***
— Привет, Тим, давно не виделись, — Лука обнимает его на пороге своей виллы. — Рад, что у тебя получилось выбраться. — Боюсь, это было предложение, от которого невозможно отказаться… — Тимоти немного смущённо улыбается. Ему всегда чуть неловко с режиссёром, который, кажется, с первого дня съёмок видит их с Арми насквозь. — Лучшая спальня в доме, после моей, конечно, ждёт тебя на втором этаже в дальнем конце коридора. Отличный вид на сад, собственная ванная комната и очень удобная кровать в вашем распоряжении. Арми приехал час назад, думаю, ты найдёшь его там, — Лука подмигивает ему. Вот в этом весь Гуаданьино — с порога и прямо в лоб. Тимоти поднимается по лестнице, чувствуя лёгкое волнение. Он до сих пор до конца не верит в то, что у них с Арми всё получилось. Только, когда дверь в спальню открывается, являя его взору растянувшегося поперёк кровати Хаммера в одних коротких шортах, он позволяет счастью затопить его изнутри полностью. Они дома. — Привет, — он садится на край кровати, касаясь пальцами щеки спящего Арми и с удовольствием наблюдая, как медленно распахиваются голубые глаза. — Наконец-то, — тихо произносит тот, расплываясь в улыбке. — Как долетел? — Терпимо. Лука только что встретил меня рассказом о сказочном удобстве этой кровати. — Ни капли в нём не сомневался! — смеётся Хаммер. — Но кровать мы отложим на ночь, если ты не против. А пока переодевайся во что-нибудь более подходящее местным погодным условиям. — Ты, я так понимаю, уже переоделся? — Тимоти скользит по его почти обнажённому телу красноречивым взглядом. — Помнится, когда-то тебе не нравился этот «Оливер-стайл»… — Ключевое слово «когда-то», — Арми подмигивает ему. — Теперь же меня с ним связывает столько приятных воспоминаний… — он перекатывается по кровати и накидывает на плечи рубашку. — Жду тебя внизу через пять минут.***
— Наверное, после выхода фильма на экраны, нас начнут узнавать и здесь, — говорит Тимоти, пока они неспешно катятся на велосипедах по просёлочной дороге. — Почти не сомневаюсь в этом, но тем ценнее, что у нас получилось приехать именно сейчас, пока мы всё ещё просто двое неизвестных иностранцев для местных жителей. Они сворачивают с дороги на довольно узкую тропу, по которой едут ещё около получаса, прежде чем с наслаждением упасть в знакомую траву. — Немного странно быть тут без камер, да? — голова Тимоти лежит на руке Арми, а пальцы ноги легко скользят по его лодыжке. — Согласен. Но я чувствую себя просто потрясающе, несмотря даже на треклятый джетлаг. Они почти не разговаривают, упиваясь уютной тишиной вокруг, нарушаемой лишь редкими порывами ветра и жужжанием стрекоз, но им и не нужны никакие слова, достаточно лишь легких, будто случайных, прикосновений друг к другу, чтобы их обоюдное счастье стало практически осязаемым. Телефоны оставлены на вилле, ни один человек в целом мире не знает их точного местонахождения (разве что, Лука мог бы, при желании, догадаться), и так легко представить, что у них, получилось сбежать из замкнутого круга, в котором они живут с момента начала своих отношений. Здесь они могут быть собой — просто двумя влюблёнными людьми, чьи чувства зажглись под этим самым солнцем год назад, не боясь наткнуться на чей-то осуждающий взгляд, случайного папарацци, знакомых или поклонников. Здесь не нужно сдерживать себя, когда хочется взять любимого за руку или обнять. Здесь они, наконец-то, свободны от всех своих оков. — Как же хорошо, Арми, — Тимоти уверен, что буквально слышит, как улыбка появляется на губах Хаммера после этой фразы, хотя и не открывает глаз, чтобы её увидеть. Он просто ждёт того, что непременно последует. Знакомые губы касаются его собственных с такой нежностью, будто это их первый поцелуй и, хотя Тимоти отлично знает, что будет достаточно лишь пары верных движений, чтобы ураган страсти был немедленно выпущен наружу, сейчас ему этого не хочется. Ему нравится целоваться медленно и лениво, смакуя каждое прикосновение, изредка проводя языком по нижней губе или кромке зубов партнёра, и Арми принимает правила этой игры. Оба теряют счёт времени, полностью растворившись в ощущениях. Ни один из них не скажет точно, прошло десять минут или целый час, прежде чем они оторвались друг от друга, кажется, с единственной целью… — Теперь лучше, — произносят они одновременно, глядя в глаза и, смеясь, падают обратно в траву, переплетая пальцы рук. — Мы ужасающе сентиментальны, — говорит Арми, отсмеявшись. — Ужасающе сентиментальны мы будем, если пройдёмся по всем «местам боевой славы», повторяя пройденное… — фыркает Тимоти, жмурясь от солнца. — Хм-м-м… это что, предложение? — Хаммер гладит его ладонь большим пальцем руки. — Так и вижу восторженные лица хозяев виллы, когда мы заявимся к ним посреди ночи… Знаете, мы тут у вас секс снимали год назад, не могли бы вы ненадолго выйти… Как думаешь, это сработает? Ожидание ответа слегка затягивается, поэтому Тимоти приподнимается на локтях, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Арми? Всё в порядке? — Да, просто вспомнил, как был тогда буквально в шаге от того, чтобы превратить съёмки в реальность. — Что ты, в конце концов, и сделал несколькими днями позже. — Иногда я спрашиваю себя… что было бы, остановись я тогда, в Бергамо, вовремя? — Возможно, мы прожили бы этот год намного легче, но… если бы тебе сейчас дали шанс вернуться в прошлое, разве ты поступил бы в тот день по-другому? — Шаламе устраивается на его плече. — Ни за что, — уверенно отвечает Арми, прижимая Тимоти к себе. — Вот и весь ответ.***
Во второй половине дня Арми уезжает в Милан — его ждут несколько мероприятий, а Тимоти какое-то время читает на действительно очень удобной кровати, пока Лука не зовёт его ужинать. Они болтают, вспоминая смешные моменты со съёмок и обсуждая дальнейшие творческие планы. Несколько часов пролетают почти незаметно. Когда за окном совсем темнеет, Тимоти слышит желанный звук остановившегося автомобиля. Радость на его лице так очевидна, что Лука только отмахивается от извинений по поводу необходимости отлучиться прямо посреди разговора. — Сходил на три показа подряд, но зато отменил всё остальное. В доме есть какая-нибудь еда? — Арми обнимает Тимоти за плечи, пока они идут от ворот до двери. — Там просто горы еды остались. Не представляю даже, для кого её приготовили в таких количествах. — Луку, наверное, тоже испугал твой внешний вид и он подумал, что ты катастрофически недоедаешь, — ухмыляется в ответ Арми. Когда они добираются до кровати после уничтожения части оставшейся еды, ещё часа-двух увлекательных бесед с Лукой и быстрого душа, глаза у обоих практически закрываются на ходу. — Ты сильно расстроишься, если я сейчас просто лягу и отрублюсь? Перелёт и весь этот долгий день совершенно меня вымотали, — Арми зевает, залезая под одеяло. — Честно говоря… — Тимоти выключает ночник и забирается в кровать с другой стороны. — Я сам того и гляди вырублюсь, держусь просто из последних сил. — Что ж… тогда пока проверим удобство этой кровати для сна, — Арми издаёт короткий смешок. — У нас ещё будет время всё наверстать. Спокойной ночи, — Шаламе с наслаждением вытягивает ноги, смеживая веки. Где-то на границе яви и сновидений он чувствует, как оказывается в надежном кольце знакомых рук, а потом проваливается в глубокий сон.***
— Итак, у нас было идеальное итальянское утро: секс, круассаны с ветчиной и сыром и лучший кофе в городе… чем займёмся теперь? — Тимоти допивает свою чашку и довольно улыбается. Они завтракают на одной из почти пустых площадей города — мало кто из местных жителей встаёт в такую рань в воскресенье. — У меня нет конкретного плана. Можем последовать нашей старой привычке: поехать кататься по окрестностям и посмотреть, куда выведет дорога. Почти уверен, что мы видели всё, что есть в радиусе ближайших километров двадцати, но кто знает… — Когда ты говоришь «наша старая привычка», это звучит так, будто мы знакомы, по меньшей мере, лет тридцать. — Порой мне кажется, что так и есть, — Арми взъерошивает ему волосы. — Ну так что: поехали? Или будут иные предложения? — Я бы предложил, конечно, вернуться на виллу и закрыться в комнате до вечера… — Тимоти наклоняется к нему, понижая голос до шёпота. — Но боюсь я буду постоянно думать о том, что Лука ходит где-то за дверью, будучи прекрасно осведомлённым, чем мы там заняты весь день, и это будет как-то…неловко. — О, боги, — Арми не может удержаться от смеха. — Ты совершенно очарователен. Я только что очень живо представил Луку, подсматривающего в замочную скважину и с самым серьёзным видом пишущего заметки для сиквела, — он опять начинает хохотать. — Может, подкинуть ему эту идею на случай… не знаю… творческого кризиса? — Арми! — Тимоти пинает его под столом по лодыжке в притворном возмущении. — И как мне теперь выбросить из головы эту ужасную картину? — он не выдерживает и тоже начинает смеяться. — Теперь мне просто необходима насыщенная велосипедная прогулка. Я не готов вернуться в дом и смотреть в глаза хозяину.***
Несколько часов спустя, исколесив окрестности, они находят небольшое озеро, окружённое деревьями, чьи ветви опускаются почти до самой воды, находящееся в некотором удалении от населенных пунктов. — Кажется, мы нашли лучшее место для лёгкого пикника и отдыха перед обратной дорогой, — Арми останавливает велосипед и прислоняет его к небольшому дереву. — Согласен, — Тимоти следует его примеру. Они садятся под раскидистой кроной оливкового дерева, доставая из рюкзака вино, багет, пару видов мясной нарезки и фрукты. — Это всё было раз в пять вкуснее, чем сырой стейк, который мне принесли пару часов назад в той траттории. Мне до сих пор кажется, что ты специально сказал им совсем не то, что нужно, знаток итальянского! — Арми с блаженным видом откидывается назад, прислоняясь к стволу дерева. — Конечно, я же просто мечтаю накормить тебя сырым мясом, рискуя при этом потом провести весёленький вечерок с возможными последствиями, — пожимает плечами Тимоти, сдвигая остатки еды в сторону и устраиваясь между ног Хаммера, облокотившись спиной на его грудь. — Кстати, как твоё самочувствие? — Просто замечательно, думаю, ты можешь быть спокоен насчёт своего… вечерка… — руки Арми забираются под его футболку, касаясь горячей кожи на животе. При нынешней худобе Тимоти обеим ладоням Арми едва хватает там места, что дополнительно заводит. Ему всегда нравился контраст между ними. И отдельно — сочетание внешней хрупкости и при этом весьма твёрдого характера Шаламе. — За секс в общественных местах, кстати, по итальянским законам можно вполне угодить в тюрьму на пару лет, — мышцы живота Тимоти напрягаются под руками Хаммера. — Да ты изучил вопрос, как я понимаю, — Арми скользит чуть ниже под резинку шорт, касаясь коротко стриженных волос на лобке. — С тобой всегда нужно быть готовым ко всему…- Тимоти старается не подавать вида, насколько ему уже хочется почувствовать руку Хаммера чуть ниже. — Моя святая невинность, — Арми проводит руками по внутренней части его бёдер. — Как тебе, должно быть, тяжело с таким ужасным развратником… — он отмечает участившееся дыхание партнёра и довольно улыбается. — Учти: у меня нет лишних 10 тысяч евро для штрафа и я совсем не хочу сидеть в местной тюрьме… — Но в общем и целом ты не против, судя по… — Арми обхватывает пальцами его наполовину возбужденный член. —…этому. — Нам нужно раздеться… — Оу, даже так… А это увеличит или уменьшит сумму штрафа, если прохожие увидят всё… в деталях? — Это поможет вернуться в город в приличном виде, придурок, — Тимоти произносит это почти с нежностью, поворачиваясь к нему и приподнимаясь повыше, чтобы дотянуться до губ. Арми чуть наклоняет голову, и их рты сталкиваются в поцелуе. Пока одна рука Хаммера всё ещё покоится под футболкой Шаламе, вторая, следуя только что поставленной задаче, уверенно тянет его шорты вниз. — Нет, — Тимоти вдруг отстраняется. — Хочу, чтобы ты тоже… Арми приподнимает бёдра, рывком стаскивая шорты вместе с бельём, после чего стягивает всё это и с партнёра. — Доволен? — шепчет он, притягивая полуобнажённое тело за ягодицы и вновь целуя. — Ммм… — Тимоти стонет ему в рот, потираясь своим членом об его живот и размазывая уже начавшую выступать смазку. Арми обхватывает ладонью оба их члена, начиная неспешно водить рукой вдоль них, поглаживая большим пальцем то одну головку, то другую. — Хочешь так? — спрашивает он где-то в промежутке между вылизыванием рта Тимми и поцелуями в шею, которая с самого начала — один из самых больших его фетишей. — Да… пожалуйста… — Тимоти кладёт свою ладонь поверх его руки, задавая другой темп — более резкий и рваный. Им не требуется много времени, чтобы прийти к финишу практически одновременно, смешав свою сперму на животе Хаммера. — Не хочешь искупаться? — Арми встаёт во весь рост и потягивается, от чего у Тимоти опять пересыхает во рту. Просто чёртов Аполлон. Он, наверное, так никогда к этому и не привыкнет. — Что ты сказал? — Шаламе, конечно, не расслышал вопроса, засмотревшись на него. Ответный взгляд определённо не предвещает ничего хорошего, но прежде чем Тимоти успевает что-либо сообразить, его практически закидывают на плечо и тащат по направлению к озеру. — Когда я говорил о повторении пройденного, я не имел в виду… Арми, чёрт бы тебя побрал, она же ледяная!.. — Я тебя потом обязательно согрею, — горячее дыхание обжигает ушную раковину, и Тимоти уже не уверен, от чего именно он сейчас покрывается мурашками.***
На часах третий час ночи, уже не за горами рассвет, но Арми продолжает созерцать потолок. Тимоти расслабленно улыбается, досматривая, наверное, седьмой сон на соседней подушке, пока он анализирует своё состояние, борясь с желанием закурить прямо в постели. После возвращения в город, они поужинали на центральной площади, а потом добрались до спальни, и Тимоти подарил ему один из лучших минетов, на которые только был способен. И, когда Арми был довольно близок к финалу, Шаламе вдруг сделал то, чего никогда не делал раньше. Плавая в предоргазменной дымке, Арми даже сразу не понял, что произошло, когда влажный тонкий палец проник внутрь и добрался до бугорка простаты, обласкав по дороге гладкие стенки. Его оргазм был просто оглушительным, но не менее оглушительным был пришедший следом вопрос, на который он уже несколько часов пытается найти ответ внутри себя. Что, если однажды Тимоти захочет… побыть сверху не в привычном для них смысле? Или, возможно, он уже давно хочет этого, но не знает, как сказать, вот и решил… начать с малого? Странно, что это никогда раньше даже не приходило ему в голову. Он, конечно, знал, что во многих однополых парах практикуется смена ролей, но даже теоретически не смог бы представить себя «снизу», ведь он всегда был тем, кто, и, начав отношения с Тимми, даже и не подумал о каком-либо пересмотре данного вопроса… и они никогда это не обсуждали. Нет, он не считает это чем-то унизительным для мужчины, ведь иначе всё получалось бы как-то довольно мерзко по отношению к Тимоти, но вместе с тем не уверен, что сам хоть сколько-нибудь готов к такой роли. В конце концов, он не выдерживает и поднимается с кровати, стараясь не слишком шуметь, берёт сигареты и выходит на балкон, вдыхая ночной воздух. Чёрт. Да, похоже, что он действительно боится этого. Просто смешно. Он доверил бы Тимоти свою жизнь, но одна мысль о возможном поползновении в сторону своей драгоценной задницы повергла его практически в панику. Наверное, это всё же что-то на уровне психологии… Арми вдруг представляет себя на приёме у их семейного психотерапевта, к которому Лиз таскает его в случае, когда ей кажется, что у них появились проблемы, и нервно усмехается, буквально видя перед глазами шокированное лицо седовласого профессора, с которым он делится своими внезапно появившимися страхами. Нет, это точно не вариант. Можно, конечно, найти другого врача, но всегда существует хотя бы минимальная возможность утечки, а он бы не хотел прочитать о подобных проблемах в жёлтых газетах. Может, всё дело вообще в возрасте… наверное, лет в двадцать ему было бы куда проще решиться… Он вздрагивает и чуть не роняет сигарету, когда горячее тело внезапно прижимается к его прохладной коже сзади. — Тебе не спится? — спрашивает Тимоти сонным голосом и трётся щекой о его лопатку. — Ты меня чертовски напугал, Тим! Подкрался в темноте… — Это ты меня напугал, когда я только что проснулся в пустой постели. И я не крался, ты просто был слишком глубоко в своих мыслях… не хочешь поделиться? Он не знает, как ему об этом сказать. И даже не уверен, что вообще стоит поднимать эту тему, но все эти мысли оказались такими выматывающими… — Я… слушай… тебе когда-нибудь хотелось… — слова подбираются мучительно долго. — Чтобы мы… ну… поменялись ролями? — он выбирает самую безобидную формулировку и очень надеется, что Тимоти поймёт, и ему не придётся объяснять. — Ролями? В смысле…ты сейчас ведь не о фильме, да? — Тимоти морщит лоб в попытке сообразить к чему тот клонит. — Нет. Ролями… в постели, — кажется, теперь он сказал всё предельно ясно и чувствует какую-то нервную дрожь в ожидании ответа. Впрочем, может быть это просто прохладная ночь. — О, — только и говорит Тимоти, отпуская его, но лишь затем, чтобы через мгновение оказаться прямо перед Арми и взять его лицо в свои руки. — Это что, причина твоей бессонницы? — Я подумал, что, возможно, это как-то нечестно, что мы всегда… Может быть, ты хочешь… — да, с формулировками и окончанием предложений у него сегодня определённо не очень. — Нечестно? — Тимоти вопросительно поднимает бровь. - А ты сам что…хочешь перемен? — Я не знаю. Это всё так глупо и смешно звучит сейчас, наверное… — Эй, — Тимоти гладит его лицо и, хотя его губы чуть раздвинуты в улыбке, взгляд крайне серьёзен. — Чтобы ты знал: мне очень нравится моя роль в нашей постели. И я, в общем-то, не слишком хочу её уступать и лишать себя такого удовольствия… — его улыбка становится шире. — Но, хотя мне бы и хотелось, чтобы ты однажды тоже испытал такое… и, наверное, мы могли бы попробовать… ничего страшного, если ты, по каким-то причинам, так никогда этого и не захочешь. — И тебя это не… обижает? — Арми кладёт руки ему на талию, чувствуя, как ускоряется биение его собственного сердца. — Обижает?! Что за чушь вообще ты тут себе надумал? Я люблю тебя, меня более чем устраивает наш секс, и я был уверен вообще-то, что ты в курсе, — он так очевидно искренен в этом своём небольшом возмущении, что весь непонятный ужас, сковывавший Арми изнутри последние несколько часов, внезапно исчезает, оставляя только безграничную нежность и благодарность. — Пойдём спать, пока ты в очередной раз не замёрз, — Хаммер прижимает его к себе так крепко, как только может, и уводит с балкона.