Нежеланный король

      — Потрогай, — сказал Томмен Брайтфлауэерс, протягивая Яносу блестящую ткань. Мужчина кивнул и потер ее пальцами, как показывал Брайтфлауэрс. В тот же миг он нахмурился.       — Грубая, — сказал он. — Шелк должен быть гладким.       Томмен кивнул и повернулся к торговцу.       — Фальшивка. Это не шелк. Это лен, подделанный под шелк.       — Что? — нервно спросил мириец. — Нет, нет, сиры. Это…       — Не шелк, — заявил Брайтфлауэрс. — Не лгите торговцу шелком и бархатом, сир. Если Гильдия сочтет вас неблагонадежным, вам не разрешат тут торговать. И тогда вы будете голодать. И вы очень близки к тому, чтобы Гильдия вынесла такое решение, сир. Плохое дело — пытаться обмануть мастера над торговцами шелком и бархатом и подмастерье с высоким авторитетом.       Мириец нервно поежился.       — Я… — он уставился на ткань, будто видел ее впервые. — О, вы правы, сиры, вы абсолютно правы. Мои извинения! Тысяча извинений за мою презренную ошибку!       Янос поглядел на внушительный рулон ткани, лежащий за прилавком.       — Весьма большая ошибка, — сказал он.       — Огромная, — кивнул Брайтфлауэрс. — Вы знаете, что могут сделать Гильдии Королевской Гавани с тем, кто продает фальшивки? Мы сообщаем, куда надо, у вас изымают товары, и вы остаетесь ни с чем и без возможности купить или продать что-либо, — торговец пристально посмотрел на все более беспокойного мирийца. — Назовите хоть одну причину, почему мы не должны этого делать.       — Молю, сиры, — нервно сказал мириец. — Это… Было неприбыльное плавание. Корабль со мной и моими партнерами задержали… Нам пришлось оставаться в порту куда дольше, чем мы планировали… Мы распродали весь качественный товар…       — И, полагаю, вы все больны, а дома вас ждут оставшиеся без матерей дети, — ядовито сказал Томмен. — Если это — лучшее, что вы можете предложить… — он посмотрел на Яноса, вновь трущего ткань. — Что скажет подмастерье?       Янос кивнул.       — Я бы дал ему еще один шанс, если он отдаст нам лен, который пытался выдать за шелк, — он глянул на рулон. — Весь.       Томмен моргнул.       — Это… — он прикусил губу. — Нельзя продать, как шелк…       — Так и не будет, — сказал Янос и кашлянул. — Я… Мастер Брайтфлауэрс, я возьму на себя риск и продам его по законам Гильдии.       Томмен так скептично посмотрел на него, что Яносу захотелось опустить взгляд в пол, как он делал в молодости, когда отец спрашивал его о планах на ночь.       — Хорошо, — сказал мастер. — Подобное приемлемо, — он глянул на мирийца. — Вы с вашими партнерами многим обязаны этому человеку. Он решил избавить вас от последствий вашей же ошибки и взять на себя огромный риск.       Мириец кивнул.       — О, я понимаю, сир, понимаю, — он неловко поклонился. — Пусть знает, что Гелиасы и Фласьяны всегда будут помнить… — он вопросительно посмотрел на Яноса.       — Яноса Слинта, — пробормотал подмастерье.       Мириец слегка озадаченно кивнул.       — Не родственник ли Слинтов из Волантиса?       — Не по крови, — ответил Янос, отводя взгляд.       Томмен уставился на мужчину; тощее лицо и оттопыренные уши придавали ему вид хищной дикой собаки.       — Вскоре мы пришлем носильщиков, — он изогнул бровь. — Если ткань не будет приготовлена, мы с вами опять побеседуем. А если вас здесь не будет, мы вас найдем, — и торговец растянул тонкие губы в такой улыбке, что мириец тут же побежал общаться с партнерами. — Ну, это твой выбор, — сказал Брайтфлауэрс. — Но к чему тебе его ткань?       Янос пожал плечами, и они пошли в доки.       — Это хороший лен. Лучший из всех, что я видел. Если продать его, как лен, то можно заработать неплохие деньги, — он вздохнул. — Правда, к чему им пытаться надуть нас…       — Шелк дороже льна, — сказал Томмен. — Вот тебе и ответ.       — Но даже мне было понятно, что это не шелк, — заметил Янос. — Это же чистой воды надувательство. Им разумнее было продавать это, как лен, — он посмотрел на торговца. — Я именно так и сделаю и выручу за него хорошие деньги.       Торговец хмыкнул, и они свернули на Грязную улицу.       — Мы сделаем из тебя настоящего и достойного мастера, подмастерье Слинт, — заявил он и удовлетворенно выдохнул. Янос слегка кивнул.       — Невероятная честь для простого подмастерья, — ответил он. По традициям Гильдии именно так следовало отвечать подмастерью на подобное предложение, и Янос стремился им следовать. Подумать только, я — настоящий мастер. Я буду носить золотую цепь и отличную красную шляпу, а прохожие будут думать обо мне только хорошее. Как и должны. Янос знал, что Гильдии Староместа, Ланниспорта и Чаячьего города смотрели на Гильдию Королевской Гавани свысока, но отец всегда говорил, что это лишь из зависти. «Не забывай, сын, — говорил Оливар, когда Янос был еще мальчиком, которому отец прочил судьбу мастера мясника. — Ты живешь в лучшем городе в мире, в котором кто угодно может вознестись до небес.»       Янос потер глаза. Помоги мне Семеро, я сейчас расплачусь, подумал он. Не думаю, что Томмен это оценит. Несмотря на хорошие манеры, мастер Брайтфлауэрс был сложным и умудренным опытом человеком, который всегда добивался выгоды в любой сделке. Почему-то показывать перед ним слабость не хотелось. Янос посмотрел на тощего непримечательно одетого торговца, сурово смотрящего на город, и отвел взгляд. Он вспомнил одну историю, которую любил рассказывать друзьям Аллар, — о том, как Томмен однажды забил до смерти человека, назвавшего его бастардом. Видя Томмена вживую, в нее не очень-то верилось, но проверять правдивость не хотелось.       Он заметил одного из тех, кому бы хотел поведать эту историю — Стефана Спайра, суетящегося в своем золотом плаще. Мужчина прошел мимо прилавка торговца фруктами и спокойно взял одно из яблок. Присмотревшись к нему, Спайр впился в него зубами и ушел, не утруждаясь заплатить, а торговец фруктами и не смел ему возразить. Янос нахмурился. Он, Стефан и Аллар в детстве таскали яблоки, но тогда все было иначе, чем-то вроде соревнования, когда нужно было украсть и не попасться. Это же… Янос покачал головой. Плащ меняет людей, и чаще всего не в лучшую сторону. Он вспомнил слова отца: «Золотые плащи скрывают свинцовые сердца». И я мог бы стать таким. Спасибо вам, Семеро, за то, что в мою дверь постучал магистр со всеми своими… Странностями.       Хуже всего было то, что цена на яблоки и фрукты сильно возросла, когда перекрыли Дорогу Роз. Зерно тоже, хоть и не так сильно, подумал он, подходя к прилавку.       — Яблоко… Нет, два, — сказал он, насыпая торговцу в ладонь медяки и выбирая два неплохих на вид фрукта.       Мужчина удивленно воззрился на него и пробормотал благодарности, пересчитывая медяки. Когда Янос вернулся и предложил Томмену яблоко, торговец покачал головой.       — Осторожнее, подмастерье, — сказал Брайтфлауэрс и взял фрукт.       — Я лишь купил два яблока, — тихо сказал Янос и откусил фрукт. Брайтфлауэрс хмыкнул.       — Ну да, конечно, — пробормотал он, мрачно улыбаясь. — Но помните, молодой человек, что золотые плащи возводили и низводили королей. Торговцы для них не проблема.       — Я просто купил два яблока, — повторил Янос. Томмен покачал головой.       — Мы пришли, — сказал он и остановился перед огромной бондарной мастерской Молларо Дима. Множество людей здесь сидели и попивали эль, а жена и дочери Молларо ходили и заново наполняли их кружки. — Так, носильщики… — он хлопнул ладонями. — Эй! Мужики! У меня для вас есть работа.       — У мастера Дима тоже, — сказал кто-то.       — Работа мастера Дима потом, — заявил Брайтфлауэрс. — Моя — сейчас.       — Мы согласны ждать работу от мастера Дима, — сказал тот же мужчина, попивая эль.       — И вы согласны сидеть здесь и пить, — рявкнул Томмен.       — Брайтфлауэрс! — раздался голос Молларо. Бондарь отставил бочку. — Достаешь моих людей, жалкий сухарь? — бондарь подошел к торговцам; на нем были только толстые штаны и тяжелый фартук, что лишь подчеркивало, каким крупным он был.       — Они — не твои, — ответил Томмен. — Они — носильщики и работают на того, кто им платит.       — Я им плачу, так что они мои, — сказал Молларо, нахмурившись. — Так что пошел прочь, старый жмот.       — Ты собрал у себя половину носильщиков Королевской Гавани, дурной выпивоха, — сказал Брайтфлауэрс. — Четверку точно сможешь отпустить.       — У меня большой заказ, — прорычал Молларо. — Я делаю бочки для сраного короля. Так что пошел нахрен ты и тот, к кому тебе нужны носильщики, — он хлопнул ладонями. — Эти люди должны быть наготове, как только бы доделаем бочки. А это будет очень скоро! — он посмотрел на своих подмастерьев и учеников. — Верно, парни? — бондари громко крикнули и топнули по полу. Молларо кивнул и улыбнулся. — Это значит «да, очень скоро».       — Я попросил, — сказал Томмен. — Четверых. Отнести рулон ткани в лавку подмастерья Слинта.       — А, так это для Слинта, — кивнул Молларо. — Что ж ты сразу не сказал? Тогда я согласен, — он скрестил руки. — Но с парой условий.       — Если ты затребуешь больше, чем мы заплатим четырем носильщикам за простую работу, мы тут же уйдем, — заявил Томмен.       — Да, конечно, — пробормотал бондарь и развернулся. Янос увидел спину Молларо и изо всех сил постарался не пялиться на нее. К татуировкам на лице он уже привык, но шрамы на спине его пугали. Казалось, всю кожу с него сорвали, а после неправильно сшили вместе. Янос мог лишь вообразить, каково было носить подобные шрамы. К тому же, ни разу о них не упомянуть.       — Да, конечно, — повторил Томмен. — И я не позволю, чтобы ты принуждал к чему-то юного Яноса.       Молларо фыркнул.       — Ха. Чего еще ожидал от сраного мастера Жмота! У тебя под кожей даже крови нет — одна пыль и чернила.       — А по твоим венам течет алкоголь, — заявил Томмен. — Разумных людей стоит держать подальше от твоего безумия.       — Пусть юнец сам за себя говорит, — сказал Молларо и посмотрел на Яноса. — Идем! Ты знаешь, что я всегда уважал твоих отца и деда. Я бы никогда не сделал дурного их потомкам, — он дернул плечами. — В таких-то делах.       Янос вздохнул.       — Чего ты хочешь?       — Тут пара молодцов пришли, — сказал Молларо. — Недавно прибыли. Им нужно где-то остановиться. Но у тебя вроде бы сраный магистр живет, так что…       — Сколько их? — спросил Янос.       — Трое или четверо, — ответил Молларо.       Янос кивнул.       — Ладно. Присылай их ко мне, — он протянул Молларо ладонь, и они пожали руки.       — Теперь носильщики, — сказал бондарь и повернулся к людям. — Конь, Орис, Уот, Слизень, — крикнул он. — Поднимайте свои ленивые задницы и принимайтесь за работу, — четверо носильщиков, ворча, поднялись и посмотрели на Брайтфлауэрса. В этот момент прибежал Аллар.       — Впор! Там! Ое! — крикнул он. — В порту… Там такое! — он глянул на Яноса. — О, привет, Янос, — он широко улыбнулся. — Тебе надо это видеть!       Молларо закатил глаза.       — Рад видеть, что моя сраная гордость и радость тяжело помогает семейству по хозяйству.       Аллар повернулся к нему.       — Я присматривал за товаром, как ты и просил. Но это… Это… — Аллар пожал плечами, развернулся и побежал в порт. Младшие сыновья Молларо умоляюще посмотрели на отца.       — Ааа, пекло. Мы точно не закончил бочки, пока не увидим, что же там нашел Аллар.       — Мы идем в ту же сторону, — заметил Томмен.       Молларо проворчал и пошел по Грязной улице с сыновьями.       — Скорее всего, там две собаки сношаются…       К их приходу в порту собралась целая толпа людей — куда большая, чем предполагал Молларо Дим. В Черноводном заливе развернулось настоящее сражение огромного флота лиловых кораблей с разными мелкими суденышками. Воздух рассекали сотни стрел, а иногда и горшки со смолой. Одно судно попыталось уплыть от окруживших его галер и подобралось близко к берегу, но напоролось на скрытые под водой камни. С тонущего корабля, на чьих парусах Янос увидел морского коня, начали прыгать люди, а лиловые судна попробовали сбежать из залива. Как только еще один корабль с зелеными парусами Веларионов охватило огнем, а другой убрал паруса, толпа зашлась радостным криком.       — Знаешь, что это значит? — спросил Молларо.       — То, что корабли из Вольных Городов станут приходить чаще, — сказал Брайтфлауэрс.       — Возможно, возможно, — мрачно пробормотал Молларо. — А еще значит, что город заполонят сраные браавосцы, — он покачал головой.       Сражение продолжилось, но Янос сомневался, что оставшиеся корабли Драконов смогут выстоять, поэтому велел носильщикам к их огромному недовольству нести ткань дальше. Он вернулся к себе в лавку, заплатил им, а потом пошел домой. Когда он вернулся, Ассинда нянчила младенца. Янос поцеловал ее и дитя в лбы, а потом сел рядом.       — Как прошел день? — тихо спросила она.       — О, неплохо, неплохо, — сказал он. — Приобрел очень хорошую ткань.