Пробка

      Кипящий возмущением Ян выпялился на меня, открыл рот, отпыхиваясь, закрыл и снова открыл.       — Что это у вас грохочет? — осведомился он с недоумением, крутя головой в поисках источника жуткого звука. — Реактивный двигатель испытываете?       Я приподнял руки, помахал ими на подобие крыльев и вздохнул.       — Стиралка, — сказал чистую правду. — От нас пытается улететь, следом за Сашей. Точнее, от меня персонально, я ее достал, обкнопил и задушил порошком.       Ян сморгнул и как-то вдруг сдулся.       — Так вот откуда пена, — протянул он и затеребил на пальце прядь разметанных по плечам русых волос, наматывал колечками и сразу распускал. — Из стиралки… Кхм, логично… Порошка много сыпанул, да?       Я поскреб ногтями подбородок, слегка уколовшись об успевшую нарасти с утра щетину, и чихнул в знак согласия. От подсыхающей пены неприятно стягивало кожу, она была везде — на лице, на волосах и одежде, щипала, заставляя слезиться, глаза. Подшлепавший Мишка молча протянул мокрое полотенце, я взял его с кивком и принялся вытирать опирающемуся на мое бедро локтем Ярику мордашку, но ничего путного не добился и плюнул на безнадежное занятие. Проще встать и умыться под краном.       Кроме полотенца, Мишка приволок ведро и две большие половые тряпки, убирать пену, но лично я, на данный момент, не видел в уборке смысла — из ванной продолжал переть белый поток.       Интересно, пено-извержение когда-нибудь закончится? Что-то оно подзатянулось. И стиралка, хоть и грохочет на весь дом припадочной, пока не улетела и не взорвалась. Наверное, ее заправили некачественным, разведенным топливом, а может, сбились внутри какие-то хитрые настройки. Или стиралки без крыльев не летают. Или она одумалась и решила остаться с нами. Иди разбери, что там у этой машины на уме, не приняв предварительно грамм двести…       Ян наклонился и потрепал жмурящегося от пены Ярика по щечке.       — Показывай вашу стиралку, Вова, — попросил он меня. — Мне кажется, я знаю, почему она так скачет. Ты ее на максимально скоростной отжим включил.       Я, с некоторым трудом, поднялся на ноги и повел омегу укрощать стиралку. Ян обязан преуспеть. За мной плелся, цепляясь за мою руку, Ярик и хныкал, что ему щиплет глазки. По-хорошему, ребенка надо было раздеть, ополоснуть под душем и уложить в постель, но заниматься одновременно им и потопом у меня не получалось.       Едва шагнув в ванную, Ян навис над стиралкой, поизучал с минуту панель управления, удовлетворенно хмыкнул и быстро нажал две кнопки. Стиралка практически мгновенно прекратила биться в конвульсиях и загудела тихо и ровно. Пена из нее больше не лезла.       Ян обеими ладонями огладил едва не отправленную мной на орбиту бедолагу по дверце загрузки.       — Устала лапочка, — пожалел он машину. — Перегрелась. Ничего, скоро остынешь…       Омега бормотал стиралке еще какие-то ласковые слова, Ярик ныл на разные лады, а я фырчал и пух. Саша тоже периодами разговаривает с техникой, иногда хвалит, иногда поругивает и утверждает, что техника все слышит и все понимает. Судя по явно положительной реакции нашей стиралки на Яна, действительно и слышит, и понимает. Здорово вздыхать в тишине…       Где-то хлопнула дверь, я вздрогнул и очнулся: кто-то, вроде, зашел в квартиру?       — Вова! — донесся из прихожей Сашин упрекающий, встревоженный голос. — У вас входная дверь нараспашку!       Приехал, мое сердечко, мой самый желанный, самый замечательный и самый умный на свете омега. Вряд ли ко мне, не стоит обольщаться, скорее, к заболевшему Ярику.       Как бы я, на правах главы семейства, хотел встретить любимого чистой, аккуратной квартирой, вкусным свежим обедом, ожидающими вокруг накрытого к трапезе стола опрятными, причесанными детьми и букетом цветов.       Увы, в наличии море мыльной пены, сырая курица в кастрюле, сожженная сковородка, разобранный на доски платяной шкаф в спальне альфят и помятая герань. Плюс мокрый Ярик с температурой и так, по-моему, и не помытый Мишкой Юпитер.       Прибьет меня Сашка, точно прибьет. А я лишь покаянно преклоню перед ним колени, ибо заслужил, и перетерплю. Пусть отвесит оплеуху, пусть наорет матом и попинает, пусть высыпет мне на макушку не чищенный со вчерашнего вонючий кошачий ящик-туалет.       Я переживу и крики, и боль, и унижение. Главное, Сашенька дома. Другого счастья ни мне, ни нашим детям не нужно.       Потом Саша заберет Ярика, лечить, мы с Мишей уберем всю пену, а поедим бутербродов с чаем — сыр, хлеб и колбаса куплены. За цветами сгоняю после ужина, если силы останутся.       Расставив таким образом приоритеты, я выпрямил спину, расправил плечи и повернулся к вшагнувшему в ванную мужу, готовый пережить любой скандал во имя сохранения и дальнейшего развития нашей семьи.