37. Темная леди
11 июня 2018 г. в 18:42
Катая молча и неподвижно лежала на кровати, слушая, как дышит мужчина рядом с ней. Он не любил разговаривать в постели — это она уяснила еще много лет назад в их первую встречу. Будучи мастерицей в делах любовных, она показала, что может выполнить любые желания мужчины — даже такие. И, возможно, поэтому все эти годы он приходил именно к ней, тогда как к ее предшественницам прекращал визиты уже через год, месяц или даже ночь. И поэтому она, в отличие от остальных, заслужила каплю его доверия.
— В ближайшем будущем тебе, возможно, захочется продать это место, — спокойным тоном сказал он.
Катая моргнула и обернулась. Подобное случалось редко, но, если уж он обращался к ней, то всегда ждал ответа.
— Правда? Почему же, милорд десница?
Тайвин Ланнистер посмотрел на нее зелеными с золотым отливом глазами.
— Мой зять начинает все чаще считать себя смесью Дейрона Юного Дракона и Бейлора Благословенного. И теперь я должен выслушивать не только его мнение по тому, как надо вести войну, но и его планы по изгнанию всех шлюх из Королевской Гавани, — он мрачно рыкнул и покачал головой.
— Молодые люди часто так импульсивны, — сказала она, — и склонны видеть простоту вместо сложности.
— Я это знаю, — резко заявил Тайвин. — К чему тебе повторять то, что и так всем очевидно?
— Я лишь хочу успокоить вас, милорд, — тихо сказала Катая. — И напомнить, что другие несомненно знают о вашей мудрости и опыте и попробуют помочь с… Юношеским энтузиазмом короля.
Тайвин фыркнул.
— Энтузиазмом? Нет, Станнис не такой. У этого мальчишки нет ни капризов, ни порывов — только заявления и мнения, которые он менять не собирается, — он покачал головой. — Мы с лордом Арреном смогли убедить его не закрывать бордели хотя бы до конца войны, но он, похоже, все еще держится за эту идею. Он даже отверг предложенный мной компромисс… — он вздохнул и опустил голову. — Сейчас это уже неважно. Я советую тебе продать это место.
Катая кивнула. От долгого знакомства с лордом Тайвином она привыкла к подобным внезапным и надменным приказам, которые не учитывали ни ее мнение, ни нынешние обстоятельства. Да, она в какой-то мере ожидала, что он сообщит ей об этом. Ожидала с тех пор, как получила монету, которую не видела уже три года, монету с выгравированной на ней золотой рукой, монету, которую она ждала с тех пор, как улицы стали красными от крови и плащей Ланнистеров.
Она коротко вспомнила о том, когда она в последний раз получала эту монету, — тогда по всем улицам проносились слухи, что юный сир Джейме вступил в Королевскую Гвардию. В тот раз Тайвин был молчалив и груб — как она и ожидала, как и всегда. Лорд Тайвин Ланнистер относился к тому типу мужчин, которые приходят к подобным ей женщинам только с огромным усилием, всего на ночь, а то и на час, потому что считают это слабостью. Такие мужчины были везде, даже на Летних островах, где она родилась, хотя в Вестеросе их было меньше всего, и Катая научилась радоваться этому. Всего на ночь, а то и на час. Будь он не так горд, я могла бы научить его принимать тьму внутри него, а не уничтожать ее. Я могла бы сказать ему, что это сделало бы его еще сильнее. Но будь он мужчиной, которому она могла бы сказать такое, он бы не был Тайвином Ланнистером во всем его ужасном великолепии.
— Тогда куда мне пойти, милорд? — тихо спросила она. — После того, как я продам это место?
— Туда, куда отправляются все шлюхи, — спокойно ответил Тайвин. — В Старомест, в Чаячий город, в Тирош, Лис или Браавос — куда захочешь. Можешь даже отправиться в Белую Гавань, если выдержишь морозы. Или вернуться домой.
Катая кивнула, замечая, что Тайвин намеренно не упомянул один город — Ланниспорт. Значит, так все закончится, подумала она. Лучше, чем я предполагала. Стоит поблагодарить богов за маленькие чудеса. Лорд Тайвин медленно поднялся с кровати и начал надевать штаны перед свинцовым окном из красных и желтых бриллиантов.
— И еще кое-что, — тихо сказал он.
— Что, милорд? — спросила Катая, чувствуя холодок в животе.
— Я слышал о ребенке, — сказал он, оборачиваясь и смеряя ее взглядом.
Катая глубоко вздохнула, изо всех сил стараясь оставаться спокойной.
— Это девочка, милорд.
Тайвин кивнул и начал надевать рубашку.
— Принеси ее ко мне.
Катая встала и спокойно посмотрела на него. Он не может унизить тебя, напомнила она себе. Он только воображает, что может.
— Милорд, как вы знаете, я возлежала и с другими и не могу с уверенностью сказать…
— Я спрашивал твоего мнения? — прорычал Тайвин. — Принеси ее ко мне, — Катая поклонилась, накинула халат и спустилась по лестнице в комнату Алаяйи.
К счастью, коридоры ее дома любви сегодня вечером были пусты — только в общей комнате сидела пара пьяных торговцев и распевала «Алисанну» вместе с бывшими с ними женщинами. Кормилица ее дочери спала, но Алаяйя просто лежала в колыбели и, заметив мать, тут же уставилась на нее карими глазами. Катая поцеловала дочь в лоб, взяла ее на руки и понесла к лорду Тайвину.
Десница стоял у секретного прохода, который он тайно построил, когда тайно же возводил для нее этот дом. Мужчина подозрительно уставился на Алаяйю, всматриваясь ее лицо, словно пытаясь оценить лошадь. Для него мы должны быть либо чище воды, чтобы он признал нас, либо грязнее грязи, чтобы он сохранил нас в тайне. И она не сомневалась, какой видит ее дочь Тайвин Ланнистер.
— Я не вижу себя в ней, — сказал он таким тоном, что Катая не могла решить, радоваться ли ей или горевать. Он уверенно кивнул. — Несомненно. Она не моя.
— Согласна, — тихо сказала Катая.
— И она никогда не будет считать себя моей дочерью, — заметил Тайвин.
— Конечно, милорд, — ответила она.
Тайвин опять кивнул и посмотрел на нее.
— Отнеси ребенка в колыбель.
Катая подумывала отказаться, но она уже знала, что значит, когда он так смотрит на тебя. Поэтому она повернулась и отнесла Алаяйю в ее комнату. Вернувшись, она посмотрела на Тайвина. Десница до сих пор стоял у прохода; его глаза сияли в свете ламп. Глубоко вздохнув, она подошла к нему. Он не может унизить тебя, напомнила она себе. Он только воображает, что может. Тайвин сдернул с нее халат и потянулся рукой к штанам. Когда он схватил ее, Катая закрыла глаза и начала ждать, когда начнется боль.