Пробка

      Я промчался через задымленный коридор в наполненную сизым, клубящимся дымом кухню как метеорит в земной атмосфере, с каждым преодоленным метром раскаляясь от страха за жизнь Мишки в эпицентре возможного возникшего пожара. За мной, тонко, на одной ноте подвывая, трусил Ярик. Омежонок тащил мои тапки.       Мишка встретил меня со сковородкой в руках. В сковородке трещала и горела высоким, обильно коптящим пламенем некая черная, с отдельными вкраплениями белого и желтого, масса. Остатки яичницы, определенно.       — В раковину ее! — закричал я сыну. — В раковину и пускай воду!       Миша пискнул, чихнул и на удивление шустро послушался. Кинув костер из яичницы в мойку вместе с «поддоном», альфенок дернул вверх рычаг крана и, спасаясь, с омежьим пронзительным взвизгом отскочил прочь — к потолку и во все стороны шибануло паром с мелкими брызгами кипятка.       — Папочка… — восхищенно-испуганно охнул за моей спиной Ярик. — Гейзер, ура!       Э-э-э… А я и не знал, что Ярик знает, что такое гейзеры. Сюрприз. Интересно, а кто его научил, неужели в школе?       — ПапА рассказал, — Ярик прижался к моему боку, смотрел на затихающее извержение сковородки круглыми, забывшими плакать глазами. — И про вулканы, и про гейзеры. А еще про Эверест и Марининскую впадину. И про землетрясения.       Похоже, последний вопрос я нечаянно задал вслух?       — Марсианскую, — поправил на автомате, думая о том, что сковородку теперь только выкинуть, и что скажет Саша. Наверняка не обрадуется. У него, по-моему, в хозяйстве не так много сковородок, то ли две, то ли три.       Миша замахал на меня из клубов дыма полотенцем:       — Марианскую! Тятя, ты инопланетянин!       Я задумался, сообразил, чего ляпнул, и засмеялся. Вдруг стало спокойно, словно с души упала стотонная плита: пожара нет, Мишка цел и неврeдим, сковородку можно купить новую, а сажевое пятно на потолке легко закрасить. Еще бы Саша вернулся, и вообще сказка.       Мой восхитительно искрящийся дзен прервали донесшийся из глубины квартиры вопль и грохот. Там, в одной из комнат, упало на пол нечто массивное и твердое. Андрюшка!       — Андрюшка! — всхлипнул я, повторно с момента пробуждения обливаясь ледяным потом, разворачиваясь на пятках и бросаясь вон из кухни.       Через коридор в гостиную, быстро оглядеться — нет, здесь полный порядок. Значит, не задерживаюсь, мчу дальше, через проходную игровую — тоже порядок, ну, относительный, конечно, игрушки по ковру разбросаны и детали пазла рассыпаны, ерунда, дальше! Распахиваю дверь в спальню моих альфят — и замираю столбом, онемев и чувствуя — сердце в груди разрывается на клочки. Почти все пространство спальни занято лежащим вверх тормашками платяным шкафом, тишина, ни звука. И никаких признаков присутствия ребенка. Убило. Моего младшенького убило рухнувшим шкафом.       — Андрюшка, — жалобно позвал я, не надеясь на чудо. — Сыночек…       Под шкафом — лишь сейчас я заметил, что шкаф лежит косо, будто с одного бока его что-то подпирает — зашуршало, и детский, глуховатый, но довольно бодрый голосок вякнул:       — Тятя, я нечаянно… Ты меня накажешь, да?       Жив. Андрюшка не раздавлен в лепешку, где-то внизу, под шкафом. Возможно, ранен или приколочен шкафными полками и высыпавшимися из шкафа предметами, но — жив и, очевидно, пострадал не очень серьезно, раз не плачет от боли, оправдывается и боится наказания. Достать бы его теперь из-под завала.       Миша дернул меня сзади за майку.       — Тять, — протянул, почесывая в стриженном ежиком русом затылке. — Мы шкафа не поднимем… Даже с Яриком. — Я кивнул и, в точности как мой старший альфенок, нервно заскреб затылок ногтями, а Миша продолжил: — Звоним спасателям? Я… за мобилкой…       Убежать мальчик не успел, его поймал за руку Ярик.       — Стой, кусок болвана! — омежонок упер кулачки в бока. — Совсем мозгов нет! Зачем нам спасатели? Снимем со шкафа заднюю стенку, и все дела! Она гвоздиками приколочена! Вот и вытащим Андрюшку! Элементарный конструктор, только большой! — И убежал уже сам, взметнув в воздухе косичкой, чтобы быстро вернуться со стамеской и молотком-гвоздодером.       — Альфы, — фыркнул с четко различимым презрением, всучая мне молоток.       Точно так же иногда фыркал и Сашенька, если я или Мишка тупили. Например, вчерашним злосчастным утром, когда мы с Мишкой перепутали футболки и обозвали его идиотом. Почему ни я, ни Мишка не додумались, что от шкафа отдирается задняя стенка, а Ярик, омежонок, додумался, а? Причем с ходу, раз посмотрев? Может, потому, что он с папА этот самый шкаф с полгода назад собирал, а мы с Мишкой не собирали, футбол смотрели по телику?       Что-то я, кажется, упускаю. Что-то в моей семейной жизни раньше текло неправильно. Или я ошибаюсь? Вот наши соседи по этажу, Ежкины, у них в семье кто собирает мебель? Спрошу попозже обязательно. Андрюшку освободим из подшкафного плена, и спрошу…