Нежеланный король

      Писец постучал маленький белым деревянным молоточком по тому, что некогда было прилавком в мясницкой лавке Яноса.       — Тихо, тихо, — сказал мужичок, неторопливо поглаживая седовато-рыжую бородку, украшавшую его лисье лицо. — Заседание Великой Гильдии Королевской Гавани скоро начнется, — он оглядел зал. — Здесь присутствует все двадцать один свидетель? — толпа громко зашумела, но писец это проигнорировал. — Двое кузнецов со Стальной улицы? — из толпы вышли двое мужчин и подняли руки. В одном из них Янос узнал Тобхо Мотта. Писец кивнул им и продолжил: — Двое мясников с улицы Сестер? Двое пекарей с Мучной улицы? Двое ткачей с Дороги Теней? Два торговца шелком и бархатом с Крюка? Двое бондарей с Грязной улицы?       — Да, чтоб тебя, — сказал Молларо Дим; те места его щек, что еще не были покрыты татуировками, уже горели. — Заканчивай уже.       Писец не обратил на него внимание.       — Двое каменщиков с Железных ворот? Двое жрецов Старых богов и Новых? — Азолло из Мира и Лорен Молящийся Брат подняли кубки. — Колесный мастер? Корабельщик? Брадобрей? Хозяин таверны? Плотник? Сапожник? — он кивнул. — И писец, чтобы все зафиксировать. Все двадцать один в сборе, — он вновь постучал молоточком по столу. — Гильдии собрались в доме, построенном на месте величественного здания. Пусть вскоре оно восстановится!       — Помните Белый стол! — откликнулось большинство. Янос посмотрел на Иллирио Мопатиса. Гость продолжал с одинаковым удивлением и легким высокомерием наблюдать за их собраниями. Наверное, ему, магистру Пентоса, все это кажется глупым. Яносу тоже это казалось почти что глупым, но он был слишком сведущ в мире. Он слышал те же выкрики уже неведомое число раз — сам, с отцом, а до того… С дедом. Яносу вспомнился старый Нивар Слинт, с его белоснежными волосами и большой черной татуировкой мясницкого ножа на лбу. Почтение, шептал Нивар. Это сила.       Писец оглядел зал.       — Мы собрались, чтобы выслушать Яноса Слинта, подмастерья из Гильдии Мясников, хорошей репутации, желающего отказаться от членства в нынешней гильдии и перейти в Гильдию Торговцев шелком. А также в Гильдию Виноторговцев. А также в Гильдию Торговцев зерном. А также в двадцать пять меньших гильдий, занимающихся торговлей. Это так?       Янос вышел вперед.       — Да, сир.       Писец кивнул.       — А кто выступит от этих гильдий?       — Я, сир, — сказал тощий мужчина с седеющими бледно-соломенными волосами. — Томмен Брайтфлауэрс. Мастер над торговцами шелком и бархатом, сир.       — Верно, — сказал писец и записал это. — И вы принимаете этого мужчину?       — Сир, поскольку он подмастерье с хорошей репутацией из великой и почетной Гильдии Мясников, мы его принимаем, — заявил Брайтфлауэрс. — Если заплачена пошлина.       — И, полагаю, третья сторона согласна ее оплатить? — спросил писец.       — Да, я согласен, — с улыбкой ответил Иллирио и поклонился. — Иллирио Мопатис, магистр Пентоса.       Писец посмотрел на него.       — Мое почтение, — сказал он и, слегка кивнув, вернулся к бумагам.       — Мое почтение, — отозвались еще несколько людей из гильдий, хотя радостными их лица никак нельзя было назвать. Гильдии Королевской Гавани из последних сил тряслись над остатками своей власти, но титулы вроде «магистра» из раза в раз напоминали им о той жизни за Узким морем, которой они достичь не могли. Наиболее кислым лицо было у Молларо Дима. Янос вспомнил, как однажды старый бондарь сказал ему: «Я был в Пентосе и был в Волантисе. И есть ли разница? В Волантисе будут смотреть тебе в глаза и говорить, что отдерут тебя, когда уже дерут.»       Янос неловко дернулся и посмотрел на магистра. Все это произошло из-за того, что он разрешил толстому пентоссцу остаться в его доме, пока тому не удастся найти надежный корабль, способный увезти его из города. Но дни сменялись днями, и Иллирио Мопатис начинал все больше нервничать, поглаживать бороду и прикрикивать на слугу. Наконец, торговец взял Яноса под локоток и спросил, не знает ли он людей, способных помочь ему сбыть некоторые товары за небольшую плату.       Янос таких знал.       Первые несколько продаж, устроенных Яносом, поразили его, но время шло, а Иллирио горел желанием продавать все больше и больше. Поэтому теперь уже Яносу пришлось отводить магистра в сторонку и объяснять, что связи и друзья его семьи не безграничны и, если ему нужна помощь Яноса, то тот должен стать членом соответствующих гильдий. И, к его глубочайшему удивлению, магистр кивнул и согласился подсобить ему в этом деле.       Это в итоге привело к заседанию Великой Гильдии.       — Значит, мы достигли соглашения. Янос Слинт настоящим отказывается от своего членства в почетной и уважаемой Гильдии Мясников и от всех прав и привилегий, кроме возможности обучать в ней своих детей и их детей. Если этим правом не воспользуются в течении двух поколений, оно тоже будет отобрано, — продолжил писец и посмотрел на толпу. — Все верно? — Янос кивнул, как и некоторые другие. — Есть ли возражения? — двадцать один свидетель промолчали. Писец несколько минут записывал нужные вещи, а после выдвинул вперед листок бумаги. — Ваш контракт, сиры. Прошу, подпишите.       Янос подошел к столу и записал свое имя. За ним подошли Иллирио и Томмен, а после по одному все свидетели.       — Жаль вашего отца, — сказал, подписав, мясник Кеспар Глин. — Я собирался прислать свои соболезнования, но… — он нервно дернул головой.       — Я знаю, — вздохнув, сказал Янос.       Когда расписался предпоследний свидетель, писец подтянул к себе контракт и расписался сам, поставив элегантную подпись под неуклюжей меткой.       — Подписано и засвидетельствовано двадцатью одним свидетелем, светом Владыки и пред лицом богов Старых и Новых, — сказал писец, стукнув молоточком, и Лорен и Азолло быстро назменовались и присели на лавку. Писец показал на свечу. — Вскоре я запечатаю контракт, но считайте дело уже официально закрытым. Добро пожаловать, Янос Слинт, в великое братство торговцев, — он посмотрел на Иллирио Мопатиса. — Магистр, надеюсь, неформальность этого заседания не оскорбила вас.       — Я… Склонен приспосабливаться, — с улыбкой ответил Мопатис. — Но, возможно, в следующий раз мы встретимся уже в Зале Гильдий?       Писец изогнул бровь и капнул воском на контракт.       — Сир, боюсь, это будет нескоро. Мы ждем этого с правления Эйгона III.       Иллирио моргнул.       — Весьма… Приличный срок.       — О, всего-то полтора века, — сказал писец, поморщив нос. — Грубо говоря. Я бы назвал точное число, но история всегда плохо мне давалась в Цитадели.       — Вы один из… Тех, кто носит цепь? — с искренним интересом спросил Иллирио.       — Нет, — ответил писец, запечатав контракт, и показал на свою голую шею. — Я не заработал ни звена для цепи мейстера. Но я научился читать, писать и складывать числа. А после я вернулся в родной город, полный печали и разочарования. Встреть я сейчас себя тех лет, то как следует подбодрил бы того паренька. С такими навыками в Гильдии Писарей можно заработать приличные деньги, и тебе можно трахаться, — брадобрей громко рассмеялся. Писец засунул контракт в маленькую сумку. — Конечно, будь по-моему, я бы сейчас сидел в Цитадели, высматривал всех многообещающих пареньков, постоянно заваливающих экзамены, и говорил им, что в Королевской Гавани для них есть работа. И, несмотря на их розовые мечты, эта завораживающая работа способна развить их разумы лучше, чем Цитадель. Я, некогда бесплодно корпевший над томами, теперь написал книги по стольким невероятным темам, которые мейстеры оставляли без внимания. Да, их могут прочесть лишь другие писцы, но они написаны и на них стоит мое имя.       — И что же это за имя? — спросил Иллирио.       — Бейлор — с Чернильного Камня, чтобы не спутали с моим тезкой-королем, — сказал писец. — Хотя, боюсь, найти мои работы будет сложно, а их названия способны вас испугать, — он пожал плечами. — Полагаю, мне стоит написать что-то более приятное глазу. Скажем, «Руководство по общим принципам владения собственностью» или же «Как написать завещание, следуя законам Королевской Гавани»… Как видите, меня тянет больше к делам, чем к прозе. Честность всегда ценится, не так ли? — он вздохнул. — Вообще говоря, мне как раз вскоре придется слушать дело, в котором бы такие книги пригодились…       Иллирио моргнул.       — Вы слушаете дела?       — Убийствами, изнасилованиями, кражами и подобными им занимается сам король и лорд-командующий Городской Стражей, — сказал Бейлор. — Мастер над законами решает вопросы лордов, хотя может также участвовать в уже перечисленных разбирательствах. Мастер над монетой и смотрящие за доками регулируют пошлины, тарифы и ввозимые товары. Но личная собственность простого люда — серая и туманная область. Да, с такими делами можно пойти к королю или деснице, но мало кто этим занимается. Особенно в последние пару лет. Намного проще решить все лично — а лучше с подготовленным советчиком, который хорошо осведомлен в правилах наследования, обычаях и том, как правильно улаживать дела.       Магистр хмыкнул.       — И корона позволяет это?       — Короне как правителю на это плевать, — ответил Бейлор. — Таргариены всегда следили за чем-то большим и масштабным и привыкли закрывать глаза на нас, постоянно решающих, кому какая свинья принадлежит, — он вздохнул и покачал головой. — Нет, не совсем так. Эйгон V сотрудничал с нами и написал свод законов и правила гильдий. У меня даже есть с собой их копии. Мудрая вещь, пережившая трагедию Летнего замка. Но потом на трон сел Эйрис и сделал десницей Тайвина. Мы им не нравились, поэтому свод был переписан. Так все вернулось к наплевательству, — Бейлор пожал плечами. — С гильдиями так всегда было. Эйгон Завоеватель построил этот город, а после наплевал на всех его жителей. Его старший сын был ничем не лучше, а младший творил, что хотел. Потом пришел Джейхейрис, построивший Зал Гильдий, в центре которого поставил Белый Стол, и помог гильдиям улучшить город. Три четверти века мы старались на славу. Но начался Танец Драконов, и Зал сгорел. Сначала с нас требовали деньги «зеленые», потом «черные», потом опять «зеленые». Когда все закончилось, мы были выжаты досуха, а Железный Трон продолжал кормить нас завтраками, что, конечно же, Зал будет как можно скорее заново отстроен. Эйгон III искренне хотел этого, но болезнь подкосила его. Его брат тоже проявлял интерес, но, как и Юный Дракон, больше хотел войну, мой тезка — септу, а севший на трон Визерис и двух недель не правил. После этого у Драконов появилась привычка либо доброжелательно пренебрегать, либо откровенно презирать нас. Мы какое-то время собирались за Белым Столом, но Эйгон IV приказал отдать его на потеху одной из своих любовниц. С тех пор мы его не видели.       — Дед мне об этом рассказывал, — прошептал сидевший все это время молча Брайтфлауэрс. — Он был белым, сделанным из чардрева и мрамора, но край, обращенный к Старым богам, был красным. Еще на нем были лица Семерых, изображенные в золоте…       — Интересно, если его найти, Р’глор бы туда поместился? — спросил Азолло из Мира, отпивая из кубка.       — Скорее, лучше уж поднять для старичка жаровню, — заметил Лорен, подливая себе в кубок.       Азолло весело рассмеялся и поднял кубок.       — Должен сказать тебе, Лорен, твои Семеро — самые дружелюбные фальшивые боги из всех, что я встречал.       — Как и Владыка Света, — ответил Лорен, следуя примеру красного жреца. Они чокнулись кубками и выпили все в два глотка.       — Мне пора откланяться, — сказал Бейлор. — Дело Таннера против Уотерса ждать не будет. Лучше я предложу им бумажный щит, чем ничего.       — Вы справитесь, любезный Бейлор, — тихо сказал Иллирио.       — «Бейлор» я лишь на обложке книги, — сказал писец, направляясь к двери. — В обычной жизни и простого «Бейл» достаточно, — и он оживленным шагом ушел в приближающуюся ночь. Иллирио посмотрел ему вслед и покачал головой.       — Значит, во всем городе нет Зала Гильдий?       Молларо Дим фыркнул и взъерошил серебристые волосы.       — У Гильдии Алхимиков есть свой квартал пиромантов, но пусть катятся они все в пекло, — он сплюнул. — Они даже не настоящая гильдия! Что вообще эти ублюдки делают? Поджигают все вокруг и ищут способы, как еще хлеще что-то сжечь. В пекло их!       Томмен посмотрел на него.       — Я слышал, он могут превратить свинец в золото…       Молларо рассмеялся.       — О, они часто об этом говорят, как здесь, так и за Узким морем, но на самом деле они лишь поют, танцуют с бубнами и галдят, а по итогу свинец остается свинцом, — он опять сплюнул. — То же мне, алхимики. Они не создают золото, а прожигают его. Мы делаем золото. И что получаем за это? Нихрена. Паскудные лорды думают, что нас надо только больше ограничить. Седьмое пекло.       — Интересно, почему… — начал Иллирио Мопатис.       — Пошел ты, пентосец, — заявил Молларо, смотря темно-синими глазами на толстяка. — Я знаю твои сказочки, так что лучше затолкай их обратно себе в рот. В твоих Вольных Городах нет никакой воли, только дрязги, и я не собираюсь устраивать паскудному браавосцу тут счастливую жизнь. Я родился в Волантисе, но теперь я вестеросец и горд жить не как паскудный раб.       Иллирио Мопатис изумленно воззрился на него.       — В Пентосе…       — В пекло Пентос, — сказал Молларо. — Когда придет Красное Правосудие, его сожжет дотла, вместе с Волантисом и прочими, и все сказочки браавосцев никого не спасут.       Какое-то время стояло неловкое молчание.       — В Лорате запрещено рабство, — заметил Азолло.       Молларо закатил глаза.       — В пекло Лорат. Ты встречал хоть одного лоратца, хвастающегося Лоратом? Нет? На то есть причина, — он огляделся. — А где все?       — Они ушли уже приличное время назад, мастер Дим, — сказал Брайтфлауэрс.       — Значит, в пекло все, — сказал бондарь, направляясь к двери. — Мне бочки нужно делать, — он посмотрел на Яноса. — Поздравляю с успехами. Буду рад посмотреть, сможете ли вы что-то сделать для моего паскудыша Аллара. Будет приятно узнать, что он хоть на что-то годится, — Молларо вымученно поклонился. — Пусть Владыка Света прольет на вас свой свет.       Янос Слинт кивнул. Сам он верил в Семерых, как и все Слинты после приезда в Вестерос — возможно, кроме бабки, которая, как смутно помнил Янос, пела песни и молилась какому-то пастырю — но последователи Р’глора в основном были достойными людьми и большинство из них было из Волантиса или с востока. Но были связи, выходившие за пределы септы, храма или богорощи. Отец всегда говорил ему, что люди из гильдий Королевской Гавани лучше всех в этом разбираются. То, что ему позволили вступить в Гильдию Торговцев, было тому подтверждением.       Позже, уже у себя дома, уложив Морроса, Аэллу и младенца спать, Янос, проходя мимо большой комнаты, которую занимал магистр, услышал что-то краем уха.       — Скажи! Старый друг, тебя ослепили эти сияющие великие лорды. То, что не ускользнуло бы от твоего внимания в Пентосе… — слышался голос Иллирио.       Янос постучал в дверь.       — Сир? — тихо спросил он. — Вы в порядке?       Раздалось на удивление шумное копошение, после чего дверь открыл слуга Иллирио. Пентосец лежал на невероятно богатой и широкой кровати, которую по его просьбе купил Янос.       — О, нет, — сказал Иллирио и живо кивнул. — Просто думаю вслух. Привычка, появившаяся из-за пустых коридоров моего поместья в Пентосе, — он покачал головой. — Удивительное дело — гильдии без места, где собраться. Странное сочетание традиций Вольных Городов, ваших вестероских обычаев и… Чего-то еще. Есть что-то уникальное в этом городе. Весьма завораживающее, — он виновато глянул на Яноса. — Надеюсь, я вас не обидел.       — Нет, что вы, сир, — ответил Янос.       — Хорошо. Хорошо, — Иллирио рассмеялся. — Ах, Слинт-Слинт. У меня на вас великие планы, — он, все еще улыбаясь, покачал головой. — Великие.