***
В дальнейшем оказывается, что стоило только один раз переключить рычаг тактильности Тимоти Шаламе в положение «включено», можно начинать привыкать к тому, что понятие вашего личного пространства перестанет для него существовать. Голова Тимоти на плече Хаммера или его коленях, в зависимости от того, где парню захотелось вздремнуть — в машине, либо прямо между дублями на первом попавшемся диване или скамейке, ноги Тимоти в постоянной близости от его собственных — и неважно, снимаются они или просто болтают, сидя на бортике бассейна, про руки Арми хотел бы сказать, что они ещё не побывали везде, но как раз сегодня утром они снимали ту сцену, где Элио хватает Оливера за промежность. Честно говоря, Арми был практически уверен, что на съёмках обязательно возникнут проблемы. Столь откровенный фильм — большой вызов даже для него, что уж говорить о парне, для которого это вообще первая главная роль, но Тимоти каждый день его восхищает. Немного неловкий и застенчивый в жизни, перед камерой он мгновенно преображается, становясь очаровательно бесстыдным. Порой кажется, что для него нет ничего невозможного. Он — наверняка будущий бриллиант в короне Голливуда. И Хаммер определённо рад, что будет причастен к его открытию. И готов помочь даже когда это включает, например, почётную обязанность придерживать голову парня на случай, если вдруг автомобиль резко остановится, когда тот в очередной раз засыпает по дороге к отелю. — Тимми, эй, приехали, — Арми слегка трясёт его за плечо. — Чем ты вообще занят по ночам? Через день отрубаешься. — О, прости, — Шаламе немного смущённо отодвигается и трёт глаза. — Честно говоря, мне не очень нравится, как звучит мой итальянский, пытаюсь выправить фонетику… Целыми днями съёмки, времени, кроме как ночью, просто не остаётся… — Выправить итальянский и получить переутомление. Отличная затея, Тим, — Арми качает головой, выбираясь из автомобиля. — Меня поражает твой перфекционизм, но это явно не тот случай, где следует так заморачиваться. Кто будет вслушиваться в твой итальянский, а? Американские зрители? — Итальянские… — Тимоти следует за ним по дороге к гостинице. — О, ну конечно. Вся Италия устроит забастовку из-за того, что у американца Тимоти Шаламе акцент на нескольких репликах! Остановятся автобусы и поезда, закроются магазины, люди не выйдут на работу… — Вот ты опять надо мной смеёшься! — Тимми беззлобно пихает его в бок на лестнице. — А мне хочется, чтобы всё было идеально. — Я не смеюсь вообще-то, а пытаюсь в своей неповторимой манере донести светлую мысль, что после многочасовых съёмок на жаре организму требуется отдых. Иначе в следующий раз ты заснёшь на мне прямо в кадре. — Ты мог бы разбудить меня раньше, кстати, если тебе было неудобно, — Тимоти пожимает плечами и улыбается уголком губ. — При чём тут… Ладно, чёрт с тобой… Опять не слушаешь, что я говорю. Хотел позвать посмотреть чемпионский бой Майка Тайсона в 1987-м, но в битве с фонетикой итальянского, подозреваю, я проиграл заранее. — Ну… на самом деле, если ты добавишь к боксу пару бутылок пива и что-нибудь съедобное, то я ещё мог бы подумать, кому из вас уделить сегодня время…- Тимоти ловко уворачивается от шуточного пинка. — Ты ведь в курсе, что это называется шантажом, да? — Конечно, но я предлагаю отличную сделку: с тебя — бокс, пиво и еда, с меня — моё бесценное общество и обещание сегодня лечь пораньше, чтобы завтра тебе не пришлось страдать по дороге со съёмок! — Шаламе подмигивает и удаляется по направлению к своему номеру. Арми хмыкает и неожиданно ловит себя на мысли, что у него, пожалуй, никогда не было таких тёплых отношений с кем-либо из коллег по съёмочной площадке. И ему это нравится. Чертовски нравится.***
— Блин…- Тимоти откидывается на спинку дивана в номере Хаммера, шумно выдыхая. — Вау. Это правда было круто. Спасибо тебе! — Скажи спасибо Тайсону, я всего лишь…- Арми неопределенно качает головой, лениво наблюдая за юношей из-под ресниц. — Ты всего лишь устроил один из лучших вечеров за всё время, что я здесь, давай, не прибедняйся. Хотя после такого количества еды и трёх бутылок пива я просто счастлив, что завтра у нас нет утренних съёмок, — Тимми слегка потягивается и подавляет зевок. — И даже дневных нет. Зато будут ночные, поэтому нормально выспаться сегодня — это необходимость, — Арми широко улыбается. — Вот чёрт! Только не говори, что завтра съёмки той танцевальной сцены! — Шаламе притворно стонет. — Они самые. Твоя задача на завтра, кстати, — всего лишь пускать клубы дыма, пить коктейли и смотреть печальным взглядом, как я буду пытаться убедить всех вокруг, что умею танцевать. — И купаться полуголым в ледяном озере! — В середине мая в Италии не бывает ледяных озёр, ты преувеличиваешь. К тому же, ты там будешь не один… Можете вместе с Эстер согревать друг друга, — Хаммер поигрывает бровями, прежде чем расхохотаться и ловко уворачивается от подушки в руках Тимоти. — Да что я такого сказал, эй! — между ними завязывается шуточная потасовка, в ходе которой все диванные подушки идут в ход и оказываются разбросаны по комнате. Оба почти одновременно поворачиваются в сторону кровати, где лежат новые «снаряды», и бросаются к ним, но Арми на пару секунд быстрее. В тот момент, когда до плюшевого «оружия» остаётся всего ничего, Тимоти неожиданно запрыгивает на него со спины, оплетая конечностями со всех сторон. — Я должен был ожидать чего-то подобного! — у Хаммера уходит секунд пять на то, чтобы стряхнуть мальчишку на кровать и упасть с ним рядом. — Какое подлое нападение! Но думаю нам стоит объявить ничью, пока Луке ещё есть кого завтра снимать. Они сталкиваются взглядами и заходятся в приступе хохота. Секунд через тридцать Арми приподнимается на локтях и качает головой. — Да… давненько я не развлекался подобным образом, — он снова смеётся и смотрит на раскрасневшегося парня, который тоже пытается успокоиться. — Думаю, что где-то с десяток лет. Тимоти ничего не отвечает, но продолжает широко улыбаться, глядя Хаммеру прямо в глаза. Повинуясь какому-то непонятному инстинкту, Арми протягивает руку и стирает тыльной стороной ладони каплю пота с его виска, продлив это прикосновение на пару секунд дольше, чем требуется, а потом опять откидывается на кровати и смеживает веки. Некоторое время они просто лежат, наслаждаясь тишиной и покоем. — Я, наверное, пойду… Загляну ещё разок в сценарий перед сном, — Тимми прерывает молчание и спрыгивает с кровати. — Если хочешь, могу помочь тут убраться… — Не переживай об этом. Отдыхай. Захлопнешь дверь? Подняться сейчас — это, кажется, выше моих сил, — улыбается Хаммер. — Конечно. Спокойной ночи, — Шаламе уверенно кивает и уходит, закрыв дверь с мягким щелчком.***
Арми просыпается от звонка Элизабет через два часа. — Привет, милая. — Арми, я звонила несколько раз, уже начала волноваться… У тебя всё в порядке? — Лиз на экране выглядит взволнованной. — Да, извини, что не брал трубку, — он трёт глаза ребром ладони. — Отрубился и не слышал звонков. — Лука так загонял на съёмках? — Нет, просто… смотрели с Тимми бокс, выпили немного пива… — Я отлично знаю, что означает это твоё «немного», дорогой, — она улыбается. — Кажется, вы с ним уже довольно близкие друзья. Это здорово. Когда я приеду в следующий раз, надеюсь, ты нас всё-таки познакомишь. — Непременно. Они болтают ещё около часа, а когда поток новостей с обеих сторон заканчивается, прощаются до следующего дня. Арми собирает с пола подушки, выбрасывает бутылки в мусорную корзину, а потом лениво принимает ванну. Уже лёжа в кровати, он выставляет на телефоне будильник, чтобы не проспать до полудня, бегло просматривает новостные ленты за день, и, улыбнувшись, отправляет сообщение прежде, чем выключить ночник: «Этот вечер действительно был отличным».***
— Просто какое-то грёбаное издевательство! — сообщает Хаммер на следующий вечер, буквально падая на соседний стул с Тимоти. — Какой это был дубль? Пятый? — Не-а, шестой. А вот это, — Шаламе кивает на пепельницу, — шестая сигарета за два часа. И на этот разбавленный сок я уже просто смотреть не могу. Соберись, а? — он складывает руки в молитвенном жесте. — Давай сюда, — Арми отбирает у него стакан и залпом выпивает. — Меня просто бесят эти нелепые танцы в тишине. Я уже весь взмок, а толку… И вообще, первый дубль запорол ты, когда заржал на всю поляну… — Ну, потому что это действительно было дико смешно, — Тимоти пародирует его танец. — Арми, что вообще сегодня происходит? — Лука появляется, по обыкновению, внезапно. — Почему мы уже шесть раз не можем снять эту сцену? — Потому что первый раз Тимоти ржал как конь, ещё два раза тебе не понравился свет, потом мне отдавили ноги люди из массовки… — А ещё два раза ржал уже ты, — заканчивает Гуаданьино. — Окей, что я могу сделать, чтобы мы закончили и поехали снимать озеро? — Включить чёртову музыку! — Кроме этого. У нас тут, видишь ли, не «Агенты А.Н.К.Л.», а бюджетное кино, в котором звук движений пишется вместе с картинкой, а музыка накладывается после… Да что я тебе рассказываю, будто ты не в курсе. — Да, ты абсолютно прав, извини. Просто с танцами у меня всегда не слишком складывалось, а с танцами без музыки — и подавно. Я чувствую себя каким-то идиотом. Дай мне пять минут… — Арми примирительно разводит руками. — Давай так, — Лука задумывается. — Мы включим музыку раньше, чем камеры, вы начнёте двигаться, поймаете ритм, втянетесь что ли, а потом музыка будет отключена. Возможно, получится двигаться по инерции? — он хлопает Хаммера по плечу и уходит раздавать указания. — Чему Вас научили съёмки в «Назови меня своим именем», Арми? Двигаться по инерции, чёрт побери! — он зачёсывает волосы назад и меняет мокрую рубашку на ту, что принёс ассистент. — Пожелай мне удачи, Тимми, без неё тут, похоже, уже не обойтись. Ещё два дубля спустя Гуаданьино, наконец, удовлетворён полученным результатом и командует съёмочной группе перемещаться к озеру. — Я просто не верю, что всё закончилось. Мне кажется, он отсмотрит плёнку ещё раз и всё начнётся сначала, — Арми закатывает глаза, пока они с Тимоти идут к служебным машинам. — Это у тебя всё закончилось, а кому-то сейчас ещё в озеро прыгать. — Ну, я надеюсь, что это получится снять с первого дубля, если честно. Хотелось бы лечь спать до рассвета. — Погоди… я думал, что ты сейчас едешь в отель? — Тимоти удивлённо поднимает на него взгляд. — И пропущу всё веселье? Шутишь! На самом деле, я не прочь окунуться после всех этих плясок. — Может, ты тогда вместо меня это сделаешь? — ухмыляется Шаламе. — И весь сюжет пойдёт прахом, ага, — Арми распахивает заднюю дверь автомобиля, пропуская Тимми вперёд. — Этого Лука мне точно не простит.***
— Всё, как ты и заказывал, — Тимоти подходит к Арми, стоящему у кромки воды, стряхивая воду с волос. — Сняли с одного дубля. Можешь идти плавать, пока собирают аппаратуру. И поедем… — Не пойдёшь со мной? — Я уже наплавался, спасибо. Это реально холодно, кстати! — Ну, Тимми… — И не смотри на меня этим взглядом! — Каким взглядом? — Который не предвещает ничего хоро… Чёрт побери, Арми! Отпусти меня немедленно! — Как пожелаешь, — Хаммер с громким плеском бросает его в озеро, а сам ныряет следом. — Ты полный придурок, в курсе? — шипит на него Тимоти и лягается руками и ногами в попытке уплыть подальше, попутно создавая целый вихрь брызг. — Ребята, у вас там всё нормально? Ведёте себя как подростки! — доносится с берега смех Гуаданьино. — Если я слягу с воспалением лёгких и съёмки встанут, вычти это из его зарплаты, — кричит в ответ Тимоти. — Если ты мне сейчас что-нибудь сломаешь, вычитать придётся из твоей, — Шаламе неожиданно обнаруживает себя в плотном кольце рук Хаммера. — Ладно, парни, у вас есть ещё десять минут, потом мы уезжаем и вам придётся возвращаться пешком, — Лука машет на них рукой и уходит. — Арми, отпусти меня. — Две минуты назад я тебя отпустил и ты назвал меня придурком, — хмыкает тот. — А после этого ещё и чуть не покалечил. — Потому что, наверное, не надо было бросать меня в это чёртово озеро? — Тимоти освобождается из захвата и быстро плывёт к берегу. Арми появляется в тот момент, когда он уже сидит в машине. — Тимми… — Хаммер захлопывает за собой дверцу. — Слушай, не знаю, что на меня нашло. Но я правда думал, что это будет весело. — У меня от этого веселья до сих пор зубы стучат… — он вздрагивает, кутаясь в махровое полотенце. — Простишь меня? Такого придурка? — Придётся, наверное, нам ведь с тобой ещё три недели сниматься вместе, — Тимоти устало улыбается и его сотрясает новый приступ дрожи. — Чёрт, да как же холодно… — Иди сюда, — Арми раскрывает объятия. — Придётся тебя согреть, раз уж это я во всём виноват. Тимоти медлит какие-то секунды, а потом плотнее кутается в полотенце и крепко прижимается к его груди, свернувшись калачиком на сиденье. Арми обнимает его за плечи и откидывается на подголовник. В какой момент всё это стало ощущаться таким правильным?