и сделал. Наблюдая за девушкой, как она ищет тряпку и ёмкость, чтобы налить воды, Торндайк спокойно выдохнул. И вспомнил детство, когда женское очарование ещё имело над ним силу. Мама была такой же когда-то: молодой, немного суетной, но безумно любящей. Почему она выгорела и охладела? Почему с женщинами это происходит чаще, чем с мужчинами? Мэйтланду в обществе себе подобных было теплее и приятнее, он даже не задумывался о природе своих предпочтений. Но только в тот момент, когда настороженная Бирн принесла ковш с водой и тряпку для его сапог, Мэйтланд подумал, что, возможно, холодным женщинам было проще себя защищать от этого мира. Вот та же Бирн: ругается, дерётся и стреляет, совсем не леди. Но всё же женщина, это видно по каждому жесту, по пугливому взгляду. А стоило одеть её в платье, как она становилась другой, преображалась. Женщины менялись, а вот мужчины, особенно отец, оставались статичны. Мэйт почувствовал родство с матерью, с Нэссой, ведь он тоже менялся. Чувствовал эти изменения, но всегда был мужчиной. Тем, кто любит Джейкоба Фрая всем сердцем. — Вот, мистер Торндайк, больше я ничего не нашла. Можете протереть свои сапоги. Он спокойно протёр обувь, улыбнулся. Бирн всё это время стояла напротив, так и не сложив вещи, готовая убежать в любой момент прочь. — Спасибо, Нэсса. — А-ага… — Мне очень сложно признавать свою неправоту, но, я думаю, это необходимо. Да и Джейкоб на этом бы тоже настоял. В свете последних событий я хотел бы извиниться за тот случай в бойцовском клубе. Я был не в себе. Пьян и зол. Но это не твоя вина. Он чувствовал, что виноват. Ладно бы перед этой девчонкой, но вот перед Джейкобом – слишком большой груз. То, что он помог сторонним людям сделать с «Грачами», всё ещё не давало спокойно заснуть. И если Бирн была замешана, то почему не кинулась на него, почему помогает? Если она ни при чём, то пусть поможет найти Фрая и всё ему рассказать. Ведь нервы натянулись так сильно, что помедли ещё чуток – и лопнули бы как струны на музыкальном инструменте. — Вы меня чуть не убили, мистер Торндайк. И в Вашем статусе, наверное, это нормальная практика. Такие как я, как моя семья – просто грязь. Мы умираем десятками каждый день. Ничего бы не случилось, убей Вы меня. Я правда не ожидала услышать что-то подобное. Не скажу, что мне приятно, но не принять Ваши извинения было бы совсем уж скотски. Говорила слажено и даже вежливо. От уличной оборванки словно почти ничего не осталось. Только тяжёлый груз воспоминаний и неприятных знакомств. Мэйтланд даже удивился сам себе, что так быстро сложил о ней мнение, так резко возненавидел, не узнав, кто она, не услышав того, о чём она говорит и думает. Он похлопал по месту на крыльце рядом с собой: — Присядь, не бойся. Бирн ощущала себя буфером. Снова. Вместо разговора двух любовников происходит это. Она снова между этими двумя в тот момент, когда они нужны друг другу. Она, боясь разозлить Торндайка, медленно подошла и присела рядом, но не пододвигалась близко. Смотрела строго прямо перед собой.Суетливость из тела перешла в разговор – ускоренный темп речи выдавал, что Нэссе не по себе. Мэйтланд не хотел ходить вокруг да около, но как-то само собой вырвалось – заговорил на отвлечённую тему. Бирн почти не поддерживала, отвечала вяло, пока не услышала знакомое имя. Оказывается, у неё и Торндайка были общие знакомые. Да, из паба. Да, воспоминания о них в основном о пьяных дебошах, но было весело. Торндайк и представить не мог, что вести беседу о чём-то общем с Нэссой Бирн будет так интересно. Неужели он упустил так много, избегая любых контактов с женщинами? Ёрзать и вертеться уже не хотелось, Нэсса в голос смеялась с очередной истории Мэйтланда, а потом добавляла свою. Забывшись, Мэйт дружелюбно положил руку на плечо девушки и ласково потрепал. Она вдруг вспомнила, с кем сидит и что делает, дёрнулась. Он тоже вернулся в реальность и почувствовал, как тело резко сковало. Словно он неудачно упал с высоты и что-то растянул – руку или ногу. — Прости, это уже слишком, – он убрал руку. – А мы могли бы подружиться, удивительное открытие, Нэсса Бирн. — Возьму на себя смелость сказать, что если и не подружились бы, то можно было стать просто хорошими приятелями. Хотя это за гранью реальности, учитывая, как мы росли, кто мы есть… — Бред это всё, Нэсса Бирн, я убеждаюсь в этом с каждым днём всё больше. Хорошо поговорили. Может быть, и могла бы быть дружба, «Если бы не любовь к Джейкобу» мелькнуло в голове этих двоих, но они не озвучили. Испытав неловкость от удачной коммуникации, Торндайк готовился встать. Нервозность Нэссы вернулась, она понимала, что дальше только к Фраю, а почему-то было страшно. Не отдавая себе отчёта до конца, Нэсса сама остановила Мэйтланда и протянула ему письмо Розы. — Мистер Торндайк, пожалуйста, не откажите. Можете прочитать мне это? Я… плохо читаю. И тут уж Мэйтланд точно готов был увериться, что Нэсса в покушениях на Фрая не участвовала. Она его спасала, она сама себе на уме, конечно, но не несёт хитросплетённых умыслов. Она даёт ему письмо, возможно, личное, просит прочесть. Этот доверительный жест растрогал мужчину. Он кивнул, осторожно доставая письмо из конверта. Начал читать, и, вслушиваясь, Нэсса отметила, что у него очень приятный голос. Наверное, Джейкоб вечерами просто таял, проводя время с этим мужчиной.***
«Привет, дорогая Нэсса Б.! Надеюсь, ты всё же решилась сходить ещё раз на то самое место, где Уильям нашёл последний подарок от тебя. Помню, как мы делали этот сундук: ты, я и Одетт. Было весело. Я не придумала ничего лучше, чем написать это письмо и спрятать там. Это совершенно неуютное и забытое всеми место, но мне кажется, что надёжнее его нет. Не знаю, как я тебе намекну, где это письмо находится, не знаю, как ты его найдёшь и найдёшь ли. Мне хочется верить, что я смогу всё рассказать лично, но что-то подсказывает, что такого может и не случиться. Для нас всё началось в тот самый день, когда ты поймала за руку мистера Джейкоба Фрая и не дала ему разбиться. Вероятно, он бы погиб, а если бы и не дошло до этого, то остался бы калекой. Ты была рекрутом, с тобой были другие. Кто-то стрелял с соседней крыши, это мы выяснили, но промазал. И мистер Фрай от неожиданности запнулся и полетел вниз. В это время наш с тобой общий знакомый выстрелил в доносчика, тот не выжил. Допрашивать было некого, ты молодец, а Пату сделали выговор. Далее следовала череда покушений на мистера Фрая, но благо, находились люди, способные ему помочь. И ты, и Джеймс, и мистер Абберлайн (чертовски милый мужчина, если честно), и мистер Мэйтланд Торндайк, хоть с последним у вас и нелады. Кто-то остаётся внутри «Грачей». И мы пытались с тобой это выяснить. Но ты была занята другим: семьёй, Уильямом, собой. Я тебя не виню, это тоже важно. Я сама кое-что узнала и хочу с тобой поделиться. Может быть, ты сумеешь придумать, что делать, или хотя бы предупредишь мистера Фрая об опасности. А она близко… Сначала я не знала, за что зацепиться. Как мы ушли с тех крыш, так и всё – провал. Но потом я заметила, что перестала видеть Пата. А ведь он начинал вместе с тобой. Да, тебе по счастливой случайности повезло попасть в «Грачи» раньше, но не случись этого, вы бы были посвящены вместе. Мисс Аддерли была твоей наставницей, но нас она, словно детей собственных, взращивала ещё до того, как ты появилась в банде. Она заменила нам пропавшего начальника Сити по банде, и это было прекрасно. И она сказала мне, что Пат ушёл. И ладно, если бы так. Да только что-то не складывалось. И я это поняла после того, как Джимми рассказал мне, что с ним поделился сам босс – он видел Пата в пабе. Пьяного вусмерть. И Пат был зол, сказал, что его выгнали. Но раз Фрай не выгонял, то кто? Могла только мисс Аддерли. Кто-то соврал, и логично было бы подумать на Пата. Я так и сделала, но нашла семью парня. Я тебе говорила. Они мне не сказали, где он, но как-то таинственно бросили, что Пату обещали заплатить за что-то важное. Если убить доносчика не важно, если защитить мистера Фрая не важно, то что тогда? Я честно искала Пата, Нэс. Мне кажется, он мне мерещиться начал, потому что в бойцовских клубах, мне казалось, я везде вижу его немытую угольную голову. И я его нашла, только поговорить с ним не вышло. Я не сказала, но я знаю, где его похоронили. Говорили, что выловили в Темзе. Но я знаю, кто закапывает речные трупы, могильщиком был не он. Я полагаю, Пата удачно убили до того, как мне удалось его найти. Очень жаль. Каждое покушение на себя мистер Фрай рассматривал сам. С рекрутами или без них. Но я тоже покопалась и узнала интересненькое, за которое могу схлопотать пулю в лоб. И, Господи, если это будет смерть, то пусть она будет быстрой, я так не хочу страдать. Я знаю, что делают с такими любопытными, как я. Это страшно. Каждый раз за покушение платили с разных счетов, от разных имён. Полиции не за что было ухватиться. И я скажу тебе почему: использовались имена людей, которые уже мертвы. Как-то мы запили с ребятами из Сити, и они узнали некоторые фамилии. Все люди раньше были в «Висельниках», подчинялись Максвеллу Роту. Кстати, старик, к которому тебя отправляли, тоже якшался с «Висельниками», они приводили ему девочек для битья. Не знаю, как нас пронесло, но тебя и Одетт он не тронул. И больше мы там не появлялись. Но это так, к слову, увязать с нашим делом деда я не смогла. Каждый раз привлекались люди с улицы, и только на большой перестрелке были бывшие «Висельники». Кто-то должен был хорошо знать их, чтобы мотивировать на такое. Это важно. Остальным хватало денег. Откуда они шли? А я тебе скажу. Я нашла платёжки «Грачей». И многих рекрутов погнали без оплаты после того, как ты спасла Фрая. А куда делись эти деньги? Видимо, на оплату других покушений. А кто распоряжается деньгами? Каждый начальник района по своему усмотрению. Но тут-то самое интересное… Нэс, я понимаю, что если ты читаешь это письмо, то тебе нелегко, меня, вероятно, убили. И я пояснить всё не смогу. Я пишу второпях, боюсь, на пятки наступят после всего, что я сделала. Поделюсь своими мыслями. Я думаю, Пата выгнали за то, что он выстрелил с испуга в доносчика, а не контрольный во Фрая, как должен был изначально. Тот, кто стрелял в босса, знал, что делает это не очень, но доверять дело по какой-то причине другим не хотел. И Пат был для подстраховки. Но ты поймала мистера Фрая, считай, на лету, Пат растерялся и выстрелил в доносчика, потому что знал, что тот расскажет всё. И выдаст самого Пата. И заказчика. Только заказчик этой верности не оценил. Нэсса! Предатель всё это время был среди нас, но хитро скрывался. И только тебе удалось подойти к истине ближе всего. Твоя природная зоркость, твой талант в стрельбе заставили крысу высунуть хвост. Я не буду ничего писать в письме, просто вспомни, в какую сторону мазали, когда не убили Фрая. И вспомни все тренировки с «Грачами». Много ли мажет немного влево в банде? Ответ был под носом, но не вини себя, что не заметила. Я бы тоже не догадалась, не рассказывай ты мне о тренировках. Просто знай, имя, которое ты произнесёшь, человеку не принадлежит. Я посетила несколько кладбищ и один морг. И нашла это имя среди умерших. Нэс, я очень тебя люблю. Ты – чудо. Я рада, что мы смогли стать подругами и подарили друг другу много прекрасных и приятных моментов. У меня никогда не было друзей до встречи с тобой. Думаю, судьба напоследок подарила мне сладкий подарок в виде тебя. Ну и немного мистера Абберлайна (я не говорила, но считаю, что он душка!). Наверное, моё имя уже тоже в списке умерших. Тебе я желаю долгой и по возможности счастливой жизни. Ты знаешь, кого искать, я уверена. И поцелуй уже этого Фрая, так сильно, как никого не целовала. Береги себя, Нэсса Б. Розали Р. Обнимаю».***
Мэйтланд закончил, прочистил горло, потому что во рту пересохло от такого продолжительного чтива. Он видел Розали несколько раз, подозревал её, но никогда бы не подумал, что эта блондинка с кривоватым носом может изъясняться так чётко и грамотно, да ещё и обладала детективными способностями. Бирн затрясло. Она с силой сжала челюсти, стало больно. Зубы заскрипели, но не помогло. Не выдержала. И слёзы всё же брызнули. Губы повторяли как молитву «Рози-Рози-Рози». Мэйтланд позволил себе пододвинуться и протянуть свои руки. Нэсса посмотрела на его ухоженные ладони и вложила в них свои – маленькие, грязные. Он держал её за руки, пока она глотала слёзы, мотая головой. Нет, такое не может быть правдой. Нет, не может, не может… После горечи пришла волна ярости. Нэсса вдруг встрепенулась, подорвалась. Вручила Торндайку свёрток с клинком и письмо Розы. Она помнила, Джейкоб запретил уходить. Но осознав, что хотела донести Роза, не могла сидеть на месте. Ведь под угрозой был Джимми! И сам Фрай, если, конечно, он уже не ехал из Лондона назад. — Два квартала вперёд, а потом направо до упора, мистер Торндайк. Передайте это мистеру Фраю, скажите, что от Нэссы, если Вас не затруднит. Торндайк принял свёрток, но тоже подскочил: — Куда же ты рванула, Бирн? Какого чёрта я буду говорить Джейкобу? Уверен, раз ты тут оказалась, он тебя привёз. Всё здравомыслие испарялось под злобой, ненавистью, которая затапливала тело – каждую клеточку будто наполняла горячая лава. В горле першило, глаза жгло. — Мне нужно поговорить с наставницей, мистер Торндайк… Мужчина только потянулся к руке Нэссы, чтобы удержать её, как она резко оттолкнула его и рванула через огородики и чужие запущенные сады. —Бирн! Бирн, стой! Джейкоб же пришибёт меня, если узнает, что я тебя отпустил!.. Но она и не думала останавливаться. А Мэйтланд и так думал, что получит от Фрая. Теперь же был в этом уверен, идя по пути, который указала сбежавшая девчонка. Что-то внутри сломалось окончательно. Если он ещё надеялся всё починить, залатать, придя к Джейкобу, то теперь нет. Шёл наполненный виной, чтобы опустошить себя. И больше никогда не чувствовать.***
Торндайк всё понимал, но всё равно недовольство Джейкоба ранило, резало сердце, как будто ругались они впервые. «Это письмо – просто находка, но какого хрена? Какого хрена Нэсса помчалась? И откуда у неё клинок, мать его, ассасина? Что вообще происходит?». Фрай метался по комнате, а ассасины подслушивали под дверью, хотя им было велено патрулировать территорию. Всё было странно: письмо Розали, которое Нэсса не забрала, клинок ассасинов, который Бирн откуда-то притащила. Больше всего бесило её исчезновение. Конечно, она хочет отомстить или предупредить Джимми, потому что Джейкоб был не в городе. Но могла бы дождаться! Она не в себе. Все теперь не в себе, понял Фрай и приложил пальцы к векам, чтобы немного подумать. — Мне очень жаль, что так вышло, Джейкоб, правда. — А мне-то как жаль! Я… Просто потерян. Меня разрывает между вами. Объясни, наконец, что случилось! Признание. Мэйтланд так этого ждал и боялся одновременно. — Я люблю тебя, Джейкоб Фрай. Вся проблема в том, что безумно люблю. По лицу Фрая было видно, что он ожидал услышать не это. Он открыл глаза, посмотрел на Мэйта, вздохнул. Наверное, он не заслужил столько любви, сколько мог дать Торндайк. Взамен дать столько же Фрай просто не мог. И это угнетало. — Понимаю, ты хочешь услышать другое. — Ты тоже мне дорог, Мэйтланд… — Это не одно и то же. Но я продолжу? Джейкоб кивнул. Они слишком долго шли к разговору. Правда, друг о друге, а не о том, что должен был услышать Фрай с минуты на минуту. — Я не хотел тебя терять. И не хочу до сих пор. Но, я так полагаю, наши взгляды на отношения, что мы имели, были разными. Я был охвачен ревностью, Джейкоб, потому что не привык видеть и чувствовать, что я не лучший и не единственный в чьей-то жизни. А у тебя жизнь фонтаном – ты всегда можешь заменить одно другим и улыбаться. Я так не могу. Вот о чём ему писала Иви. Вот о чём потом она писала Абберлайну с просьбой помочь. Нужно было сделать выбор? Определиться? Не бегать от ответственности за свои чувства и мысли? Мэйтланд между тем продолжал, хоть в горле быстро сохло от волнения: — Увидев рядом с тобой девчонку, я пришёл в бешенство. Если я знаю, что среди мужчин у меня вряд ли была бы конкуренция, то вот с девчонкой я не был так уверен. А ты, чёрт возьми, в отличие от других моих любовников, всегда с интересом смотрел и на девушек тоже! — Звучит так, как будто тебе обидно, что мой выбор гораздо шире, чем твой. Я ничего тебе не обещал. И ты ничего от меня не требовал. Мне казалось, всех всё устраивает. Торндайк остановился, отпил воды. Распирало от желания крепко прижать к себе Джейкоба, но тут же нахлестать его по щекам. — А я не понимаю, Джейкоб, как можно хотеть чего-то ещё, когда рядом есть человек, который может дать тебе всё? – он боялся ответа Фрая, поэтому тут же перебил его, переводя тему на более важные в данный момент вещи. – На балу ко мне подошли… Дали первый знак к сотрудничеству. Сказали, что твои приближённые тебя за нос водят. Нэсса, Розали, Джеймс… и другие. И я охотно поверил. У меня появилась возможность тебя спасти, я за неё ухватился. Джейкоб вскочил со стула: — А ты меня спросил? Нужно ли мне твоё спасение? — Нет, не спросил. — Тогда о какой любви может быть речь, а? Опустили глаза, помолчали. — Мне нужно было просто вывести тебя из этой игры за «Грачей». Мне предложили побег с тобой. В тот момент мне казалось, что лучше и быть не может. Проблемная группировка перейдёт грузом на чужие плечи. А ты будешь в безопасности и со мной, мы будем вместе. Я готов был бросить семью, титул, что угодно, чтобы увезти тебя подальше от всего. — Немыслимо, Мэйтланд! Ты договорился с кем-то на стороне, что меня сместят с поста и передадут мою банду невесть кому? — Я пробил человека по своим связям… Не было ничего подозрительного. Но честно, я думал только о тебе на тот момент. От меня ничего не требовалось изначально, просто забрать тебя. Но однажды один парнишка прискакал ко мне и сказал, что Бирн нелегально зарабатывает на боях. Я подумал, она тебя обманывает, действует в обход. А ты с ней так скакал в тот момент, нигде без неё не шёл. И я, зная, где она будет, специально пошёл на бой с ней. Я хотел просто показать тебе, что она творит, но перепил и не сдержался, начал её колотить… Руки Фрая сжимали голову, потому что связь с реальностью становилась всё менее ощутимой: эмоции захватывали в свой безжалостный поток. — Потом мы… поругались. И я всё никак не мог поговорить с тобой, а шанс уговорить тебя уехать стал совсем уж мал. Я поник. И снова состоялся разговор. У меня попросили денег, не очень много, я без проблем дал, в своём горе я не думал, как они будут использованы. Но, Джейкоб, – на глаза Мэйтланда навернулись слёзы, – клянусь, я не хотел того, что случилось. Когда у квартиры Розали Абберлайн показал мне всё, что нашёл, я узнал! Этих наёмников знает каждый богач в Лондоне! Я… я дал денег на то, чтобы убили твоих «Грачей». Я увидел Бирн, прочувствовал всё и понял, что был не прав. Они не могут быть предательницами. Мне очень жаль, Джейкоб, правда! — Ты сейчас серьёзно? — Да! И, пока ещё есть возможность, давай сбежим? Спаси себя и свою жизнь, Фрай! Я хочу помочь! Но Джейкоб замотал головой. — Кто к тебе подошёл, Мэйтланд? Кто тебе всё это предложил? Мэйтланд понял, что никогда Джейкоб с ним не сбежит. И после того, как ответил, долго не мог унять слёзы, ведь Фрай вылетел на улицу, злобно хлопнув дверью.