В2
Пока Зак обматывал себя бинтами, я пыталась отыскать в рюкзаке дополнительные карманы, которые, возможно, не были замечены мной ранее. Но таких не оказалось, и заняться вновь было нечем. Я вздохнула, чем заслужила мимолётный косой взгляд от маньяка. Свой рюкзак я уже от и до изучила, а вот… Мысленно извинившись перед Рэйчел, я полезла уже в её сумку. Хоть она и вытащила из неё всё нужное и собрала в какую-то тряпку, соорудив из неё кулёк, кое-что там всё же осталось. Это были те самые досье, которые Гарднер демонстрировала в лифте В5. Своё мне было неинтересно, ведь его я уже читала, интересно было взглянуть на досье Зака. Что примечательно, бумажки, что дала бы информацию о Рэй, не было. А жаль, хотелось бы всё же узнать, от кого зависит моя жизнь — вдруг она тоже убийца? маньяк? или, как и Зак, хозяин этажа? Слегка разочарованно поджав губы, взяла ту бумагу, к которой было скрепкой прикреплено фото Зака.Айзек Фостер.
О. Значит, полное имя у него всё же есть.Дата рождения: неизвестно. Возраст: около 20-ти лет.
Уголок губ чуть дёрнулся. Около двадцати, а ведёт себя, как подросток в пубертатный период.Воспитывался в детском доме.
О? Правая бровь выгнулась, а глаза невольно скосились на клюющего носом маньяка. Так у нас, получается, много общего.Из-за незаконности доступа подробности неизвестны. Исчез, когда его дурные наклонности были выявлены.
О… Бровь опустилась на своё место, и теперь обе они сошлись на переносице. Дурные наклонности?После этого в окрестностях были найдены останки детей. Кроме того, в учреждении был обнаружен зверски изувеченный труп жены управляющего. Судя по останкам, между инцидентами прошло время, но причиной смерти являлись разные раны. Айзек Фостер признан убийцей.
Губы поджались. Это ли сейчас называется «дурной наклонностью» — желание убивать? От этой мысли я непроизвольно скривилась. Беру слова назад — общего у нас ни капли.После этих случаев разговоры о нём затихли. Однако выяснена его причастность к серии убийств, случившихся в Х. Нет связи между местом, временем или мотивом убийств. Однако он неадекватно реагирует на эмоции.
Остановив взгляд на строчке, я задумалась. Неадекватно реагирует на эмоции. Зак говорил об этом, но я не восприняла слова всерьёз. Быстро забыла. Рэйчел, думаю, ничего не грозит, но вот мне… Я хоть и не умею улыбаться так, как «предпочитает» он, зато бояться и показывать страх внешне — ещё как. Стоит помнить об этом.Он хорошо развит физически, но не планирует преступления. Не слишком умён и невоспитан. Верхняя часть тела покрыта бинтами. На теле обширные ожоги, полученные в детстве. P.S.: был прикреплён к В6, однако вследствие нарушения правил стал целью. Причина смерти: __ Убийца: __
Прочитанным осталась недовольна. Я сложила лист вдвое, немного его сжав, затолкала лист с фотографией обратно в сумку и покосилась на Зака. Фостер — в мыслях я могу его так называть — мирно спал, склонив голову к груди. Не то чтобы информация из досье как-то повлияла на моё мнение о нём, ведь после его на меня покушения психику уже вряд ли что-то пошатнёт сильнее, но это-то меня и начинало беспокоить. Вопреки тому, что я всецело осознаю, что он опасен и что лучше держаться от него подальше, я каждый раз… что-то да делаю не так. Нарываюсь на маты или угрозы убить меня, порываюсь как-то помочь. Но я, честно, не понимаю. Я не понимаю его. Ведь как к нему ни подхожу — только по делу, и злиться на это как минимум нелогично. Но он всё равно смотрит с неприязнью и раздражением, кричит, матерится и грозится убить, а я, будто не замечая всего вышеперечисленного, опять делаю к нему шаг и либо начинаю разговор, либо задаю вопросы о его самочувствии. Я почесала щёку под маской. Хм. Это похоже на… на какую-то опеку? волнение? Волнение об… Айзеке. Склонив голову к плечу, посмотрела в потолок. И с чего я волнуюсь о человеке, с которым знакома максимум сутки? Я тряхнула головой. Нет. Нет, рассуждения на такие темы, тем более мысленные, явно не для меня. Делать опять было нечего. Обведя взглядом окружение, я поднялась с места и пошла осматривать «церковь». Должна же я знать, куда, в случае чего, можно будет бежать от хозяина этажа. Первым делом направилась к органу. Большой чёрный инструмент с длинным рядом блестящих перламутровым клавиш, с красивыми, выведенными на боковых стенках золотыми узорами, но не более того — в остальном он не впечатлял. Открывать инструмент и ради удовлетворения любопытства жать на клавиши я не стала, поэтому от органа подошла к подсвечникам. Над ними концентрация розоватого дымка была более явной, а запах сильнее, приторнее. В носу и глазах опять начало жечь, и я поспешила отойти от коймы с ладаном, на ходу утирая выступившие слёзы. Мерзкий запах чувствовался всё отчётливее, заставляя морщиться и дышать ртом. Не сделала я и пяти шагов от ближайшего витража, как закружилась голова, а изображение перед глазами стало двоиться и смазываться. Я сглотнула почти отсутствующую во рту слюну. А?.. Не понимая происходящего с организмом, трясущейся рукой облокотилась о стену. Что… В нос с новой силой ударил приторный запах. Сердце забилось быстрее, когда до сознания дошло, что происходит. Я прижала ладони к маске, закрывая ими рот и нос, и быстрым шагом направилась будить Зака. Нужно уходить. Нужно уходить, нужно уходить, нужно уходить! Нужно как можно быстрее у… Однако дойти до Фостера мне было не суждено. Пол вдруг затрясло; всё окружение бросилось в дикий пляс, и я, не удержавшись на ногах, упала. Бух! Землетрясение? Взрыв? Рушится здание? — единственные предположения, которые успели промелькнуть в голове, прежде чем всё сознание заволокло… паникой. Слишком внезапной паникой и с каждой миллисекундой нарастающим страхом. Меня заколотило. Я не издала ни звука, сжавшись на полу в комочек, — просто зажмурилась и стала прислушиваться к бешено колотящему в ушах ритму сердца. Казалось, что его вот-вот разорвёт — настолько невообразима для меня была скорость пульса. Тудух-тудух! Тудух! Тудух-тудух-тудух-тудух… Я чувствовала тряску вокруг, а потому не смела даже открыть глаза, не могла связать ни единой цельной мысли. Просто чувствовала всепоглощающий страх. Паника обещала вот-вот перерасти в истерию… Из глаз потекли слёзы, а я, всхлипывая, потихоньку начала отползать от места, на котором осела. Не хочу… Не хочу умереть… Не хочу… Звяк! Звон резанул по ушам, и тряска мгновенно прекратилась. От неожиданности я резко подскочила на одеревенелые ноги и боязливо обернулась. Это… подсвечник упал?.. С несколько секунд бездумно посмотрев на потухающий огонёк фиолетовых камешков, я сжала челюсти. Вот что делает с людьми страх — логическое мышление полностью отключается, и на смену приходят голые человеческие инстинкты. Рвано выдохнув и медленно вдохнув, я занесла подрагивающую руку и с силой, всей доступной мне, ударила себя по щеке. По помещению раздался громкий шлепок, который окончательно и привёл меня в чувство. Страх мгновенно исчез, будто его и не было, уступив место трезвому уму. Я сглотнула и нервно хмыкнула. Галлюцинации. Цыкнув, резким движением подошла ко второму подсвечнику и опрокинула и его. Ладан — или что это тогда? — начал потухать. На всякий случай осмотрев помещение на наличие других источников сладкого запаха и, к счастью, не найдя таковых, решительно направилась к Заку. — Зак! — будучи уже в двух метрах от него, позвала я. — Зак, вставай! — Подойдя к нему уже вплотную, затрясла за плечо. — Зак, просыпайся, нам нельзя здесь больше находиться! Этот ладан в подсвечниках… Но Фостер и не думал поднимать головы. Я поджала губы, сомкнув пальцы на его плече сильнее. Неужели это не только галлюциноген, но ещё и какой-то яд? Снотворное? У меня на лице маска, дым мог действовать и медленнее. Но сонливости я не чувствую, а значит… Собственная догадка мне не понравилась, и я быстро захотела себя в ней разубедить. Проскользнув рукой под опущенную голову маньяка, стала нашаривать двумя пальцами сонную артерию. И быстро нашла. Пульс был бешеным — таким же, как у меня минуту назад. Пока я думала, паниковать мне или облегчённо вздыхать его живучести, плечи маньяка мелко затряслись, а пальцы сжали подлокотники стула. Предчувствуя нехорошее, я осторожно наклонилась, чтобы заглянуть парню в лицо. Увиденное заставило корпус тела отпрянуть, а ноги отступить на несколько шагов.***
Окружение плыло, мысли терялись. Хотелось грязно ругаться, но не было сил. Хотелось жрать, но не было еды. Хотелось спать — долго, спокойно, в тепле. Но «долго» никто не позволит, «спокойно» он уже не сможет никогда, а о «тепле» на промёрзлом воздухе оставалось только мечтать. Было холодно. Было голодно. Было мерзко. Окружение казалось нереальным, будто сном. Но настолько знакомым, что он точно знал: это правда, реальность. Жестокая реальность прошлого. «Отродье!» — прозвучало рассерженным эхом со всех сторон. Зак сцепил зубы и завёл назад руку, чтобы ухватиться за косу. Но так привычной ему косы не было. «Жалкий подкидыш!» — раздалось истерично, насмешливо, с нотками ненависти. — «Бросила собственная мать! Бросила, продала, ха-ха!» Айзек рыкнул, сощурил глаза и диким взглядом посмотрел куда-то вперёд. «Монстр!» — боязливо, настороженно, с презрением. Айзек замер, тело прекратило трястись от холода. Мальчик — а сейчас он был именно что мальчиком, маленьким собой из давно минувшего времени — напрягся, будто ожидая удара в под дых. «Прекрасный инструмент…» — слащаво, удовлетворённо и так же истерично-насмешливо; с еле улавливаемой каплей страха, который голос почти удачно скрыл за всем остальным. Трясущаяся от злости рука почувствовала что-то гладкое и по-родному прохладное. Зак, всё ещё не отрывая взгляда от одному ему известной точки, медленно поднял уголки губ в сумасшедшей улыбке. И поудобнее перехватил рукоять кухонного ножа. — Убью…***
— Убью-ю-ю! — хрипло закричал Зак, резко подрываясь с места и инстинктивно хватая поставленную у кресла косу. Я коротко вскрикнула от неожиданности, чуть не оступившись на складках красного ковра. Маньяк, тяжело, с хрипотцой дыша, быстро нашёл меня взглядом и ещё шире растянул и без того устрашающую улыбку. Вот опять. Опять-опять-опять он вне себя! Больше ни секунды не раздумывая, я сорвалась с места к ближайшему подсвечнику. — Сто-ой, сучка! — рыкнули мне в спину. — Убью! Прихлопну! Раскромса… гха!.. ю! Игнорируя вопли, добежала до своей цели и перехватила ножку подсвечника, выставив оный перед собой как защиту. Он тяжёлый, но… другого выхода я не вижу. Скальпели не помогут против огромной косы, которая может с лёгкостью отрубить мне… — Гха-гха! Кх… Чёр-рт… …голову?.. Я запнулась на мысли, обратив, наконец, внимание на почему-то так и не сдвинувшегося с места маньяка. Парень заходился лаистым кашлем, согнувшись в три погибели. — Зак? — осмелилась я подать голос спустя полминуты непрекращающихся хрипов. На мой оклик он лишь крепче сжал косу. — Зак, ты в порядке? Хриплые вдохи и выдохи на секунду прекратились, в тени капюшона зло сверкнул золотистый глаз, и на весь зал раздался вопль: — Захлопнись! Это было настолько громко, что я, заметно дёрнувшись, рефлекторно отдёрнула руки от подсвечника, и тот, потеряв опору, упал. Звяк! На этот раз от звука дёрнулись мы оба, а я ещё и сжалась. И поджала губы. Сколько нервных клеток в моём мозгу уже погибло? — А?.. Бля, да что происходит?! …Ох. Когда до мозга дошли слова убийцы, от сердца ощутимо отлегло. Звенящий звук, кажется, привёл его в чувство.***
— Не стоило тебе засыпать, — хмуро, с долей укоризны бросила я. Сидящий на полу маньяк весь подобрался и рявкнул: — Значит, это я виноват?! — Нет, — покачала головой, — виноваты мы оба. — Зак, на пару секунд задержав на моём лице взгляд, фыркнул и отвернулся, а я продолжила мысль: — Нам изначально стоило обратить внимание на странный аромат, дым, слабость в теле… — вздохнула. — Зак, ты как? Фостер махнул рукой, буркнув: «Щас минуту посижу, и всё пройдёт». Я приподняла бровь. Может, боль и поутихнет, но раны никуда не денутся. Наивный. Когда после звона подсвечника я, путём незамысловатого вопроса — «успокоился?», убедилась, что Зак пришёл в себя после галлюциногена, подошла к нему и просто встала в метрах двух. Сначала думала, что у него повреждены лёгкие — иначе из-за чего бы он так болезненно кашлял? — но, к счастью, оказалась неправа: у маньяка, как бы то ни было смешно говорить, просто ни с того ни с сего появился сухой кашель, а из-за ран по всему телу это было довольно… болезненно даже по взгляду со стороны. Мне бы было больно даже дышать в таком состоянии, не то что пытаться откашляться. Пока я в задумчивости стояла в стороне, Зак вновь пару раз кашлянул и чертыхнулся, на что я, не удержавшись, закатила глаза. Либо у него просто пересохло горло, в чём я сильно сомневаюсь, либо… — Глотать больно? — спросила я, со вздохом подходя к парню. Зак посмотрел на меня исподлобья, скривился и кивнул. Под удивлённый взгляд гетерохромных глаз я села перед ним на колени. — Открой рот и скажи «а-а-а». Короткая пауза. — Ты ёбнулась? — спросил убийца. — Не ругайся. Открывай. Не до конца понимая, чего от него хотят, Зак приоткрыл рот. Повторно закатив глаза, я аккуратно раздвинула его челюсти шире и попросила высунуть язык. Фостер предпринял попытку сцепить челюсти обратно и, судя по убийственному взгляду, обматерить меня, но наткнувшись на моё полные усталости лицо, недовольно дёрнул уголком губ и всё же выполнил просьбу. И я честно сдержала улыбку, когда он неуверенно растянул это «а-а-а». Больно по-детски, будто впервые пришёл на приём к доктору. — Ты простыл, — вынесла я вердикт, пожимая плечами и отпуская его лицо. — Чё я сделал? — скривил пациент гримасу, вновь потирая горло. — Простыл, — спокойно повторила. Зак промолчал и только сильнее скривил лицо. Вздохнув, я вкратце объяснила, что такое простуда и как он мог её подхватить. Продуло, например, когда он на этаже могильщика мокрый до нитки ходил. Фостер молча всё выслушал, кивнул, посмотрел на меня странным взглядом и… опять закашлялся. Я вздохнула. Где бы нам воды найти?.. Насупившись, покосилась на Зака. И всё же, что у него были за галлюцинации?