Принцип равновесия (от 18)

Олесе показалось, что ее раскачивает на каком-то огромном маятнике. Почему-то вспомнился рассказ Эдгара По, хотя ситуация была совершенно другой. Но страх и тревога все нарастали вместе с непонятным бормотанием, которое то приближалось, то удалялось. Наконец маятник замер и словно стряхнул Олесю с себя, заставив задохнуться от боли. Тело выгнулось в попытке уйти от болезненных ощущений, но стало только хуже. Казалось, болит каждая клеточка, каждая жилочка. Кто-то схватил Олесю за плечи и встряхнул, отчего в голове вдруг прояснилось. Перед глазами плыла пелена, пронизанная серебристыми и золотистыми нитями. Олеся попробовала пошевелить руками, но у нее не получилось. Напуганная, она вскрикнула и попыталась подняться. - Лежите, лежите, лиа Ксаймин! Сейчас вам станет немного легче. Хорошо, что стрела не отравленная, - кто-то засуетился рядом, бок обожгло болью, а потом холодом. Олеся шевельнула рукой, и, к ее радости, конечность на этот раз повиновалась. Слепо пошарив вокруг, Олеся вцепилась пальцами в шершавую на ощупь ткань, скорее всего, чью-то одежду. - Я тут, графиня. Не переживайте, ваш телохранитель успел вовремя вас прикрыть, - голос этого мужчины Олесе почему-то не понравился. – Лекарь уже заканчивает. На вашем теле не будет видно никаких отметин. «Я тут что, голая лежу? Кто эти мужчины? Лиа Ксаймин? Графиня?» - мысли были путанными и какими-то слабыми. Они рвались, словно нити, не позволяя Олесе уцепиться покрепче и размотать этот клубочек. Она повела плечами, пытаясь понять, почему у нее появилось ощущение, что на ней слишком тесная одежда? Все-таки одежда? Медленно возвращалась память, но она была какой-то странной. Слишком… сумбурной и… Олеся вдруг вспомнила то, чего никогда не происходило с ней в реальности. Кадры мелькали перед глазами, вызывая тошноту и головную боль. Олеся застонала сквозь зубы и потеряла сознание. Следующее пробуждение было значительно лучше. Ничего не болело, только легкая слабость не позволила энергичной Олесе подскочить с мягкого ложа. А когда она открыла глаза, то решила повременить с подъемом. Все было так, как писалось в разнообразных фэнтези, которые Леся читала залпом. Но это не сильно помогло справиться с накатившей истерикой. Хорошо еще, что никого в комнате не было, а то Олесе впоследствии стало бы стыдно за свой срыв. К тому же ей почему-то вспомнилось то, что она видела перед самым … попаданством. То, что другая Олеся точно осталась в своем мире, а значит, Кира с мамой не будут горевать, оплакивая потерю. Или к ним вернется совершенно иная Олеся? Какая? Что же произошло на самом деле? Никакого голоса свыше, который объяснил бы происходящее, Олеся так и не услышала. И что с Машей? Она тоже в этом мире? В порядке ли она? Куда попала? Зная везучесть подруги, Машуня может быть где угодно. Нужно ее найти, но для начала понять, куда попала сама Олеся. И в кого. Вспомнилось, как при первом пробуждении ее называли графиней и лией Ксаймин. Графиня – титул. Ксаймин – или имя, или фамилия. Лиа? Вежливое обращение? Слова звучали привычно, словно Олесю уже не раз так называли. Да и светлая комната, уютная и немного вычурная спальня казалась родной и знакомой. Олеся поднялась с кровати и шагнула в сторону большого напольного зеркала, стоящего в углу просторного помещения. Тело казалось слабым и даже не совсем хорошо слушалось. Но пропало ощущение тесноты и дискомфорта, словно разум примирился с новой оболочкой. И Олесю вдруг одолело любопытство: хотелось узнать, какой облик у нее теперь. Судя по изящным рукам, ничего тяжелее ложки и иглы для рукоделия графиня не держала. Да и все тело было весьма худощавым, хотя с приятными формами. К зеркалу Олеся подошла немного сбоку, не сразу решившись посмотреть в него. Потом резко выдохнула и шагнула влево, во все глаза рассматривая себя. Да, увиденное вызывало восхищение, различие между прежним телом и нынешним впечатляло. Графиня оказалась невысокой, хорошо сложенной девушкой лет двадцати. Лицо со здоровой кожей без единой морщинки, розовые губы с красивыми очертаниями, аккуратный нос, аквамаринового цвета глаза, слегка приподнятые к виску, ровные черные брови, густые темные ресницы и растрепанная копна смоляных волос, которые только сильнее подчеркнули белую кожу и яркие глаза. Да, графиня была сказочно хороша, но Олеся никак не могла соотнести эту внешность со своим внутренним «я». Стало вдруг больно и страшно, словно перед прыжком в неизвестность. В дверь постучали, отвлекая Олесю от тяжелых мыслей. В комнату вошла, вернее, вкатилась, крохотная старушка. Она всплеснула руками и бросилась к Олесе: - Ой, лиа Минни! Зачем ты встала? Тебя даже лекарь еще не осмотрел! Олеся машинально пошла за энергичной старушкой, а потом вдруг замерла, словно от удара. Вид кругленькой бабулечки, знакомый голос, ласковое прозвище… Олеся покачнулась, хватаясь за голову, и старушка помогла ей лечь, причитая и поглаживая по рукам и голове. Леся не слушала ее, пытаясь распределить в своем разуме две разные «папки» с памятью. Своей и графини. Новые знания причудливо перемешались со старыми, изменяясь и в чем-то дополняя друг друга. Олеся вдруг почувствовала себя лучше, словно ей излечили не только тело, но и душу. - Ты бы поспала, Минни, - ласково ворковала старушка. - Хорошо… ненни Тэй, - только называй меня не Минни, а Ксай. Кажется, я повзрослела. Старушка тяжело вздохнула, покачала головой, но все же аккуратно подоткнула одеяло и, потянувшись, поцеловала Олесю… нет, Ксай в лоб, как ребенка. - Жаль, моя хорошая, что тебе пришлось взрослеть так рано из-за этих страшных событий. Ты же, моя куколка, должна порхать, как эолай*, и сиять всем нам, как солнышко. Поспи, я приду позже и помогу тебе привести себя в порядок. Старушка ушла, а с ней ушел и сон. Тело требовало движения, а мозг – применения всем полученным знаниям. Олеся мысленно перебирала свои-чужие воспоминания, пока не замерла на одном моменте, вызвавшем душевную боль. Мама Ксай погибла, упав с обрыва рядом с замком. Кто-то предположил, что она сделала это сама, но дознатели из Ордена Триединства, сообщили, что почувствовали рядом с ней в тот момент еще кого-то. Женщину – это все, что они смогли сказать. Колдовство отступников, пробурчал тогда один из них, и на этом их работа была завершена. Олеся пыталась найти в памяти графини судьбу дальнейшего расследования, но то ли графиню не допускали к нему, то ли она сама не желала глубоко вникать. Просто время от времени высокий, статный мужчина с такими же аквамариновыми глазами говорил ей, что результатов нет. Отец. Граф Сирентийский. Красивый, предприимчивый, активный, веселый и любящий свою весьма ветреную, как поняла Олеся, дочь. Владелец обширных земель, нескольких поместий, фабрик и корабельной компании… Пятый в очереди на трон Роданны – страны, в которую попала Олеся. Граф, который явно кому-то стал поперек горла до такой степени, что его решились отравить. Причем так, что лучшие лекари лишь разводят руками, а жрецы Ордена поговаривают о магии Черных Отступников. Олеся не сразу поняла, о каких отступниках идет речь, да и с религией было не все ясно. Нет, вообще, вера в божество, несущее в себе три сущности, и для Земли не новинка. Но если в христианстве речь шла о Боге, его Сыне и Духе святом (и даже об этом агностик Олеся имела лишь смутное представление), то тут в одном божестве сочеталось несочетаемое. Но вполне логичное, ведь без жизни не будет смерти, без смерти не будет жизни, а все это объединяет круг перерождения или по-местному – Путь. Так вот, как характерно для любой религии, в Роданне появилась группа колдунов, утверждающих, что никакого перерождения не существует. Человек умирает, и на этом все заканчивается. А значит, ни за какие грехи ни перед кем отчитываться не придется, можно заниматься тем, чем хочется, а не тем, что предопределяет строгий канон магических правил. И они творили. И творили такое, что у бывалого человека волосы бы встали дыбом от ужаса. Со временем Отступники превратились в секту ортодоксальных черных магов, которые не гнушались подрабатывать наемниками и убийцами. Искать нужно было не исполнителя, а заказчика, что граф и делал, пока, скорее всего, не вышел на след. Или подошла его очередь покинуть этот мир по чьей-то преступной задумке. Но кому это выгодно? У отца вся родня хорошо пристроена, это Олеся поняла из воспоминаний Ксай. В роду матери дела шли не так хорошо, но граф добросовестно содержал многочисленных родичей, которые не имели никакого права на его наследство. Да и дотации тогда, скорее всего, прекратились бы. Олеся поняла, что графиня предпочитала увеселительные мероприятия скучному сидению за книгами и бумагами. Нет, она умела заниматься домом, была образована на должном уровне, могла поддерживать светскую беседу, но своим легкомыслием и неистребимым кокетством огорчала графа, который мог мечтать только о более серьезном зяте или внуке. Графиня Олесе не очень нравилась, она была воспитана совершенно в других условиях, да и по натуре была намного ответственнее. Что касается гуляний и флирта, то это Лесю мало интересовало. Вот учеба и интересные задачи – да. Это ее. Дать простор фантазии, все продумать и проследить за выполнением придуманного… А тут ей подсунули гламурную аристократку, которая думает только о нарядах, балах и кавалерах. Аж противно. И нельзя же резко поменять свое поведение, значит, какое-то время придется следить за собой, притворяться, выкручиваться. Можно отговариваться от балов и прогулок, напоминая о состоянии отца, а потом ссылаться на это же, когда придется показать характер. А характер у Олеси – ого-го. Подчиненные, бывало, даже начинали пищать, когда она им гайки закручивала. К слову сказать – справедливо закручивала, без самодурства. Что же… нужно пользоваться тем, что предложили. Спасибо, что хоть память осталась, не придется разыгрывать из себя жертву амнезии. Хорошо-то хорошо, но Олеся все равно немного опасалась выйти в люди. Она ведь так и не знает до сих пор, кто на нее покушался. Кому верить, а кому нет? Что делать с болезнью отца? Что будет, если он умрет? Может, Олеся здесь временно? И еще будет шанс вернуться назад? Но что-то нашептывало Лесе, что ее мечты напрасны, а значит, придется обживаться здесь и желательно – в комфортных условиях. Жаль, что нельзя отправиться на поиски Маши, если ее тоже сюда забросило. Придется положиться на волю случая, который сведет их так же, как свел двух разных людей, живущих в огромной столице, в одном месте и одно время. Да еще так, что не подружиться они не могли. Олеся решила, что даже в уме нужно называть себя Ксай, а то так недолго и проговориться. Сделать это было значительно легче, чем она думала – помогала память графини, которая с готовностью предоставляла нужные сведенья. И хорошо, а то разобраться в тайнах местного водопровода было весьма затруднительно. Когда Ксай покинула ванную, в комнате ее уже ждала ненни – ее няня и доверенное лицо. - Сейчас Морин принесет тебе одежду. – пожилая женщина улыбнулась. – Я так рада, что ты осталась жива. Зачем ты покинула замок? Опасность не миновала, ты же знаешь. Ксай на секунду задумалась, вспоминая, а потом порывисто повернулась к ненни: - Я вспомнила, почему ехала туда! Мне рассказали, что в лесу живет целительница, настоящий талант и самородок. Я хотела привести ее к отцу… - Это было опрометчиво с твоей стороны, - покачала головой ненни и умолкла, когда в спальню впорхнула юная служаночка в красивом синем платье. Судя по лукавому взгляду и широкой улыбке, она отлично подходила кокетливой графине. Олеся подумала, что придется сменить горничную, но как это сделать, не обидев Морин? Она же не виновата. Морин тем временем, что-то щебеча, принялась одевать Ксай, которая внутренне смирилась, хотя было немного неловко. От привычек прошлого мира придется долго избавляться, как и приобретать новые. Ненни сидела тихо, наблюдая за всем происходящим, а потом отошла к красивому, резному комоду, чтобы вернуться с какой-то шкатулочкой. - Надень сегодня эти украшения. Они подчеркнут свежесть твоего лица, - ненни подала шкатулку Ксай. Ксаймин подержала красивую коробочку в руках и вернула обратно: - Я не могу надевать мамины украшения, ты же это знаешь, ненни. Зачем портишь мне настроение? - Прости, милая, - старушка вдруг заулыбалась и обняла графиню. – Прости, что я… так… Хочешь вкусненького? - Я принесу, - подхватилась Морин. – И лекаря надо позвать. - Не нужно лекаря, - отказалась Ксай. – Я отлично себя чувствую. Морин убежала, а ненни вдруг наклонилась ближе и очень серьезно сказала: - Тебе придется взрослеть еще быстрее. Лэру Миклору стало хуже. Если ты не возьмешь руководство в свои руки, то… - Мы справимся, ненни, - Олеся погладила старушку по руке. – Но нужно все же послать доверенных людей к той лесной лекарке. Вдруг, да и поможет отцу. Только все нужно сделать очень тайно. Я уже и не знаю, на кого можно положиться, – Ксай покачала головой. Ненни посмотрела на нее со странным изумлением, потом задумчиво покачала головой и ответила: - Пошли тэра Кирена. Ты же знаешь, как он предан твоему отцу. Думаю, на него вполне можно положиться. Странно, что он не отговорил тебя от необдуманного решения. - Я… никому не сказала. Только Осору, своему телохранителю. Он поехал со мной, это я хорошо помню. Но были еще чьи-то голоса… - К счастью, той дорогой ехал в замок тэр Элрин, друг нашего замкового лекаря. Он-то и помог тебе и Осору. А лэр Тарвир, который его сопровождал, помог привезти тебя в замок. Ксай встряхнула головой, пытаясь уложить информацию. Имен было слишком много, память Олеси все еще немного сопротивлялась. - Их расспросили? – Ксай поднялась и придержала платье, чтобы не наступить с непривычки. - Конечно, - ненни едва заметно улыбнулась. - Я хочу узнать подробности этой истории. И нужно отправить слугу за тэром Киреном. Я буду в… - Голубой гостиной, - подсказала старушка. - Можно и там, - думая о другом, ответила Ксай и направилась к выходу. - Милая, ты кое-что забыла. Ксай похолодела внутренне, но на лице постаралась удержать спокойную маску. - Морин несет сюда поднос с едой. - Так пусть принесет его в голубую гостиную, - Ксай не видела проблемы. – Чем быстрее я начну действовать, тем лучше. И так все затянулось, - она открыла дверь и вышла в коридор. Задумалась, пытаясь вспомнить, где та самая гостиная находится. - Нет у нас такой гостиной. Идем в зеленую, твою любимую, - ненни посмотрела на Ксай снизу вверх. – И поговорим.