***
— Не хочешь поговорить? — они с Ником уже несколько часов, как добрались до места, поставили палатки, и сейчас допивают вторую бутылку вина после сытного ужина в стремительно сгущающихся сумерках. — О чём именно? — Арми откидывается на спинку складного стула, ощущая в мышцах приятную усталость. — О том, что с тобой происходит. Ты пропускаешь мимо ушей половину того, что тебе говорят, постоянно в дурном настроении, а теперь мы вообще напиваемся на какой-то поляне посреди леса. Как я только на это согласился?! — в конце Ник шутливо закатывает глаза. — У тебя не было выбора, моя жена меня послала куда подальше с этой идеей, приходить на помощь в подобных случаях — святая обязанность лучшего друга. — Ну, хотя бы сарказм никуда не делся. У вас с Лиз проблемы? — Нет у нас никаких проблем, — Арми открывает третью бутылку. — А у Элизабет и вовсе всё просто замечательно. Может, не будем портить отличный вечер разговорами об этом? — Не забывай, что я знаю тебя почти всю сознательную жизнь, — Ник ворошит костёр длинной палкой. — И я тебя таким никогда не видел. Это…пугает. — Знаешь… — говорит Арми после очень долгого молчания. — Я позвонил Тиму перед тем, как позвал тебя сюда. У него загорелись глаза при одной мысли. А она смеялась. И смотрела так, будто я сказал, что мы завтра переезжаем в Африку. — О, — только и произносит Ник. — Возможно, это покажется мелочью. Возможно, я слишком остро реагирую, но… мне не хочется подобной реакции на то, что я считаю важным. Мне кажутся чушью многие вещи, о которых она трещит без умолку целыми днями, если говорить откровенно, но я так не поступаю. — Не думаю, что она сделала это умышленно. — Она просто сказала, что думает. — Послушай, но это ведь не причина взять и зачеркнуть десять лет отношений? — Конечно, нет, — Арми закуривает и встаёт со стула. — Мы с ней близкие люди, это не так просто разрушить. И мы навсегда связаны детьми. Но…раньше я просто жил этой жизнью и меня всё устраивало, а теперь я то и дело думаю, что может быть иначе. И это…отравляет всё. — Ты найдёшь выход. Однажды обязательно найдёшь, — Ник подходит к нему и ободряюще сжимает плечо. — Главное — не состариться и не свихнуться до этого времени, — Хаммер тушит сигарету в импровизированной пепельнице. Ну что: ещё бутылку и на боковую?***
— У тебя всё хорошо? — Николь провожает Тимоти до двери после семейного ужина. — Конечно, мам, не волнуйся. Просто готовлюсь к роли…возможно, это накладывает какой-то мрачный отпечаток… Пока! -Тимоти целует её в щёку и сбегает вниз по лестнице. Шум вечернего Нью-Йорка врывается в его голову, и он поспешно надевает наушники. В последнее время ему всё чаще хочется остаться наедине с собой. Прошло уже полтора месяца с их последней встречи и похоже, что судьба пока не планирует им улыбнуться. Он скучает по нему, и эта тоска будто поселилась под кожей, постоянно напоминая о себе раздражающим зудом. Он купил бы билет на ближайший самолёт, если бы только Арми позвал его, но тот молчит, а сам напрашиваться в гости, не имея на то весомого предлога, Тимоти не станет. Не хватало ещё быть причиной стычек между ним и его женой. Элизабет всегда очень мила и обходительна, но он чувствует, что в этом не слишком-то много искренности. Просто дежурная вежливость по отношению к приятелю мужа. Впрочем, это и к лучшему, ведь будь она такой идеальной, как хочет казаться, на самом деле, его бы уже давно окончательно замучила совесть за всё происходящее. Он садится в автобус до дома и листает ленту Инстаграма, оставляя редкие лайки сестре и паре приятелей. Каждый раз, когда Тимоти натыкается там на очередное счастливое фото Арми с семьёй, по его спине пробегает неприятный холодок. Он всеми силами гонит эти мысли прочь, но они неизменно возвращаются: что, если они не увидятся так долго, что Арми, окружённый своей привычной жизнью, успокоится и решит, что им больше не стоит продолжать? Расстояния так часто оказываются губительными и для обычных отношений, что уж говорить об их особой ситуации… «Руки прочь. Он мой» — шутливая подпись под новым фото Элизабет заставляет его вздрогнуть. Они сейчас в Москве на премьере «Перестрелки», у Арми самый разгар промо-тура, и он не звонил ему уже пару дней. Это происходит почти каждый раз, когда они куда-то уезжают из Лос-Анджелеса, потому что Лиз постоянно рядом, и возможности болтать по телефону просто не существует…, но бывают такие вечера, как сегодня, когда он отчаянно нуждается в чем-то, за что можно ухватиться, чтобы не утонуть в своих тревожных мыслях. — Твоя историческая родина рада тебя видеть? — Тимоти отправляет сообщение. — Толпа у моего отеля была впечатляющей, — ответ приходит почти моментально. Пока он решает, что написать дальше, телефон снова оповещает о новом входящем сообщении. — Буквально валюсь с ног, но позвоню тебе вечером, даже если для этого мне придётся снова продираться через людей у входа без телохранителя ;) Что ж… значит, сегодня всё будет хорошо.***
То, что они сейчас делают, абсолютно безрассудно. Возможно, ему следовало отказаться от этой затеи сразу же, как только Тимоти её озвучил, но за эти два с половиной месяца у них сорвалось столько встреч, что подсознательно он был готов ухватиться за любую возможность. Неделю назад он ехал в Даллас на машине с Арчи, пока Лиз с детьми летела туда же самолётом. Бог весть откуда взявшееся желание проехать в одиночестве почти две тысячи километров за пару дней. Элизабет покрутила пальцем у виска, но сказала, что он может делать всё, что захочет. С дороги он позвонил Тимоти, у которого были в разгаре съёмки в «Красивом мальчике» в Сан-Франциско. — Обратно ты тоже поедешь на машине? — спросил он тогда. — Конечно, не бросать же её в Далласе. — Хм… А когда? — судя по выражению лица, он что-то мысленно прикидывал. — 19-го. Почему ты спрашиваешь? — И в Лос-Анджелес ты вернёшься… — Ранним утром 21-го, думаю. Ты скажешь в чём дело или нет? — Давай встретимся на парковке аэропорта в Далласе утром 19-го. Точное время скажу позже. Арми был шокирован этим настолько, что не заметил, как в итоге согласился. Потом выяснилось, что в съёмках фильма у Тимоти наметился небольшой перерыв аккурат в нужные даты, а 22-го мая они продолжат снимать уже в Лос-Анджелесе, поэтому будет очень здорово, если Арми его туда подбросит. Ну, если не учитывать тот маленький нюанс, что от Сан-Франциско до Далласа Шаламе сначала нужно будет долететь. И вот теперь Арми сидит на этой самой парковке, нацепив кепку и очки, и очень надеется, что никому из большого количества его знакомых в этом городе сегодня не нужен аэропорт. Задняя дверь автомобиля распахивается под громкий лай пса, на сиденье приземляется сумка, а её обладатель через несколько секунд захлопывает за собой переднюю дверь и рывком обнимает Арми, утыкаясь носом в изгиб шеи. — Это было слишком долго, — шепчет Тимоти, стараясь прижаться ещё сильнее, хотя это уже невозможно. — Невыносимо долго. — Полностью согласен, — Арми легко скользит руками по его бокам, прежде чем сомкнуть их на талии и зарыться лицом в любимые волосы, порядком отросшие за то время, что они не виделись. — Но мы должны уехать отсюда как можно быстрее, потому что у меня не проходящее ощущение, что моя жизнь сейчас стала очень похожа на шпионское кино. — Хорошо, — Тимоти со вздохом отрывается от него. — Поехали. — Я уже говорил тебе, что это совершенно сумасшедшая затея? — Хаммер заводит автомобиль. — Угу, примерно раз сто за эту неделю, — смеётся Тимоти. — Но, по-моему, пока всё складывается просто замечательно. — Если нас никто не сфотографирует и не выложит в Инстаграм, ага, — Арми ударяет по газам, стремясь быстрее покинуть пределы города. — Где? Посреди шоссе на вот этой классной скорости? — Тимоти кивает на приборную панель. — Нет, в том мотеле, где я планировал заночевать. — Зайдём туда с разницей в пять минут, никто и внимания не обратит, подумаешь. — И ужинать будем за разными столами, делая вид, что знать друг друга не знаем, да? Это не пятизвёздочный отель, там еду в номер не приносят. — Не будь занудой, — Тимоти проводит пальцами по его руке от запястья до локтя. — У нас впереди два чудесных дня и…ночь. Арми стискивает руль так, что костяшки его пальцев белеют.***
— Это я, если что, — Шаламе распахивает дверь в номер. За ужином их никто не узнал, но хотя бы какая-то осторожность всё же не помешает, поэтому номера они сняли отдельные. — Куда подевался Арчи? — он обводит глазами помещение, погруженное в полумрак, в поисках собаки, и почти сразу попадает в кольцо сильных рук Хаммера. — Пришлось запереть его в ванной комнате, — Арми прижимает его к стене, опаляя жарким дыханием. — Ему не стоит смотреть на всё то, что я сейчас хочу с тобой сделать. — Звучит интригующе, — Тимоти запрокидывает голову, открывая шею для его поцелуев. — Твоим гримёрам прибавится работы…- Хаммер легонько прикусывает кожу над бьющимся пульсом, чувствуя лёгкий аромат цитрусового геля для душа. — Плевать, — выдыхает Тимоти. — Они наверняка спросят, откуда это взялось…- Арми зализывает место укуса языком, беспорядочно шаря руками по худому телу. — Непременно расскажу им всё…в подробностях, — Шаламе забирается руками под его футболку, касаясь напряжённого живота и очень медленно опускаясь ниже. — Ты носишь слишком много одежды, — Хаммер, наконец, расправляется с пуговицами на его рубашке. — Снимай это. Вслед за рубашкой на полу оказывается и всё остальное. Они целуются жадно и долго, периодически забывая, что иногда нужно дышать. Пальцы Тимоти перемещаются по члену Арми, неторопливо лаская его. — Нам лучше переместиться на кровать, — Хаммер с трудом находит в себе какие-то силы, чтобы оторваться от его рта и сказать это. — Ммм, да, пожалуй…- Шаламе сжимает его чуть сильнее, заставляя зашипеть сквозь зубы. Они добираются до постели, шатаясь как пьяные и держась друг за друга, будто боясь, что если на секунду отпустят руки, всё это исчезнет. Тимоти падает на спину, упираясь пятками в матрас и слегка разводит ноги в стороны, недвусмысленно намекая. Арми опускается на колени возле кровати и проводит кончиком языка по внутренней стороне его бедра в направлении паха. Шаламе издаёт слабый стон. Больше всего на свете он сейчас хочет ощущать Арми внутри. Быть с ним максимально близко после такой долгой разлуки столь же необходимо как дышать, но когда он открывает рот, чтобы попросить об этом, то чувствует как горячий влажный язык скользит между его ягодиц и давится воздухом. Совершенное бесстыдство. Но лёгкое чувство неловкости, возникшее у него в первые несколько секунд, немедленно тонет в острых вспышках удовольствия. Никто и никогда не делал с ним чего-то похожего. Не то что бы он очень много с кем занимался подобным, но… всё это ощущается чем-то безумно интимным, запретным, и от этого только ещё более возбуждающим. Арми буквально трахает его своим языком, и совсем скоро он уже не способен произнести ни единого слова. Наверное, он метался бы по кровати, если бы сильные руки сейчас не фиксировали его бёдра на месте. Спустя бесконечное количество времени он чувствует чужие пальцы на своём члене и слышит голос сквозь плотный туман наслаждения в своей голове. — Давай, — шепчет Арми ему на ухо. И тогда он срывается.***
— Тимми, эй, Тим, ты в порядке? — Шаламе с трудом разлепляет веки и фокусируется на явно чем-то обеспокоенном лице Арми. — Ну слава богу, — произносит тот. — Я уже успел испугаться, что ты отключился. — Кажется, нет, но где-то близко к этому, — Тимоти нащупывает его руку и тянет на себя. — Это было… охренительно, — говорит он, касаясь пальцами его щеки, когда Хаммер ложится рядом. — Но…и весьма неожиданно. — На то и был расчёт, — Арми улыбается, обнажая зубы. — Я рад, что тебе понравилось. — Понравилось — это неправильное слово. У меня будто атомный взрыв внутри случился. Ты невероятный, спасибо… — Тш-ш-ш, — Хаммер целует его в подбородок. — Ты не должен благодарить меня за это. Я тоже, знаешь ли, получил своё. — Ммм… дай-ка мне полчасика, — Тимоти потягивается с хитрой ухмылкой. — И я обещаю, что ты получишь кое-что ещё. — У нас вся ночь впереди, — Арми накрывает его губы своими.***
— Я бы переехал в Лос-Анджелес только ради этого, — говорит Тимоти, когда они сидят на одном из холмов неподалеку от города, наблюдая как небо окрашивают утренние краски. — И через месяц это перестаёт впечатлять, но зато остаётся всё остальное, — Хаммер тушит сигарету ботинком. Он ненавидит эти минуты, когда атмосфера их счастья и вседозволенности рассеивается и нужно возвращаться к реальности. — Я знаю, что ты не слишком жалуешь место своего проживания, — Тимоти кладёт руку ему на колено. — Но здесь действительно очень красиво. — Я думаю, что нам пора ехать, — Арми встаёт с земли и отряхивает джинсы. — Это были прекрасные два дня, которые не случились бы, не будь ты совершенно сумасшедшим, — он обнимает его и легко целует в висок. — Куда тебя подвезти? — Туда, где мы не рискуем встретить кого-то из твоих знакомых, — Тимоти освобождается из его объятий и улыбается с лёгким оттенком грусти. — Я вызову туда такси. Они добираются до города, обсуждая какую-то чепуху, потому что говорить о том, что на самом деле сейчас волнует обоих, было бы слишком больно. Арми останавливает машину в тихом безлюдном районе и они молча ждут, пока подъедет такси. Когда машина появляется из-за поворота, Тимоти забирает вещи с заднего сиденья и поворачивается к нему. — Увидимся. Арми кивает, и машина с визгом срывается с места, как только за Шаламе захлопывается дверь.