Принцип равновесия (от 18)

Уехать получилось только в первых числах октября. К счастью, осень подарила теплые, солнечные деньки – золотисто-багряное бабье лето. В городе это не было так заметно, и Олеся всей душой и телом рвалась за его пределы, на простор полей, лугов и перелесков. Маша, которая на самом деле переболела, казалась вялой и апатичной, но решилась ехать, заразившись энтузиазмом подруги. Очередная размолвка с сыном и ссора с родителями не добавила ей настроения, потому она решила хорошенько отвлечься, порелаксировать на чистом воздухе. Они собрали сумки с вещами, немного еды, термосы с кофе и чаем и рано утром, еще до начала «часа пик», выдвинулись в поход. Решено было доехать до небольшого городка, славящегося историческими достопримечательностями, там погулять, переночевать в гостинице и двинуться дальше. - Я хочу отвезти тебя в одно очень интересное место. Это недалеко от моей малой родины, я бывала там однажды, - Олеся свернула на нужную трассу и расслабленно откинулась на спинку сиденья. – Там есть что-то необычное… что-то такое, что чувствуешь лишь каким-то шестым-седьмым чувством. Словно стоишь перед закрытым и зашторенным окном и понимаешь, что за ним прячется прекрасный вид… - Фантазерка, - улыбнулась Маша. – В принципе, мне все равно, куда ехать. Я сто лет не выбиралась из города просто так, чтобы погулять. А тут так красиво. Машина взобралась на пригорок, и перед подругами открылся великолепный вид на долину впереди. Олеся даже притормозила на обочине, чтобы лучше рассмотреть. Маша, посмотрев на нее, вышла из машины и потянулась. Прохладный воздух чистым ручьем хлынул в легкие, вымывая городскую смесь кислорода и автомобильных выхлопов. Она даже закашлялась сквозь смех. Олеся замерла рядом, любуясь буйством цвета внизу. Долину наискосок пересекало русло реки, немного заросшее еще зеленой травой и камышами. Заливной луг уже немного побурел, но был весь усыпан темно-зелеными кустиками и более светлыми травяными кочками. По лугу медленно перемещалось пестрое коровье стадо, которое направлялось к воде, пронзительно синей под таким же ярким небом. Олеся запрокинула голову, подставляя лицо теплым солнечным лучам, и прошептала: - Хорошо-то как! Словно другой мир… - Жаль, что я не художник, - с сожалением сказала Маша. – Ты только посмотри на тот лесок! Я даже перечислить все оттенки не могу. Действительно, на другой склон взбирался густой лесок, переливаясь под яркими солнечными лучами всеми оттенками желтого, оранжевого, красного. А зеленые вкрапления лишь подчеркивали яркость сочных цветов. - Мы живем в нашем бетоне и ничего не видим, - с сожалением сказала Маша. – Я бы хотела пожить где-то в деревне, возле леса, чтобы минимум людей кругом и максимум природы. Было время, когда я только закончила учиться, мы с одной моей сокурсницей ездили собирать травки, изучали народную медицину. Ты ее, наверное, знаешь… Нина Соболь. Сейчас она преподает в мединституте. - Да, помню ее. Ты нас знакомила. Жаль, что ты забросила свое увлечение. Но я тебя понимаю. Жизнь взяла и тебя, и меня в оборот, травками-настойками и любимым хобби семью не прокормишь. Я, сидя за спиной у мужа, тоже писала веселые и легкие вещи. Их даже публиковали в сборниках. А потом пришлось заботиться о ребенке и себе самой, не надеясь ни на чью помощь. И легкость ушла. Вместе с наивностью и доверчивостью. Нам пришлось потерять часть себя, чтобы выжить. - Увы, это так, - Маша поежилась, хотя было довольно тепло. – Поехали дальше. Настроение было минорным, но музыку они включать не стали, не желая отвлекаться от созерцания. Трасса легко ложилась под колеса, сматываясь темно-серой лентой, по краям которой взрывались огненными всполохами группки деревьев и густые кустарники. Маша вскоре задремала, а Олеся задумчиво следила за дорогой, раздумывая о том, что им скоро по сорок пять, дети выросли, родители живут своей жизнью… А у них жизни, считай, и нет. Даже редкие встречи с мужчинами, как говорится, для женского здоровья, вызывают скорее скуку и недовольство собой, чем пользу. Маше вообще не везет. Вернее, везет на всяких ушибленных. Она уже и смирилась, хотя Олеся не знала другого человека, столь идеально созданного для семейной жизни. Если бы еще не Тамара Васильевна, которая своим тоталитарным контролем свою дочь фактически задушила, то все могло бы быть по-другому. Олесина мама, Вероника Александровна, была весьма бодрой и прогрессивной старушкой. Она поддерживала все начинания дочери, приговаривая, что позволит ей набить любые шишки, а потом поцелует их, и все пройдет. Олеся улыбнулась. Мамочку она любила самой нежной любовью, как и дочку. Мама категорически отказалась переезжать к дочери, и Лесе пришлось нанимать ей помощницу по дому, потому что ноги все чаще подводили Веронику Александровну. Мама время от времени поговаривала, что поедет нянчить правнуков в Германию, и Олеся от всего сердца желала ей дожить до этого времени, потому что современная молодежь обзаводиться детьми не спешила. Вон племяшке почти тридцать, давно замужем, а на вопрос о детях только фыркает. Сестра уже и рукой махнула. Маша пошевелилась на соседнем сидении, и Олеся с улыбкой взглянула на нее. Они были почти одного возраста, но Леся иногда чувствовала себя старше. Или просто злее. Маша была спокойным, немного неуверенным в себе человеком, но доброты душевной в ней было за двоих. Жаль, матери она так и не научилась давать отпор, а Лесино вмешательство отвергала. Нет, Олеся помогала ей, чем могла, особенно когда Павлик начал чудить. Хорошо еще, не дошло до такого популярного среди подростков убегания из дома, неумеренного алкоголя и драк. И без полиции обошлось. Но крови он из Маши попил, что тот вампир. Лесе иногда хотелось взять мелкого засранца за чуб, перегнуть через колено да всыпать ремня, чтобы неделю чесался. Вот и недавно Павлик довел мать до слез на ровном месте. И когда он уже повзрослеет и поумнеет? Или это никогда не произойдёт? Нет хуже детской неблагодарности. И почему Машуне так не повезло? Даже слишком. Ни с родителями, ни с сыном гармонии нет. Иногда кажется, пусть это и цинично прозвучит, что ей было бы лучше без них, чем с ними. Переехать подальше и начать жизнь с нуля. - Нам еще долго ехать? – не открывая глаз спросила Маша. - Недолго. Минут двадцать, - Олеся нажала газ, ускоряя движение. – Потерпишь? - Да я в целом спрашиваю, - Маша потянулась и достала с заднего сидения пакет. – Ты кофе будешь? - За рулем не буду. Дорога такая, что весь кофе будет у меня на штанах. В небольшой районный городок они въехали через полчаса. Олеся сверилась с картой и направила машину к небольшой семейной гостинице, где их должны были уже ждать. - Сейчас отдохнем и поедем смотреть замок. И мне говорили, что тут прекрасный парк с камнями, мостиками и озерцами. А еще лебеди и дикие утки, - Олеся припарковала машину и вышла. – Пообедать можно прямо здесь, у хозяев гостиницы. Они забросили сумки в уютный номер, спустились в небольшой полуподвал, где их ждал накрытый к обеду стол. Отдав должное вкусной еде национальной кухни, подруги выбрались на улицу и сели на лавочку перед зданием. - Мне уже нравится наша поездка, - улыбнулась Маша. – Если бы ты еще сказала, сколько я тебе должна за нее… - Не скажу, - засмеялась Олеся. – Я тебя пригласила, сорвала с больничного, значит, и платить буду сама. - Так несправедливо! Давай верну хоть часть! - Хорошо, я потом скажу тебе, сколько. Маша успокоилась. Ее всегда болезненно задевал финансовый вопрос. Слишком долго она не могла найти нормальную работу, где платили бы соответственно ее труду. Да и то жаловалась, что начали урезать выплаты. Олеся зарабатывала неплохо, но денег стало хватать, только когда в квартире сделала хоть минимальный ремонт. Да и Кира вышла замуж, и теперь на нее муж тратится. - Ну, что? Пошли? – Маша встала с лавочки. - Да. Времени у нас не так много, темнеет теперь рано. Но они все успели. И полюбоваться изящным замком, и побродить по его гулким коридорам и мрачным подземельям, и пройтись аллеями осеннего парка, подолгу застревая на кружевных мостиках или возле живописных каменных садов. Они покормили уток и лебедей, сфотографировались возле натертой до блеска медной статуи, полюбовались на радугу поздних роз, пышных георгин и горько пахнущих хризантем. - Я чувствую себя какой-то… обновленной, - пробормотала Маша. – Словно с меня сползла корка грязи. - И хочется чего-то такого, - поддержала ее Олеся. – То ли править миром, то ли семечек. Маша прыснула и весело посмотрела на подругу: - Ты как скажешь… Но тебе бы пошла королевская корона. - Да ну ее. Ответственности море, а спокойствия – ноль. И все эти интриги, заговоры, бунты… Нет-нет, мне такого не надо. Но вот в таком небольшом замке я бы пожила, - она кивнула на шпили замка, в котором недавно гуляли. Маша подхватила какой-то листочек и шла, рассматривая его со всех сторон. Олеся не стала отвлекать ее. Даже в молчании есть какая-то своя прелесть, особенно, если молчать на пару с близким человеком. Стемнело рано, но ложиться спать подруги не спешили. Они долго сидели за столиком, попивая чай с домашней выпечкой. Но после десяти усталость и обилие впечатлений все же победили их желание пообщаться. Рухнув в приятно пахнущую кровать, Олеся почти мгновенно уснула. Ей снились какие-то странные пейзажи, незнакомые животные и серебряные нити, свивающиеся вокруг нее в сверкающий кокон. Проснулась Олеся, как от толчка, чувствуя сильное желание двигаться дальше. Маша еще спала, и Леся не стала ее будить. Она сходила в ванную, оделась в спортивный костюм и кроссовки, а потом спустилась, чтобы заказать завтрак. Через двадцать минут ее разыскала на улице сонная, но довольная Маша. - Мне такие сны снились. Как в твоих книгах. - Мне тоже. Кажется, мы перегуляли вчера, - Олеся подхватила подругу под руку и повлекла в гостиницу. – Пошли, я заказала твои любимые блинчики с творогом. - И свой любимый кофе, - засмеялась Маша. – Сердце выпрыгивает, а она кофе пьет такой, что можно грешников топить. - Грешные мы, сестра, - с показной смиренностью ответила Олеся, и обе засмеялись. В дорогу выбрались в хорошем настроении. Путь прошел незаметно за разговорами и составлением планов. Олеся радовалась тому, что на лице Маши сияет улыбка, даже морщинки слегка разгладились. - Сейчас оставим машину у Петра Ивановича, - Леся подрулила к небольшому домику смотрителя. – Придется пройтись пешком, но тут недалеко. Возьмем с собой воды, чтобы там не искать. Немолодой мужчина хмуро посмотрел на них, но поздоровался вполне мирно. - Не ходите долго, я вас в лесу искать не буду. - Я знаю дорогу, - ответила Олеся. – Местная я. - Много вас таких тут ходит. Место тайное тревожит. Нельзя так… не к добру это. Ворча, мужчина запер ворота и побрел в дом, потеряв интерес к приезжим. - Сколько я себя помню, он тут живет. И даже не сильно старится, - Олеся пожала плечами. – Я бы сказала, что тут магия замешана, но думаю, просто здоровый образ жизни способствует. Идем. Они вышли через калитку и углубились в лес, пронизанный солнечными лучами. Было так невыразимо красиво, что наворачивались слезы. - Я чувствую себя, словно в какой-то сказке, - шепотом сказала Маша. - Это сказочный лес, - кивнула Олеся. – И сейчас ты поймешь, почему. Они шли довольно долго, но тропинка была хоть и не прочищена, но весьма удобная. Наконец, она вывела Олесю с Машей на небольшую поляну, и они замерли на краю леса. - Что это? – едва слышно спросила Маша. - Это наш местный Стоунхендж, - Олеся сделала шаг вперед. – Никто не может сказать, кто и зачем построил это здесь. Но тут чувствуется… сила… - Очень красиво, - Маша пошла за Лесей к величественному строению древности. Это действительно было похоже на мегалиты Стоунхенджа. Только кругов было три, они сворачивались спиралью, словно вырастая из земли: сначала небольшие, высотой до колена, а потом все выше и выше, пока не поднялись на два человеческих роста. Посредине стояла арка, сделанная из трех камней, которые между собой ничем не соединялись. - Меня бросает в дрожь, - призналась Маша, заходя в лабиринт. - Не волнуйся, с нами ничего не случится, - Олеся оглянулась на нее и улыбнулась. – Чувствуешь необычное притяжение? - Да. Меня словно тянет к этой арке. Это нормально? - Не скажу, что это нормально, но никто еще тут не пропадал, - Леся ускорила шаг. – Вернемся тем рукавом, что за аркой, чтобы не идти одной дорогой дважды. Если тебе страшно, то вернемся сейчас. - Нет. Не страшно. Но как-то… волнительно. Словно я иду правильным путем, делаю правильный выбор, - Маша поравнялась с Олесей и взяла ее под руку. – А ты что чувствуешь? - То же самое. В прошлый раз я была почти ребенком, братья привели меня сюда, чтобы показать это место. И увели, хотя мне хотелось побыть тут еще. Сказали, что нельзя проходить сквозь арку. - А ты? - А я прошла, - усмехнулась Олеся. – И ничего со мной не случилось. А вот и она. Смотри, аж дух перехватывает от величия. Они подошли ближе, Маша даже осмелилась прикоснуться пальцами к нагретому солнцем камню. - Как странно. Мне кажется, что сейчас произойдет какое-то чудо, - произнесла за ее спиной Олеся. Маша посмотрела на нее с недоумением и вздрогнула, когда внутри арки вдруг замерцало тонкое кружево из серебристых нитей. Это было похоже на ажурное зеркало, и оно становилось все явственнее. - Отойди, Машунь, - Олеся сжала руку подруги и едва не закричала, когда их с силой бросило в серебристую паутину. Нити, казалось, прошли сквозь них, разрезая на осколки не только тело, но и душу. Голова закружилась, в глазах потемнело, и Олеся погрузилась в небытие. Очнулась секунду спустя и вскинула голову, чтобы оглядеться. Сквозь туман еще не отступившего обморока она увидела, как по ту сторону ажурного зеркала две знакомые фигуры поднялись с земли и, отряхнувшись, бросились в каменный коридор, покидая странное место. После этого мир снова померк, закружился вокруг и окончательно погас.