Нежеланный король

      Кхаласар медленно и неуверенно шел по огромному Дотракийскому Морю к Ваэс Дотрак. Так не должно было быть. Молодой человек точно это знал — он видел, как кхал Барбо вел своих людей так быстро, что они практически летели по земле. Но кхал Барбо больше никого не поведет. Его отец мертв, и теперь он, Дрого, единственный выживший сын великого мужа, стал кхалом вместо него. Он должен был отвести всех кхалиси отца в Ваэс Дотрак, чтобы они присоединились к дош кхалин, и сообщить всем дотракийцам о смерти Барбо от рук кхала Кхагго, которого убил он сам в великой битве у дороги демонов, прервав его род.       По крайней мере, если не верить услышанным им темным слухам. Они не могут быть правдой, повторял он себе раз за разом, хотя с каждой новой услышанной историей тихий ужас все сильнее обосновывался в его сердце. Вот почему он оставил кхаласар и ехал на самом быстром коне, чтобы взглянуть на Ваэс Дотрак, священный город, город всех городов. Все началось месяц назад, после сожжения тела его отца, чтобы кхал Барбо мог скакать по небосклону на Великом Жеребце. Старейшая кхалиси его отца, мать Дрого — Дрохиси, пела, что теперь Барбо едет в кхаласаре, намного более великом, чем тот, что у него был, и, пока она пела, Дрого надеялся, что Барбея тоже едет вместе с их отцом. Я убил Кхагго, как убил и кровных всадников Джагго, подумал он, надеясь, что духи отца и сестры видели это с небосклона. А потом я с со своими всадниками убил кровных всадников Кхагго. Род Кхагго прервался, как и крови его крови. И, когда пришла пора сжигать злодеев, Дрого выбрал самых хилых и жалких коней и стреножил их перед тем, как убить. Они будут вечно ехать с позором и без всякой славы, показывая, каким отребьем были. Лучшего они не заслуживают.       И после этого Дрого — теперь уже кхал Дрого — направился в Ваэс Дотрак, чтобы отвезти свою мать и трех других кхалиси отца к дош кхалин. Это была большая ответственность — кхал Барбо был величайшим кхалом из живущих и собрал двадцать тысяч воинов в своем кхаласаре. У каждого из великих кхалов — Менго, Моро и Хорро — было меньше, чем у него. Он криво улыбнулся, но никак не мог забыть, что в кхаласаре едет и кхалиси Иссея, вторая жена его отца. Она всем была плоха — кхаласар ее отца, Иссморо, был мал и жалок, а, когда кхал Барбо поглотил его и сделал Иссею своей женой, она не принесла ему детей — только выкидыши и мертворожденных. Как-то раз мать сказала Дрого, что чрево Иссеи так же бесплодно, как и ее ум, и он рассмеялся, пусть и тихо, — какой бы тупой она ни была, Иссея оставалась кхалиси.       Поначалу путешествие по Дотракийскому Морю шло спокойно, пока им не встретился караван. Дрого остановил его, чтобы получить подарки для кхаласара, после которых караван мог безбоязненно пересечь Дотракийское Море, но после с беспокойством заметил, что груженые пряными винами и украшениями купцы идут не в Ваэс Дотрак, а от него.       — Знаете, — сказал квартиец, который вел караван. — Мы бы посоветовали вам не идти туда. Ваши соплеменники, как мы слыхали, с ума посходили. Мужчины и женщины убивают друг друга на месте; улицы залило кровью.       — Ты лжешь, — сказал Хагго, его кровный всадник и сын брата его отца. — В Ваэс Дотрак запрещено проливать кровь. Ни один дотракиец не нарушил бы это правило.       Квартиец сильно побледнел — Хагго отличался ростом, размерами и скоростью поступков.       — Я лишь повторяю то, что мне сказал другой купец, — тонким голосом сказал квартиец. — Он вернулся из вашего Моря со всеми товарами, с которыми и уехал, — кхал Дрого поблагодарил его за новости, и кхаласар двинулся дальше.       — Он солгал, — сказал его кровный всадник Квото, чей отец Кваро был кровным всадником кхалу Барбо. — Ты должен был отдать его мне. Я бы заставил его рассказать правду и объяснить, зачем нужно было городить такую чушь, — Дрого не нравился Квото — он был излишне жесток. Когда же он еще мальчиком рассказал об этом отцу, Барбо по-доброму рассмеялся и сказал, что не важно, нравится он ему или нет, — главное, чтобы его боялись враги. И, действительно, когда Дрого увидел, как Квото зарезал кровного всадника Кхагго, Норо, убившего Кваро, а потом кровного всадника Морого в битве у дороги демонов, то понял, как мудры были слова отца.       — Он подарил нам подарки, как и заведено, — сказал его кровный всадник Кохолло, защищавший мать Дрого еще до его рождения и поклявшийся служить ему, когда тот был младенцем. — Хочешь, чтобы мы стали бесчестным псами, Квото? — Кохолло нравился Дрого; дотракиец научил его ездить верхом, драться и приносить честь роду и много раз спасал Дрого жизнь.       — К чему ему лгать, Квото? — тихо заметил Дрого. — Ты видел его мешки. Он полон товаров с востока. Нет. В чем-то он сказал правду — или думал, что сказал.       — Кто разберет этих молочных людей, — пробормотал Квото. — Их умы — стены на стенах, — но больше он не возмущался.       Купцы из следующего встреченного каравана рассказали ту же историю, хотя по их версии все начала группа рабов.       — Валирийцы из Мантириса, — сказал купец из И-Ти. — Их предводитель, трехголовый урод, собирается создать новые Свободные земли на пепле Ваэс Дотрака.       Следующий же за ним караван рассказал, что кхал Оссо, разоривший земли на севере, призвал в этот мир бога, который пронесся по городу и убил всех, кто повстречался ему на пути. Следующий караван рассказал, что старый безумный кхал Прейсу, прозванный «Рубщиком голов» за привычку отсекать головы, сидя в седле, привез с собой мага крови, чтобы убить своих врагов и запрещенным колдовством сделать себя Жеребцом, который покроет весь мир. Темные заклинания сначала обратили воды Истока Мира в кровь, а потом разослали по всему городу злых духов, убивавших всех, кого видели. Все это рассказывали купцам некие свидетели, ни один из который пока не попался кхаласару.       Последний же караван действительно видел город.       — Мы не пошли туда, великий кхал, — сказал его предводитель, тирошиец с выкрашенными в ярко-красный волосами и светло-зеленой бородой. — Но от одного его вида нам захотелось поскорее бежать от него. Смерть ходит по улицам Ваэс Дотрака. На улицах лежат тела, повсюду кровь и огонь. Встреченные нами люди искали оружие. Но что стало тому причиной… Ну, мы не знаем, дело ли рук это магии крови, злых богов, рабов или безумия. И не хотим знать. И советуем вам, великий кхал, забыть о священном долге и последовать нашему примеру.       Кхал Дрого пошел к матери и остальным кхалиси — Иссее, молодой беременной Мейрее и самой юной жене отца, которая была даже младше Дрого — беловолосой Реллее, матери Барбеи. Она была дочерью принца Пентоса и была отдана в качестве подарка кхалу Барбо.       — Кхалиси мертвого кхала должны присоединиться к дош кхалин, — важно заявила Иссея.       — И так всегда было, — тут же добавила Мейрея, отводя взгляд от кхала Дрого.       — И всегда же в Ваэс Дотрак нельзя было приливать кровь, — тихо сказала Реллея. Его отец уважал ее больше всех своих жен, пусть она и была очень юна, а его мать была очень дружна с ней. Дрохиси кивнула.       — Именно. Если эти слухи близки к правде, значит, многое изменилось, — Дрохиси задумчиво почесала подбородок. Она была из рода кхала Лосо, одного из величайших кхалов, появившихся после того, как раскололся великий кхаласар Менго. В матери Дрого сохранилась его кровь, передавшая ей мудрость и ум. Его отец всегда спрашивал ее совета и, как говорил сыну, ни разу об этом не пожалел. — Нам стоит остановиться и послать всадника туда, где видел Ваэс Дотрак. Один муж на быстрой лошади куда быстрее кхаласара. Если Ваэс Дотрак цел, он вернется, и мы отправимся туда. Если нет… Тогда подумаем, — мать низко поклонилась Дрого. — Что скажешь, кхал?       — Так и поступим, — сказал он. — И я буду тем всадником.       Его мать и Реллея тут же взволновались.       — Это очень опасно, — пробормотала Реллея.       — Ты — кхал, — сказала Дрохиси.       — И быстрейший всадник в кхаласаре, — сказал Дрого.       — Но если что-то случится… — продолжила его мать.       — Не случится, — сказал Дрого. — Со мной едет Великий Жеребец, — он закрыл глаза. — Я… Возможно, там действительно случилось что-то невообразимое. Если так, то я хочу в последний раз взглянуть на священный город.       Его мать промолчала и кивнула. И Дрого пошел готовить самого быстрого коня — бледно-коричневого, которого подарил ему отец, когда Дрого стал мужчиной — и направился к Ваэс Дотраку. Его кровные всадники хотели отправиться вместе с ним, но Дрого убедил их, что должен поехать один.       Он ехал уже день, останавливаясь лишь для того, чтобы дать коню передохнуть. А сейчас… Сейчас Ваэс Дотрак был уже близко; он видел величественные ворота, выполненные в виде двух гигантских коней…       И видел дым, идущий от города, дым, который был вызван либо огромным пожаром, либо полутысячей больших. Такого не может быть. Это священное место, Исток Мира. Первый человек произошел отсюда с первым жеребцом. В назначенный день все кхаласары должны были собраться здесь и последовать за Жеребцом, который покроет весь мир. Дрого направил коня на высокий холм, чтобы получше все рассмотреть.       С этого места был лучше виден пожар — и тела. С холма Дрого не видел ни одной живой души. Он даже не был уверен, что хотел бы их видеть. Он развернулся и поскакал обратно. Я видел величайшее и ужаснейшее, подумал он и поежился. Ночью, готовясь отойти ко сну, он был уверен, что увидит страшные вещи, посланные демонами и призраками. Но вместо этого он видел солнечные небеса, теплые ветра и легкую дорогу. Он сидел на черном отцовском коне с дорогой Барбеей, и ее белые волосы развевались на ветру. Отец вел коня и улыбался детям.       — Смотрите! — сказал кхал Барбо, указывая вперед. — Смотрите, мои драгоценные! — дети посмотрели и удивленно выдохнули, увидев огромные залы Квохора. — Это дело рук драконьих людей, — прошептал им кхал Барбо. — Они правили здесь задолго до кхала Менго.       — Значит, они были великими кхалами? — восторженно спросила сестра Дрого.       — Да, — согласился отец. — Великими кхалами, которые ездили на драконах, а не на лошадях, — это воспоминание, понял Дрого, обняв отца и почувствовав знакомое тепло. Я грежу о прошлом. И он очнулся.       Солнце уже начинало вставать, но на небе все еще сияли звезды, две из которых показались кхалу Дрого особенно яркими. Спасибо, Великий Жеребец, за это видение. И спасибо тебе, отец, и тебе, сестра, за мудрость. Надеюсь, однажды мы будем ехать вместе, и вы не сочтете меня недостойным. И он вновь залез на коня.       Вернувшись через день к лагерю, кхал Дрого пошел к матери и другим кхалиси. Он рассказал им, что увидел и о своем сне.       — Думаю… Это послание, — тихо сказал Дрого. — Думаю, отец и сестра говорят мне… Идти на запад.       Дрохиси погладила подбородок.       — Мне нужно поговорить с богами, — сказала она. — Они расскажут, правильно ли ты понял знаки, — она с другими женами ушла в палатку кхалиси и задернула полог. Дрого отвернулся и закрыл глаза — женская магия не предназначалась для мужчин. Через час все прекратилось, и его мать с другими кхалиси вышли и поговорили с кхалом. После этого Дрого позвал своих кровных всадников, своих ко и других воинов и громко заговорил с ними.       — Я поглядел на Ваэс Дотрак, и темные слухи о нем оказались правдой — на самое священное место обрушился кровавый ужас, и, боюсь, нам опасно идти туда, — люди громко и горестно возопили, и даже самые стойкие воины не сдержали слез. — Но все же боги не покинули нас. Со мной говорил голос самого кхала Барбо; он передал мне послание от Великого Жеребца. Нам нужно развернуться и ехать на запад. Там мы найдем то, что ищем, — он посмотрел на дотракийцев. — Я, кхал Дрого, говорю, что мы послушаемся его. Кто отправится со мной?       На миг повисла тишина. А потом заговорил Кохолло.       — Я, кровь от твоей крови, отправлюсь с тобой.       — Как и я, — сказал Хагго.       — И я, — сказал Квото.       — И я! — заявил ко Вай. — Я отправлюсь за кхалом Дрого, куда бы он ни повел.       — Я отправлюсь с ним! — сказал еще один ко.       — Мы все отправимся с ним! — крикнул доблестный муж с шестью сыновьями.       Весь кхаласар заголосил, и на следующий день с восходом солнца кхал Дрого, самый молодой и самый великий из дотракийских кхалов развернулся и направился на запад.