Пробка

      Принявший вызов Саши Ярик прошлепал ко мне по пене и протянул мобилку.       — ПапА, — кричал он в динамик. — ПапА, скорее возвращайся, у нас тут стиралка! Мы соседей топим!       Я мягко, но решительно отобрал у омежонка аппарат и прижал к уху. В мобилке царила тишина, и, вроде, кто-то сдержанно дышал.       — Сашенька, — позвал я. — Сашенька, любимый… Я так по тебе соскучился… Ты, вообще, где? С тобой все в порядке? — мобилка не издала ни звука, слушала, и я продолжил: — Саш. Что делать, если из стиральной машины лезет пена? На какую кнопку нажать, чтобы не лезла?       Трубка хмыкнула и спросила безусловно Сашиным, но подозрительно ехидным голосом:       — Ты в машинку сколько порошка засыпал, Вов? Полкоробки? Треть? Я обычно кладу два мерных стаканчика. Там же, в коробке. Поищи. — и снова замолчала, ждала, очевидно, от меня новых вопросов.       Я подумал с минуту — ох, как же противно было стоять практически босым в мокрой пене, зацепился взглядом за пылающие жаром щеки Ярика и отмер.       — У Яра температура, — сказал, буквально содрогаясь от тарахтения лихорадочно заработавших под черепом извилин. — Но я ему ее не мерил еще. Саш, ты что детям при температуре даешь и где у нас лежит градусник?       Мобилка удивленно кхекнула, вякнула: «Извините, я, кажется, номером ошибся. Перезвоню позже», и пошли короткие гудки отбоя.       Поговорил с Сашенькой. Ничего не выяснил, кроме того, что он жив и здоров — голос бодрый. А нет, еще про стиралку. Оказывается, стиралка вовсе не сломалась, просто я по незнанию в нее слишком много порошка насыпал, и теперь этот порошок обильно вспенивается при контакте с водой, как любое моющее средство, и образовавшаяся в результате пена не помещается в машинке и ищет выход. И находит, епрст, на мою беду, вполне успешно, до соседей снизу уже добралась и Яна с собой привела. Чтобы, значит, я не скучал, с одной лишь пеной и аж тремя детьми…       Передернувшись от предвкушения от встречи с Яном, я гневно пнул ни в чем не виноватую передо мной стиралку, подхватил на руки пока не понявшего, что папА не приедет, Ярика и, рискуя поскользнуться и грохнуться, побрел отпирать. Иначе с Яна станется выбить дверь к чертям собачим.       Едва я сделал первый шаг, стиралка, до этого мирно гудевшая барабаном, вдруг начала ускорять обороты и запрыгала, издавая оглушающе-громкий звук взлетающего самолета.       Я охнул, шарахнулся от взбесившегося агрегата и, потеряв равновесие, завалился набок, роняя Ярика. Миг, и мы оба забарахтались в пене.       — Тятя, — лепетал омежонок, закрывая голову руками. — Тятя, стиралка взрывается… А-а-а…       Я кое-как перекатился на четвереньки, не соображая ровно ничего, сгреб ребенка в охапку и вместе с ним, по-прежнему на четвереньках, метнулся из ванной прочь. Не свою тушку спасал, сына. За спиной выла, то ли готовясь бабахнуть и разнести дом, то ли стартуя в космос, стиралка, в дверь отчаянно тарабанил Ян. Полный ад.       И Ян тарабанил бы дальше, не выскочи из комнат Мишка и не щелкни замком, впуская Яна в квартиру. Омега вломился в коридор клацающей зубами, потной, встрепанной кометой, проскользил около метра по пене, раскинув руки, и каким-то чудом тормознул, не упав.       — Что у вас тут происходит?! — воскликнул он по инерции. — У меня с потолка вода капает!       Я моргал снизу на чужого мужа, икал и не рассчитывал очередную формулу. Думал, активно, напряженно и отнюдь не о звездах. Передо мной, здесь и сейчас, стоял омега и трехкратный папА, опытный воин быта! Регулярно, со дня свадьбы, заводящий стиральные машинки без последствий в виде пенных потопов и умеющий готовить! Я оплачу ему ремонт до копеечки и накину щедрых премиальных, за любые советы, даже матерные. Наличными.       Иначе… Иначе Саша, раз зайдя в разгромленную квартиру, плюнет, заберет детей и бросит меня уже навсегда. Терять Сашу и детей я, пытающийся исправиться, не хотел — куда мне без моей семьи? Только в петлю.       — Привет, Ян, — вежливо поздоровался я с омегой с пола, повозился и сел, весь облепленный пеной. — Я очень тебе рад, клянусь. От нас Саша вчера ушел. Научи меня вашим самым основным омежьим делам. Вопрос жизни и смерти.